Чёртова дюжина
Глупцы дивятся и встречают с любовным почтением всё, что, по их мнению, скрывается за двусмысленными выражениями.
Лукреций
Слова многозначны, но за терминами следует закреплять лишь одно значения, чтобы не было двусмысленности. Плохо, когда слова, которые мы принимаем за термины, таковыми не являются. Особенно, если это слова законов. Поговорим о тринадцати таких словах, которые часто встречаются в законах, включая Конституцию, но смысл которых, не определён. Итак, в алфавитном порядке.
1. Власть: это право подчинять или нечто иное?
В Конституции (ст. 3) написано, что единственный источник власти - народ, но зачем эта власть, кого она призвана подчинять, и является ли она правом - не сказано.
2. Государство: страна или организация?
Конституция (ст. 80) называет Президента главой государства. Но даже в одной статье (ст. 4) Конституция под государством понимает то страну, то - организацию.
3. Демократия: кто народнее Барак Обама или Ким Чен Ын?
Оба народные лидеры. Один - президент США от демократической партии. Другой - вождь народно-демократической республики. Кто из них демократичнее? Законы не дают способов проверки на демократичность. Если судить по словам, то корейский лидер трижды народнее американского.
4. Конкуренция: война, где все средства хороши, или нечто иное?
В жизни постоянно дела одного наталкиваются на помехи другого. Столкновения, которые могут окончиться убийством и даже пожиранием соперника, называются конкуренцией. По всей видимости, Конституция России (ст. 8), гарантируя поддержку конкуренции, ручается поддерживать нечто иное, чем пожирание соперников, но что именно - никто толком не говорит.
5. Монополия: один предлагает или одному позволено предлагать?
Монополия может быть преобладанием в чем-либо вплоть до единственности. Преобладанием в силу несравненных достоинств монополиста.
В российской Конституции монополия, без уточнения ее смысла, считается вредной. Для борьбы с монополиями создана Федеральная антимонопольная служба (ФАС). Но эта служба борется с достоинствами, если они присущи одному, но не борется с запретами, которые порождают монополии. Например, она не борется с монополией Банка России на эмиссию бумажных денег и монет из дешёвых сплавов. Делать альтернативные рублю бумажные или металлические деньги запрещено.
6. Народ: люди или нечто большее?
Одна точка зрения: народ, общество - это люди и не более того. Интересы народы - это всегда интересы людей, которые могут противоречить интересам других людей. Интересов народа, которые не сводятся к интересам людей, нет.
Другая позиция: народ высшая сущность со своими высшими интересами. Эти высшие интересы отстаивает народное, демократическое или социальное государство.
7. Право: закон или нечто иное?
По праву - значит по закону. И, наоборот: по закону - значит по праву.
Но есть другой взгляд: прав, справедлив тот, кто соблюдает грани - не покушается на чужое и выполняет обещания, и не прав тот, кто преступает грани - убивает, грабит, ворует, портит чужое или не держит слова. Право, справедливость - это дух закона, которому закон может не соответствовать.
8. Рынок: торговля или место для торговли?
Рынок - место, где торгуют. Здесь могут не только торговать, но воровать, грабить и даже убивать, поэтому за этим местом нужен присмотр.
Но рынком часто называют только торговлю, обмен. Нужен ли присмотр за торговлей, за обменом - не столь очевидно.
9. Свобода: грани или безграничность?
Если человек не живет как Робинзон на необитаемом острове, то он проводит грани, отделяющими «моё» от «чужого». Эти грани защищают свободу каждого в обществе.
Но есть и противоположная точка зрения: только уничтожение граней, только обобществление всех сил ведёт к подлинной свободе.
10. Собственность: вещь или порядок?
Собственностью часто называют вещи. Тогда частная собственность - это просто частная вещь, вещь не для всех.
Но когда частную собственность призывают уничтожить или защитить, то тогда речь идёт не об уничтожении или о признании вещей, а о чём-то другом.
11. Стоимость: печаль или радость?
Стоимость, с одной стороны, это затраты, издержки, жертвы, печали. С другой стороны, марксизм ввел понимание стоимости как ценности, важности, значимости. Только путаница с пониманием «стоимости» позволяет считать трудовую теорию стоимости - вершиной мысли.
12. Товар: «плотные» вещи или всё, чем меняются?
Выражение товарный рынок, например из Федерального закона «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках», указывает на то, что на рынке могут обмениваться не только товарами. Там могут обмениваться обязательствами, многие из которых российские законодатели не относят к товарам. Одно их таких обязательств - кредитные деньги.
Для российских законодателей деньги - не товар. Ведь товар - это имущество, предназначенное для реализации, как записано в Налоговом кодексе (ст. 38). А передачу денег Налоговый кодекс не признает реализацией (ст. 39).
13. Экономика: где она кончается?
В некоторых книжках и даже в учебниках пишут: «Экономика - это жизнь».
Ксенофонт понимал экономику как науку о хозяйстве. Только в этом смысле это слово никого не путает. Но такое употребление, скорее исключение, чем правило.
***
Хочешь ясно сказать - избегай вышеприведённых слов без уточнения их смысла. Особенно избегай сочетания этих слов: рыночная экономика, социальное государство, демократические или экономические свободы, социальная справедливость. В них - двойная неясность.
Проведите эксперимент: найдите фразы с этими словами и выбросьте эти слова из текста или замените их другими. Уверяю - фраза, если у неё есть смысл, станет точнее. А если смысла нет, то её бессмысленность станет очевидной.
Для тех, кому нужен объем, форма, а не содержание, все слова, которые плохо держат смысл, все вышеприведённые слова - важное подспорье. «Вы отдыхаете, а мы работаем», - так звучат многочисленные рекламы, предлагающие студентам пространные тексты, наполненные испорченными словами. Но беда, когда эти слова попадают в законы. Законодатель, использующий такие слова, похож на нерадивого студента. Он отбывает номер вместо того, чтобы терпеливо и внимательно отражать словами чувство справедливости, присущее каждой душе.