Дом
Этот дом пережил две войны. Кирпичный, рядом с ним, чуть не рухнул, а он, деревянный, с покатой крышей, выстоял невредимый до наших дней. В нем провел всю войну мой отец. После войны здесь жили мои родственники.
Тогда он стоял на самой окраине города. Дальше был огромный пустырь старого аэродрома, сады-огороды частников и, казалось далеко-далеко, канал Военного порта. Меня часто приводили сюда родители, но я был очень маленьким, и, казалось, смутно помню то время.
Детские воспоминания, как застывшие фотографии из старого альбома, иногда наполнены запахом старого дома, иногда - вкусом сладких яблок из сада, иногда - зябким чувством летнего вечера и плеском воды на пляже в порту, оживают и становятся цветными.
Дом стоит за кладбищем, отделенный от него глухим переулком. Раньше сразу за кладбищенской стеной был песчаный берег аванпорта, с торчащими повсюду из воды скользкими черными бревнами древних причалов. Чуть в стороне каменистое тело Разделительного мола - излюбленное место купаний местных мальчишек.
Черные дымы пароходов, близкие силуэты военных кораблей, зеленые мокрые камни мола...
Во дворе дома была голубятня и, кто-то, казавшийся мне тогда необычайно взрослым, стоя на крыше сарая, гонял длинной палкой в голубом небе белую пернатую стаю. Зеленый сад, грядки, большая лужа у ворот, наполненный жизнью дом, голубятня, прачечная в глубине двора, огромный прабабушкин сундук на кухне, красная часовня на близком кладбище - я все это вспомнил, когда читал "Лето Господне" Ивана Шмелева. Все стало ближе, понятнее, роднее. Часть русской жизни, перенесенной из Великих Лук в далекий прибалтийский город, коснулась меня, стала частью моей жизни...
Теперь мачты океанских судов нависают над деревьями кладбища. На месте пустынного берега глубоководные причалы. Я проезжаю каждый день мимо этого дома, останавливаюсь у светофора напротив него. За высокими воротами чужая жизнь, и нет сил остановиться и постучать в двери моего детства.
O.Kalpaka iela / Красноармейская 93