Как нам защитить Польшу (I)
Польша в мировой войне.
Приводимый ниже очерк представляет выдержки из доклада доктора общественных наук Яна Домбровского.
Домбровский в своем докладе указывает, что он дилетант в узко-военных вопросах и рассматривает их с политической точки зрения. Но из приводимого им фактического материала можно предполагать, что инспирирован он польским генеральным штабом.
Это придает особенное значение его докладу. И особенно теперь, когда именно польская дипломатия наиболее ответственна за неудачу Московской конференции о разоружении.
* * *
Беглый взгляд на карту, - говорит Домбровский, - доказывает, что стратегические задачи нашей армии могут легко оказаться в противоречии с популярными, но иногда пагубными лозунгами защиты каждой пяди земли. Лозунг этот, впрочем, в большинстве случаев может быть назван вообще невыполнимым.
Мы должны заранее подготовить наше мыслящее общество ко всем неприятным возможностям и предупредить его о невозможности ставить нашей армии задачи, невыполнимые не только с точки зрения ее сил, но прежде всего вследствие нашего географического положения установленных границ. Каждый мыслящий поляк должен хорошо усвоить, что наши границы крайне неудобны, как там, где границы эти нам навязаны, так и там, где мы их сами установили, считаясь больше с той или иной политической концепцией, чем с обороной страны. Границы государства нельзя установить тем же способом, что и границы избирательных округов. Наши границы проведены так неудачно, что во многих случаях они делают невозможной оборону целых областей государства. Мы должны были бы для этой обороны располагать армией в несколько раз больше той, какую мы имеем и какую мы при наибольшем напряжении в состоянии выставить.
Мы должны отдать себе отчет не только в трудности обороны наших границ, но и в том, что нынешняя их форма является фактором, могущим легко вызвать войну или по крайней мере ее ускорить.
Политические шансы. Никто не в состоянии определить, нависнет ли война над Польшей через год, через пять лет или через пятнадцать. Но об'ективные явления все же указывают на то, что настоящее положение не дает гарантий устойчивости и что нам вероятно придется вести войну не позже, чем при жизни нынешнего поколения.
Не подлежит сомнению, что согласно господствующим в Германии и России взглядам, само создание польского государства и установление его нынешних границ, произошло в момент временной слабости этих государств. И Россия, и Германия считают свой под'ем из нынешней катастрофы несомненным и пересмотр постановлений, касающихся Польши, мыслят одним из простых последствий этого под'ема. Само собой разумеется, что здесь существует целая масса взглядов и надежд - от максимальной программы полного уничтожения Польши до минимальной, каковой считается отнятие у Польши ряда ее провинций - восточных и западных.
Польша не может спокойно выжидать этой попытки подавления её, рассчитывая единственно на силу своего сопротивления. Польша не может также путем компромисса с одним из своих соседей предупредить стремления подавить ее. Ничто не говорит за то, чтобы Польша вообще имела возможность выбора между обоими своими соседями, так как нет основания для предположения, что один из них откажется от сотрудничества с другим за меньшую цену, чем существование нашей независимости, хотя бы эта независимость pro forma и была нам оставлена.
Политические комбинации на эту тему, создаваемые нашими и иностранными политиками, особенно французскими, грешат ложным предположением, что после падения большевизма Россия вернется к анти-германскому союзу с Францией, в виду чего Польша сможет либо найти соглашенье с Россией под эгидой Франции, или же пойти с Германией против России и Франции. Не говоря уже о том, что опыт нам указывает на длительную эволюцию большевизма, мы не видим среди наследников его от левой до крайней правой материала для союза с Францией.
Германофильская ориентация поголовно царит не только в нынешней России, но и среди российской эмиграции. Россия представляет собою государство, которое более всех других пострадало от войны экономически и политически. Среди небольшевистских русских кругов всех направлений существует убеждение, что поражение России является результатом ее союза с Францией, которая не только не охранила Россию от катастрофы, но и использовала ее подобно тому, как Англия использовала ее в Индии и Константинополе или Япония в Восточной Азии.
Существует убеждение, что российско-германский союз принес бы обоим этим государствам победу и господство над континентом. Не входя в рассмотрение правильности этих предположений, необходимо установить, что они существуют и что даже большевики, являющиеся именно плодом этого поражения России, ведут с первого дня своего существования явно германофильскую политику. Нет надобности добавлять, что в Германии, для которой союз с Россией составляет основу возможного реванша, стремления в этом направлении очень, горячи.
Все это создает вернейшую гарантию польско-французского союза не только со стороны Польши, но и со стороны Франции, которая в отношении Германии может рассчитывать на единственного серьезного партнера на континенте, т.-е. на Польшу.
В виду этого мы должны быть готовы к попытке со стороны наших соседей изменить невыгодное для них разрешение польского вопроса, или, проще говоря, к войне, в момент, который нынешние или будущие их руководители найдут для себя наиболее подходящим. Отношения складываются таким образом, что война против Польши явится для наших соседей первым шагом для всякой перемены господствующего ныне в Европе порядка, не только в том случае, если Россия пожелает себе проложить путь на Запад, но и в том, если бы Германия попыталась с оружием в руках произвести пересмотр трактатов. Началом наступательных действий как для России, так и для Германии всегда будет Польша. От результатов этой неизбежной войны будут зависеть не только наши границы, но и само наше независимое существование.
В одном только случае мы могли бы избежать этого столкновения, или, по крайней мере, ослабить связанную с ним опасность: если бы вместо ожидаемого возрождения бывшей мощи Германии и России, по крайней мере, одно из этих государств подверглось постоянному процессу хозяйственного и политического разложения. Что касается Германии, то виды в этом отношении более чем сомнительны, так как мирный трактат вместо того, чтобы разбить национальное единство немцев, еще более его сплотил, присоединив к нему немецкие элементы Австрии. Что касается России, то здесь революция вызвала в небывалых до сих пор размерах сепаратистские течения. Дело восстановления России так огромно, что оно превышает силы даже группы крупных держав. Силой факта все больше сторонников приобретает программа, с симпатией встречаемая в Америке, согласно которой восстановление России должно быть проведено общими усилиями всех государств, располагающих для этого соответствующими средствами.
На практике это могло бы быть осуществлено путем раздела России на так называемые сферы влияния, что в результате могло бы привести к образованию самостоятельных государственных организмов в отдельных сферах влияния. Это было бы также в интересах государств, принимающих участие в хозяйственном восстановлении.
В отношении к Польше это должно бы было создать между ней и Россией ряд буферных государств, часть которых должна была бы очутиться в сфере польских культурных и хозяйственных влияний. Такое развитие отношений в России не только уменьшило бы грозящую нам опасность, но и дало бы возможность исправления ряда невыгодных положений, которые вызвал Рижский мир.
Против Германии мы можем найти и находим союзников, которые не только могут задержать грозящее нам оттуда нападение, но и нанести ей решительный удар. Нет, между тем, государства, которое хотело бы и смогло бы нанести такой удар великой и объединенной России. Разложение России на ее давнишние составные элементы является жизненным интересом Польши, а стремление к этому - главной целью разумной польской политики. Только этим путем мы можем освободиться от вечной опасности быть раздавленными между двумя могущественными государствами - нашими нынешними соседями.
Невыгодность границ. Установление нашей западной границы может служить ярким примером незаконченности работы. Борьба между теми, которые хотели дать нам доступ к морю, и противниками этого, привела, наконец, к компромиссу, сводящемуся к тому, что мы имеем, правда, доступ к морю, но такой, каким нельзя пользоваться и защищаться. Мы получили Поморье, или т.-н. приморский коридор, но лишенный своего естественного порта - Данцига, как и естественной дороги, связывающей Польшу с морем. Ведь для всякого совершенно понятно, что левый берег Вислы, какой признан за нами, в нынешних условиях невозможен для обороны в случае столкновения с Германией, т. к. ему угрожает не только немецкий напор с запада, но через Вислу и с востока - со стороны Пруссии, и даже из Данцига. Стратегический доступ Польши к морю находится на правом берегу Вислы, приблизительно по линии железной дороги Варшава-Млава-Данциг. Этого доступа нам не дано и поэтому нужно считаться с тем, что если в начале войны с Германией мы его себе не отвоюем, то будем отрезаны от моря. Наш приморский коридор сам по себе не может быть защищаем. Защищать его серьезно можно было бы только после предварительного занятия Восточной Пруссии и это должно составлять одну из труднейших и важнейших проблем польско-германской или польско-русско-германской войны.
Главным стремлением Германии как в первое, так и во втором случае будет создание над нашими головами моста в Россию, составные части которого уже существуют в виде Восточной Пруссии и Ковенской Литвы. Нужно будет считаться с тем, что они напрягут все силы для занятия необходимого для этого польского Поморья и одновременно для уничтожения нас ударом из Восточной Пруссии, являющейся крепостью в центре наших земель, по направлению к столь близкой столице Польши - Варшаве. Основа положения заключается в том, что выведшее половинчатое разрешение вопроса об устье Вислы дает Германии громадные шансы реванша и отобрания у нас Поморья, а нам не даст никакого обеспечения доступа к морю. Кроме того, оно дает Германии надежду сломать мост, связывающий Польшу с морем. Это положение не может долго существовать и в силу необходимости рано или поздно должно привести к урегулированию этого вопроса в пользу одной или другой стороны. Это значит, что или Германия займет Поморье и отрежет нас от Балтийского моря, или же мы сумеем отнять польскую часть Восточной Пруссии с указанной дорогой на правом берегу Вислы, нейтрализуя остальную часть Пруссии так или иначе в политическом и военном отношении. Наши шансы в этом направлении можно рассматривать пессимистически и оптимистически, но не подлежит сомнению, что к решению в одном или другом направлении можно придти и решение это может принести нам ближайший польско-германский конфликт.
Творцы Версальского трактата, разрешая таким образом вопросы об устье Вислы, создали сразу повод для нового вооруженного конфликта, полагая не без основания, что Польша удовлетворится половинчатым разрешением вопроса, и не зная, что им не удовлетворится Германия. Аналогичным представляется положение на другом конце нашей западной границы, вследствие соломоновского разрешения силезского вопроса. Как пограничная линия, так и целый ряд постановлений, связанных с ней, были бы трудны для выполнения даже в том случае, если бы по обоим сторонам границы жили братские и союзные государства. Между тем с первого же дня раздела Верхней Силезии мы имеем там дело со всеми данными для будущего разрыва и отобрания этого края Германией, независимо от того, откажется ли Польша или нет от мысли освобождения остальной части польской Силезии . Одним словом, аналогично, как и в предыдущем случае, создается невыносимое положение неуверенности, ведущее снова к необходимости крайних решений. Или Германия отнимет у нас признанную за нами часть Силезии, или Польша передвинет свою границу за Одер и Оппельн.
Если, однако, нашу западную границу установили против наших стараний и воли, то восточная граница, приносящая нам целый ряд пунктов возможных трений, представляется неблагоприятной в значительной степени по нашей вине. Если на среднем и южном ее участке она проведена относительно рационально, то на северном участке границы проведены несомненно хуже. Виленская область принадлежит также к несчастному типу коридора, врезанного между Россией и Ковенской Литвой, из которых одна и другая хотели бы во что бы то ни стало сломать его. Виленская область дополняет окончательно ту шахматную доску, на которую ход событий разделил весь приозерный приморско-прусско-литовский район, образуя ряд перегородок, к которым относятся наше Приморье, вся Пруссия, Ковенская Литва и Польская Литва. Прочность этой шахматной доски весьма проблематична. При литовских аппетитах, с одной стороны, и русско-белорусских - с другой, прочное удержание Польшей Вильны и Виленской области возможно только тогда, когда она усилится территориально: в первом случае - Ковенской Литвой, а во втором - Белоруссией. Присоединение Ковенской Литвы, после того, - как в начале ее существования мы не решились на радикальный вооруженный шаг в этом направлении, оказалось вне сферы нашей возможности. Если, однако, в той или иной степени можно было спасать для нас Белоруссию, если не до Днепра, то хотя бы до Березины, то это сделать было нужно. Упущения в этом направлении, имевшие якобы повлиять на улучшение наших отношений с той или иной Россией, Польша должна будет когда-нибудь исправить на полях сражений. Прочной границей Польши на востоке может быть только Днепр или Западный Буг.
Приведенный краткий обзор достаточен, чтобы констатировать, что, кроме более глубоких причин возможной войны с Россией или Германией, уже само установление наших границ является таковым, что может ускорить и даже вызвать такие конфликты.
Теперь возникает вопрос, какие шансы обороны дают нам наши нынешние границы в случае конфликтов, а особенно одновременно с обоими соседями. Уже сам факт, что эти границы не естественны, а искусственно установлены, нередко с игнорированием нами наших военных интересов, создает для нас неблагоприятный момент. Его осложняют и другие соображения и, главным образом, чрезмерная длина этих открытых границ, которая, особенно на западе, обременена тем, что Вост. Пруссия клином врезается в тело Польши. Длина вашей западной границы составляет 1850 км., из которых почти 700 км. приходится на Вост. Пруссию. Восточная граница, не считая нашей границы с Литвой (около 450 км.), которая в случае войны тоже не может быть открыта, составляет 1800 км. Для защиты этих громадных пространств и обоих фронтов Польша имеет армию, состоящую из 30 дивизий, т.-е. значительно меньшую, чем нужно во время войны для одного фронта. Эта армия, пройдя тяжелые военные испытания, находится в стадии мирной организации, которая успешно приближается к концу. Что касается самой организации, подготовки и нравственных качеств, то наша армия находится на высоте своего назначения. Значительно труднее представляется вопрос снаряжения, а особенно технического, вследствие финансовых затруднений, а также вследствие отсутствия в стране технической и экономической организации, которой создать моментально нельзя. Относится это прежде всего к военной промышленности и железным дорогам.
Техническая подготовка. Польская военная промышленность, можно сказать, почти не существует. Относится это в одинаковой степени как к заводам, непосредственно для военных целей открываемым, так и к тем, которые в случае войны для этих целей могут быть приспособлены. Фабрики оружия и снаряжения находятся у нас только в периоде зарождения, а самое важное - борются с финансовыми трудностями, т. к. скромная польская казна не может дать им заказов в количестве, необходимом для их развития.
Вследствие вероятности изолирования нас во время войны от Запада, о чём поговорим ниже, недостатки в этом отношении грозят нам истощением снаряжения и запасов оружия в критический момент или, вернее, капитуляцией. Аналогичным представляется положение со средствами передвижения. Фабрики вагонов и паровозов начинают только работать, и то в малых размерах. Нет у нас также того, что для военных операций является грозным моментом, - мастерских аэропланов и автомобильных. Во время же войны производство аэропланов должно не только покрыть потери, но и увеличивать эскадры сообразно увеличению сил противника.
Является фактом, что при всех разговорах о разоружении немецкая военная авиация развивается как нельзя лучше под видом почтовой и пассажирской авиатики, парк которой в течение нескольких дней может быть приспособлен для военных целей. Издавна, а особенно после рапальского договора немцы усердно снабжают Россию автомобилями и аэропланами и даже танками. Не является секретом, что танками и аэропланами наша армия не снабжена до избытка.
Химическая промышленность оказалась одним из важнейших факторов в мировой войне. Газовая борьба приняла небывалые размеры. Немецкая химическая, промышленность, вследствие коалиционного контроля над разоружением, стала для Германии одной из главных основ возможного реванша, т. к. химические фабрики, работающие теперь для мирных целей, могут быстро во время войны преобразоваться в арсеналы и фабрики снарядов более грозных, чем орудийные снаряды. Польша же не имеет ни производства военных газов, ни химической промышленности в таких размерах, чтобы могла на нее рассчитывать в случае войны, тем более, что она находится в чужих руках. Имея в громадном количестве необходимое сырье (уголь, нефть, соль и п.), мы не умеем его использовать. Все эти недостатки должны отрицательно отразиться на боеспособности нашей армии в техническом отношении.
Наша железнодорожная сеть также не приспособлена для целей войны.
Плохо отразится на нашей мобилизации недостаток ж. дорог в западной конгрессовой Польше и неподготовленность станций для погрузки военных эшелонов. Хуже всего положение на границе Вост. Пруссии, где быстрое парализование возможного оттуда наступления может решить судьбу кампании, и где произвести это было бы возможно при наличии густой железнодорожной сети. Сети же этой там нет. Мосты на Висле, через которые будут проходить тысячи поездов, составляют редкость. На среднем течении реки имеем их только два - под Варшавой и Ивангородом. Взгляд на карту указывает, что целый ряд перворазрядных в Польше железнодорожных сообщений может быть сразу уничтожен врагом или находится под угрозой, что исключает возможность пользования ими для целей войны. Так, например, магистраль Варшава-Краков проведена так близко от германской границы, что может быть уничтожена немцами в первый же день военного положения. Только постройка магистрали Варшава-Краков через Кельцы и Радом может помочь злу. Таково же положение важной линии Вильна-Лунинец-Львов.
Приводимый ниже очерк представляет выдержки из доклада доктора общественных наук Яна Домбровского.
Домбровский в своем докладе указывает, что он дилетант в узко-военных вопросах и рассматривает их с политической точки зрения. Но из приводимого им фактического материала можно предполагать, что инспирирован он польским генеральным штабом.
Это придает особенное значение его докладу. И особенно теперь, когда именно польская дипломатия наиболее ответственна за неудачу Московской конференции о разоружении.
* * *
Беглый взгляд на карту, - говорит Домбровский, - доказывает, что стратегические задачи нашей армии могут легко оказаться в противоречии с популярными, но иногда пагубными лозунгами защиты каждой пяди земли. Лозунг этот, впрочем, в большинстве случаев может быть назван вообще невыполнимым.
Мы должны заранее подготовить наше мыслящее общество ко всем неприятным возможностям и предупредить его о невозможности ставить нашей армии задачи, невыполнимые не только с точки зрения ее сил, но прежде всего вследствие нашего географического положения установленных границ. Каждый мыслящий поляк должен хорошо усвоить, что наши границы крайне неудобны, как там, где границы эти нам навязаны, так и там, где мы их сами установили, считаясь больше с той или иной политической концепцией, чем с обороной страны. Границы государства нельзя установить тем же способом, что и границы избирательных округов. Наши границы проведены так неудачно, что во многих случаях они делают невозможной оборону целых областей государства. Мы должны были бы для этой обороны располагать армией в несколько раз больше той, какую мы имеем и какую мы при наибольшем напряжении в состоянии выставить.
Мы должны отдать себе отчет не только в трудности обороны наших границ, но и в том, что нынешняя их форма является фактором, могущим легко вызвать войну или по крайней мере ее ускорить.
Политические шансы. Никто не в состоянии определить, нависнет ли война над Польшей через год, через пять лет или через пятнадцать. Но об'ективные явления все же указывают на то, что настоящее положение не дает гарантий устойчивости и что нам вероятно придется вести войну не позже, чем при жизни нынешнего поколения.
Не подлежит сомнению, что согласно господствующим в Германии и России взглядам, само создание польского государства и установление его нынешних границ, произошло в момент временной слабости этих государств. И Россия, и Германия считают свой под'ем из нынешней катастрофы несомненным и пересмотр постановлений, касающихся Польши, мыслят одним из простых последствий этого под'ема. Само собой разумеется, что здесь существует целая масса взглядов и надежд - от максимальной программы полного уничтожения Польши до минимальной, каковой считается отнятие у Польши ряда ее провинций - восточных и западных.
Польша не может спокойно выжидать этой попытки подавления её, рассчитывая единственно на силу своего сопротивления. Польша не может также путем компромисса с одним из своих соседей предупредить стремления подавить ее. Ничто не говорит за то, чтобы Польша вообще имела возможность выбора между обоими своими соседями, так как нет основания для предположения, что один из них откажется от сотрудничества с другим за меньшую цену, чем существование нашей независимости, хотя бы эта независимость pro forma и была нам оставлена.
Политические комбинации на эту тему, создаваемые нашими и иностранными политиками, особенно французскими, грешат ложным предположением, что после падения большевизма Россия вернется к анти-германскому союзу с Францией, в виду чего Польша сможет либо найти соглашенье с Россией под эгидой Франции, или же пойти с Германией против России и Франции. Не говоря уже о том, что опыт нам указывает на длительную эволюцию большевизма, мы не видим среди наследников его от левой до крайней правой материала для союза с Францией.
Германофильская ориентация поголовно царит не только в нынешней России, но и среди российской эмиграции. Россия представляет собою государство, которое более всех других пострадало от войны экономически и политически. Среди небольшевистских русских кругов всех направлений существует убеждение, что поражение России является результатом ее союза с Францией, которая не только не охранила Россию от катастрофы, но и использовала ее подобно тому, как Англия использовала ее в Индии и Константинополе или Япония в Восточной Азии.
Существует убеждение, что российско-германский союз принес бы обоим этим государствам победу и господство над континентом. Не входя в рассмотрение правильности этих предположений, необходимо установить, что они существуют и что даже большевики, являющиеся именно плодом этого поражения России, ведут с первого дня своего существования явно германофильскую политику. Нет надобности добавлять, что в Германии, для которой союз с Россией составляет основу возможного реванша, стремления в этом направлении очень, горячи.
Все это создает вернейшую гарантию польско-французского союза не только со стороны Польши, но и со стороны Франции, которая в отношении Германии может рассчитывать на единственного серьезного партнера на континенте, т.-е. на Польшу.
В виду этого мы должны быть готовы к попытке со стороны наших соседей изменить невыгодное для них разрешение польского вопроса, или, проще говоря, к войне, в момент, который нынешние или будущие их руководители найдут для себя наиболее подходящим. Отношения складываются таким образом, что война против Польши явится для наших соседей первым шагом для всякой перемены господствующего ныне в Европе порядка, не только в том случае, если Россия пожелает себе проложить путь на Запад, но и в том, если бы Германия попыталась с оружием в руках произвести пересмотр трактатов. Началом наступательных действий как для России, так и для Германии всегда будет Польша. От результатов этой неизбежной войны будут зависеть не только наши границы, но и само наше независимое существование.
В одном только случае мы могли бы избежать этого столкновения, или, по крайней мере, ослабить связанную с ним опасность: если бы вместо ожидаемого возрождения бывшей мощи Германии и России, по крайней мере, одно из этих государств подверглось постоянному процессу хозяйственного и политического разложения. Что касается Германии, то виды в этом отношении более чем сомнительны, так как мирный трактат вместо того, чтобы разбить национальное единство немцев, еще более его сплотил, присоединив к нему немецкие элементы Австрии. Что касается России, то здесь революция вызвала в небывалых до сих пор размерах сепаратистские течения. Дело восстановления России так огромно, что оно превышает силы даже группы крупных держав. Силой факта все больше сторонников приобретает программа, с симпатией встречаемая в Америке, согласно которой восстановление России должно быть проведено общими усилиями всех государств, располагающих для этого соответствующими средствами.
На практике это могло бы быть осуществлено путем раздела России на так называемые сферы влияния, что в результате могло бы привести к образованию самостоятельных государственных организмов в отдельных сферах влияния. Это было бы также в интересах государств, принимающих участие в хозяйственном восстановлении.
В отношении к Польше это должно бы было создать между ней и Россией ряд буферных государств, часть которых должна была бы очутиться в сфере польских культурных и хозяйственных влияний. Такое развитие отношений в России не только уменьшило бы грозящую нам опасность, но и дало бы возможность исправления ряда невыгодных положений, которые вызвал Рижский мир.
Против Германии мы можем найти и находим союзников, которые не только могут задержать грозящее нам оттуда нападение, но и нанести ей решительный удар. Нет, между тем, государства, которое хотело бы и смогло бы нанести такой удар великой и объединенной России. Разложение России на ее давнишние составные элементы является жизненным интересом Польши, а стремление к этому - главной целью разумной польской политики. Только этим путем мы можем освободиться от вечной опасности быть раздавленными между двумя могущественными государствами - нашими нынешними соседями.
Невыгодность границ. Установление нашей западной границы может служить ярким примером незаконченности работы. Борьба между теми, которые хотели дать нам доступ к морю, и противниками этого, привела, наконец, к компромиссу, сводящемуся к тому, что мы имеем, правда, доступ к морю, но такой, каким нельзя пользоваться и защищаться. Мы получили Поморье, или т.-н. приморский коридор, но лишенный своего естественного порта - Данцига, как и естественной дороги, связывающей Польшу с морем. Ведь для всякого совершенно понятно, что левый берег Вислы, какой признан за нами, в нынешних условиях невозможен для обороны в случае столкновения с Германией, т. к. ему угрожает не только немецкий напор с запада, но через Вислу и с востока - со стороны Пруссии, и даже из Данцига. Стратегический доступ Польши к морю находится на правом берегу Вислы, приблизительно по линии железной дороги Варшава-Млава-Данциг. Этого доступа нам не дано и поэтому нужно считаться с тем, что если в начале войны с Германией мы его себе не отвоюем, то будем отрезаны от моря. Наш приморский коридор сам по себе не может быть защищаем. Защищать его серьезно можно было бы только после предварительного занятия Восточной Пруссии и это должно составлять одну из труднейших и важнейших проблем польско-германской или польско-русско-германской войны.
Главным стремлением Германии как в первое, так и во втором случае будет создание над нашими головами моста в Россию, составные части которого уже существуют в виде Восточной Пруссии и Ковенской Литвы. Нужно будет считаться с тем, что они напрягут все силы для занятия необходимого для этого польского Поморья и одновременно для уничтожения нас ударом из Восточной Пруссии, являющейся крепостью в центре наших земель, по направлению к столь близкой столице Польши - Варшаве. Основа положения заключается в том, что выведшее половинчатое разрешение вопроса об устье Вислы дает Германии громадные шансы реванша и отобрания у нас Поморья, а нам не даст никакого обеспечения доступа к морю. Кроме того, оно дает Германии надежду сломать мост, связывающий Польшу с морем. Это положение не может долго существовать и в силу необходимости рано или поздно должно привести к урегулированию этого вопроса в пользу одной или другой стороны. Это значит, что или Германия займет Поморье и отрежет нас от Балтийского моря, или же мы сумеем отнять польскую часть Восточной Пруссии с указанной дорогой на правом берегу Вислы, нейтрализуя остальную часть Пруссии так или иначе в политическом и военном отношении. Наши шансы в этом направлении можно рассматривать пессимистически и оптимистически, но не подлежит сомнению, что к решению в одном или другом направлении можно придти и решение это может принести нам ближайший польско-германский конфликт.
Творцы Версальского трактата, разрешая таким образом вопросы об устье Вислы, создали сразу повод для нового вооруженного конфликта, полагая не без основания, что Польша удовлетворится половинчатым разрешением вопроса, и не зная, что им не удовлетворится Германия. Аналогичным представляется положение на другом конце нашей западной границы, вследствие соломоновского разрешения силезского вопроса. Как пограничная линия, так и целый ряд постановлений, связанных с ней, были бы трудны для выполнения даже в том случае, если бы по обоим сторонам границы жили братские и союзные государства. Между тем с первого же дня раздела Верхней Силезии мы имеем там дело со всеми данными для будущего разрыва и отобрания этого края Германией, независимо от того, откажется ли Польша или нет от мысли освобождения остальной части польской Силезии . Одним словом, аналогично, как и в предыдущем случае, создается невыносимое положение неуверенности, ведущее снова к необходимости крайних решений. Или Германия отнимет у нас признанную за нами часть Силезии, или Польша передвинет свою границу за Одер и Оппельн.
Если, однако, нашу западную границу установили против наших стараний и воли, то восточная граница, приносящая нам целый ряд пунктов возможных трений, представляется неблагоприятной в значительной степени по нашей вине. Если на среднем и южном ее участке она проведена относительно рационально, то на северном участке границы проведены несомненно хуже. Виленская область принадлежит также к несчастному типу коридора, врезанного между Россией и Ковенской Литвой, из которых одна и другая хотели бы во что бы то ни стало сломать его. Виленская область дополняет окончательно ту шахматную доску, на которую ход событий разделил весь приозерный приморско-прусско-литовский район, образуя ряд перегородок, к которым относятся наше Приморье, вся Пруссия, Ковенская Литва и Польская Литва. Прочность этой шахматной доски весьма проблематична. При литовских аппетитах, с одной стороны, и русско-белорусских - с другой, прочное удержание Польшей Вильны и Виленской области возможно только тогда, когда она усилится территориально: в первом случае - Ковенской Литвой, а во втором - Белоруссией. Присоединение Ковенской Литвы, после того, - как в начале ее существования мы не решились на радикальный вооруженный шаг в этом направлении, оказалось вне сферы нашей возможности. Если, однако, в той или иной степени можно было спасать для нас Белоруссию, если не до Днепра, то хотя бы до Березины, то это сделать было нужно. Упущения в этом направлении, имевшие якобы повлиять на улучшение наших отношений с той или иной Россией, Польша должна будет когда-нибудь исправить на полях сражений. Прочной границей Польши на востоке может быть только Днепр или Западный Буг.
Приведенный краткий обзор достаточен, чтобы констатировать, что, кроме более глубоких причин возможной войны с Россией или Германией, уже само установление наших границ является таковым, что может ускорить и даже вызвать такие конфликты.
Теперь возникает вопрос, какие шансы обороны дают нам наши нынешние границы в случае конфликтов, а особенно одновременно с обоими соседями. Уже сам факт, что эти границы не естественны, а искусственно установлены, нередко с игнорированием нами наших военных интересов, создает для нас неблагоприятный момент. Его осложняют и другие соображения и, главным образом, чрезмерная длина этих открытых границ, которая, особенно на западе, обременена тем, что Вост. Пруссия клином врезается в тело Польши. Длина вашей западной границы составляет 1850 км., из которых почти 700 км. приходится на Вост. Пруссию. Восточная граница, не считая нашей границы с Литвой (около 450 км.), которая в случае войны тоже не может быть открыта, составляет 1800 км. Для защиты этих громадных пространств и обоих фронтов Польша имеет армию, состоящую из 30 дивизий, т.-е. значительно меньшую, чем нужно во время войны для одного фронта. Эта армия, пройдя тяжелые военные испытания, находится в стадии мирной организации, которая успешно приближается к концу. Что касается самой организации, подготовки и нравственных качеств, то наша армия находится на высоте своего назначения. Значительно труднее представляется вопрос снаряжения, а особенно технического, вследствие финансовых затруднений, а также вследствие отсутствия в стране технической и экономической организации, которой создать моментально нельзя. Относится это прежде всего к военной промышленности и железным дорогам.
Техническая подготовка. Польская военная промышленность, можно сказать, почти не существует. Относится это в одинаковой степени как к заводам, непосредственно для военных целей открываемым, так и к тем, которые в случае войны для этих целей могут быть приспособлены. Фабрики оружия и снаряжения находятся у нас только в периоде зарождения, а самое важное - борются с финансовыми трудностями, т. к. скромная польская казна не может дать им заказов в количестве, необходимом для их развития.
Вследствие вероятности изолирования нас во время войны от Запада, о чём поговорим ниже, недостатки в этом отношении грозят нам истощением снаряжения и запасов оружия в критический момент или, вернее, капитуляцией. Аналогичным представляется положение со средствами передвижения. Фабрики вагонов и паровозов начинают только работать, и то в малых размерах. Нет у нас также того, что для военных операций является грозным моментом, - мастерских аэропланов и автомобильных. Во время же войны производство аэропланов должно не только покрыть потери, но и увеличивать эскадры сообразно увеличению сил противника.
Является фактом, что при всех разговорах о разоружении немецкая военная авиация развивается как нельзя лучше под видом почтовой и пассажирской авиатики, парк которой в течение нескольких дней может быть приспособлен для военных целей. Издавна, а особенно после рапальского договора немцы усердно снабжают Россию автомобилями и аэропланами и даже танками. Не является секретом, что танками и аэропланами наша армия не снабжена до избытка.
Химическая промышленность оказалась одним из важнейших факторов в мировой войне. Газовая борьба приняла небывалые размеры. Немецкая химическая, промышленность, вследствие коалиционного контроля над разоружением, стала для Германии одной из главных основ возможного реванша, т. к. химические фабрики, работающие теперь для мирных целей, могут быстро во время войны преобразоваться в арсеналы и фабрики снарядов более грозных, чем орудийные снаряды. Польша же не имеет ни производства военных газов, ни химической промышленности в таких размерах, чтобы могла на нее рассчитывать в случае войны, тем более, что она находится в чужих руках. Имея в громадном количестве необходимое сырье (уголь, нефть, соль и п.), мы не умеем его использовать. Все эти недостатки должны отрицательно отразиться на боеспособности нашей армии в техническом отношении.
Наша железнодорожная сеть также не приспособлена для целей войны.
Плохо отразится на нашей мобилизации недостаток ж. дорог в западной конгрессовой Польше и неподготовленность станций для погрузки военных эшелонов. Хуже всего положение на границе Вост. Пруссии, где быстрое парализование возможного оттуда наступления может решить судьбу кампании, и где произвести это было бы возможно при наличии густой железнодорожной сети. Сети же этой там нет. Мосты на Висле, через которые будут проходить тысячи поездов, составляют редкость. На среднем течении реки имеем их только два - под Варшавой и Ивангородом. Взгляд на карту указывает, что целый ряд перворазрядных в Польше железнодорожных сообщений может быть сразу уничтожен врагом или находится под угрозой, что исключает возможность пользования ими для целей войны. Так, например, магистраль Варшава-Краков проведена так близко от германской границы, что может быть уничтожена немцами в первый же день военного положения. Только постройка магистрали Варшава-Краков через Кельцы и Радом может помочь злу. Таково же положение важной линии Вильна-Лунинец-Львов.