Тезисы о христианском единстве
(по следам прошедшей недели о единстве христиан, 18-25 января)
1. Любое единство (или, наоборот, разделение) начинается с самого малого. Для начала стоит поставить себе вопрос: насколько ты сам согласен со своими ближайшими единоверцами по разным богословским и прочим вопросам. Если это согласие не всегда наблюдается, чего же удивляться разнообразию мнений за пределами твоего собственного круга общения или порицать это разнообразие?.. Если же несогласие с оппонентами не препятствует находиться в единстве с ними в главном и целом, почему оно должно препятствовать подобному же единству в более широком масштабе?
2. Чем больше членов в любом сообществе, тем больше существует вероятность разногласий или разделений. Когда христиане были малочисленными, им было легче договариваться друг с другом. Тем более в эпоху гонений. Когда же христиан стало много по всему миру, резко возросла вероятность разных непониманий, помноженная на разность традиций, культурных и прочих кодов.
3. В древней единой Церкви имели место разномыслия по многим вопросам. Где-то существовали изображения Христа или Богоматери, где-то их отвергали. Где-то Богоматерь чтили как безгрешную и пренепорочную, где-то нет. Мысль Викентия Леринского о том, во что веровали всегда и повсюду, как раз касается того, во что верили всегда и древние христиане, и последующие православные, католики и протестанты. Многие другие позднейшие богословские утверждения, разделяющие всех нас, как раз не подпадают под критерий Викентия.
4. Эпоха внешнего благоприятствования Церкви со стороны гос. власти и одновременно распространение веры в эллинистическом мире потребовала выработки нового языка для христианской миссии на основе греческой философии. Эллинизация христианства привела с одной стороны к его интеллектуализации, с другой - к новым соблазнам, выражавшимся не всегда только в спорах о сути, но лишь о словах и, как следствие, к новым разделениям, особенно тогда, когда к ним примешивалась государственная политика.
5. К требованию единства в вере с объявлениями всех несогласных еретиками или раскольниками в ту же эпоху могли примешиваться чисто земные мотивы, по праву сильного (Константинополь на востоке, Рим на западе). С другой стороны, несогласные, при случае благоприятствования им административного ресурса, вели себя никак не лучше их оппонентов.
6. Единству разных частей христианского мира никак не способствовало установление правовых начал в церковной жизни. Принцип права присущ миру сему и проник в Церковь по мере оскудения любви друг ко другу. Истины веры, касающиеся гораздо больше тайн, нежели очевидных вещей, не могут провозглашаться с позиции силы и ультиматумов. Любой церковный собор, провозглашавший «Если кто скажет… да будет анафема», не больше Христа, говорившего: «Если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему» (Мф. 12, 32).
7. Если догматические формулы не были устойчивыми в первые четыре века христианской истории, а потом были закреплены на последующих соборах, это вовсе не обязательно означает, что истина, выраженная в этих формулах, окончательна и не может подлежать переосмыслению или даже в некоторых случаях новой редакции. Формулы, принятые на вселенских соборах, - не что иное, как отражение достигнутого в ту эпоху внутрицерковного консенсуса при употреблении в ту эпоху общепринятой философской терминологии. Если когда-нибудь будет возможно установить новый консенсус по тем же вопросам, это вовсе не обязательно будет означать отступление от веры и святоотеческого предания. Как, впрочем, не обязательно может означать и верность ему. Действие Святого Духа, вдохновляющего соборы, или же отсутствие этого действия не может быть подвергаемо анализу с помощью внешних критериев.
8. Догматы - словесные ориентиры, никак не могущие заменить реальность богообщения. Указатель к храму на пути к нему не равен самому храму. Храм, где собираются верующие ради Христа («Где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них» - Мф. 18, 20), не больше Иисуса Христа. Язык, на котором выражаются основные истины веры, может меняться и пополняться, как и дорога к храмам может быть проводима со временем по иным путям.
9. Голые истины веры без любви - «медь звенящая или кимвал звучащий» (1 Кор. 13, 1). Кто считает себя христианином (православным) и при этом отказывает не согласным с ним и с его единомышленниками в праве принадлежать к той же единой Церкви и в возможности быть спасёнными в вечности, далёк от истины, поскольку далёк от любви. Он присваивает себе суд Божий, что бывает именно тогда, когда ревность о чистоте веры проявляется не по разуму и не по любви. Иисус же говорил: «Кто не против вас, тот за вас» (Лк. 9, 50).
10. Может последовать возражение: неужели мы, живущие сегодня, более духовны и исполнены любви, чем авторитетные святые отцы, с которыми мы не во всем позволяем себе соглашаться, например, в отношении к разномыслящим (еретикам)?.. Ответ: мы нисколько не более духовны и полны любви, чем святые отцы, но те отцы действовали, исходя из своего времени и своего понимания ситуации. Однако с тех пор очень многое в жизни человечества и церквей изменилось. За нами сегодня - более богатый исторический опыт, в том числе неудачный опыт христианской миссии, который как следует до сих пор критически не осмыслен. Святым отцам античности или средневековья не был знаком этот опыт в той степени, в какой он был явлен в последние столетия.
11. Этот опыт выражается в следующем: кто хочет оправдать разделения, всегда найдёт повод их оправдать. Кто захочет считать истинной Церковью только себя и своих единомышленников, отсекая всех остальных, - аналогично. Но тогда можно дробиться до бесконечности и в самом православном мире, что показала новейшая церковная история, на основании своего личного или узко-группового понимания священного Предания и святых отцов. Кто хочет сохранить единство в главном, его непременно прочувствует и тогда не будет считать церковью только своё христианское сообщество, к которому принадлежит. При этом быть едиными во всём совершенно не обязательно: «да надлежит быть и разномыслиям (ересям) между вами, дабы выделились искусные» (1 Кор. 11, 19).
12. Печальный исторический опыт говорит и о том, что две опустошительные мировые войны, развязанные в минувшем ХХ веке, или же революция 1917 с долгими кровавыми последствиями, инициировались в странах, традиционно считавшихся христианскими по культуре и подавляющему большинству населения, исповедовавшему христианскую веру. «По плодам их узнаете их…». После всего этого как-то нелепо даже рассуждать о догматических различиях инославных от православных, приводящих к предполагаемым искажениям в аскетике и прочей практической жизни христиан. «Богословие после Освенцима» - не просто фигура речи. Как и после Лубянки и «Архипелага ГУЛаг».
13. Любая крупная мировая церковная организация (Католическая церковь, православные поместные церкви) представляет собой некое многослойное образование. Как и само богослужение в них, - к примеру, чин литургии. Аналогия - луковица или кочан капусты. Самые внешние оболочки луковицы или кочана - непригодны для употребления в пищу из-за своей жёсткости и налипшей на них грязи. Их нужно содрать, чтобы обнажились последующие слои, которые уже можно есть. Подобны этому и разные внешние проявления современного церковного быта, и доносящиеся разоблачительные сведения о поведении некоторых представителей духовенства. Дальше и глубже идут различные культурно-исторические напластования, традиции, разные письменные и устные предания, эстетика. Этим уже можно пользоваться, но и это далеко не самое главное.
14. Сердцевина же веры и Церкви - изначальное предание от Христа и апостолов. Не последующие человеческие предания, постоянно умножаемые, какими бы привлекательными и даже уместными иной раз они ни были, но прежде всего Писание (радостная или благая Весть) и Евхаристия. Разные местные предания и богословские теории обычно разделяют. Но соединяет Христос и Его благая Весть.
15. Христианство - не «сумма теологии», а живая вера в действии. Милосердный самарянин из притчи Луки (10: 25-37) - пример христианской веры в действии еще до возникновения христианства. Христос, предлагающий «идти и поступать так же», акцентирует внимание не на теоретические представления о Боге, но на том, как действовать и жить в этом мире. Можно объединять благие усилия в совместной молитве и общем действии всем христианам именно на этой основе, а теории и частности оставить профессиональным богословам и книжникам. Неправильные научные, философские или богословские представления еще не обязательно исключают верующего из Тела Христова.
16. При максимально широком понимании этих вещей путь к единству христиан всё равно останется заданным на всю оставшуюся жизнь. Наивно полагать, что он будет лёгким и беспроблемным. Воля Божия «Да будут все едино» (Ин. 17: 21) - цель и заданный идеал, на практике мало когда реализовывавшийся. Хотя бы потому, что всегда были и будут «немощные в вере» (см. Рим. 14: 1-2), в том числе считающие самих себя сильными и правильными, которым важнее их собственная исключительность и обособленность.
17. Предположим, одна часть православных и значительная часть католиков завтра объединятся и восстановят евхаристическое общение. Но это приведёт лишь к тому, что другая часть православных отделится и аналогично наиболее консервативная часть католиков. Единство по сути не будет достигнуто, но новое разделение будет налицо.
18. Если мы внутри одной небольшой общности (прихода) не всегда можем хранить единство, то есть, не всегда верны в малом, кто вверит нам большее? Наши ближние по факту - прежде всего те, с кем мы сталкиваемся чаще всего.
19. Но из этого следует, что приходится жертвовать единством с более дальними, дабы сохранить единство с самыми ближними, не соблазняя их и не провоцируя новые разделения.
20. Христос говорил : «создам Церковь Мою» (Мф. 16, 18), но ни слова не сказал об её устройстве, иерархии и границах. Последние вещи - дело рук самих людей, их творчества, в том числе в результате многих проб и возможных ошибок. Современные разногласия христиан - в том числе по поводу моделей церковного устройства, но они не стоят того, чтобы какую-то из этих моделей объявлять однозначно правильной, а другие нет. Изначально не было отвлеченной «вселенской Церкви» с единым руководством, но были конкретные местные церкви, начиная с Иерусалимской, потом продолжая Римской и другими. По мере количественного роста христиан по всему миру возникла потребность в «универсальной экклезиологии» в противовес изначальной «евхаристической».
21. Вопрос о видимом управлении в церкви, таким образом, не вопрос веры, но скорее технический вопрос, по-своему важный и неизбежный в условиях «мира сего». Но решаться этот вопрос может по-разному. Невидимый глава Церкви - в любом случае Христос до Его Второго пришествия. Который «вчера, сегодня и вовеки тот же» (Евр. 13, 8).
1. Любое единство (или, наоборот, разделение) начинается с самого малого. Для начала стоит поставить себе вопрос: насколько ты сам согласен со своими ближайшими единоверцами по разным богословским и прочим вопросам. Если это согласие не всегда наблюдается, чего же удивляться разнообразию мнений за пределами твоего собственного круга общения или порицать это разнообразие?.. Если же несогласие с оппонентами не препятствует находиться в единстве с ними в главном и целом, почему оно должно препятствовать подобному же единству в более широком масштабе?
2. Чем больше членов в любом сообществе, тем больше существует вероятность разногласий или разделений. Когда христиане были малочисленными, им было легче договариваться друг с другом. Тем более в эпоху гонений. Когда же христиан стало много по всему миру, резко возросла вероятность разных непониманий, помноженная на разность традиций, культурных и прочих кодов.
3. В древней единой Церкви имели место разномыслия по многим вопросам. Где-то существовали изображения Христа или Богоматери, где-то их отвергали. Где-то Богоматерь чтили как безгрешную и пренепорочную, где-то нет. Мысль Викентия Леринского о том, во что веровали всегда и повсюду, как раз касается того, во что верили всегда и древние христиане, и последующие православные, католики и протестанты. Многие другие позднейшие богословские утверждения, разделяющие всех нас, как раз не подпадают под критерий Викентия.
4. Эпоха внешнего благоприятствования Церкви со стороны гос. власти и одновременно распространение веры в эллинистическом мире потребовала выработки нового языка для христианской миссии на основе греческой философии. Эллинизация христианства привела с одной стороны к его интеллектуализации, с другой - к новым соблазнам, выражавшимся не всегда только в спорах о сути, но лишь о словах и, как следствие, к новым разделениям, особенно тогда, когда к ним примешивалась государственная политика.
5. К требованию единства в вере с объявлениями всех несогласных еретиками или раскольниками в ту же эпоху могли примешиваться чисто земные мотивы, по праву сильного (Константинополь на востоке, Рим на западе). С другой стороны, несогласные, при случае благоприятствования им административного ресурса, вели себя никак не лучше их оппонентов.
6. Единству разных частей христианского мира никак не способствовало установление правовых начал в церковной жизни. Принцип права присущ миру сему и проник в Церковь по мере оскудения любви друг ко другу. Истины веры, касающиеся гораздо больше тайн, нежели очевидных вещей, не могут провозглашаться с позиции силы и ультиматумов. Любой церковный собор, провозглашавший «Если кто скажет… да будет анафема», не больше Христа, говорившего: «Если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему» (Мф. 12, 32).
7. Если догматические формулы не были устойчивыми в первые четыре века христианской истории, а потом были закреплены на последующих соборах, это вовсе не обязательно означает, что истина, выраженная в этих формулах, окончательна и не может подлежать переосмыслению или даже в некоторых случаях новой редакции. Формулы, принятые на вселенских соборах, - не что иное, как отражение достигнутого в ту эпоху внутрицерковного консенсуса при употреблении в ту эпоху общепринятой философской терминологии. Если когда-нибудь будет возможно установить новый консенсус по тем же вопросам, это вовсе не обязательно будет означать отступление от веры и святоотеческого предания. Как, впрочем, не обязательно может означать и верность ему. Действие Святого Духа, вдохновляющего соборы, или же отсутствие этого действия не может быть подвергаемо анализу с помощью внешних критериев.
8. Догматы - словесные ориентиры, никак не могущие заменить реальность богообщения. Указатель к храму на пути к нему не равен самому храму. Храм, где собираются верующие ради Христа («Где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них» - Мф. 18, 20), не больше Иисуса Христа. Язык, на котором выражаются основные истины веры, может меняться и пополняться, как и дорога к храмам может быть проводима со временем по иным путям.
9. Голые истины веры без любви - «медь звенящая или кимвал звучащий» (1 Кор. 13, 1). Кто считает себя христианином (православным) и при этом отказывает не согласным с ним и с его единомышленниками в праве принадлежать к той же единой Церкви и в возможности быть спасёнными в вечности, далёк от истины, поскольку далёк от любви. Он присваивает себе суд Божий, что бывает именно тогда, когда ревность о чистоте веры проявляется не по разуму и не по любви. Иисус же говорил: «Кто не против вас, тот за вас» (Лк. 9, 50).
10. Может последовать возражение: неужели мы, живущие сегодня, более духовны и исполнены любви, чем авторитетные святые отцы, с которыми мы не во всем позволяем себе соглашаться, например, в отношении к разномыслящим (еретикам)?.. Ответ: мы нисколько не более духовны и полны любви, чем святые отцы, но те отцы действовали, исходя из своего времени и своего понимания ситуации. Однако с тех пор очень многое в жизни человечества и церквей изменилось. За нами сегодня - более богатый исторический опыт, в том числе неудачный опыт христианской миссии, который как следует до сих пор критически не осмыслен. Святым отцам античности или средневековья не был знаком этот опыт в той степени, в какой он был явлен в последние столетия.
11. Этот опыт выражается в следующем: кто хочет оправдать разделения, всегда найдёт повод их оправдать. Кто захочет считать истинной Церковью только себя и своих единомышленников, отсекая всех остальных, - аналогично. Но тогда можно дробиться до бесконечности и в самом православном мире, что показала новейшая церковная история, на основании своего личного или узко-группового понимания священного Предания и святых отцов. Кто хочет сохранить единство в главном, его непременно прочувствует и тогда не будет считать церковью только своё христианское сообщество, к которому принадлежит. При этом быть едиными во всём совершенно не обязательно: «да надлежит быть и разномыслиям (ересям) между вами, дабы выделились искусные» (1 Кор. 11, 19).
12. Печальный исторический опыт говорит и о том, что две опустошительные мировые войны, развязанные в минувшем ХХ веке, или же революция 1917 с долгими кровавыми последствиями, инициировались в странах, традиционно считавшихся христианскими по культуре и подавляющему большинству населения, исповедовавшему христианскую веру. «По плодам их узнаете их…». После всего этого как-то нелепо даже рассуждать о догматических различиях инославных от православных, приводящих к предполагаемым искажениям в аскетике и прочей практической жизни христиан. «Богословие после Освенцима» - не просто фигура речи. Как и после Лубянки и «Архипелага ГУЛаг».
13. Любая крупная мировая церковная организация (Католическая церковь, православные поместные церкви) представляет собой некое многослойное образование. Как и само богослужение в них, - к примеру, чин литургии. Аналогия - луковица или кочан капусты. Самые внешние оболочки луковицы или кочана - непригодны для употребления в пищу из-за своей жёсткости и налипшей на них грязи. Их нужно содрать, чтобы обнажились последующие слои, которые уже можно есть. Подобны этому и разные внешние проявления современного церковного быта, и доносящиеся разоблачительные сведения о поведении некоторых представителей духовенства. Дальше и глубже идут различные культурно-исторические напластования, традиции, разные письменные и устные предания, эстетика. Этим уже можно пользоваться, но и это далеко не самое главное.
14. Сердцевина же веры и Церкви - изначальное предание от Христа и апостолов. Не последующие человеческие предания, постоянно умножаемые, какими бы привлекательными и даже уместными иной раз они ни были, но прежде всего Писание (радостная или благая Весть) и Евхаристия. Разные местные предания и богословские теории обычно разделяют. Но соединяет Христос и Его благая Весть.
15. Христианство - не «сумма теологии», а живая вера в действии. Милосердный самарянин из притчи Луки (10: 25-37) - пример христианской веры в действии еще до возникновения христианства. Христос, предлагающий «идти и поступать так же», акцентирует внимание не на теоретические представления о Боге, но на том, как действовать и жить в этом мире. Можно объединять благие усилия в совместной молитве и общем действии всем христианам именно на этой основе, а теории и частности оставить профессиональным богословам и книжникам. Неправильные научные, философские или богословские представления еще не обязательно исключают верующего из Тела Христова.
16. При максимально широком понимании этих вещей путь к единству христиан всё равно останется заданным на всю оставшуюся жизнь. Наивно полагать, что он будет лёгким и беспроблемным. Воля Божия «Да будут все едино» (Ин. 17: 21) - цель и заданный идеал, на практике мало когда реализовывавшийся. Хотя бы потому, что всегда были и будут «немощные в вере» (см. Рим. 14: 1-2), в том числе считающие самих себя сильными и правильными, которым важнее их собственная исключительность и обособленность.
17. Предположим, одна часть православных и значительная часть католиков завтра объединятся и восстановят евхаристическое общение. Но это приведёт лишь к тому, что другая часть православных отделится и аналогично наиболее консервативная часть католиков. Единство по сути не будет достигнуто, но новое разделение будет налицо.
18. Если мы внутри одной небольшой общности (прихода) не всегда можем хранить единство, то есть, не всегда верны в малом, кто вверит нам большее? Наши ближние по факту - прежде всего те, с кем мы сталкиваемся чаще всего.
19. Но из этого следует, что приходится жертвовать единством с более дальними, дабы сохранить единство с самыми ближними, не соблазняя их и не провоцируя новые разделения.
20. Христос говорил : «создам Церковь Мою» (Мф. 16, 18), но ни слова не сказал об её устройстве, иерархии и границах. Последние вещи - дело рук самих людей, их творчества, в том числе в результате многих проб и возможных ошибок. Современные разногласия христиан - в том числе по поводу моделей церковного устройства, но они не стоят того, чтобы какую-то из этих моделей объявлять однозначно правильной, а другие нет. Изначально не было отвлеченной «вселенской Церкви» с единым руководством, но были конкретные местные церкви, начиная с Иерусалимской, потом продолжая Римской и другими. По мере количественного роста христиан по всему миру возникла потребность в «универсальной экклезиологии» в противовес изначальной «евхаристической».
21. Вопрос о видимом управлении в церкви, таким образом, не вопрос веры, но скорее технический вопрос, по-своему важный и неизбежный в условиях «мира сего». Но решаться этот вопрос может по-разному. Невидимый глава Церкви - в любом случае Христос до Его Второго пришествия. Который «вчера, сегодня и вовеки тот же» (Евр. 13, 8).