Барта, "Нептун", сорок лет спустя...
Я гоню по укатанной грунтовке. Комментирую на ходу: здесь, на крутом повороте, в восемьдесят втором мы вылетели с Ульяном в поле на "Запорожце"; на этом глухом перекрестке надо ехать прямо, хотя колея уводит вправо, к хутору в тупик. Я знаю каждый изгиб дороги, каждое дерево старше меня. И даже "битым пикселям" - выкошенным бензопилой лесным массивам-проплешинам, не стереть из памяти детских картинок - дорогу к счастью, дорогу к реке...
В конце последнего прямика ржавый шлагбаум на замке. За ним: заросший дикой малиной серый асфальт, шорох листвы, кузнечики, тунель из склоненных к земле ветвей. В старых контурах линий - жизнь позади. В дикой поросли - безвременье. Бурьян на стоянке, сгнившая собачья будка, сторожка с осколками окон. Тени, призраки, очертания...
Над всем - голос невидимой реки. Эхом среди высоких крон елей и берез. Беззвучный. Шифром для посвященных. На перекатах, вдоль камышей, в излучинах, на стремнине - шепотом, тишиной...
Первые домики 72-го
Внутри, на поляне, кажется, все по-прежнему. Домики живы. На своих местах. Крайние слева - первые, 72-го, в лианах дикого винограда. Остальные десять прибавлялись по одному из года в год.
Домики живы, но жизнь позади. В контурах безвременья, в битых пикселях пустоты...
Назвать Барту живописной, будет скорее преувеличением - есть в Латвии реки и с более насыщенными пейзажами. Она узка, неглубока, тянется сквозь смешанный лес заросшая камышом, без песчаных отмелей, в склизких глинистых берегах. Иногда неистово петляет, ускоряясь на мелководье, иногда, теряя в течении, распрямляется на километры. Шевелящиеся меж камней водоросли сменяются сонными кувшинками, темные омуты - быстрыми перекатами, тишина над водой - шелестом крон в высоте. Красота Барты скрытая, не вычурно-броская, чтобы понять ее, надо пожить, походить в ее берегах...
Летом 1971-го руководство рыболовецкого колхоза «Большевик» решило создать свою базу отдыха. Барта подходила для этого лучше всего. Надо было торопиться. Подходящих мест к тому времени почти не осталось. Конкуренты в лице крупных предприятий города не дремали, захватывали лучшие на их взгляд места. Команда артельных делегатов, оседлав лодку, прошла реку от Литвы до Ницы. Высаживаясь на редких подходящих плацдармах, сверяясь с картой коммуникаций, осматривая вглубь леса, рыбаки выбрали, как окажется, лучшее место на реке, где в скором времени возник самый благоустроенный в окрестностях Лиепаи палаточный городок «Нептун».
Весной 1972-го от местной грунтовки пробили просеку к реке. Навезли стройматериалов. Энергетики протянули ЛЭП. К лету закатали в асфальт часть подъездной дороги и стоянку для автомашин, воздвигли каменную сторожку, шлагбаум и внушительную собачью будку, привезли и установили на фундамент киоск-магазин. У реки появилась баня со слипом, на берегу - понтонный причал, в лесу - туалет с проложенным к нему деревянным настилом, в тенистом овраге - кухня на пять газовых плит, в северном конце поляны - два первых домика, на две семьи каждый. Траву на опушке выкосили, по краю проложили плиточную дорожку. В конце мая выгрузили и спустили на воду две списанные с СРТ шлюпки. В июне 72-го открылся первый сезон «Нептуна»...
На третий-четвертый день пребывания в палаточном городке перестаешь обращать внимание на комаров и слепней - сбиваешь лаконичным движением руки по дюжине ненасытных гадов за раз. Они в свою очередь, получив достойный ответ, теряют интерес к «ветерану» - кружат отстраненно поодаль в ожидании свежих, малоопытных жертв, но кровожадные взгляды чувствуешь на себе постоянно.
К остальным неудобствам привыкаешь мгновенно, даже мечтаешь о них еще по дороге. Кажется, одна горячая вода из крана разрушит весь аромат и притягательность дикой лесной жизни. А ночные походы в у-гу-кающий и шуршащий опасностью лес по тёмной дорожке к облепленному мошкарой тусклому фонарю над деревянным туалетом обыгрывают комфорт и сантехнику новых квартир, как наши канадцев - 7:3 в первой встрече того же 72-го. Идти по росе с полотенцем к сонной в дымке реке, мыться с колен прозрачной холодной водой, смотреть в тишине на первые лучи солнца - они, пронзая лес, через ветви прожекторами сквозь туман опускаются к реке, матовыми бликами по воде нащупывают в камыше робкий перекат невидимого ручья на том берегу - об этом помнишь весь год, ждешь, тоскуешь по утрам, глядя на хром и кафель благополучной городской жизни...
В домиках сухо, прохладно и в дождь, и в жару - их поставили в тень, под ветви берез умелые добрые руки, - смолистый дух сосновой доски не выветрится из комнат и через сорок лет. Все крепко, надежно, разумно. С любовью к природе и людям...
Первые два домика, построенные в 1972-ом году
Мы были первыми поселенцами в 72-ом году. Жили в одном из первых домов. Тестировали, как сейчас говорят, инфраструктуру. Главной достопримечательностью «Нептуна», его гордостью, предметом зависти и воздыхания конкурентов был десятиметровый слип в воду у бани.
Фундамент бани
Баня стояла на высоком берегу, имела террасу над кручей, от нее вниз, к реке и был проложен знаменитый слип. В банный день распаренные смельчаки съезжали в реку головою вперед, молча, бросаясь грудью на слип. Просто распаренные ехали на ... ногами вперед. С криками, брызгами и волной, доходившей до противоположного берега. В тихие, не банные вечера романтики на веранде встречали и провожали закатное солнце. Под стрекот цикад и неспешное движение вод...
Декоративная стена у бани
Любили баню «Нептуна» и горкомовские коммунисты. Боссы приезжали на «Волгах». Комсомольцы в роли обслуживающего персонала - на микроавтобусах «Латвия». Прибытие незваных дорогих гостей вычислялось заранее, по косвенным признакам - комендант Антон за день до приезда готовил банкетный зал и мыл баню. В день приезда сурово и молча подвозил на тачке дрова. Под вечер обходил поселенцев с просьбой «сидеть дома и не высовываться». В большинстве случаев после стука в дверь обходились без слов - Антон грустно вздыхал, рыбаки в ответ понимающе улыбались.
На закате появлялась колонна, тормозила у бани, выгружалась. В погашенных окнах шевелились занавески - по составу и количеству прибывших все вычисляли размер «стихийного бедствия». Ложились спать, но сквозь тонкие рамы всю ночь рисовались картины. Под стать доносившимся звукам. Утром поляна пустела, уставший Антон вывозил на тачке бутылки. Народ с полотенцами собирался у реки, делился слухами и предположениями, а кое-кто смущал добытыми ночью фактами - «Купались голыми. Сначала по очереди, потом все вместе». Женщины отгоняли детей и возмущенно охали. Мужчины курили и тянули из очевидцев подробности. Антон убирал баню...
Терраса бани сегодня
Рыбаки зарабатывали хорошо. Но только в путину и месяцы спокойной погоды. А месяцев таких было мало. В остальные - с сентября по апрель - выходили в море между штормами, и как кому повезет. В мае-июне лов был запрещен - сидели на береговом семидесяти рублевом окладе. Поэтому, когда Антон приобрел модный, редкий в то время, «Москвич супер-люкс», многие отнеслись к этому, если не с завистью, то с уважением - «На бутылки купил».
Раз в неделю в «Нептун» приезжал грузовик с пивом, лимонадом и алкоголем в самом широком ассортименте - Антон обладал недюжинным организаторском талантом. Машину разгружали, ящики с непочатой тарой хранили в прохладе насосной станции. Обратно грузили ящики с тарой пустой.
Место у дороги, где стоял магазин
Нептуновский киоск-магазин стоял в удобной непроницаемой для взглядов зоне на въезде в палаточный у автостоянки. В реализации огромного количества влаги Антону помогала супруга - дородная латышка Гунта, строгая к должникам и улыбчивая с щедрыми покупателями.
Помимо напитков киоск предлагал отменные к ним закуски, большинство из которых можно было купить или здесь - в лесу, в тупике пыльной грунтовки, - или в центральном городском универмаге по блату. Сервелат, шоколад, шпроты, качественные консервы, овощи, яйца, развесные творог-сметану Антон подвозил регулярно, предвосхищая спрос и надежды постояльцев.
Магазин имел популярность в округе - пустынной и малонаселенной по виду, но кишевшей тайнами лесных секретных объектов, запечатанных знаками «Проезд запрещен» у дорог, ведущих от шоссе в военное «никуда» - с КП, колючей проволокой и часовыми-автоматчиками. Но, то ли Гунта вызывала доверие своей неподдельной улыбкой у постоянных клиентов в фуражках, приезжавших на военных пыльных машинах, то ли секреты для дежурных смен ракетных комплексов малого и среднего радиусов были старыми и скучными, - рыбаки шептались меж собой - «Ракеты. Шахты. Офицеры. Дежурства...»
Возвращение пустых бутылок к насосной станции происходило по незамысловатой схеме. В понедельник, после налета привозимых из города колхозным автобусом, «скорострельных», но шумных отдыхающих «выходного дня», Антон объезжал опустевший палаточный городок с неизменной огромной тачкой - шарил по кустам, прибирался в домиках, прихватывал по пути бутылки. Отпускники-«постоянцы» оставляли тару в шкафу предбанника, а если не помещалась, носили добровольно к насосной, в помощь Антону. Поэтому новый «супер-Москвич» коменданта злых чувств почти не вызывал, все считали его коллективным вкладом. В общее дело...
Все мы в детстве чего-то ждали от лета - «на дачу», «к морю», «к бабушке в деревню», «весь день на велосипеде, с книгой, с друзьями» или просто: «ничего не делать». На самом деле все в детстве ждали от лета свободы. От школы, от формы, от домашних заданий и прочих страданий. Никто же не ждал весь год пионерский лагерь. Хотя и там иногда было нормально, и уезжать не хотелось) Я ждал от лета Барту. Море было рядом всегда, и все остальное, кроме дачи с деревней, к нему и так прилагалось. Когда все дни проводишь на пляже, когда песок становится частью кожи, когда синие губы не признак переохлаждения, а указатель уровня счастья, когда выползаешь на берег из пенных волн лишь для того, чтобы согреться в белоснежных барханах теплых дюн, ... превращаешься в ихтиандра, мечтающего о чем-то другом. Я мечтал о реке…
Тишина. Вот, что первое обрушивалось на Барте. После года жизни в человеческой суете, после вечно включенного телевизора, радио, звуков большого дома за стеной и даже постоянного шума морского прибоя, как только выгружались вещи, заглушался двигатель привезшего тебя автомобиля, и ты шел к реке - обрушивалась Тишина. До шума в ушах, когда слышно биение сердца, когда один речной запах залечивает житейские раны, а течение реки становится движением жизни в тебе, уносящим в своих прозрачных водах всё накопленное за год, и ты становишься таким же чистым и послушным, как бегущая в теле реки вода, и жизнь твоя становится подобной лодке, пущенной по течению с поднятыми веслами, скользит, касаясь иногда то одного берега, то другого. И хочется плыть так в бесконечность, глядя в плывущее над тобой небо, не оглядываясь и не загадывая, подчиняясь влекущей тебя силе, доверяясь ей, впитывая её в себя...
Вечером тишина подхватывается верхушками берез на берегу, шумит листвой и отражается в тебе эхом, волнует воспоминаниями. А ранним утром тишина скована тайной тумана над рекой, и ты пробираешься на ощупь, к своему счастью - одинокий, оставленный тихим прозрачным течением, но оно ласково наблюдает за тобой сквозь ветви, склоненные к воде, ты чувствуешь эту поддержку, ты справишься, ты найдёшь…
Мы приезжали, Антон выдавал ключи. Я хватал оранжевый поплавок, привязанный к ключу от лодки, и несся к причалу.
- А весла?! - Кричал вдогонку отец, - Помнишь, как выбирать: правое-левое?
- Помню!
Я бежал обратно к Антону, брал весла, тащил их к реке. Отец улыбался, носил вещи от машины к веранде. Надо было помочь, но я ждал этой встречи весь год...
Взрослые в палаточном городке развлекались однообразно: семейные пикники, вечерние посиделки с коллегами, пикники на двоих, рыбалка тех из рыбаков, кому не надоел лов рыбы в море, пикники с заезжими друзьями и под занавес программы, в оправдание многонедельного пребывания посреди леса, обязательный поход за грибами. Клещей тогда почему-то никто не боялся.
Пикники радовали Гунту, Антон любил вечерние party - первые проходили на выезде с лодкой, и возврат многочисленной тары не гарантировали, но давали устойчивый оборот магазину, вторые - обеспечивали оба показателя плюс приглашение к столу и здравицы коменданту. Дети любили оба мероприятия: пикник включал в себя поиски новых, неизведанных мест на реке и возможность безнаказанно жарить в костре все виды пищи помимо мяса; вечерние барбекю дарили свободу перемещения в темном безграничном пространстве, с ориентиром на лампу у бани и искры мангала…
Река в ночи замирает, в воде шевелятся отраженные звезды. Появляются, растут облака тумана, стреляет звонко в огне полено, взрослые смеются, их голоса эхом уходят вверх...
Фундамент дорожки, простите, к туалету, который сохранился до сих пор. (Anno MCMLXXII / 1972 г.)
Модные в 70-е гг. стекловолоконные знанавески "осенние листья"
Фундамент веранды у бани, де был слип в воду
Фундамент веранды и останки бани
Место лодочного причала
Рядом, в двух километрах, вверх по течению модерновая база отдыха ODS - бывший палаточный завода "Лиепайский металлург". Кондиционеры, водопровод, сантехника, комфорт.
"Нептун" - заповедник памяти. Портал в прошлое. Антагонист ODS. Забытый, брошенный, но еще живой. С сохранившемся запахом сосновых досок и лака в открытых всем ветрам домиках - запахом детства. Наверное, и до него доберется цивилизация. С бульдозером и современными технологиями. Запомним его таким - былым и сегодняшним.
Охраняет "Нептун" сторож Пётр. Он просил не фотографировать его. С удовольствием выполняем его просьбу)
P.S. Рассказ «Река»
