На полях мемуаров - 52. Семейная сага парижских либрариев (продолжение)

[rinah_2]

Начало здесь

Часть вторая. Леже-сын

Леже-сына звали Луи-Лоран-Эдм - видимо, редкое имя Эдм было у них семейным. Когда точно он родился, неизвестно; скорее всего, около 1763-1764. Достоверно известно, что в 1785 он был принят в корпорацию либрариев (к этому времени ему должен был исполниться двадцать один год), а в следующем 1786 году сочетался браком с дочерью парижского буржуа Анн-Элизабет Маре, которая стала, таким образом, госпожой Леже.



Старинная книжная лавка, сохранившаяся в Лиможе. Лавка Леже-сына, возможно, выглядела так же. https://www.lemonde.fr/livres/article/2021/04/01/histoire-libraires-et-librairies-une-necessite-premiere-depuis-des-siecles_6075208_3260.html

В этом браке родилось по меньшей мере двое детей, мальчик и девочка - во всяком случае, когда после смерти Луи-Лорана-Эдма в декабре 1790 года опеку над детьми передавали матери, упоминаются только эти двое.

Луи-Лоран-Эдм вел свой книжный бизнес отдельно от отцовского. Поначалу у него была только книжная лавка. Сохранилось два прейскуранта этой лавки, за 1786 и 1787 годы (они ничем, кроме шрифта, друг от друга не отличаются), из которых можно составить представление об ассортименте.



Итак, с одной стороны листа у нас ходовой товар - «альманахи», то есть, говоря сегодняшним языком, ежегодно переиздаваемые справочники и, неожиданным образом, песенники. Альманахи делятся довольно произвольным образом на «полезные» и «приятные». К «полезным» отнесены Королевский альманах, Готский альманах (он не имеет отношения к готам - это справочник по генеалогии европейских аристократических семей, издававшийся в городе Гота), Военный реестр, Придворный календарь, справочник улиц Парижа, парочка естественнонаучных изданий, часословы, молитвенники и т.д., а заодно и сокращенные версии справочников, которые покупали для новогодних подарков. «Приятные» - по большей части тоже подарочные издания, а также сборники басен и песен. Названия разной степени игривости, от «Альманаха муз» до «Капризов Венеры», «Любви среди игр» и «Счастливого возраста наслаждений».



Новые разнообразные альманахи за этот год, которые имеются в ассортименте у Леже-сына, либрария, улица Эшель Сент-Оноре, против пассажа Тюильри

С другой стороны листа книги посерьезнее, хотя и там первым номером числится «Нарцисс на острове Венеры», а дальше имеются еще «Кабинет фей», «Тысяча и одна четверть часа» (сборник сказок в духе «Тысячи и одной ночи») и некий «Преступник, сам того не ведая». Но все-таки основу ассортимента составляют сочинения исторические и географические, от «Истории» Геродота до «Трех путешествий капитана Кука» в 13 томах. Уточняется, что «каждое путешествие можно приобрести отдельно»; это немаловажно, поскольку капитан Кук в этом прейскуранте самый дорогой - аж 270 ливров, в то время как собрание сочинений Жан-Жака Руссо в 15 томах того же формата ин-кварто стоит всего 180 ливров. Из относительно знакомых имен имеются еще Лесаж и Прево под одним переплетом, Мариво, письма Честерфилда и одно письмо Вольтера. Есть также словарь Академии (то есть толковый словарь французского языка) и словарь англо-французский и франко-английский.



«Книги, которые имеются в большом числе у того же либрария». Прейскурант завизирован синдиком корпорации либрариев - эта традиция тянется еще с тех пор, когда цены на рукописные книги устанавливал университет.

Впрочем, мелким шрифтом внизу указано, что «тот же либрарий имеет все литературные новинки, продает книги старые, новые, французские и иностранные, каталог которых он предоставляет бесплатно, производит оценку, покупку, составление каталогов и продажу библиотек, берет на себя доставку книг в провинцию и производит также подписку на газеты и книги по ценам, объявленным в проспектах».

С этим ассортиментом Леже-сын ничем не выделялся среди своих конкурентов, но в конце осени 1787 года он познакомился с набирающим все большую популярность автором политических сочинений и решил заняться издательской деятельностью.

Автора звали Оноре-Габриэль Рикети, граф де Мирабо. Репутацию он имел скандальную во всех отношениях: там был и взрывной характер, и некрасивая история с женой, и бесконечные амурные истории с девицами и замужними дамами, и конфликт с отцом, по чьему ходатайству его несколько раз сажали в тюрьму на перевоспитание, и попытки поставить свое бойкое перо на службу правительству, и разного рода возмутительные сочинения. При этом все признавали за ним выдающийся ум, красноречие и приверженность идеалам свободы (как он ее понимал). Предстоящий созыв Генеральных Штатов подстегнул его политические амбиции.



Лоран Дабо (1762-1835), «Мирабо в своем рабочем кабинете». Картина написана в 1790, и за ближайшие полтора-два года автор изготовил немало ее копий. http://www.artnet.fr/artistes/laurent-dabos/portrait-de-mirabeau-dans-son-cabinet-de-travail-Cejc_a8p_JU7LVL3KQHLew2

Про Мирабо написано очень много, пересказывать смысла нет. Для нашей истории важно, что он убедил Леже (убеждать он умел) стать его издателем. Первым их издательским проектом был, видимо, «Анализ английских газет», выходивший два раза в неделю с ноября 1787 по ноябрь 1788.

До этого у Мирабо был другой издатель, и неизвестно, почему он решил переметнуться к Леже - пусть и потомственному либрарию, но человеку еще не слишком опытному, а в издательском деле и вовсе новичку. Возможно, стоит задуматься о пресловутом французском cherchez la femme: двадцатипятилетняя жена издателя могла заинтересовать Мирабо больше, чем сам Леже.

Какое впечатление произвел на Анн-Элизабет тридцатидевятилетний Мирабо со своим изрытым оспой лицом и скверной репутацией, неизвестно. Подпала ли она под очарование его ума и красноречия? Стремилась ли вырваться из прозаичного буржуазного существования к новым ярким впечатлениям? Или просто увидела возможность сделать неплохие деньги на издании сочинений, которые регулярно попадают под запрет, но от этого только лучше продаются? Как бы то ни было, их отношения не остались мимолетным эпизодом, а продлились около трех лет, до самой смерти Мирабо.



Бюст Мирабо работы Жана-Антуана Гудона. Около 1791. https://www.louvrelens.fr/work/portrait-dhonore-gabriel-riqueti-comte-de-mirabeau-1749-1791-elu-tiers-etat-aux-etats-generaux-de-1789/

В августе 1788 года из-за этой связи от Мирабо ушла Генриетта де Нера, которая до того пять лет была его любящей и заботливой подругой и прощала ему бесконечные измены. Она потом писала, что бесконечные интрижки Мирабо ее не тревожили: «Я была уверена, что его сердце принадлежит мне… Я знала, что он не встречается с опасными женщинами... У него были знатные женщины, много женщин среднего ранга, из которых некоторые сделались моими близкими подругами, хорошенькие буржуазки, изредка актрисы, и он никогда ни с одной из них не показывался в обществе.»

А вот с Анн-Элизабет Мирабо в обществе показывался. Его вообще-то мало в каких приличных домах принимали, но Фанни Богарне (1737-1813), писательница и поэтесса, хозяйка литературного салона, родственница первого мужа будущей императрицы Жозефины и крестная мать ее дочери Гортензии, была выше предрассудков. Например, в ноябре 1788 года Мирабо вместе с госпожой Леже присутствовал у нее в салоне на вечере, где молодой актер Франсуа-Жозеф Тальма (1763-1826) по просьбе драматурга, тоже молодого, Мари-Жозефа Шенье (1764-1811) читал его новую трагедию "Карл IX". Главная роль в этой трагедии через год сделала Тальма знаменитым, так что этот вечер многим запомнился.



Хосе Отон. Портрет Фанни де Богарне. 1805 https://commons.wikimedia.org/wiki/File:Fanny_de_Beauharnais_(1737%E2%80%931813).jpg

Летом 1788 года в издательстве Леже-сына вышла книга Мирабо «О прусской монархии». Книга упрочила репутацию Мирабо как политического мыслителя, но в финансовом отношении оказалась для издателя убыточна. Прямо на титульном листе указана цена первого тома: в листах ин-кварто 78 ливров, в картонном переплете 80 ливров, в листах ин-октаво 50 ливров, в сброшюрованном виде 51 ливр. Если сравнивать с другими изданиями в книжной лавке Леже-сына, выходит недешево - трехтомник «Тысяча и одна четверть часа» можно было купить всего за 3 ливра 10 су! Указано, что книга выпущена в 1788 году в Лондоне, но на самом деле она вышла в Париже у Леже-сына.



«О прусской монархии при Фридрихе Великом, с приложением, содержащим изыскания о современном положении главнейших местностей Германии. Сочинение графа Мирабо». https://books.google.de/books?id=wxYFAAAAYAAJ&pg=PP13&hl=ru&source=gbs_selected_pages&cad=2#v=onepage&q&f=false

В январе 1789 года Мирабо отправился к себе на родину, в Прованс, чтобы добиваться избрания в Генеральные Штаты. С ним поехал Леже, который, если верить недоброжелателям, финансировал эту избирательную кампанию из средств своего предприятия. Едва они уехали, как в Париже разразился грандиозный скандал: в продажу поступила «Секретная история берлинского двора». Это были тексты писем, которые Мирабо с июля 1786 по январь 1787 писал из Пруссии, где находился по заданию французского министерства иностранных дел. Ему за это платили зарплату, и результаты его работы принадлежали министерству, но у него остались копии писем, где рассказывалось о разных скандалах при берлинском дворе, да и вообще сообщалось много нелестного в отношении прусского королевского дома, один из представителей которого, принц Генрих Прусский, в этот момент как раз находился во Франции (маркиза де Ла Тур дю Пен была с ним знакома).



«Секретная история берлинского двора, или переписка французского путешественника и июля 1786 по 19 января 1787 года. Посмертное издание». Ни автор, ни издатель не указаны - и тот, и другой понимали, что нарываются на неприятности, и приписали авторство некоему анонимному покойнику. https://books.google.ru/books?id=AF4GAAAAQAAJ&printsec=frontcover&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false

За десять дней, несмотря на усилия полиции по изъятию тиража, в Париже разошлось двадцать тысяч экземпляров. Власти были в ярости. Пруссия требовала наказать автора. 10 февраля книга была «сожжена рукой палача», как и «Мемуары против Гёцмана» за пятнадцать лет до того. Разумеется, это привело к тому, что она, по поэтическому выражению Хораса Уолпола, «разлетелась повсюду на крыльях пламени».

Мирабо, осознав серьезность ситуации, категорически отрицал свое участие в публикации «Секретной истории», хотя трудно представить, как это могло бы произойти без его ведома. Власти, со своей стороны, предпочли сделать вид, что поверили ему - в обстановке нарастающих волнений по всей стане было рискованно сажать в тюрьму популярного публициста и оратора.

К госпоже Леже приходила полиция, но доказать можно было только продажу книги в лавке, принадлежащей ее мужу. Недоброжелатели пишут, что Мирабо сам перед отъездом из Парижа отдал рукопись Анн-Элизабет, чтобы компенсировать фирме Леже убытки от предыдущей «официальной» книги о прусской монархии. Ревностные сторонники Мирабо оправдывают его поведение тем, что правительство никак не хотело предоставить ему достойное его талантов место, на избирательную кампанию нужны были средства, и «этот бесчестный поступок он совершил после тяжкой борьбы с самим собой». Все - и недоброжелатели, и сторонники - полагают, что именно Анн-Элизабет Леже провернула это дело, используя свое влияние на Мирабо. «Красивая и умная, но деспотичная и корыстная, она играла в страсть и честолюбие лишь для того, чтобы лучше эксплуатировать страсть и честолюбие трибуна», - пишет некий Дофен Менье в литературном приложении к «Фигаро» от 12 января 1907 г.

Насчет «красивая» этот Дофен Менье, скорее всего, выдумывает - никто из современников, хоть что-то написавших о внешности Анн-Элизабет, не называл ее красивой. Умная - да, деспотичная - ну, если под этим понимать нежелание быть смиренной жертвой обстоятельств и чужих прихотей, то тоже да, корыстная - ну конечно, а вы что думали? Она, в отличие от Мирабо, была не графиня, а дочь и жена парижских буржуа. И если муж ввязывался в сомнительные в финансовом отношении авантюры, то поправлять положение приходилось ей.

В другое время скандал с публикацией «Секретной истории» мог бы потянуть за собой судебный процесс, тюремное заключение по секретному королевскому повелению, обличительные и хвалебные памфлеты, но шел 1789 год, и тайны прусского двора скоро забылись - французам стало не до них. По всей Франции шли выборы в Генеральные Штаты.

В Провансе местное дворянство не пожелало видеть Мирабо своим депутатом; он там много накуролесил еще в молодые годы, так что дворяне уж постарались найти формальные основания отвести его кандидатуру. Тогда Мирабо - невиданное дело! - решил избираться от третьего сословия. Агитация (недоброжелатели говорят еще и о подкупе) принесла плоды.

14 марта 1789 он пишет Анн-Элизабет из Марселя:

«Виват, мой друг! Дела идут на лад. 12 числа в Эксе вспыхнуло восстание, и это я имел честь его утихомирить. Представь себе сорок тысяч человек, вооруженных палками и бегающих по городу с факелами, провозглашая меня депутатом от третьего сословия. Я показался среди них; я их успокоил, убедил; тут же моих лошадей распрягли, и патриоты сами потащили мой экипаж.

Я уехал из Экса 13 числа, чтобы сделать то же самое в Марселе. Такой же энтузиазм и такое же рвение со стороны повстанцев. Меня выдвинули в Эксе и в Марселе. Выбор за мной. Я отдам предпочтение Эксу.

Что меня больше всего радует, так это то, что твой простак муж принимает все эти почести на свой счет. Он пребывает в полном восторге, в экстазе, который невозможно описать. Я сейчас же еду в Экс, а оттуда в Париж, и надеюсь несколько дней провести в Пуланжи.

Возьми из этого письма то, что предназначено только тебе, а то, что касается меня, опубликуй как можно шире. Сообщи о моем успехе Люше, де Буржу, всем моим друзьям. Я рассчитываю на твое рвение, чтобы устроить мне побольше славы. Распространяй, что я друг третьего сословия, скажи Компу, чтобы снял несколько копий с отчета о моем триумфе и празднествах, которые дали в мою честь в Эксе и в Марселе.

Отчет я тебе посылаю с этим письмом. Надо, чтобы Комп пошел и прочитал его в Кафе де Фуа и Каво, и пусть потеряет несколько копий в разных кварталах Парижа. Vale et me ama.

Мирабо-сын»

5 мая собрались Генеральные Штаты. Маркиза де Ла Тур дю Пен писала в мемуарах:

«Через несколько минут после того, как король вступил в залу, случилось происшествие, которое я видела своими собственными глазами вместе со всеми присутствовавшими там... Все знают, что маркиз де Мирабо, не сумев добиться своего избрания ассамблеей дворянства Прованса из-за ужасающей репутации, которую он там по справедливости заслужил, был избран от третьего сословия. Он вошел в залу один и направился сесть в середине рядов скамей, поставленных одна за другой... Послышался очень тихий, но всеобщий ропот, перешептывание. Депутаты, уже усевшиеся впереди него, подвинулись на один ряд вперед, сидевшие сзади сдвинулись назад, а сидевшие по бокам отодвинулись в стороны, и он остался в одиночестве посреди отчетливо заметного пустого пространства. Презрительная улыбка мелькнула на его лице, и он уселся. Это положение сохранялось несколько минут, а потом, поскольку толпа членов ассамблеи прибывала, это пустое пространство заполнилось понемногу вынужденным приближением тех, которые вначале отодвинулись.»

Но уже очень скоро Мирабо благодаря своему ораторскому таланту стал одним из лидеров ассамблеи, объявившей себя (при его активном участии) Национальным собранием. Когда король 23 июня сделал попытку разогнать Генеральные штаты, именно Мирабо ответил обер-церемониймейстеру Дрё-Брезе: «Идите и скажите Вашему господину, что мы здесь собрались по воле народа, и что нас нельзя удалить отсюда иначе, как силою штыков.»



Жозеф-Дезире Кур (1797-1865). «Мирабо отвечает Дрё-Брезе 23 июня 1789 года». На эту тему написано несколько картин и есть даже один замечательный рельеф, но все они (в том числе и эта) созданы гораздо позже описываемых событий. https://en.muzeo.com/art-print/mirabeau-devant-de-dreux-breze-23-juin-1789/joseph-desire-court

Леже-сын Бастилию брать не ходил, но уже в силу своего делового партнерства с Мирабо оказался на стороне революции.

Продолжение следует.