Сергей Левитов. Раненбургская версия судьбы Царской семьи после "расстрела". Ч.2.
Сергей Левитов. Раненбургская версия судьбы Царской семьи после "расстрела". Ч.2.
1 часть.
.
...Рассказы очевидцев:
Отец Петр Михеев.
Священник на покое, служил в селе Кривополянье, в храме Михаила Архангела рядом с Раненбургом (этот храм не закрывался при советской власти).
Он служил в Кривополянье с 1969 года по 79 гг.. Мария Николаевна была высокой красивой женщиной, всегда стояла на службе справа в приделе Николая Угодника близ чудотворной иконы Тихвинской Божией Матери. В беленьком платочке, белой кофточке и темной юбке. Очень чистоплотная. Исповедовалась, причащалась. Была с ним очень ласкова. Никогда не говорила ему о своем происхождении. Отец Петр узнал об этом уже после ее смерти от Ксении.
В доме его крестной, бабы Шуры, останавливался Царевич Алексей для встречи с сестрой Марией Николаевной. Она (Шура) тогда была еще девушкой, Царевич вел беседы с ее матерью. Он называл себя Михаилом. Он открыл ей свое происхождение. Он ходил по ночам.
Баба Шура спросила его:
- Где же ты живешь?
- Где ночь застанет, там и ночую. На берегу реки, наловлю рыбки, поем.
Он носил деревянный крест под шапочкой.
Сам отец Петр давно искренно верит в спасение Царской Семьи, упоминал об этом на проповедях в Троицком соборе, расспрашивал своих знакомых священников, словом, исследовал этот вопрос. Ему 70 лет.
Анна Петровна Белозерова
Соседка Марии Николаевны.
Рассказывает, что до этого Мария Николаевна жила в Иловай-Дмитриевске.
Тогда уже к ней ходило много народу, она помогала людям. Это обеспокоило власти и они захотели обложить ее налогом. Анна Петровна как раз работала в сельсовете и ее к ней послали. Когда она к ней пришла, то не застала ее дома. Спустя много времени они обе оказались в Раненбурге и стали соседями. Анна Петровна напомнила ей эту историю. Мария Николаевна ей ответила:
- У меня был тайный ход, вы бы меня не нашли.
В Раненбурге к ней приезжали на дорогих машинах, ей присылали деньги, посылки, после ее смерти были найдены 170 и более посылочных ящиков (из Англии, Америки, Москвы, Петербурга и других городов). У нее всегда были деньги. Как-то раз Мария Николаевна в минуту раздражения сказала Анне Петровне, с которой она не всегда ладила: «Я Царская дочь, а вы кто такая». А в другой раз она говорила ей: «Когда нас повели на расстрел, то сказали - бегите, куда хотите - спасайтесь». Мария Николаевна говорила, что мать у меня немка из Германии. У нее была фотография Царя Николая, Анна Петровна ее спросила: «Это ваш отец?». Мария Николаевна ответила ей: «Да». Анна Петровна также говорила, что Марию Николаевну перед смертью обокрали, у нее было смертное в чемоданчике, бисером вышитые тапочки.
Была властная, могла быть и грубой.
Гончарова Антонина Сергеевна.
Соседка Марии Николаевны
Ее мама, ныне покойная, была близка с Марией Николаевной. У нее была фотография (у Марии Николаевны), где изображено много лиц из дома Романовых. Мария Николаевна часто ездила в Мичуринск и однажды взяла с собой маленькую Антонину, там у нее была крестница. Матушка Мария любили покупать все самое хорошее: пирожки вкусные с мясом, большую грушу, настоящий шоколад. Она говорила, что надо выбирать лучшее. Этими пирожками и грушей она угощала ребенка (Антонину). Волосы - седые, глаза - голубые. Любила народные песни Зыкиной, песню «Каблучок». Ходила в Петро-Павловский монастырь на источник и говорила, что ходила туда в гости. Там, в поселке Раненбургском, жила матушка Екатерина (вел. кн. Ольга Николаевна). Однажды она подарила отцу Антонины красивый перстень. Про свое чудесное спасение говорила, что их спас нерусский, когда повели расстреливать.
Валентина Александровна Полукарова.
Валентина Александровна Полукарова (Рыжкова).
Внучка Ивана Яковлевича Брыксина,
который шил облачения для священников
и был дружен с владыкой Иоанном (Киструсским)
и его братом Алексеем.
Соседка Марии Николаевны.
Матушка Мария рассказывала ей, что она переехала потому, что здесь в Заречье подходящий климат, есть речка и поле, а у нее астма и она задыхается. Очень любила цветы, сажала георгины, ей их привозили из Мичуринска. Приехала матушка Мария в Заречье в1968 году. Говорила, что есть у нее очень, очень хорошие люди, которые ей помогают. Как-то раз приезжала к ней черная «Волга», а однажды вместе с ней шли три девочки. Одна верующая - тетя Нюра - знала, кто она есть, и сказала Валентине: эта матушка - Царя последнего дочь.
Как-то раз Валентина пришла к ней занять денег для подарка на свадьбу крестнице. Вот почти дословная запись ее рассказа:
«У нее на столике стояла фотография очень красивой девушки. Я говорю, матушка, это Вы? Я стою, смотрю на фотографию и рядом Спаситель и две овечки из стекла. А я стою, не интересуюсь, откуда она будет деньги доставать, мне даже стыдно. Она так вот повертывает матрас и постель вся чистая, она матушка старенькая, а вот как все чисто, вот она мне отворачивает и достает такое типа не сумки, а кожанное что-то такое. Нет, говорит, я хотела из смертных, но я тебе лучше помельче дам. И опять все на место закрывает. А я в это время рассматривала иконы и Спасителя. Матушка, говорю, смотрите, как в стекле-то, а она говорит, Валечка, не в стекле, а в хрустале. Потом вторая икона, большая икона на бархате черном и большой крест в палец толщины и сияет. Я говорю, матушка, а крест, как золотой. Она говорит, Валечка, он и есть золотой. Вот, какая икона, я даже не знаю, то что на бархате, на черном. И она мне открывает, столик у нее, там были одни красные, десятки. Она говорит, бери сколько тебе надо. Я говорю, матушка, вы мне сами дайте. И вот я у нее попросила сорок рублей, а она мне шестьдесят дала, где-то так. У меня зарплата была четвертого, я говорю, принесу, после свадьбы. Она говорит, ты не волнуйся, не торопись, можешь и частями принести. Я говорю, нет, принесу сразу.
И точно 4 или 5-го прихожу к ней, купила ей колбаски, апельсинчиков, мандаринчиков, лимончиков и селедочку одну, все в пакетике.
Она сажала цветы в палисаднике, очень любила. Мне давала тюльпаны, я с ней потом менялась тюльпанами.
У нас, про то, что она царская дочь сказала вот эта теть Нюра, монашка. Она умерла. Она, говорит, царя последнего дочь. А мы и не думаем, как царя! Историю все проходили, их расстреляли. А потом слух прошел, что у Мананниковой царь сам был. Только он Василием числился. Это теть Катя рассказывала. Ну, мы думали, это все монашки… Бог с ними.
А мы никто не поверили, они ведь со странностями, все эти монашки. Мы в какое время-то воспитывались - в церковь нельзя ходить.
Мне на работе и говорят, Полукарова, ты на Семенова Тян-Шанского живешь? Да. А ты слышала по Би-би-си передавали: в уездном городе таком-то на такой-то улице дом номер 38 тихо спокойно умерла последняя дочь царя Николая Мария Николаевна. Это сказали спустя может быть неделю. А я всегда Америку слушала, а в этот раз не слушала. И пошел по городу слух, у меня все спрашивают. А я не слышала.
Я была в комиссии по голосованию. Но ее в списках не было. Если бы была, то за ней бы приехали. В то время было обязательно, чтоб сто процентов проголосовало. А к ней никогда не приезжали. Она никогда не голосовала и ее не было в списках.
И разговор-то у нее такой культурный. В то время такие старушки не учились».
(далее пересказ) На столе у нее стояла фотография, где изображена была молодая красивая девушка с пышными волосами и в белом платье с кружевами, Валентине очень запомнилось ожерелье у нее на шее из белых бус, она спросила: «Это вы, матушка?», та ответила, что да, это она в молодости. Как-то раз матушка Мария сказала Валентине: «Зовите меня Марией Николаевной». Хотя по паспорту, который, как она сама сказала Гончаровой, ей дорого достался - она была Марией Степановной Тимофеевой (есть свидетельство о ее смерти).
Н. А. Прокопенко
Кандидат исторических наук,
соседка Марии Николаевны,
ныне живет в Москве.
Это воспоминание моего детства не является для меня чем-то очень ярким и определенным, скорее загадочным и туманным. Я специально не стала уточнять некоторые обстоятельства у родителей или соседей - напишу так, как остались они в моем детском сознании.
… На самой крайней улице городка моего детства через три дома от нас поселилась неизвестно откуда появившаяся женщина зрелых лет. Дело было в середине 1960-х годов. Перемещение населения в нашем городке к тому времени стало частым делом: молодежь уезжала учиться или работать в Москву или Липецк, а из окрестных сел люди перебирались к нам, в райцентр. Но при этом всегда все знали, кто куда поступил учиться или работать, кто откуда приехал и чем занимался раньше. Появившаяся словно ниоткуда женщина была загадкой. Одета она всегда была в темные одеяния, всегда была спокойна, уравновешена, даже величава. Видимо поэтому стали звать ее все на нашей улице Матушкой.
По приезде сняв половину дома у одинокой женщины (тети Маши), она стала вести себя как хозяйка, а тетя Маня мне казалась больше похожей на ее прислужницу или компаньонку. Часто, проходя мимо их дома, можно было видеть как обе сидели на крылечке.
Матушка была степенной и даже величавой. Манера общения с соседями была очень доброжелательной и одновременно отстраненной. Казалось, что она больше созерцает все окружающее ее вокруг, чем участвует в процессе жизни.
Помню, иногда приходила она к папе посоветоваться по каким-то хозяйственным делам.
Вокруг дома, что снимала Матушка, всегда росли удивительной красоты цветы: георгины, флоксы, гвоздики, люпины, дельфиниумы. Их разводила Матушка с тетей Маней. Перед первым сентября мы ходили к ним за цветами.
Тетя Маня пыталась торговать ими, а Матушка всегда с доброй улыбкой отдавала бесплатно.
Еще помню, что у Матушки все соседи брали деньги в долг - от пяти до пятидесяти рублей до получки. Она никому не отказывала, но всегда отмечала тех, кто вовремя отдавал долг. Сама никогда ни у кого не занимала. Ходили слухи, что Матушка регулярно получает денежные переводы и посылки. На вопрос, есть ли у нее родственники, отвечала - родственников нет, но друзей много.
Как-то незаметно Матушка стала очень нужной всем, при этом оставаясь над всеми благодаря особой культуре общения, аристократизму, широкому кругозору и удивительному такту.
Как-то совершенно параллельно с приездом Матушки появились устойчивые слухи о том, что Матушка - дочь последнего русского императора - Мария Николаевна. Это было своего рода народное объяснение таинственности ее появления. Еще рассказывали, что Матушку посещают какие-то родственники - тоже в монашеских одеяниях и в ночное время. Все эти слухи были составной частью того мира, в котором я жила в детстве и отрочестве. Я привыкла к ним, как к какой-то необъяснимой необходимости - как привыкаешь к сказкам, былинам, легендам или народным песням.
Отчетливо помню случай с потерявшейся у нас черепашкой. В начале 1970-х годов черепахи в нашей местности были редким явлением. Нам подарил кто-то небольшую черепашку, которая огорчала нас тем, что ничего не ела.
Брат с младшей сестренкой решили попасти ее на лужайке - да просмотрели, черепашка исчезла.
Через неделю прибегает испуганная тетя Маня к папе со словами: «У нас в саду зверь невиданный сидит». Я побежала вместе с папой и увидела… нашу черепашку под кустом пиона. На шум из дома вышла Матушка. Узнав, в чем дело, улыбнулась и начала вроде рассказывать какую-то историю: «А вот у нас в детстве…». Затем, словно спохватившись, резко замолчала и повернувшись ушла снова в дом.
В старших классах как-то реже я стала сталкиваться с Матушкой. Слышала, что купила она часть дома напротив того, что снимала. Помогать ей стали уже другие соседки.
Уже учась в Москве, узнала, что ее не стало, тяжело болела она последние годы. Незадолго перед кончиной показывала посещающим ее соседям свой «смертный узелок». Соседи вспоминали потом, что в узелке было дорогое белье, сорочки и платье тонкой работы, богато украшенный золотой крест.
Говорили о фотографиях царской семьи, которые она часто держала в руках. Однако после смерти все это не нашли. Деньги на похороны собирали всей улицей.
Воровство народная молва приписывает одной из соседок, которая ухаживала за ней в последнее время.
До сих пор, приезжая на родину и проходя мимо дома Матушки, занятого уже другими людьми, я инстинктивно ищу ее силуэт на крылечке и хочу ее поприветствовать.
Продолжение следует...
1 часть.
.
...Рассказы очевидцев:
Отец Петр Михеев.
Священник на покое, служил в селе Кривополянье, в храме Михаила Архангела рядом с Раненбургом (этот храм не закрывался при советской власти).
Он служил в Кривополянье с 1969 года по 79 гг.. Мария Николаевна была высокой красивой женщиной, всегда стояла на службе справа в приделе Николая Угодника близ чудотворной иконы Тихвинской Божией Матери. В беленьком платочке, белой кофточке и темной юбке. Очень чистоплотная. Исповедовалась, причащалась. Была с ним очень ласкова. Никогда не говорила ему о своем происхождении. Отец Петр узнал об этом уже после ее смерти от Ксении.
В доме его крестной, бабы Шуры, останавливался Царевич Алексей для встречи с сестрой Марией Николаевной. Она (Шура) тогда была еще девушкой, Царевич вел беседы с ее матерью. Он называл себя Михаилом. Он открыл ей свое происхождение. Он ходил по ночам.
Баба Шура спросила его:
- Где же ты живешь?
- Где ночь застанет, там и ночую. На берегу реки, наловлю рыбки, поем.
Он носил деревянный крест под шапочкой.
Сам отец Петр давно искренно верит в спасение Царской Семьи, упоминал об этом на проповедях в Троицком соборе, расспрашивал своих знакомых священников, словом, исследовал этот вопрос. Ему 70 лет.
Анна Петровна Белозерова
Соседка Марии Николаевны.
Рассказывает, что до этого Мария Николаевна жила в Иловай-Дмитриевске.
Тогда уже к ней ходило много народу, она помогала людям. Это обеспокоило власти и они захотели обложить ее налогом. Анна Петровна как раз работала в сельсовете и ее к ней послали. Когда она к ней пришла, то не застала ее дома. Спустя много времени они обе оказались в Раненбурге и стали соседями. Анна Петровна напомнила ей эту историю. Мария Николаевна ей ответила:
- У меня был тайный ход, вы бы меня не нашли.
В Раненбурге к ней приезжали на дорогих машинах, ей присылали деньги, посылки, после ее смерти были найдены 170 и более посылочных ящиков (из Англии, Америки, Москвы, Петербурга и других городов). У нее всегда были деньги. Как-то раз Мария Николаевна в минуту раздражения сказала Анне Петровне, с которой она не всегда ладила: «Я Царская дочь, а вы кто такая». А в другой раз она говорила ей: «Когда нас повели на расстрел, то сказали - бегите, куда хотите - спасайтесь». Мария Николаевна говорила, что мать у меня немка из Германии. У нее была фотография Царя Николая, Анна Петровна ее спросила: «Это ваш отец?». Мария Николаевна ответила ей: «Да». Анна Петровна также говорила, что Марию Николаевну перед смертью обокрали, у нее было смертное в чемоданчике, бисером вышитые тапочки.
Была властная, могла быть и грубой.
Гончарова Антонина Сергеевна.
Соседка Марии Николаевны
Ее мама, ныне покойная, была близка с Марией Николаевной. У нее была фотография (у Марии Николаевны), где изображено много лиц из дома Романовых. Мария Николаевна часто ездила в Мичуринск и однажды взяла с собой маленькую Антонину, там у нее была крестница. Матушка Мария любили покупать все самое хорошее: пирожки вкусные с мясом, большую грушу, настоящий шоколад. Она говорила, что надо выбирать лучшее. Этими пирожками и грушей она угощала ребенка (Антонину). Волосы - седые, глаза - голубые. Любила народные песни Зыкиной, песню «Каблучок». Ходила в Петро-Павловский монастырь на источник и говорила, что ходила туда в гости. Там, в поселке Раненбургском, жила матушка Екатерина (вел. кн. Ольга Николаевна). Однажды она подарила отцу Антонины красивый перстень. Про свое чудесное спасение говорила, что их спас нерусский, когда повели расстреливать.
Валентина Александровна Полукарова.
Валентина Александровна Полукарова (Рыжкова).
Внучка Ивана Яковлевича Брыксина,
который шил облачения для священников
и был дружен с владыкой Иоанном (Киструсским)
и его братом Алексеем.
Соседка Марии Николаевны.
Матушка Мария рассказывала ей, что она переехала потому, что здесь в Заречье подходящий климат, есть речка и поле, а у нее астма и она задыхается. Очень любила цветы, сажала георгины, ей их привозили из Мичуринска. Приехала матушка Мария в Заречье в1968 году. Говорила, что есть у нее очень, очень хорошие люди, которые ей помогают. Как-то раз приезжала к ней черная «Волга», а однажды вместе с ней шли три девочки. Одна верующая - тетя Нюра - знала, кто она есть, и сказала Валентине: эта матушка - Царя последнего дочь.
Как-то раз Валентина пришла к ней занять денег для подарка на свадьбу крестнице. Вот почти дословная запись ее рассказа:
«У нее на столике стояла фотография очень красивой девушки. Я говорю, матушка, это Вы? Я стою, смотрю на фотографию и рядом Спаситель и две овечки из стекла. А я стою, не интересуюсь, откуда она будет деньги доставать, мне даже стыдно. Она так вот повертывает матрас и постель вся чистая, она матушка старенькая, а вот как все чисто, вот она мне отворачивает и достает такое типа не сумки, а кожанное что-то такое. Нет, говорит, я хотела из смертных, но я тебе лучше помельче дам. И опять все на место закрывает. А я в это время рассматривала иконы и Спасителя. Матушка, говорю, смотрите, как в стекле-то, а она говорит, Валечка, не в стекле, а в хрустале. Потом вторая икона, большая икона на бархате черном и большой крест в палец толщины и сияет. Я говорю, матушка, а крест, как золотой. Она говорит, Валечка, он и есть золотой. Вот, какая икона, я даже не знаю, то что на бархате, на черном. И она мне открывает, столик у нее, там были одни красные, десятки. Она говорит, бери сколько тебе надо. Я говорю, матушка, вы мне сами дайте. И вот я у нее попросила сорок рублей, а она мне шестьдесят дала, где-то так. У меня зарплата была четвертого, я говорю, принесу, после свадьбы. Она говорит, ты не волнуйся, не торопись, можешь и частями принести. Я говорю, нет, принесу сразу.
И точно 4 или 5-го прихожу к ней, купила ей колбаски, апельсинчиков, мандаринчиков, лимончиков и селедочку одну, все в пакетике.
Она сажала цветы в палисаднике, очень любила. Мне давала тюльпаны, я с ней потом менялась тюльпанами.
У нас, про то, что она царская дочь сказала вот эта теть Нюра, монашка. Она умерла. Она, говорит, царя последнего дочь. А мы и не думаем, как царя! Историю все проходили, их расстреляли. А потом слух прошел, что у Мананниковой царь сам был. Только он Василием числился. Это теть Катя рассказывала. Ну, мы думали, это все монашки… Бог с ними.
А мы никто не поверили, они ведь со странностями, все эти монашки. Мы в какое время-то воспитывались - в церковь нельзя ходить.
Мне на работе и говорят, Полукарова, ты на Семенова Тян-Шанского живешь? Да. А ты слышала по Би-би-си передавали: в уездном городе таком-то на такой-то улице дом номер 38 тихо спокойно умерла последняя дочь царя Николая Мария Николаевна. Это сказали спустя может быть неделю. А я всегда Америку слушала, а в этот раз не слушала. И пошел по городу слух, у меня все спрашивают. А я не слышала.
Я была в комиссии по голосованию. Но ее в списках не было. Если бы была, то за ней бы приехали. В то время было обязательно, чтоб сто процентов проголосовало. А к ней никогда не приезжали. Она никогда не голосовала и ее не было в списках.
И разговор-то у нее такой культурный. В то время такие старушки не учились».
(далее пересказ) На столе у нее стояла фотография, где изображена была молодая красивая девушка с пышными волосами и в белом платье с кружевами, Валентине очень запомнилось ожерелье у нее на шее из белых бус, она спросила: «Это вы, матушка?», та ответила, что да, это она в молодости. Как-то раз матушка Мария сказала Валентине: «Зовите меня Марией Николаевной». Хотя по паспорту, который, как она сама сказала Гончаровой, ей дорого достался - она была Марией Степановной Тимофеевой (есть свидетельство о ее смерти).
Н. А. Прокопенко
Кандидат исторических наук,
соседка Марии Николаевны,
ныне живет в Москве.
Это воспоминание моего детства не является для меня чем-то очень ярким и определенным, скорее загадочным и туманным. Я специально не стала уточнять некоторые обстоятельства у родителей или соседей - напишу так, как остались они в моем детском сознании.
… На самой крайней улице городка моего детства через три дома от нас поселилась неизвестно откуда появившаяся женщина зрелых лет. Дело было в середине 1960-х годов. Перемещение населения в нашем городке к тому времени стало частым делом: молодежь уезжала учиться или работать в Москву или Липецк, а из окрестных сел люди перебирались к нам, в райцентр. Но при этом всегда все знали, кто куда поступил учиться или работать, кто откуда приехал и чем занимался раньше. Появившаяся словно ниоткуда женщина была загадкой. Одета она всегда была в темные одеяния, всегда была спокойна, уравновешена, даже величава. Видимо поэтому стали звать ее все на нашей улице Матушкой.
По приезде сняв половину дома у одинокой женщины (тети Маши), она стала вести себя как хозяйка, а тетя Маня мне казалась больше похожей на ее прислужницу или компаньонку. Часто, проходя мимо их дома, можно было видеть как обе сидели на крылечке.
Матушка была степенной и даже величавой. Манера общения с соседями была очень доброжелательной и одновременно отстраненной. Казалось, что она больше созерцает все окружающее ее вокруг, чем участвует в процессе жизни.
Помню, иногда приходила она к папе посоветоваться по каким-то хозяйственным делам.
Вокруг дома, что снимала Матушка, всегда росли удивительной красоты цветы: георгины, флоксы, гвоздики, люпины, дельфиниумы. Их разводила Матушка с тетей Маней. Перед первым сентября мы ходили к ним за цветами.
Тетя Маня пыталась торговать ими, а Матушка всегда с доброй улыбкой отдавала бесплатно.
Еще помню, что у Матушки все соседи брали деньги в долг - от пяти до пятидесяти рублей до получки. Она никому не отказывала, но всегда отмечала тех, кто вовремя отдавал долг. Сама никогда ни у кого не занимала. Ходили слухи, что Матушка регулярно получает денежные переводы и посылки. На вопрос, есть ли у нее родственники, отвечала - родственников нет, но друзей много.
Как-то незаметно Матушка стала очень нужной всем, при этом оставаясь над всеми благодаря особой культуре общения, аристократизму, широкому кругозору и удивительному такту.
Как-то совершенно параллельно с приездом Матушки появились устойчивые слухи о том, что Матушка - дочь последнего русского императора - Мария Николаевна. Это было своего рода народное объяснение таинственности ее появления. Еще рассказывали, что Матушку посещают какие-то родственники - тоже в монашеских одеяниях и в ночное время. Все эти слухи были составной частью того мира, в котором я жила в детстве и отрочестве. Я привыкла к ним, как к какой-то необъяснимой необходимости - как привыкаешь к сказкам, былинам, легендам или народным песням.
Отчетливо помню случай с потерявшейся у нас черепашкой. В начале 1970-х годов черепахи в нашей местности были редким явлением. Нам подарил кто-то небольшую черепашку, которая огорчала нас тем, что ничего не ела.
Брат с младшей сестренкой решили попасти ее на лужайке - да просмотрели, черепашка исчезла.
Через неделю прибегает испуганная тетя Маня к папе со словами: «У нас в саду зверь невиданный сидит». Я побежала вместе с папой и увидела… нашу черепашку под кустом пиона. На шум из дома вышла Матушка. Узнав, в чем дело, улыбнулась и начала вроде рассказывать какую-то историю: «А вот у нас в детстве…». Затем, словно спохватившись, резко замолчала и повернувшись ушла снова в дом.
В старших классах как-то реже я стала сталкиваться с Матушкой. Слышала, что купила она часть дома напротив того, что снимала. Помогать ей стали уже другие соседки.
Уже учась в Москве, узнала, что ее не стало, тяжело болела она последние годы. Незадолго перед кончиной показывала посещающим ее соседям свой «смертный узелок». Соседи вспоминали потом, что в узелке было дорогое белье, сорочки и платье тонкой работы, богато украшенный золотой крест.
Говорили о фотографиях царской семьи, которые она часто держала в руках. Однако после смерти все это не нашли. Деньги на похороны собирали всей улицей.
Воровство народная молва приписывает одной из соседок, которая ухаживала за ней в последнее время.
До сих пор, приезжая на родину и проходя мимо дома Матушки, занятого уже другими людьми, я инстинктивно ищу ее силуэт на крылечке и хочу ее поприветствовать.
Продолжение следует...