Саратов. Взамен колбасы
Переходим к стихам и вообще художественным произведениям. Снова стопятьсот рубрик.
«Литературные эссе», «Стихи. Избранное…», так… «Неопубликованные стихи»… странно - а почему они опубликованы, если «неопубликованные»-то?.. как-то нелогично… «Иронические стихи»… Ба, «Поэмы»!.. Рубрика под страшным названием «ТошноСмехотворинки» - даже заглядывать не буду - названия хватило… Так… Отдельной рубрикой вынесены «Четверостишия». Зачем?.. Видимо, так - малая форма, великое содержание. Типа, хокку. Вот с них и начну.
О!.. О!.. О!.. Какой пир духа! Какой взлёт поэтической мысли!..
Сразу же упираюсь глазами в такой вот кулинарно-стихотворный кошмар:
Ломтик пространства звёздною солью посыпь,
Сверху укрась полукружьем луны крутолобой.
Вот натюрморт-бутерброд. А взамен колбасы
Свежее мясо стиха моего попробуй. (с)
Обожемой. Это… Это… Можно, я даже не буду это комментировать?
Прямо сходу влупила мне поддых, если позволите использовать такой изящный образ, поэт Наталия Кравченко. Хожу, как пыльным мешком стукнутая. За завтраком аж натюрморты-бутерброды в глотку не лезут. И даже просто бутерброды. Не лезут - и всё!
«Взамен колбасы - свежее мясо стиха»… Это ж надо так… А пару абзацев прозы - взамен пюре с каклетой… «Мы мышей не едим - у нас пища духовная…» (с)
Кстати же, противопоставление «поэтического» начала началу «колбасному» - это лейтмотив в творчестве поэта Кравченко (насколько я успела его, это творчество, изучить).
Когда надо мною отдёрнулся занавес,
Явив всему свету судьбы моей малость -
На этой земле все места были заняты,
И мне только небо одно оставалось. (с)
Видимо, в этом поэт Кравченко и видит смысл поэзии - в подчёркивании разницы между грубым миром потребления материальных благ и духовненьким, возвышенненьким поэтиком. Свежо. Хоть в школьную стенгазету вставляй.
Жизнь соткана из пустяков:
Осколков, капелек, безделок.
Их без поэзии очков
Не разглядеть. Рисунок мелок. (с)
Мне очень жаль, но здесь прямо само просится - «свистелок и перделок». А что такое, простите, «поэзия очков»?..
Когда опять удушьем занедужишь,
И станет жизнь до мёртвого тиха -
Спаси свою безжизненную душу
Искусственным дыханием стиха. (с)
Бабочкой, пришпиленной к листу,
Я живу на боевом посту.
Радует ваш взор узоров сеть,
Но уж не взлететь мне, не взлететь. (с)
Бабочка на боевом посту... Несчастье-то какое!.. :((( Почти такое же несчастье, как неудобосказуемые «уДУШьем занеДУЖиШь» и «ваШ ВЗоР уЗоРов». Ужас. И как, вообще, «удушьем» можно «занедужить», не подскажете, м?..
Сломана мачта. Погибла мечта.
Радуйся, зависть.
Вот и кто пели «Феличита» -
Тоже расстались. (с)
Глубоко… Да и просто от рифмы балдею. «Мечта - Феличита»… Это ж прелесть, кто понимает!..
Сильна ль моя слабость иль сила слаба?
Опять я в себе убиваю раба.
А раб не сдаётся, как гордый варяг.
И с этой проблемою вечный напряг. (с)
Глубокая мысль. Раб, не сдающийся, как гордый… вообще-то, всё-таки «Варяг», потому что это же, как бы, корабль… но!.. впечатлилJ Всё чётко так, по-мужски. Хоть и в минорном ключе. Если внутренний раб не сдаётся, его топят. Чёткая мужская рифма. «Варяг - напряг». Хорошо. Поэзия!..
Хотя весной на волю
Я вышла в белый свет,
Мне выпал снег на долю,
Как на голову снег. (с)
Снег выпал, как снег. Что, впрочем, не должно нас удивлять.
А вот ещё в духе Капитана Очевидность:
Кому-то - лампадка, иконка и чётки,
Кому-то - луны ободочек нечёткий,
Дворовый ли тополь, в лесу - соловьи…
У каждого поиски смысла свои. (с)
ДА НУ?!?
Ей говорят, что он не пара,
Что он не вспомнит, не придет.
Ассоль все ждет заветный парус.
А парус… в море бури ждет. (с)
И?.. И зачем вот это вот… многоточие? И что вот это за саратовские страдания в лучших традициях советского журнала «Работница»?..
Из «Четверостиший» мы узнаём, что в жизни поэта случаются разочарования. В основном - в других поэтах:
Бог у поэтов ходит в суфлёрах.
Что ни поэт - продавец плагиата.
Я не участвую в этих аферах:
В том, что пишу - лишь сама виновата. (с)
Графоман прикинулся поэтом.
Густо тень наводит на плетень.
И не каждый видит, что ведь это
Не поэт, а о-бо-ро-тень. (с)
Ну, Наталия-то Кравченко, конечно, видит. И остальным расскажет. Никто не уйдёт от ответственности.
Кобыла непомерной сивости
Нам демонстрирует свой бред,
А критик видит в нем красивости,
Многозначительности след. (с)
«НЕПОМЕРНАЯ сивость»!.. Сказка :)))
Планета не для чистоплюев.
Давно преступлена черта.
Бог (или чёрт) зарю малюет,
Автограф кровью начертав. (с)
Шо это было?!? «Малюет, начертав» - это что такое, вообще?!
А вот почти Омар Хайям:
«Балерина на сцене» Эдгара Дега.
Эфемерна, возвышенна, полунага.
Как им схвачена вмиг характерная поза,
Как изящно изогнута эта нога! (с)
Вообще, балерины у Дега вовсе не изящные и, тем более, не возвышенные. ИМХО, разумеется, всяк поп по-своему обедню служит. Я только не совсем понимаю, зачем мне «эта нога» в исполнении Кравченко?.. Это как в том анекдоте - «Рабинович напел»?.. Может, это такой новый жанр в поэзии - описывать в стихах картины для тех, кто почему-либо лишён возможности на них самостоятельно поглядеть?.. И, кстати, «изящно изогнутая нога» - это какой-то прорыв в анатомии. Или последствия тяжёлой травмы.
Но внезапные озарения у поэта всё же случаются:
Проспект с названием нелепым
«Пятидесятилетья Ок-
тября», где не единым хлебом
Живу я, женщина-совок. (с)
О художественной стороне умолчу. Как и о потрясающей находке автора с «Пятидесятилетьем Ок» (название, действительно, чрезвычайно нелепое, не поспоришь, но при этом в нём присутствует для меня какой-то трудноуловимый сюр с пелевинским оттенком). Но - ясен пень, что «не единым»!.. Разумеется!.. Давно замечено, что именно совки больше всего кичатся своей «неединохлебностью» и «взаменколбасностью» - возвышенно грустить о голубых далях считалось достойнее, чем давиться по очередям (хотя давились, и давились все. Даже Ахмадулина, «плоть от плоти сограждан усталых»). И совковые СМИ со страшной силой клеймили «потребителя». Мы же ведь думали, что «потребитель» - это ругательное слово. Пока не узнали, что это - тупо тот, кто чё-нить потребляет. Что это, в общем, нормально для каждодневной жизни любого гражданина - потреблять. Даже поэты потребляют, чоуштам. Но ТОГДА говорить об этом было стыдно, причём эта «генеральная линия» в светлых головушках гуманитарной нашей интеллигенции (всегда как бы слегка диссидентствующей) укрепилась едва ли не прочнее, чем в мышиных мозгах рядовых совков. Колбаса давно в магазинах горами лежит, бери - не хочу, очередей нет. Можно бы уже и успокоиться, перестать внушать согражданам, что «не хлебом единым и не колбасой!», разрывая при этом одежды свои. Но совок - это грязь, трудно поддающаяся истреблению. ТОГДА такие поэты были нужны, чтобы отвлечь внимание народа от пресловутой колбасы - мол, глянь, какой я бескорыстный певец, и устыдись своей бездуховности!.. Я тебе щас стишки почитаю - про верную дружбу, про молодость, про горячие сердца, про костёр в тайге!.. А нет, так - про любовь первую, про глаза-васильки, про платьице скромное, про «не вздохи на скамейке», про капель весеннюю, про воробьишек малых, про природу!.. А взгрустнётся там - вот тебе, пожалуйста, мать-старушка, домик покосившийся, натруженные руки, родное изборождённое лицо, журавлиный клин в небе, печально кличущий!.. Как идёт ко всему этому колбаса? - Никак нейдёт. Забудь ты о ней!.. Вполне естественно вытекает из всего вышесказанного - поэт должен УЧИТЬ. Учить, как жить жизнью чистой, нестяжательной, думать о великом, а не об этой колбасе, будь она неладна. Народишко-то - дурак, его на самотёк пускать нельзя. Только отвернёшься - а он уж и опять в магазин попёрся. Кушать хочет, глупый. Вот и учили.
«Излишняя мастеровитость», которая «ставится на вид» Светлане Кековой, словесные изыски, сложно дробящиеся образы, разумеется, не приветствовались - потому что предполагаемой ЦА, которая, придя со смены, развернёт журнальчик или газетку, все эти сложности нафиг не нужны. Если ЦА видит, что в стихах клеймят бракоделов или чилийскую хунту, воспевают светлую берёзку или женщину-труженицу - ей всё понятно. Если же она встретится со «словами в карнавальных костюмах», у неё, у ЦА то есть, возникнет ощущение, что её надули, вместо того, чтобы дать возможность приобщиться, так сказать, к пространству высокого через понятное. У ЦА возникнет ощущение, что её тут за дуру держат. И ЦА снова обратит свою страждущую мысль к колбасе.
СЕЙЧАС всё это «духовное учительство» уже давно нафиг никому не нужно. Да и поэзия-то, в общем, мало кому нужна… Нет, нужна, нужна, конечно - психам-одиночкам. Но НЕ ТАКАЯ ЖЕ!.. НЕ НАДО уже учить, мы уже выросли, мы уже большие!.. Однако совок, повторюсь, из мозгов вычищается трудно. И, к тому же, учить - это ведь очень приятно!.. От этого так сразу не откажешься. Вот и продолжают, по старой памяти, нести культурку и объяснять нерадивым, КАК НАДО - с глазками горящими, с голосками звенящими, с личиками одухотворёнными. Раньше с потребительством боролись, теперь борются с «делягами», произволом местных властей (при помощи плохих стихов) и, до кучи, с постмодернизмом (как они его понимают). БЕЗДУХОВНОСТЬ же!.. Цели не менялись. Это как на старые мишени натянуть новое полотно. И образики те же, и мыслишки, и словечки. И даже размер!..
Чтоб не мучила совесть укором,
Погасив треволненья в себе,
Психология наша забором
Отчуждает погрязших в беде...
Умер батя в Колымских острогах,
Муж погиб на Великой войне,
Сгинул сын-шофёр в дальних дорогах
И единственный внук пал в Чечне.
Протекла жизнь в далёком колхозе,
Где всегда непролазная грязь.
Стопы в трещинах, руки в занозах,
И начальство - испитая мразь.
Посмотри на старушечьи лица...
Как в глубинке Российской страны
Освещают и топят жилища?
Что едят и что носят они?
Ни асфальта, ни водопровода.
И еда, и мытьё на дровах.
Продовольствие из огорода,
Да коза... И все ночи в слезах.
В двадцать первый век мрачным итогом
Вдалеке от столичной возни
Позабытые властью и богом
Доживают последние дни.
И покуда власть будет глумиться,
А покорный народ нем и глух,
Бысть неиконописные лица
Позабытых российских старух. (с)
Это было стихотворение «Старухи российской глубинки». Я просто не могла не привести его полностью. Но больше я так делать не буду, честное слово.
Ну, что сказать - оно меня убило. Прежде всего, эта неистребимая есенинщина (к самому Есенину никакого отношения не имеющая), «стопы в трещинах, руки в занозах», «умер батя», «испитая мразь» - вот только так мы пишем «про деревню»!.. Какое там, кстати, «начальство»-то у старух, ась?.. Голубой воришка Альхен, чтоле?.. И сгинувшее всё разом мужское население как-то настораживает, а должно бы, вероятно, горькие мысли внушать… Для пущего трагизму сына-шофёра лучше было бы, кстати, убить в Афгане, а то как-то получается, что он просто свалил от этой беспросветности в неизвестном направлении (никуда он, кстати, не сгинул, этот сын-шофёр, это именно он включает через матюгальник «Дорожное радио» на соседнем с моём дачном участке, и я всё лето слушаю «Кайфуем, сегодня мы с тобой кайфуем», сын-шофёр балдеет в процессе окучивания картошки, и мне хочется, чтобы он реально сгинул, весь, сразу, со чады и домочадцы).
Строчки
Сгинул сын-шофёр в дальних дорогах
И единственный внук пал в Чечне,
с их неуклюжим ритмом, - это, вообще, просто «стих Марии Басовой». Как и строчка «в двадцать первый век мрачным итогом», откровенно безграмотная, потому что «доживают последние дни», если чё, не «в двадцать первый век», а «в двадцать первом веке». И получается неожиданный эффект - «простите, кто на ком стоял?» - тупо смотришь в эти буквы, пытаясь постичь прихоти авторского согласования, вместо того, чтобы проникаться могучей гражданственностью заключительного «и покуда власть будет глумиться…». «Коза… и все ночи в слезах» - это экстаз, автор, вы ведь грустное стихотворение пишете, зачем же вызывать у читателя нездоровый смех?.. А напоследок, чтобы, видимо, читатель пуще прочувствовал животворную близость к народу, автор всовывает, как неподходящего размера пробку, нелепое «бысть». Гениально. Душевно-то как!.. Конечно, это СОВСЕМ не «конструктивная, искусственная поэзия» Кековой и ШварцJ
Я, однако же, нисколечко даже не сомневаюсь, что Наталии Кравченко все мои жалкие потуги раскритиковать её Поэзию будут по барабану. Ибо -
Пусть у нас не случилось союза -
Всё равно ей не отвертеться:
Возвращается блудная Муза,
Потому что ей некуда деться. (с)
Ну, деться-то, положим, есть куда. Если, конечно, это Муза, так сказать, вообще, а не личная Муза Наталии Кравченко. Но в любом случае то, что «ей не отвертеться», сомнений не вызывает. Я, кажется, ещё никогда не встречала более плодовитого автора, чем Кравченко.
Когда её читаешь, создаётся впечатление, что всё, - ну, АБСОЛЮТНО ВСЁ, - всякая существующая в языке рифма ставится автором на строгий учёт, чтобы в самом непродолжительном времени быть засунутой в, так сказать, стихи. Никаких кековско-шварцевских умствований, что вы!.. Никакой, упаси Господь, «антипоэзии». Никаких изысков, никаких химер!.. Главное - чтобы складно было.
Средь множества людей
Всегда найдётся тот,
Кто будет не злодей,
А просто идиот. (с)
Весна. Ручей забулькал.
От солнышка тепло.
И даже у сосульки
Из носу потекло. (с)
М.б., по мнению Наталии Кравченко, так и создаётся поэзия?.. Здесь есть авторское впечатление (автор заметил смену времён года). Есть чувство (автору тепло). Есть, наконец, даже образ (насморочная сосулька). И складно!.. Вот-то хорошо получилось!..
М.б., по мнению Кравченко, именно вот это и радует в поэзии - что как бы вроде всё понятно, но в то же время в рифму, во как!.. надо же, во люди дают, а я так не умею!.. Ну, коли так, тогда совершенно ясно становится, чем сердцу поэта нелюбезны Светлана Кекова и Елена Шварц.
Потому что «я так не умею» - это же ПРО НЕЁ должны думать. Это же ОНА, Наталия Кравченко, являет миру образчик возвышенного чувствования чувств.
Как грубо чувствуют плебеи,
Когда являют спорость рук.
Я портить красоты не смею:
Я воспеваю ржавость труб (с)
Вообще-то, в процитированном стихотворении я не вижу воспетых труб, а вижу воспетую Кравченко. Но, может быть, это Я так вижу?..
И вижу в крошке штукатурной
Летящий с уст Эола пух. (с)
Здравствуй, Пушкин!:) Интересно, кстати, если бы Александру Сергеевичу кусок потолка на голову лякнулся - он бы тоже, так сказать, элегически порадовался?.. Да не, он бы, наверное, всё-таки лучше мастеровых нанял, а сам бы на Истомину смотреть пошёл… И ещё мне интересно, чего же не хватило в жизни Наталии Кравченко - штукатурки или пуха - чтобы приводить такие нелепые уподобления, да ещё плагиаторские?..
А если рухнет перекрытье
И погребёт меня под ним -
Придут поклонники почтить мя
И скажут, головы склонив:
«Погиб поэт! Невольник быта.
Хоть не умел он ни черта -
Он выше нашего корыта.
Он дух святой... не нам чета». (с)
Угу. Здравствуй, Лермонтов. А также, в каком-то смысле, Блок («Так жили поэты, читатель и друг…»). Это ж надо - в одно, весьма посредственное, мягко говоря, стихотворение запихать одновременно Пушкина, Лермонтова и Блока и за их счёт возвысить Себя!.. Воистину, «я так не умею»J
Кстати, произведение выложено под рубрикой «Иронические стихи». Вот убей, не пойму, чего же в них иронического.
Или вот в этих:
Вот так когда-то Веничка бухал,
Есенин становился вдруг нестойкий,
Григорьев Аполлон не просыхал
И Блок был пригвождён к трактирной стойке.
Участливо склоняюсь и светло,
Ища в чертах преображенья чудо...
Но не чело мне кажет, а мурло
Незнаемый с поэзией пьянчуга. (с)
«Из театра на лихаче едешь - так и хочется извозчика, скотину, побить по головке: зачем музыки не понимает?» (с) Мне вот как-то не очень ясно, в чём тут авторская претензия к миру - а претензия, несомненно, есть - в том, что вот я, такая вся красивая и верящая в «чудо», «участливо и светло» склоняюсь, а у калдыря - калдырская морда, а не есенинские кудри в сочетании с блоковским профилем?.. Ну, знаете ли, было бы нелепо. Кстати, а почему вы решили, что у пьяного в зюзю Блока морда была не пьяная?.. У пьяного поэта есть одна интересная особенность - он выглядит точь-в-точь как просто себе пьяный человек. Иногда даже хуже. Даже довольно часто. Да что там, почти всегда - хуже. Потому что он - поэт, у него всё через меру. Так что Блок, я уверена, ещё то мурло мог бы показать. Или вы думаете, что, валяясь в луже, он бы вам «Незнакомку-2» сымпровизировал?.. А Есенин, между прочим, ещё и послал бы по матушке. А Веничку бы на ваше парадное пальтецо вчерашним бутербродом стравило. А…Эх, да что говорить!.. Нюхайте цветки, слушайте пение воробьёв, не ворошите пьяных - они, даже если не поэты, имеют право спокойно догрезить до похмелья (или до смерти) в своём алкогольном Раю - без вашего «поэтического» участия и вмешательства… Блок, Есенин и Веничка это понимали, кстати.
И главный вопрос - ИРОНИЯ-ТО ГДЕ??? Стихи же «иронические», вроде.
То - к тазам со сливою,
То - к карандашу…
Но брожу счастливая -
Я стихи пишу!
Пусть пирог я выброшу,
Щи пересолю,
Но зато я выражу,
Как тебя люблю! (с)
Вот, снова «взаменколбасный» мотив. Может, лучше щами и сливой заняться?.. Но - нет. Лучше я буду писать стихи. Про то, как я же пишу стихи!.. Эта дьявольская рекурсия просто мозг на сторону сворачивает, я честно пытаюсь понять, но не могу, НЕ МОГУ, как и в случае с Шимко, кстати - ЗАЧЕМ ВАМ ВСЕМ ЭТО НУЖНО?.. Зачем, ЗАЧЕМ вы пишете??? Зачем гневите Мироздание? Зачем вырабатываете дурную энергию в Космос?.. Ну, серьёзно, ведь это же абсолютно НИ О ЧЁМ!.. Незатейливая рифмочка, незатейливый размерчик, безОбразность абсолютная и, главное, - НИ О ЧЁМ! Я, в общем, ничего не имею против того, что вы счастливы в семейной жизни и при этом умеете рифмовать «люблю - пересолю», но, в сущности, мне-то какое до этого дело? В Сети есть масса дамских форумов и сообществ. Там не поэтки, а просто бабы сидят. Можно же там писать!.. Заодно есть шансы получить парочку полезных советов - как не пересаливать пироги, например. В жизни пригодится.
Кстати же, там, на дамских форумах, Наталия Кравченко вполне прокатила бы за почти гения. У неё ведь встречаются, как ни странно, удачные строчки. Когда она не обличает и не парит печально над миром, а пишет о чём-нибудь незамысловато-женском (это, к сожалению, бывает редко). Тогда - вполне себе. Иногда даже на уверенную «тройку». В журнале «Работница» тоже ведь не всё было - кошмар и ужас. Попадалось милое. В одно ухо войдёт, в другое выйдет.
А у плохих и очень плохих стихов есть ужасная особенность - их хрен забудешь!.. Всё равно, как самые дешманские из попсовых песен. Ходишь - и поёшь, поёшь… Хочется головой об стену биться. Но не поможет.
И напоследок (о стихах) - снова почти Хайям:
И мне хотелось быть такой, как все:
Не пятой спицей в общем колесе,
Не о красе всея вселенной думать,
А, как и весь народ, - о колбасе. (с)
Ох… И правда - лучше бы… Да, ей-богу, лучше было бы - с народом, «там, где мой народ, к несчастью…» Всем было бы лучше - и поэту, и народу, и другим поэтам… И мне…
А то, право же, прямо нехорошо делается от мысли, что я вот сижу, такая, колбасу жру, даже звёздной солью не присыпав, а где-то там, в Саратове, Наталия Кравченко за меня о красе всея вселенной думы думает… Неловкость какая-то…
«Литературные эссе», «Стихи. Избранное…», так… «Неопубликованные стихи»… странно - а почему они опубликованы, если «неопубликованные»-то?.. как-то нелогично… «Иронические стихи»… Ба, «Поэмы»!.. Рубрика под страшным названием «ТошноСмехотворинки» - даже заглядывать не буду - названия хватило… Так… Отдельной рубрикой вынесены «Четверостишия». Зачем?.. Видимо, так - малая форма, великое содержание. Типа, хокку. Вот с них и начну.
О!.. О!.. О!.. Какой пир духа! Какой взлёт поэтической мысли!..
Сразу же упираюсь глазами в такой вот кулинарно-стихотворный кошмар:
Ломтик пространства звёздною солью посыпь,
Сверху укрась полукружьем луны крутолобой.
Вот натюрморт-бутерброд. А взамен колбасы
Свежее мясо стиха моего попробуй. (с)
Обожемой. Это… Это… Можно, я даже не буду это комментировать?
Прямо сходу влупила мне поддых, если позволите использовать такой изящный образ, поэт Наталия Кравченко. Хожу, как пыльным мешком стукнутая. За завтраком аж натюрморты-бутерброды в глотку не лезут. И даже просто бутерброды. Не лезут - и всё!
«Взамен колбасы - свежее мясо стиха»… Это ж надо так… А пару абзацев прозы - взамен пюре с каклетой… «Мы мышей не едим - у нас пища духовная…» (с)
Кстати же, противопоставление «поэтического» начала началу «колбасному» - это лейтмотив в творчестве поэта Кравченко (насколько я успела его, это творчество, изучить).
Когда надо мною отдёрнулся занавес,
Явив всему свету судьбы моей малость -
На этой земле все места были заняты,
И мне только небо одно оставалось. (с)
Видимо, в этом поэт Кравченко и видит смысл поэзии - в подчёркивании разницы между грубым миром потребления материальных благ и духовненьким, возвышенненьким поэтиком. Свежо. Хоть в школьную стенгазету вставляй.
Жизнь соткана из пустяков:
Осколков, капелек, безделок.
Их без поэзии очков
Не разглядеть. Рисунок мелок. (с)
Мне очень жаль, но здесь прямо само просится - «свистелок и перделок». А что такое, простите, «поэзия очков»?..
Когда опять удушьем занедужишь,
И станет жизнь до мёртвого тиха -
Спаси свою безжизненную душу
Искусственным дыханием стиха. (с)
Бабочкой, пришпиленной к листу,
Я живу на боевом посту.
Радует ваш взор узоров сеть,
Но уж не взлететь мне, не взлететь. (с)
Бабочка на боевом посту... Несчастье-то какое!.. :((( Почти такое же несчастье, как неудобосказуемые «уДУШьем занеДУЖиШь» и «ваШ ВЗоР уЗоРов». Ужас. И как, вообще, «удушьем» можно «занедужить», не подскажете, м?..
Сломана мачта. Погибла мечта.
Радуйся, зависть.
Вот и кто пели «Феличита» -
Тоже расстались. (с)
Глубоко… Да и просто от рифмы балдею. «Мечта - Феличита»… Это ж прелесть, кто понимает!..
Сильна ль моя слабость иль сила слаба?
Опять я в себе убиваю раба.
А раб не сдаётся, как гордый варяг.
И с этой проблемою вечный напряг. (с)
Глубокая мысль. Раб, не сдающийся, как гордый… вообще-то, всё-таки «Варяг», потому что это же, как бы, корабль… но!.. впечатлилJ Всё чётко так, по-мужски. Хоть и в минорном ключе. Если внутренний раб не сдаётся, его топят. Чёткая мужская рифма. «Варяг - напряг». Хорошо. Поэзия!..
Хотя весной на волю
Я вышла в белый свет,
Мне выпал снег на долю,
Как на голову снег. (с)
Снег выпал, как снег. Что, впрочем, не должно нас удивлять.
А вот ещё в духе Капитана Очевидность:
Кому-то - лампадка, иконка и чётки,
Кому-то - луны ободочек нечёткий,
Дворовый ли тополь, в лесу - соловьи…
У каждого поиски смысла свои. (с)
ДА НУ?!?
Ей говорят, что он не пара,
Что он не вспомнит, не придет.
Ассоль все ждет заветный парус.
А парус… в море бури ждет. (с)
И?.. И зачем вот это вот… многоточие? И что вот это за саратовские страдания в лучших традициях советского журнала «Работница»?..
Из «Четверостиший» мы узнаём, что в жизни поэта случаются разочарования. В основном - в других поэтах:
Бог у поэтов ходит в суфлёрах.
Что ни поэт - продавец плагиата.
Я не участвую в этих аферах:
В том, что пишу - лишь сама виновата. (с)
Графоман прикинулся поэтом.
Густо тень наводит на плетень.
И не каждый видит, что ведь это
Не поэт, а о-бо-ро-тень. (с)
Ну, Наталия-то Кравченко, конечно, видит. И остальным расскажет. Никто не уйдёт от ответственности.
Кобыла непомерной сивости
Нам демонстрирует свой бред,
А критик видит в нем красивости,
Многозначительности след. (с)
«НЕПОМЕРНАЯ сивость»!.. Сказка :)))
Планета не для чистоплюев.
Давно преступлена черта.
Бог (или чёрт) зарю малюет,
Автограф кровью начертав. (с)
Шо это было?!? «Малюет, начертав» - это что такое, вообще?!
А вот почти Омар Хайям:
«Балерина на сцене» Эдгара Дега.
Эфемерна, возвышенна, полунага.
Как им схвачена вмиг характерная поза,
Как изящно изогнута эта нога! (с)
Вообще, балерины у Дега вовсе не изящные и, тем более, не возвышенные. ИМХО, разумеется, всяк поп по-своему обедню служит. Я только не совсем понимаю, зачем мне «эта нога» в исполнении Кравченко?.. Это как в том анекдоте - «Рабинович напел»?.. Может, это такой новый жанр в поэзии - описывать в стихах картины для тех, кто почему-либо лишён возможности на них самостоятельно поглядеть?.. И, кстати, «изящно изогнутая нога» - это какой-то прорыв в анатомии. Или последствия тяжёлой травмы.
Но внезапные озарения у поэта всё же случаются:
Проспект с названием нелепым
«Пятидесятилетья Ок-
тября», где не единым хлебом
Живу я, женщина-совок. (с)
О художественной стороне умолчу. Как и о потрясающей находке автора с «Пятидесятилетьем Ок» (название, действительно, чрезвычайно нелепое, не поспоришь, но при этом в нём присутствует для меня какой-то трудноуловимый сюр с пелевинским оттенком). Но - ясен пень, что «не единым»!.. Разумеется!.. Давно замечено, что именно совки больше всего кичатся своей «неединохлебностью» и «взаменколбасностью» - возвышенно грустить о голубых далях считалось достойнее, чем давиться по очередям (хотя давились, и давились все. Даже Ахмадулина, «плоть от плоти сограждан усталых»). И совковые СМИ со страшной силой клеймили «потребителя». Мы же ведь думали, что «потребитель» - это ругательное слово. Пока не узнали, что это - тупо тот, кто чё-нить потребляет. Что это, в общем, нормально для каждодневной жизни любого гражданина - потреблять. Даже поэты потребляют, чоуштам. Но ТОГДА говорить об этом было стыдно, причём эта «генеральная линия» в светлых головушках гуманитарной нашей интеллигенции (всегда как бы слегка диссидентствующей) укрепилась едва ли не прочнее, чем в мышиных мозгах рядовых совков. Колбаса давно в магазинах горами лежит, бери - не хочу, очередей нет. Можно бы уже и успокоиться, перестать внушать согражданам, что «не хлебом единым и не колбасой!», разрывая при этом одежды свои. Но совок - это грязь, трудно поддающаяся истреблению. ТОГДА такие поэты были нужны, чтобы отвлечь внимание народа от пресловутой колбасы - мол, глянь, какой я бескорыстный певец, и устыдись своей бездуховности!.. Я тебе щас стишки почитаю - про верную дружбу, про молодость, про горячие сердца, про костёр в тайге!.. А нет, так - про любовь первую, про глаза-васильки, про платьице скромное, про «не вздохи на скамейке», про капель весеннюю, про воробьишек малых, про природу!.. А взгрустнётся там - вот тебе, пожалуйста, мать-старушка, домик покосившийся, натруженные руки, родное изборождённое лицо, журавлиный клин в небе, печально кличущий!.. Как идёт ко всему этому колбаса? - Никак нейдёт. Забудь ты о ней!.. Вполне естественно вытекает из всего вышесказанного - поэт должен УЧИТЬ. Учить, как жить жизнью чистой, нестяжательной, думать о великом, а не об этой колбасе, будь она неладна. Народишко-то - дурак, его на самотёк пускать нельзя. Только отвернёшься - а он уж и опять в магазин попёрся. Кушать хочет, глупый. Вот и учили.
«Излишняя мастеровитость», которая «ставится на вид» Светлане Кековой, словесные изыски, сложно дробящиеся образы, разумеется, не приветствовались - потому что предполагаемой ЦА, которая, придя со смены, развернёт журнальчик или газетку, все эти сложности нафиг не нужны. Если ЦА видит, что в стихах клеймят бракоделов или чилийскую хунту, воспевают светлую берёзку или женщину-труженицу - ей всё понятно. Если же она встретится со «словами в карнавальных костюмах», у неё, у ЦА то есть, возникнет ощущение, что её надули, вместо того, чтобы дать возможность приобщиться, так сказать, к пространству высокого через понятное. У ЦА возникнет ощущение, что её тут за дуру держат. И ЦА снова обратит свою страждущую мысль к колбасе.
СЕЙЧАС всё это «духовное учительство» уже давно нафиг никому не нужно. Да и поэзия-то, в общем, мало кому нужна… Нет, нужна, нужна, конечно - психам-одиночкам. Но НЕ ТАКАЯ ЖЕ!.. НЕ НАДО уже учить, мы уже выросли, мы уже большие!.. Однако совок, повторюсь, из мозгов вычищается трудно. И, к тому же, учить - это ведь очень приятно!.. От этого так сразу не откажешься. Вот и продолжают, по старой памяти, нести культурку и объяснять нерадивым, КАК НАДО - с глазками горящими, с голосками звенящими, с личиками одухотворёнными. Раньше с потребительством боролись, теперь борются с «делягами», произволом местных властей (при помощи плохих стихов) и, до кучи, с постмодернизмом (как они его понимают). БЕЗДУХОВНОСТЬ же!.. Цели не менялись. Это как на старые мишени натянуть новое полотно. И образики те же, и мыслишки, и словечки. И даже размер!..
Чтоб не мучила совесть укором,
Погасив треволненья в себе,
Психология наша забором
Отчуждает погрязших в беде...
Умер батя в Колымских острогах,
Муж погиб на Великой войне,
Сгинул сын-шофёр в дальних дорогах
И единственный внук пал в Чечне.
Протекла жизнь в далёком колхозе,
Где всегда непролазная грязь.
Стопы в трещинах, руки в занозах,
И начальство - испитая мразь.
Посмотри на старушечьи лица...
Как в глубинке Российской страны
Освещают и топят жилища?
Что едят и что носят они?
Ни асфальта, ни водопровода.
И еда, и мытьё на дровах.
Продовольствие из огорода,
Да коза... И все ночи в слезах.
В двадцать первый век мрачным итогом
Вдалеке от столичной возни
Позабытые властью и богом
Доживают последние дни.
И покуда власть будет глумиться,
А покорный народ нем и глух,
Бысть неиконописные лица
Позабытых российских старух. (с)
Это было стихотворение «Старухи российской глубинки». Я просто не могла не привести его полностью. Но больше я так делать не буду, честное слово.
Ну, что сказать - оно меня убило. Прежде всего, эта неистребимая есенинщина (к самому Есенину никакого отношения не имеющая), «стопы в трещинах, руки в занозах», «умер батя», «испитая мразь» - вот только так мы пишем «про деревню»!.. Какое там, кстати, «начальство»-то у старух, ась?.. Голубой воришка Альхен, чтоле?.. И сгинувшее всё разом мужское население как-то настораживает, а должно бы, вероятно, горькие мысли внушать… Для пущего трагизму сына-шофёра лучше было бы, кстати, убить в Афгане, а то как-то получается, что он просто свалил от этой беспросветности в неизвестном направлении (никуда он, кстати, не сгинул, этот сын-шофёр, это именно он включает через матюгальник «Дорожное радио» на соседнем с моём дачном участке, и я всё лето слушаю «Кайфуем, сегодня мы с тобой кайфуем», сын-шофёр балдеет в процессе окучивания картошки, и мне хочется, чтобы он реально сгинул, весь, сразу, со чады и домочадцы).
Строчки
Сгинул сын-шофёр в дальних дорогах
И единственный внук пал в Чечне,
с их неуклюжим ритмом, - это, вообще, просто «стих Марии Басовой». Как и строчка «в двадцать первый век мрачным итогом», откровенно безграмотная, потому что «доживают последние дни», если чё, не «в двадцать первый век», а «в двадцать первом веке». И получается неожиданный эффект - «простите, кто на ком стоял?» - тупо смотришь в эти буквы, пытаясь постичь прихоти авторского согласования, вместо того, чтобы проникаться могучей гражданственностью заключительного «и покуда власть будет глумиться…». «Коза… и все ночи в слезах» - это экстаз, автор, вы ведь грустное стихотворение пишете, зачем же вызывать у читателя нездоровый смех?.. А напоследок, чтобы, видимо, читатель пуще прочувствовал животворную близость к народу, автор всовывает, как неподходящего размера пробку, нелепое «бысть». Гениально. Душевно-то как!.. Конечно, это СОВСЕМ не «конструктивная, искусственная поэзия» Кековой и ШварцJ
Я, однако же, нисколечко даже не сомневаюсь, что Наталии Кравченко все мои жалкие потуги раскритиковать её Поэзию будут по барабану. Ибо -
Пусть у нас не случилось союза -
Всё равно ей не отвертеться:
Возвращается блудная Муза,
Потому что ей некуда деться. (с)
Ну, деться-то, положим, есть куда. Если, конечно, это Муза, так сказать, вообще, а не личная Муза Наталии Кравченко. Но в любом случае то, что «ей не отвертеться», сомнений не вызывает. Я, кажется, ещё никогда не встречала более плодовитого автора, чем Кравченко.
Когда её читаешь, создаётся впечатление, что всё, - ну, АБСОЛЮТНО ВСЁ, - всякая существующая в языке рифма ставится автором на строгий учёт, чтобы в самом непродолжительном времени быть засунутой в, так сказать, стихи. Никаких кековско-шварцевских умствований, что вы!.. Никакой, упаси Господь, «антипоэзии». Никаких изысков, никаких химер!.. Главное - чтобы складно было.
Средь множества людей
Всегда найдётся тот,
Кто будет не злодей,
А просто идиот. (с)
Весна. Ручей забулькал.
От солнышка тепло.
И даже у сосульки
Из носу потекло. (с)
М.б., по мнению Наталии Кравченко, так и создаётся поэзия?.. Здесь есть авторское впечатление (автор заметил смену времён года). Есть чувство (автору тепло). Есть, наконец, даже образ (насморочная сосулька). И складно!.. Вот-то хорошо получилось!..
М.б., по мнению Кравченко, именно вот это и радует в поэзии - что как бы вроде всё понятно, но в то же время в рифму, во как!.. надо же, во люди дают, а я так не умею!.. Ну, коли так, тогда совершенно ясно становится, чем сердцу поэта нелюбезны Светлана Кекова и Елена Шварц.
Потому что «я так не умею» - это же ПРО НЕЁ должны думать. Это же ОНА, Наталия Кравченко, являет миру образчик возвышенного чувствования чувств.
Как грубо чувствуют плебеи,
Когда являют спорость рук.
Я портить красоты не смею:
Я воспеваю ржавость труб (с)
Вообще-то, в процитированном стихотворении я не вижу воспетых труб, а вижу воспетую Кравченко. Но, может быть, это Я так вижу?..
И вижу в крошке штукатурной
Летящий с уст Эола пух. (с)
Здравствуй, Пушкин!:) Интересно, кстати, если бы Александру Сергеевичу кусок потолка на голову лякнулся - он бы тоже, так сказать, элегически порадовался?.. Да не, он бы, наверное, всё-таки лучше мастеровых нанял, а сам бы на Истомину смотреть пошёл… И ещё мне интересно, чего же не хватило в жизни Наталии Кравченко - штукатурки или пуха - чтобы приводить такие нелепые уподобления, да ещё плагиаторские?..
А если рухнет перекрытье
И погребёт меня под ним -
Придут поклонники почтить мя
И скажут, головы склонив:
«Погиб поэт! Невольник быта.
Хоть не умел он ни черта -
Он выше нашего корыта.
Он дух святой... не нам чета». (с)
Угу. Здравствуй, Лермонтов. А также, в каком-то смысле, Блок («Так жили поэты, читатель и друг…»). Это ж надо - в одно, весьма посредственное, мягко говоря, стихотворение запихать одновременно Пушкина, Лермонтова и Блока и за их счёт возвысить Себя!.. Воистину, «я так не умею»J
Кстати, произведение выложено под рубрикой «Иронические стихи». Вот убей, не пойму, чего же в них иронического.
Или вот в этих:
Вот так когда-то Веничка бухал,
Есенин становился вдруг нестойкий,
Григорьев Аполлон не просыхал
И Блок был пригвождён к трактирной стойке.
Участливо склоняюсь и светло,
Ища в чертах преображенья чудо...
Но не чело мне кажет, а мурло
Незнаемый с поэзией пьянчуга. (с)
«Из театра на лихаче едешь - так и хочется извозчика, скотину, побить по головке: зачем музыки не понимает?» (с) Мне вот как-то не очень ясно, в чём тут авторская претензия к миру - а претензия, несомненно, есть - в том, что вот я, такая вся красивая и верящая в «чудо», «участливо и светло» склоняюсь, а у калдыря - калдырская морда, а не есенинские кудри в сочетании с блоковским профилем?.. Ну, знаете ли, было бы нелепо. Кстати, а почему вы решили, что у пьяного в зюзю Блока морда была не пьяная?.. У пьяного поэта есть одна интересная особенность - он выглядит точь-в-точь как просто себе пьяный человек. Иногда даже хуже. Даже довольно часто. Да что там, почти всегда - хуже. Потому что он - поэт, у него всё через меру. Так что Блок, я уверена, ещё то мурло мог бы показать. Или вы думаете, что, валяясь в луже, он бы вам «Незнакомку-2» сымпровизировал?.. А Есенин, между прочим, ещё и послал бы по матушке. А Веничку бы на ваше парадное пальтецо вчерашним бутербродом стравило. А…Эх, да что говорить!.. Нюхайте цветки, слушайте пение воробьёв, не ворошите пьяных - они, даже если не поэты, имеют право спокойно догрезить до похмелья (или до смерти) в своём алкогольном Раю - без вашего «поэтического» участия и вмешательства… Блок, Есенин и Веничка это понимали, кстати.
И главный вопрос - ИРОНИЯ-ТО ГДЕ??? Стихи же «иронические», вроде.
То - к тазам со сливою,
То - к карандашу…
Но брожу счастливая -
Я стихи пишу!
Пусть пирог я выброшу,
Щи пересолю,
Но зато я выражу,
Как тебя люблю! (с)
Вот, снова «взаменколбасный» мотив. Может, лучше щами и сливой заняться?.. Но - нет. Лучше я буду писать стихи. Про то, как я же пишу стихи!.. Эта дьявольская рекурсия просто мозг на сторону сворачивает, я честно пытаюсь понять, но не могу, НЕ МОГУ, как и в случае с Шимко, кстати - ЗАЧЕМ ВАМ ВСЕМ ЭТО НУЖНО?.. Зачем, ЗАЧЕМ вы пишете??? Зачем гневите Мироздание? Зачем вырабатываете дурную энергию в Космос?.. Ну, серьёзно, ведь это же абсолютно НИ О ЧЁМ!.. Незатейливая рифмочка, незатейливый размерчик, безОбразность абсолютная и, главное, - НИ О ЧЁМ! Я, в общем, ничего не имею против того, что вы счастливы в семейной жизни и при этом умеете рифмовать «люблю - пересолю», но, в сущности, мне-то какое до этого дело? В Сети есть масса дамских форумов и сообществ. Там не поэтки, а просто бабы сидят. Можно же там писать!.. Заодно есть шансы получить парочку полезных советов - как не пересаливать пироги, например. В жизни пригодится.
Кстати же, там, на дамских форумах, Наталия Кравченко вполне прокатила бы за почти гения. У неё ведь встречаются, как ни странно, удачные строчки. Когда она не обличает и не парит печально над миром, а пишет о чём-нибудь незамысловато-женском (это, к сожалению, бывает редко). Тогда - вполне себе. Иногда даже на уверенную «тройку». В журнале «Работница» тоже ведь не всё было - кошмар и ужас. Попадалось милое. В одно ухо войдёт, в другое выйдет.
А у плохих и очень плохих стихов есть ужасная особенность - их хрен забудешь!.. Всё равно, как самые дешманские из попсовых песен. Ходишь - и поёшь, поёшь… Хочется головой об стену биться. Но не поможет.
И напоследок (о стихах) - снова почти Хайям:
И мне хотелось быть такой, как все:
Не пятой спицей в общем колесе,
Не о красе всея вселенной думать,
А, как и весь народ, - о колбасе. (с)
Ох… И правда - лучше бы… Да, ей-богу, лучше было бы - с народом, «там, где мой народ, к несчастью…» Всем было бы лучше - и поэту, и народу, и другим поэтам… И мне…
А то, право же, прямо нехорошо делается от мысли, что я вот сижу, такая, колбасу жру, даже звёздной солью не присыпав, а где-то там, в Саратове, Наталия Кравченко за меня о красе всея вселенной думы думает… Неловкость какая-то…