Восстание 1914-го года в Лысьве
в освещении официальной печати
Из газеты "Пермские ведомости" от 17 ноября 1914 года.
Инженер Добровольский не счел себя вправе выдать требуемое пособие. Заявил, что это необходимо иметь разрешение столичного управления, куда сообщал обратиться немедленно с телеграфным запросом. На этом рабочие успокоились, но на другой день утром толпа снова явились к управителю, обвиняя его в утайке ответа из главного управления, при чем толпа снова на себя крайне вызывающе и не слушали никаких увещеваний. В виду таких действий толпы, грозившей даже разгромом заводских зданий, инженер Добровольский сделал распоряжение о выдаче пособия в размере, выданном во время русско-японской войны.
Это распоряжение, однако, не удовлетворило рабочих и они, ворвавшись в контору с криками - украл «наши деньги», бей его, за две недели отдай» хватали инженера за руки и вынудили его почти силой отдать распоряжение о выдаче двухнедельной заработной платы. Толпа, однако, не удовлетворилась и этим. Шумно ворвавшись в цеховые конторы, под предводительством помянутого Маера и Дмитрия Голышева, было решено требовать уже не двухнедельного заработка, а месячного, при чем на увещевании чинов полиции местного фельдшера рабочие отмечали угрозой разнести все заводское Управление.
С этим требованием толпа снова обратилась к Добровольскому, который в виду явно угрожающих действий, вынужден был скрыться в квартиру инженера Башкевича, обещав передать требование о выдаче пособия и 350 тыс. рублей Главноуправляющему Онуфровичу, которого он вызвал в Лысьву телеграммой из Перми и который должен был прибыть на другой день. Рабочие долго не расходились, шумели и слышались даже угрозы - «завтра все будете убиты» и т.п.
На другой день, 20 числа к квартире возвращавшегося в Лысьву инженером Онуфровича собралась уже значительная чрезвычайно возбужденная толпа, к которой и вышел главноуправляющий в сопровождении помощника, исправника Киселева и других чинов полиции. На вопрос - что нужно - раздались громкие непристойные требования выдачи всей суммы капитала, на что Онуфрович заявил, что этих денег он выдать не может и что их у него нет, при чем для дальнейших переговоров обещал немедленно прибыть в заводоуправление, что вскоре и исполнил. Толпа в это время, все увеличиваясь достигла уже не менее тысячи человек, при чем к рабочим присоединились женщины и дети. Когда Онуфрович вошел в Заводоуправление с сопровождавшими его чинов полиции и некоторыми заводскими служащими, среди хлынувшей за ними толпы поднялся на возвышенной площади какой-то неизвестный человек, который, обращаясь к собравшимся, стал говорить о том, что «их права забраны и приходится добиваться их силою», и спрашивал - «согласны ли они на это». В ответ на это раздались крики: «согласны». Тем временем Онуфрович вышел к народу и стал при полном безмолвии толпы читать уведомление главного управления заводов о назначении, пожертвованных наследниками Шувалова 350 тыс. рублей, после чего разъяснил, что в виду явно выраженной воли жертвователей выдача этих денег, получивших точное и определенное назначение, произведена быть не может.
Когда Онуфрович кончил свои слова поднялся страшный крик. - «Врешь ты» - «Не надо нам народного дома» - «Отдавай деньги». - «Бей его», какой то мужчина из толпы схватил главноуправляющего за рубашку, а окружающие начали его колотить. Видя какой оборот приняли разговоры с толпой, находившийся рядом с Онуфровичем помощник исправника Киселев выстрелил из револьвера вверх, благодаря чему толпа несколько отхлынула и Онуфрович, получивший уже сильное поранение кирпичом в голову успел подняться на ноги и скрылся вместе с провожатыми служащими и чинами полиции, одному из которых также были нанесены удары, в здание заводоуправления где были тотчас - же плотно закрыты все двери и окно. Туда полетели камни и палки.
Здание Заводоуправления - каменное с толстыми стенами, рядом с ним с одной стороны помещалась контора заводского лесничества, а с другой деревянные дома служащих; по соседству же находилась усадьба купца Чащина. Все это ныне уничтожено огнем. В заводе в день происшествия было до 30 нижних полицейских чинов, большинство которых, к сожалению, находилось в виду об’явленной мобилизации в различных нарядах - на сборных пунктах, в карауле у пивных лавок и проч. Со старшим представителем полиции были лишь полицейский надзиратель Епимахов, околоточный Беклемышев, урядник Осмакин и два стражника - Кулигин и Курочкин, которые, как и Онуфрович со своими служащими, были вооружены револьверами, некоторые - системы Маузера.
Когда толпа бросилась к заводоуправлению и стала громить двери и окна, скрывшиеся там лица начали отстреливаться, при чем помощник исправника Киселев предупредил о том толпу. В виду этого напавшие сочли необходимым принять меры безопасности, быстро соорудили в свою защиту от выстрелов осажденных баррикад из принесенных из соседних домов столов, стульев, скамеек и колод. Из-за баррикад рабочие начали стрельбу и продолжали бросать камнями. Вот вскоре среди нападавших появились раненые, которых отводили и относили в Заводскую больницу, где между прочим, были сделаны попытки к выяснению личностей пострадавших. В это же время толпа напала на случайно проходившего по улице железнодорожного жандарма, унтер офицера Пуртова и пытались его обезоружить.
Распоряжавшийся обороной Киселев, распределив стражников и чинов полиции с маузерами у амбразур окон, приказал беречь патроны так как оных было недостаточное количество, а Онуфрович в это время пытался вызвать помощь по телефону, находившемуся в здании заводоуправления. Однако, нападавшие предварительно уничтожили возможность вызова помощи; провода телефона оказались обрезанными, равно как и провода правительственного телеграфа, соединявшего заводскую почто-телеграфную контору со станцией «Калино» Пермской жел. дор. На звонки телефона ни кто не откликался, телефон бездействовал и даже, как было потом установлено нападавшие предвидя возможность подачи помощи со стороны железной дороги, пытались сжечь железнодорожный мост на заводской ветке.
Все это происходило около 10 часов утра. Спустя час перестрелка несколько стихла, и надзиратель Епимахов высунулся в окно, но тотчас же получил заряд дроби в голову и спину. Нападавшие, видя безуспешность осады крепкого каменного здания, где было 10 хорошо вооруженных людей в здании заводоуправления находились вместе с осажденными Онуфровичем и Киселевым, кроме чинов полиции, еще главный бухгалтер заводов Крепышев и помощник Семенов, счетовод Никулин, решили сжечь здание и с этой целью выкатили из подвала соседнего здания купца Чащина три бочки с керосином, из которых черпая жидкость ковшами и ведрами стали поливать Заводоуправление и соседние здания, а некоторые обмывали в керосине тряпки и куски рогож и швыряли в здание конторы. Первым загорелось здание лесничества, каменный же дом, где были Онуфрович и другие, не загорелся. Тогда часть толпы направилась к волостному пожарному сараю, сломала замки у дверей и выкатила пожарную машину, приемный рукав, который вложили в одну из бочек и стала качать керосин в главное здание, которое после этого и загорелось. Соседние здания лесничества, дома служащих и купца Чащина уже были об’яты огнем. Толпа всячески помогала разгораться пожару, но одновременно тушила начинавшийся огонь против лежащих лавченок. Прибывший для оказания помощи брандмейстер заводской пожарной команды Иванов, пытавшийся приступить к тушению пожара, был толпой зверски убит.
Во время бунта местный священник, протоиерей Михаил Добротворский хотел выйти к народу на площадь в облачении и с иконами, а также огласить полученную от бывшего Пермского Губернатора Кошко телеграмму, в которой на имя помощника исправника об’являлось о войне с Германией, при чем просил растолковать народу, что всякий с его стороны безпорядок будет на руки врагу. Но в церковь ворвался какой-то неизвестный мужчина с револьвером в руке и не позволил священнику выйти к народу, а также на утро прекратили звон с колокольни и набат по случаю пожаров.
Между тем осаждение в здании Управления, увидя приготовление толпы к пожару, решили бороться с огнем, чему много способствовал оказавшийся на верху, во втором этаже здания, большой бак с водой, откуда шел резиновый рукав. Пока вода не изтекла, что продолжалось почти до 3-х часов дня, огонь удалось заливать, но затем положение стало совершенно критическое и безвыходным. Жар и едкий дым не давали осажденным возможности оставаться долее в горевшем здании и пришлось ретироваться. Онуфрович, предчувствуя свою смерть, обратился к окружающим с последним прости и просил простить его прегрешения вольныя и невольныя, и не поминать лихом, часть служащих, бывших до того в здании, успела уйти из пылавшего здания, все остальное почти одновременно выскочили через окно во двор. Было около 4 часов дня. Киселев и Онуфрович с Епимаховым выскочили вместе, при чем последнему удалось перебежать улицу. Но в это время он был замечен толпой, которая извлекла его из под экипажа, куда он пытался спрятаться и начала его избивать кольями, жердями, кирпичами и поленьями.
Несчастный был тотчас же убит. Некоторые тут же обыскали его карманы и взяли револьвер. Выбежавшему Онуфровичу толпа сразу прекратила путь возле здания конторы лесничества. Видя неизбежный конец и не желая отдаваться живым в руки раз’яренной черни, Онуфрович пытался покончить с собой выстрелом из револьвера, но толпа окружила его и не дала возможности привести в исполнение это намерение и хотя в руках у него было два заряженных револьвера, толпа подвергла его самому зверскому избиению и прикончила. Помощнику исправника Киселеву удалось забежать во двор одного дома и укрыться в погребе. Бросившаяся толпа за ним не могла долго овладеть Киселевым, который стрелял из погреба в пытавшихся проникнуть туда.
Тогда толпа стала при помощи жердей выворачивать пол погреба, затем потащили пожарную машину и стали лить воду, но за неимением воды вскоре перестали. Тогда, с целью извлечь Киселева решили поджечь постройку и с этой целью была принесена солома, не бывшие в стороне люди не дозволили поджога из опасения сжечь селение.
После этого в Киселева стали тыкать жердями с надетыми на концах вилами, но и этим способом не могли овладать стойким человеком, продолжавшим энергично отстаивать свою жизнь. Лишь после снятия досок с верха погреба удалось выстрелами ранить Киселева и извлечь его оттуда с помощью веревочной петли за ноги. Но и тут еще не удалось овладеть им: Киселев [уперся] о ступеньки крыльца и со связанными ногами удерживал несколько минут револьвером напор толпы и лишь, израсходовав все патроны, переломил на колене револьвер и со словами: «не вам и не мне» швырнул его в сторону, по очереди очудился в полной власти нападавших, которые добили его палками и жердями.
На остальных выбежавших из здания людей толпа также набрасывалась и немедленно убивала, преимущественно ударами палок и камней по голове.
Так были убиты, кроме названных выше лиц помощник бухгалтера Семенов околодочный надзиратель Беклемышев, урядник Осмехин и два полицейских стражника Пинягин и Кулигин. Избитый на смерть счетовод Никулин был подобран и на улице со слабыми признаками жизни и 30 Июля скончался в страшных мучениях. Со стороны рабочих были убиты трое: Степан Шубин, Петр Коде[…] и Николай Новиков все револьверными пулями их оборонявшихся и двое скончались от полученных таких же ран Михаил Разин на другой день и 22 июля Ивстафий Лихачев. Кроме того было ранено 8 рабочих.
Все упомянутые выше постройки сгорели до тла, при чем купец Чащин понес значительные убытки. Здания и товары это хотя и были застрахованы, но страховое общество отказалось возместить убытки, как происшедшие во время народного бунта.
После этого страшного злодейства, когда в Лысьвенский завод прибыла рота солдат с пулеметом, население уже поняло весь ужас совершенного и смирно сидело по домам. На основании произведенного дознания и судебного следствия были арестованы 84 человека изобличавшихся свидетельскими показаниями в учиненных преступлениях и все они под усиленным конвоем, были провождены в Пермскую тюрьму и где и находились до 25 Октября в каковой день были доставлены в Лысьвенский завод, куда к этому времени прибыл военно-окружной суд. Кроме этих 84 человек привлечено к судебной ответственности еще 17, но дело о них, как частью скрывшихся и не разысканных выделено в отдельное производство.
По соглашению министра внутренних с министром юстиции дело это отделено на основании ст.31 Положения мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия на общей подсудности и передано на рассмотрение военно-окружного суда для осуждения виновных по законам военного времени и основании вышеуказанного распоряжения об из’ятии из общей подсудности и ст.262 воен. судуст. они предано военно-окружному казанскому суду командующим войсками казанского военного округа.
Дело начато слушанием в Лысьвенском заводе 30 Октября, при чем всего вызвано свыше 300 свидетелей в том числе со стороны обвинения 111 человек.
В виду чрезвычайной сложности этого дела мы лишены возможности дать полный отчет о ходе судебного следствия.
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.252.Л.120-122.
Из газеты "Пермские ведомости" от 17 ноября 1914 года.
Инженер Добровольский не счел себя вправе выдать требуемое пособие. Заявил, что это необходимо иметь разрешение столичного управления, куда сообщал обратиться немедленно с телеграфным запросом. На этом рабочие успокоились, но на другой день утром толпа снова явились к управителю, обвиняя его в утайке ответа из главного управления, при чем толпа снова на себя крайне вызывающе и не слушали никаких увещеваний. В виду таких действий толпы, грозившей даже разгромом заводских зданий, инженер Добровольский сделал распоряжение о выдаче пособия в размере, выданном во время русско-японской войны.
Это распоряжение, однако, не удовлетворило рабочих и они, ворвавшись в контору с криками - украл «наши деньги», бей его, за две недели отдай» хватали инженера за руки и вынудили его почти силой отдать распоряжение о выдаче двухнедельной заработной платы. Толпа, однако, не удовлетворилась и этим. Шумно ворвавшись в цеховые конторы, под предводительством помянутого Маера и Дмитрия Голышева, было решено требовать уже не двухнедельного заработка, а месячного, при чем на увещевании чинов полиции местного фельдшера рабочие отмечали угрозой разнести все заводское Управление.
С этим требованием толпа снова обратилась к Добровольскому, который в виду явно угрожающих действий, вынужден был скрыться в квартиру инженера Башкевича, обещав передать требование о выдаче пособия и 350 тыс. рублей Главноуправляющему Онуфровичу, которого он вызвал в Лысьву телеграммой из Перми и который должен был прибыть на другой день. Рабочие долго не расходились, шумели и слышались даже угрозы - «завтра все будете убиты» и т.п.
На другой день, 20 числа к квартире возвращавшегося в Лысьву инженером Онуфровича собралась уже значительная чрезвычайно возбужденная толпа, к которой и вышел главноуправляющий в сопровождении помощника, исправника Киселева и других чинов полиции. На вопрос - что нужно - раздались громкие непристойные требования выдачи всей суммы капитала, на что Онуфрович заявил, что этих денег он выдать не может и что их у него нет, при чем для дальнейших переговоров обещал немедленно прибыть в заводоуправление, что вскоре и исполнил. Толпа в это время, все увеличиваясь достигла уже не менее тысячи человек, при чем к рабочим присоединились женщины и дети. Когда Онуфрович вошел в Заводоуправление с сопровождавшими его чинов полиции и некоторыми заводскими служащими, среди хлынувшей за ними толпы поднялся на возвышенной площади какой-то неизвестный человек, который, обращаясь к собравшимся, стал говорить о том, что «их права забраны и приходится добиваться их силою», и спрашивал - «согласны ли они на это». В ответ на это раздались крики: «согласны». Тем временем Онуфрович вышел к народу и стал при полном безмолвии толпы читать уведомление главного управления заводов о назначении, пожертвованных наследниками Шувалова 350 тыс. рублей, после чего разъяснил, что в виду явно выраженной воли жертвователей выдача этих денег, получивших точное и определенное назначение, произведена быть не может.
Когда Онуфрович кончил свои слова поднялся страшный крик. - «Врешь ты» - «Не надо нам народного дома» - «Отдавай деньги». - «Бей его», какой то мужчина из толпы схватил главноуправляющего за рубашку, а окружающие начали его колотить. Видя какой оборот приняли разговоры с толпой, находившийся рядом с Онуфровичем помощник исправника Киселев выстрелил из револьвера вверх, благодаря чему толпа несколько отхлынула и Онуфрович, получивший уже сильное поранение кирпичом в голову успел подняться на ноги и скрылся вместе с провожатыми служащими и чинами полиции, одному из которых также были нанесены удары, в здание заводоуправления где были тотчас - же плотно закрыты все двери и окно. Туда полетели камни и палки.
Здание Заводоуправления - каменное с толстыми стенами, рядом с ним с одной стороны помещалась контора заводского лесничества, а с другой деревянные дома служащих; по соседству же находилась усадьба купца Чащина. Все это ныне уничтожено огнем. В заводе в день происшествия было до 30 нижних полицейских чинов, большинство которых, к сожалению, находилось в виду об’явленной мобилизации в различных нарядах - на сборных пунктах, в карауле у пивных лавок и проч. Со старшим представителем полиции были лишь полицейский надзиратель Епимахов, околоточный Беклемышев, урядник Осмакин и два стражника - Кулигин и Курочкин, которые, как и Онуфрович со своими служащими, были вооружены револьверами, некоторые - системы Маузера.
Когда толпа бросилась к заводоуправлению и стала громить двери и окна, скрывшиеся там лица начали отстреливаться, при чем помощник исправника Киселев предупредил о том толпу. В виду этого напавшие сочли необходимым принять меры безопасности, быстро соорудили в свою защиту от выстрелов осажденных баррикад из принесенных из соседних домов столов, стульев, скамеек и колод. Из-за баррикад рабочие начали стрельбу и продолжали бросать камнями. Вот вскоре среди нападавших появились раненые, которых отводили и относили в Заводскую больницу, где между прочим, были сделаны попытки к выяснению личностей пострадавших. В это же время толпа напала на случайно проходившего по улице железнодорожного жандарма, унтер офицера Пуртова и пытались его обезоружить.
Распоряжавшийся обороной Киселев, распределив стражников и чинов полиции с маузерами у амбразур окон, приказал беречь патроны так как оных было недостаточное количество, а Онуфрович в это время пытался вызвать помощь по телефону, находившемуся в здании заводоуправления. Однако, нападавшие предварительно уничтожили возможность вызова помощи; провода телефона оказались обрезанными, равно как и провода правительственного телеграфа, соединявшего заводскую почто-телеграфную контору со станцией «Калино» Пермской жел. дор. На звонки телефона ни кто не откликался, телефон бездействовал и даже, как было потом установлено нападавшие предвидя возможность подачи помощи со стороны железной дороги, пытались сжечь железнодорожный мост на заводской ветке.
Все это происходило около 10 часов утра. Спустя час перестрелка несколько стихла, и надзиратель Епимахов высунулся в окно, но тотчас же получил заряд дроби в голову и спину. Нападавшие, видя безуспешность осады крепкого каменного здания, где было 10 хорошо вооруженных людей в здании заводоуправления находились вместе с осажденными Онуфровичем и Киселевым, кроме чинов полиции, еще главный бухгалтер заводов Крепышев и помощник Семенов, счетовод Никулин, решили сжечь здание и с этой целью выкатили из подвала соседнего здания купца Чащина три бочки с керосином, из которых черпая жидкость ковшами и ведрами стали поливать Заводоуправление и соседние здания, а некоторые обмывали в керосине тряпки и куски рогож и швыряли в здание конторы. Первым загорелось здание лесничества, каменный же дом, где были Онуфрович и другие, не загорелся. Тогда часть толпы направилась к волостному пожарному сараю, сломала замки у дверей и выкатила пожарную машину, приемный рукав, который вложили в одну из бочек и стала качать керосин в главное здание, которое после этого и загорелось. Соседние здания лесничества, дома служащих и купца Чащина уже были об’яты огнем. Толпа всячески помогала разгораться пожару, но одновременно тушила начинавшийся огонь против лежащих лавченок. Прибывший для оказания помощи брандмейстер заводской пожарной команды Иванов, пытавшийся приступить к тушению пожара, был толпой зверски убит.
Во время бунта местный священник, протоиерей Михаил Добротворский хотел выйти к народу на площадь в облачении и с иконами, а также огласить полученную от бывшего Пермского Губернатора Кошко телеграмму, в которой на имя помощника исправника об’являлось о войне с Германией, при чем просил растолковать народу, что всякий с его стороны безпорядок будет на руки врагу. Но в церковь ворвался какой-то неизвестный мужчина с револьвером в руке и не позволил священнику выйти к народу, а также на утро прекратили звон с колокольни и набат по случаю пожаров.
Между тем осаждение в здании Управления, увидя приготовление толпы к пожару, решили бороться с огнем, чему много способствовал оказавшийся на верху, во втором этаже здания, большой бак с водой, откуда шел резиновый рукав. Пока вода не изтекла, что продолжалось почти до 3-х часов дня, огонь удалось заливать, но затем положение стало совершенно критическое и безвыходным. Жар и едкий дым не давали осажденным возможности оставаться долее в горевшем здании и пришлось ретироваться. Онуфрович, предчувствуя свою смерть, обратился к окружающим с последним прости и просил простить его прегрешения вольныя и невольныя, и не поминать лихом, часть служащих, бывших до того в здании, успела уйти из пылавшего здания, все остальное почти одновременно выскочили через окно во двор. Было около 4 часов дня. Киселев и Онуфрович с Епимаховым выскочили вместе, при чем последнему удалось перебежать улицу. Но в это время он был замечен толпой, которая извлекла его из под экипажа, куда он пытался спрятаться и начала его избивать кольями, жердями, кирпичами и поленьями.
Несчастный был тотчас же убит. Некоторые тут же обыскали его карманы и взяли револьвер. Выбежавшему Онуфровичу толпа сразу прекратила путь возле здания конторы лесничества. Видя неизбежный конец и не желая отдаваться живым в руки раз’яренной черни, Онуфрович пытался покончить с собой выстрелом из револьвера, но толпа окружила его и не дала возможности привести в исполнение это намерение и хотя в руках у него было два заряженных револьвера, толпа подвергла его самому зверскому избиению и прикончила. Помощнику исправника Киселеву удалось забежать во двор одного дома и укрыться в погребе. Бросившаяся толпа за ним не могла долго овладеть Киселевым, который стрелял из погреба в пытавшихся проникнуть туда.
Тогда толпа стала при помощи жердей выворачивать пол погреба, затем потащили пожарную машину и стали лить воду, но за неимением воды вскоре перестали. Тогда, с целью извлечь Киселева решили поджечь постройку и с этой целью была принесена солома, не бывшие в стороне люди не дозволили поджога из опасения сжечь селение.
После этого в Киселева стали тыкать жердями с надетыми на концах вилами, но и этим способом не могли овладать стойким человеком, продолжавшим энергично отстаивать свою жизнь. Лишь после снятия досок с верха погреба удалось выстрелами ранить Киселева и извлечь его оттуда с помощью веревочной петли за ноги. Но и тут еще не удалось овладеть им: Киселев [уперся] о ступеньки крыльца и со связанными ногами удерживал несколько минут револьвером напор толпы и лишь, израсходовав все патроны, переломил на колене револьвер и со словами: «не вам и не мне» швырнул его в сторону, по очереди очудился в полной власти нападавших, которые добили его палками и жердями.
На остальных выбежавших из здания людей толпа также набрасывалась и немедленно убивала, преимущественно ударами палок и камней по голове.
Так были убиты, кроме названных выше лиц помощник бухгалтера Семенов околодочный надзиратель Беклемышев, урядник Осмехин и два полицейских стражника Пинягин и Кулигин. Избитый на смерть счетовод Никулин был подобран и на улице со слабыми признаками жизни и 30 Июля скончался в страшных мучениях. Со стороны рабочих были убиты трое: Степан Шубин, Петр Коде[…] и Николай Новиков все револьверными пулями их оборонявшихся и двое скончались от полученных таких же ран Михаил Разин на другой день и 22 июля Ивстафий Лихачев. Кроме того было ранено 8 рабочих.
Все упомянутые выше постройки сгорели до тла, при чем купец Чащин понес значительные убытки. Здания и товары это хотя и были застрахованы, но страховое общество отказалось возместить убытки, как происшедшие во время народного бунта.
После этого страшного злодейства, когда в Лысьвенский завод прибыла рота солдат с пулеметом, население уже поняло весь ужас совершенного и смирно сидело по домам. На основании произведенного дознания и судебного следствия были арестованы 84 человека изобличавшихся свидетельскими показаниями в учиненных преступлениях и все они под усиленным конвоем, были провождены в Пермскую тюрьму и где и находились до 25 Октября в каковой день были доставлены в Лысьвенский завод, куда к этому времени прибыл военно-окружной суд. Кроме этих 84 человек привлечено к судебной ответственности еще 17, но дело о них, как частью скрывшихся и не разысканных выделено в отдельное производство.
По соглашению министра внутренних с министром юстиции дело это отделено на основании ст.31 Положения мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия на общей подсудности и передано на рассмотрение военно-окружного суда для осуждения виновных по законам военного времени и основании вышеуказанного распоряжения об из’ятии из общей подсудности и ст.262 воен. судуст. они предано военно-окружному казанскому суду командующим войсками казанского военного округа.
Дело начато слушанием в Лысьвенском заводе 30 Октября, при чем всего вызвано свыше 300 свидетелей в том числе со стороны обвинения 111 человек.
В виду чрезвычайной сложности этого дела мы лишены возможности дать полный отчет о ходе судебного следствия.
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.252.Л.120-122.