Потери обретённые и безвозвратные.Как дорога на выставку может оказаться уроком сложения и вычитания
Ветер сцепился с жарой и выдувает её из посёлка.
Обычно монотонный зной придавливает страну безмятежностью, превращая любое место в южную окраину. Точно по взмаху волшебной палочки, переносит нас куда-то ближе к морю. Разница в том, что моря по близости нет, а есть повышенная тревожность - как и положено буранному полустанку: деревья шумят кронами, двери хлопают из-за сквозняков, разгоняя духоту. Перезрелая вишня сбрасывает ягоды на бабушкину лежанку, точно десант.
К тому же, пропала Василиса. Ждём её каждую минуту. Вдруг появится, невинное создание, затрусит к своей миске.
Вот и Даня, занимаясь математикой, постоянно отвлекается на посторонние звуки. Да и мне постоянно кажется, что в шум природы вплетается осторожное кошачье мяуканье - вот до чего можно довести себя повышенной эмпатией.
Сказал об этом маме, она в который раз пошла обходом наши закоулки.
Пока сидел и описывал юго-восточный ветер, взяла ключи и вот уже открывает гараж за гаражом (их, приспособленных под старьё и строительные материалы, стоит на улице три), слышу в окно, как она зовёт меня.
Одно ухо у мамы не слышит, второе искажает акустику: звуки словно бы обтекают её с одной стороны и сложно разобраться откуда они идут на самом деле.
А тут она позвала Василису и решила, что тоже слышит приглушённое мяуканье. Точно кошка на дереве сидит. Или в магазин ушла, да по дороге заплутала.
Делать нечего, присоединился к поискам.
Решили залезть даже в самые заброшенные углы усадьбы и её окрестностей.
Туда, где на месте рощи, срубленной под строительство магазина «Мир увлечений», мы заново и нуля выращиваем новые кусты и деревья.
Вася оказывается в самом дальнем гараже, которым, вообще-то, мы никогда не пользуемся. Но четыре дня назад папа зачем-то залез в него (доставал дрова на растопку мангала) и закрыл кошку внутри.
Вообще-то, Василиса немного дикая и к людям старается не подходить. Шарахается, особенно когда на улице, от любых движущихся фигур.
Но папу нашего любит и, единственного, признает - это ведь он приголубил её в самом начале совместной жизни, а теперь каждое утро, уходя на работу, кормит Василису вместе с Брониславой.
Видимо, поэтому она за ним и поплелась, «помогать», да так в гараже и осталась.
Четыре дня сидела без воды и еды, мяукала, пока не устала, а мы всё это время ходили мимо и чуть не сгубили живое создание!
Она ведь пропала накануне самой великой жары за тридцать, которую только теперь ветер выдувает из посёлка.
Если отсутствие еды кажется невыносимым, но не смертельным, то этого точно не скажешь про возможное обезвоживание.
Кинувшись к нам, точнее, мимо нас, Вася просочилась в дверь и тут же побежала в дом, сразу на кухню.
Пошли за ней, чтобы накормить как следует, по дороге бурно приветствуя пропажу.
В сенях Вася столкнулась с Броней, которая, нос к носу, обнюхала сожительницу. Василиса, однако, торопилась к миске.
Шла, покачивая впалыми боками. Немного шатало, да.
Однако, первый раз поела немного (вот ведь умное создание!), не стала набрасываться на корм, как какое-нибудь голодное создание, но тактично поковырялась в миске и затрусила на улицу.
Даже не попила, но снова отправилась гулять.
Когда весть о чудесном спасении кошки стала известна всем домашним, мы преисполнились радости и ликования.
Оказывается, все эти дни мы жили как под прессом, мешавшим полноценному существованию - что-то постоянно мешало жить как раньше, хотя, казалось бы, какая ж это мелочь - вторая наша кошка, живущая среди нас наособицу.
Как если болит что-то или дома не всё в порядке, а люди стараются не замечать и живут поверх этого. Однако, проблемка же из-за этого никуда не девается, продолжает довлеть.
Зато как легко и спокойно становится когда беда уходит.
Хотя казалось бы…
Мы ведь так с Васей и не породнились полностью, иногда иронично называли «приживалкой» - когда она скромно спала с кресле у входной двери, не без достоинства скрывая свой нос с рыжей кляксой под хвостом, уткнув его в фиалковую железу.
Думали, что не породнились, но судьба-злодейка помогла нам убедиться, что это не так и Вася целиком стала родной.
Это Мика не совсем понял, что произошло, а вот Даня радовался вместе со всеми счастливому избавлению кошки от верной гибели. Хотя ведь ещё накануне папа, дед его Вова, клялся, что не ходил в отдалённые гаражи, ибо не за чем.
Минут через десять, Василиса вернулась в дом и поела ещё немного.
А потом ещё чуть-чуть.
Так она и бегала весь вечер к миске (при этом ни разу не попив воды), в промежутках терпеливо выстаивая у зарослей ромашки и топинамбура, в которых обычно они с Броней охотятся на мышей.
Вася вернулась на насильно прерванную вахту, сам в окно видел.
Ночью же пришла поближе к людям, растянулась на диване, рядом с мамой, уснула доверчиво и беззащитно, как кажется, никогда раньше не спала.
Жара, продутая ветрами, начала спадать, принося облегчение.
И тогда мы поехали с Даней на другой конец города в новый торговый центр, где проходила выставка роботов.
Мы уже давно на неё собирались, но каждый день наваливается то одно, то другое, дел по горло, да и мальчики всё время заняты, особенно Даня с школьными уроками.
Очень уж неважно у него счёт идёт, мама нервничает даже.
А тут, когда Василиса нашлась поводов откладывать поездку не было. Тем более, что выставка последний день работает.
Лена, конечно, нафантазировала тут же, что в конце обязательно случится особенное столпотворение народа, но, забегая вперёд, скажу, что среди роботов царила спокойная и деловая обстановка.
Выставка, впрочем, требует особого разговора, пока расскажу, как мы на перекладных ехали - из посёлка на маршрутке, почти весь Свердловский проспект проехали, затем, на перекрёстке с проспектом Победы пересели на трамвай и он повёз нас на Северо-запад, где мы жили давным-давно, когда деревья ещё в Чердачинске были большими и беззаботными.
С тех пор новые кварталы разрослись, далеко заступив в сторону области, шагнули в леса и поля, подошли к самому Градскому кладбищу.
Там, где теперь новый ТЦ «Космос» стоит когда-то была конечная трамвая (есть она там до сих пор), от которой мы пересаживались на автобусы, чтобы в дачный кооператив «Чайка» на озере Малый Кременкуль ехать. Где был у нас дачный участок в шесть соток на улице Сиреневой.
Дача есть у нас на Малом Кременкуле и сейчас, только мы туда не ездим и она медленно зарастает бурьяном. Время от времени, деда Вова вспоминает о том, что хочет продать участок (нам и нынешнего сада в посёлке АМЗ хватает), но заниматься этим ему некогда.
Да и покупательная способность в стране резко упала, люди живут трудно и о дачах думают меньше всего. Выживают.
Вот и мы выживаем как можем.
Вот и нам не до дачи.
У Олега Григорьева было хорошее четверостишье в журнале «Весёлые картинки», до сих пор помню.
Кресло рассохлось,
А выбросить жалко,
Буду друзьям говорить,
Что это кресло-качалка.
Я к тому, что этот район улицы Чичерина у меня ассоциируется с загородным направлением.
И лучше с Малым Кременкулем, чем с Градским прииском, где под одной рябинкой все наши бабушки и дедушки лежат.
Но я об этом Дане рассказывать не стану, а лучше буду снимать пассажиров в общественном транспорте - очень уж хорошо от тяжёлых дум отвлекает.
Вот ведь, Вася нашлась и всё, вроде, в порядке, но тяжёлые думы, подобно жаре, сами собой не развеются, их попутным ветерком продувать следует.
Я фотографирую людей на айфон и мне важно, чтобы они не видели съёмки - только так изображение становится фактом искусства, а не повседневной жизни.
Об этом, впрочем, тоже следует говорить отдельно и в другом месте.
Просто я не учёл, что Даня наблюдательный и всё видит.
Подмигивает мне и, когда маршрутка проезжает остановку «Южная», заворачивая на Свердловский, где жили Ваготные, пока не переехали в Америку, уточняет:
- О, шпионишь? Я тоже люблю шпионить.
- Просто фотографирую.
- А зачем?
- Чтобы помнить.
- Но так же нельзя.
- Почему? А смотреть можно?
- Смотреть можно.
- Так вот я айфоном смотрю. Беру, да помню. Снимок это же как долгий-долгий взгляд. С другой стороны, мне ведь никто не мешает всматриваться в людей так, чтобы запомнить их, совсем как на фотографии.
Тут маршрутка надолго останавливается на «Алом поле», загорелый водитель, видимо, кого-то ждёт и коротает время, разговаривая по телефону.
- Я тоже на день рождение хочу такой же айфон. Шестой, как у Полины.
- Даня, зачем тебе телефон?
- Звонить маме, когда уроки закончились, чтобы она меня из школы забирала.
На самом деле, смартфон нужен Дане чтобы бесконечно смотреть мультики и играть в компьютерные игры. Все это знают.
- Даня, зачем ты хитришь и лукавишь? Телефон нужен тебе не для этого.
- Что значит хитришь? Что значит лукавишь? Я многих ваших слов не понимаю.
Пойди и объясни человеку другого культурного опыта, что такое «лукавишь». Но никуда не деться, приходится объяснять. Не только словами, но и мимикой - так быстрее доходит.
Ну, или кажется, что так быстрей и понятней.
Никогда же не знаешь, что Даня понял, а что пропустил.
- Понимаешь, Даня, всегда видно когда ты хитришь или говоришь неправду. Взрослые это видят. Ты пойми, я тоже был таким же маленьким мальчиком, как ты сейчас, и поступал похожим образом. Ты вот ещё никогда не был таким взрослым дядькой, как я и не был в шкуре пятидесятилетнего человека (блин, мне уже полтинник, кто б мог подумать, что вон тот - это я?!), а я семилетним был много раз.
- Как это?
- Ну, ровно столько раз по семь, сколько вмещается в мой полтинник.
Начали (на пальцах) считать сколько, но сбились.
Проблемы с математикой - это у нас семейное и Даня Бавильский - не исключение.
- Слушай, но если ты так плохо считаешь, то это тогда не ты будешь всех обманывать, но тебя начнут кидать, неправильно давать сдачу. Ты даже не сможешь посчитать циферки на счастливом билете.
- Дима, что такое счастливый билет?
- Так, ты и этого не знаешь?
Пока маршрутка карабкалась на мост через реку Миасс и зависала в районе улицы Калинина я сходил к водительской кабине и оторвал от рулона два проездных билета.
Обычно в маршрутке билетов никто не берет, вроде как совсем стрёмно, но тут был особый случай.
Объяснил на пальцах.
Сравнили суммы первых трёх цифр и вторых.
Даня заинтересовался.
Считал и сравнивал сам.
Вышло, что счастливый билет будет следующим - вон он, в рулоне, никому не нужный висит.
Это заинтересовало Даню ещё сильнее.
Он попросил купить третий билет.
Пришлось объяснить, что всё должно быть неподтасованно и органично, иначе волшебство не сработает.
Рассказал, что счастливый билет нужно съесть, загадав желание.
Даня тут же вызвался рассказать мне, что он хочет загадать, если, о, чудо, счастливый билет достанется нам.
Тогда я предупредил его, что желание следует держать при себе, иначе оно не сбудется. Тут я кивнул на глухонемую, сидевшую прямо напротив.
Мол, вот у них-то точно всегда все желания сбываются.
- А живот не заболит?
- Ты можешь принести счастливый билет домой и вымыть его в воде.
- Но это же бумага.
- Это только клочок бумаги. Небольшой лоскуток. Ничего страшного. Выкакаешь. Зато будешь при новом айфоне.
- А я ещё скейт хочу, потому что знаю, как на нём так кататься, чтобы не упасть.
Тут мы приехали на перекрёсток и пересели на трамвай.
Здесь билеты Даня покупал уже сам.
Побежал к кондукторше чуть ли не вприпрыжку, всё никак не мог дождаться, пока она оторвёт билеты и выдаст ему пропуск к чуду.
Летние трамваи пусты и будто прозрачны - большие окна без углов, отсутствие пассажиров, роскошные тени, трясущиеся вместе с вагоном: сразу становится видным во все стороны света, особенно когда трамвай катит по какому-нибудь возвышению, вот как сейчас, поднявшись на пригорок после улицы Красного Урала.
- Здесь, между остановками Красного Урала и Пионерской, мы прожили шестнадцать лет, когда твоя мама ходила сначала в садик, а, затем, в школу.
Но Даня не слышит, цифры складывает. Шевелит губами и пальцами.
А мы уже больницу «Скорой помощи» проезжаем, тот самый скат с горки к моргу, где с дедом Фимой прощались - из бабушек и дедушек в Чердачинске он самый первый ушёл. Хотя бы к тому времени уже вдовцом.
Но бабу Доню похоронили на Украине. Как раз через пару месяцев после того, как Лена родилась. Так они никогда и не повстречались. Когда с дедом Фимой прощались, баба Поля, в память о которой Лена назвала свою старшую Полиной, вдруг схватилась за ступни Фавелия Сендеровича, лежавшего в гробу и долго не отпускала. Трясла их пару минут, чем нас крайне смутила. Мама меня спрашивает потом, может это обычай забытый какой? Я не знал.
- Баба Поля, давно хотел тебя спросить, ты зачем деду Фиму за ноги-то в морге трясла?
Полина Сергеевна призналась, что не помнит такого. Беспамятство на неё тогда напало, очень уж переживала.
Никакой символики, горе одно.
Когда за поведение своё не отвечаешь.
Бабу Полю хоронили через восемь лет из её дома.
Теперь на его месте другой дом стоит, большой и просторный, из него мы теперь с Даней и едем, сначала на маршрутке № 40, теперь вот на трамвае № 16.
Гроб посредине комнаты на табуретках стоял. Полина Сергеевна лежала в белом платке и одна ворсинка его приклеилась к её веку.
Я сидел возле гроба и думал, убрать или не убрать.
Если не убрать, то она теперь, с этой ворсинкой, будет лежать вечно.
Лена тогда ещё замужем не была - она в Америку-то к Ваготным лишь через три года поедет, на самый что ни на есть августовский дефолт, поэтому баба, получается, тоже ушла без знания про Полю, Даню и Мику. Логично, но всё равно странно.
Деда Вася, Василий Арсеньевич, умер самым последним, сразу после дефолта, но про изменения у внучки тоже узнать не успел.
Мы уже другую квартиру тогда получили, только-только переехали на Российскую, значит, когда между Красного Урала и Пионерской, на пролетарском Северо-Западе обитали, все ещё были с нами - и Фима, и Поля, и Вася.
- Ещё один несчастливый.
- Ничего страшного, Даня, зато ими можно в щелбаны играть.
- О, Дима, научишь?
Про щелбаны Даня знает. Несмотря на всю разницу культур: мальчик.
Тут приходит смс от Лены: папа, то есть, деда Вова спрашивает на каком мы этапе пути, ему нужно шашлыки ставить. Мол, когда после выставки роботов из «Космоса» с Даней выйдем, нужно дать знать, чтобы к нашему возвращению стол приготовить.
На выставке мы пробыли часа два, так как Даня хотел посмотреть «Тесла шоу» и «Битву боевых роботов», представления, которые по расписанию каждый час показывают.
Между представлениями он катался на разных лучащихся приспособлениях, обвешанных лампами, общался с машинами, рисовал цифровым лучом, стрелял из бластера и был практически счастлив.
Обратно мы ехали так же - сначала в трамвае, затем в маршрутке, где Даня тоже потребовал оторвать купленные билеты у водителя.
Сидел и складывал цифры.
Если ошибался, складывал снова, а я думал о том, что неожиданно для себя открыл важный педагогический ход, который теперь-то уж точно поможет ему научиться считать.
Стимул - это всегда важно.
Ни одного билетика из этой поездки Даня не выбросил, все зачем-то домой принёс.
Когда мы пришли, семья собиралась за стол.
Шашлыки были готовы и все начали есть мясо.
Лучше всех ел шашлыки Мика - он их даже с шампура не разрешил маме снять. Кусал как взрослый.
Папа растрогался.
Решили чокнуться яблочным соком.
Вообще-то, Даня избегает есть мясо. Интуитивно избегает. Хотя и делает исключение для гамбургеров и прочего фарша, ну, и ещё для шашлыков, которые, вроде бы, еда праздничная и не совсем обычная.
Поэтому он тоже хорошо поел.
Папа растрогался ещё сильнее, потому что всё время, пока мы были на выставке и в дороге, он поддерживал в мангале огонь, копил угли и следил за тем, чтобы мясо вышло сочным.
Жара, конечно, спадала, но всё равно было ещё душно, папа вспотел.
Для отца самое главное, чтобы Даня и Мика хорошо ели.
Он готов их кормить бесконечно, а тут дети сами, без всяких сложностей, съели по шампуру на нос.
И семилетний практически Даня, и трёхлетний практически Мика.
Есть отчего растрогаться.
- Когда ты вырастешь, - неожиданно обратился он к Дане, - ты пойдёшь в армию и будешь защищать свою родину, а я, твой дедушка, буду тобой гордиться.
Даня посмотрел на него пристально и слегка удивлённо.
- Знаешь, деда Вова, когда я выросту, ты, ты уже, ты уже…
Тут Даня корректно замолчал.
Но дед так его и не понял, поэтому и переспросил, что, мол, «уже»?
- Деда Вова, ну, просто когда я вырасту, ты ведь, к тому времени, уже умрёшь.
В притихшую кухню грациозно, почти по-тигриному, вошла окончательно успокоившаяся Василиса с впавшими боками, и, не обращая внимание на людей, продефилировала к миске с кормом.
Обычно монотонный зной придавливает страну безмятежностью, превращая любое место в южную окраину. Точно по взмаху волшебной палочки, переносит нас куда-то ближе к морю. Разница в том, что моря по близости нет, а есть повышенная тревожность - как и положено буранному полустанку: деревья шумят кронами, двери хлопают из-за сквозняков, разгоняя духоту. Перезрелая вишня сбрасывает ягоды на бабушкину лежанку, точно десант.
К тому же, пропала Василиса. Ждём её каждую минуту. Вдруг появится, невинное создание, затрусит к своей миске.
Вот и Даня, занимаясь математикой, постоянно отвлекается на посторонние звуки. Да и мне постоянно кажется, что в шум природы вплетается осторожное кошачье мяуканье - вот до чего можно довести себя повышенной эмпатией.
Сказал об этом маме, она в который раз пошла обходом наши закоулки.
Пока сидел и описывал юго-восточный ветер, взяла ключи и вот уже открывает гараж за гаражом (их, приспособленных под старьё и строительные материалы, стоит на улице три), слышу в окно, как она зовёт меня.
Одно ухо у мамы не слышит, второе искажает акустику: звуки словно бы обтекают её с одной стороны и сложно разобраться откуда они идут на самом деле.
А тут она позвала Василису и решила, что тоже слышит приглушённое мяуканье. Точно кошка на дереве сидит. Или в магазин ушла, да по дороге заплутала.
Делать нечего, присоединился к поискам.
Решили залезть даже в самые заброшенные углы усадьбы и её окрестностей.
Туда, где на месте рощи, срубленной под строительство магазина «Мир увлечений», мы заново и нуля выращиваем новые кусты и деревья.
Вася оказывается в самом дальнем гараже, которым, вообще-то, мы никогда не пользуемся. Но четыре дня назад папа зачем-то залез в него (доставал дрова на растопку мангала) и закрыл кошку внутри.
Вообще-то, Василиса немного дикая и к людям старается не подходить. Шарахается, особенно когда на улице, от любых движущихся фигур.
Но папу нашего любит и, единственного, признает - это ведь он приголубил её в самом начале совместной жизни, а теперь каждое утро, уходя на работу, кормит Василису вместе с Брониславой.
Видимо, поэтому она за ним и поплелась, «помогать», да так в гараже и осталась.
Четыре дня сидела без воды и еды, мяукала, пока не устала, а мы всё это время ходили мимо и чуть не сгубили живое создание!
Она ведь пропала накануне самой великой жары за тридцать, которую только теперь ветер выдувает из посёлка.
Если отсутствие еды кажется невыносимым, но не смертельным, то этого точно не скажешь про возможное обезвоживание.
Кинувшись к нам, точнее, мимо нас, Вася просочилась в дверь и тут же побежала в дом, сразу на кухню.
Пошли за ней, чтобы накормить как следует, по дороге бурно приветствуя пропажу.
В сенях Вася столкнулась с Броней, которая, нос к носу, обнюхала сожительницу. Василиса, однако, торопилась к миске.
Шла, покачивая впалыми боками. Немного шатало, да.
Однако, первый раз поела немного (вот ведь умное создание!), не стала набрасываться на корм, как какое-нибудь голодное создание, но тактично поковырялась в миске и затрусила на улицу.
Даже не попила, но снова отправилась гулять.
Когда весть о чудесном спасении кошки стала известна всем домашним, мы преисполнились радости и ликования.
Оказывается, все эти дни мы жили как под прессом, мешавшим полноценному существованию - что-то постоянно мешало жить как раньше, хотя, казалось бы, какая ж это мелочь - вторая наша кошка, живущая среди нас наособицу.
Как если болит что-то или дома не всё в порядке, а люди стараются не замечать и живут поверх этого. Однако, проблемка же из-за этого никуда не девается, продолжает довлеть.
Зато как легко и спокойно становится когда беда уходит.
Хотя казалось бы…
Мы ведь так с Васей и не породнились полностью, иногда иронично называли «приживалкой» - когда она скромно спала с кресле у входной двери, не без достоинства скрывая свой нос с рыжей кляксой под хвостом, уткнув его в фиалковую железу.
Думали, что не породнились, но судьба-злодейка помогла нам убедиться, что это не так и Вася целиком стала родной.
Это Мика не совсем понял, что произошло, а вот Даня радовался вместе со всеми счастливому избавлению кошки от верной гибели. Хотя ведь ещё накануне папа, дед его Вова, клялся, что не ходил в отдалённые гаражи, ибо не за чем.
Минут через десять, Василиса вернулась в дом и поела ещё немного.
А потом ещё чуть-чуть.
Так она и бегала весь вечер к миске (при этом ни разу не попив воды), в промежутках терпеливо выстаивая у зарослей ромашки и топинамбура, в которых обычно они с Броней охотятся на мышей.
Вася вернулась на насильно прерванную вахту, сам в окно видел.
Ночью же пришла поближе к людям, растянулась на диване, рядом с мамой, уснула доверчиво и беззащитно, как кажется, никогда раньше не спала.
Жара, продутая ветрами, начала спадать, принося облегчение.
И тогда мы поехали с Даней на другой конец города в новый торговый центр, где проходила выставка роботов.
Мы уже давно на неё собирались, но каждый день наваливается то одно, то другое, дел по горло, да и мальчики всё время заняты, особенно Даня с школьными уроками.
Очень уж неважно у него счёт идёт, мама нервничает даже.
А тут, когда Василиса нашлась поводов откладывать поездку не было. Тем более, что выставка последний день работает.
Лена, конечно, нафантазировала тут же, что в конце обязательно случится особенное столпотворение народа, но, забегая вперёд, скажу, что среди роботов царила спокойная и деловая обстановка.
Выставка, впрочем, требует особого разговора, пока расскажу, как мы на перекладных ехали - из посёлка на маршрутке, почти весь Свердловский проспект проехали, затем, на перекрёстке с проспектом Победы пересели на трамвай и он повёз нас на Северо-запад, где мы жили давным-давно, когда деревья ещё в Чердачинске были большими и беззаботными.
С тех пор новые кварталы разрослись, далеко заступив в сторону области, шагнули в леса и поля, подошли к самому Градскому кладбищу.
Там, где теперь новый ТЦ «Космос» стоит когда-то была конечная трамвая (есть она там до сих пор), от которой мы пересаживались на автобусы, чтобы в дачный кооператив «Чайка» на озере Малый Кременкуль ехать. Где был у нас дачный участок в шесть соток на улице Сиреневой.
Дача есть у нас на Малом Кременкуле и сейчас, только мы туда не ездим и она медленно зарастает бурьяном. Время от времени, деда Вова вспоминает о том, что хочет продать участок (нам и нынешнего сада в посёлке АМЗ хватает), но заниматься этим ему некогда.
Да и покупательная способность в стране резко упала, люди живут трудно и о дачах думают меньше всего. Выживают.
Вот и мы выживаем как можем.
Вот и нам не до дачи.
У Олега Григорьева было хорошее четверостишье в журнале «Весёлые картинки», до сих пор помню.
Кресло рассохлось,
А выбросить жалко,
Буду друзьям говорить,
Что это кресло-качалка.
Я к тому, что этот район улицы Чичерина у меня ассоциируется с загородным направлением.
И лучше с Малым Кременкулем, чем с Градским прииском, где под одной рябинкой все наши бабушки и дедушки лежат.
Но я об этом Дане рассказывать не стану, а лучше буду снимать пассажиров в общественном транспорте - очень уж хорошо от тяжёлых дум отвлекает.
Вот ведь, Вася нашлась и всё, вроде, в порядке, но тяжёлые думы, подобно жаре, сами собой не развеются, их попутным ветерком продувать следует.
Я фотографирую людей на айфон и мне важно, чтобы они не видели съёмки - только так изображение становится фактом искусства, а не повседневной жизни.
Об этом, впрочем, тоже следует говорить отдельно и в другом месте.
Просто я не учёл, что Даня наблюдательный и всё видит.
Подмигивает мне и, когда маршрутка проезжает остановку «Южная», заворачивая на Свердловский, где жили Ваготные, пока не переехали в Америку, уточняет:
- О, шпионишь? Я тоже люблю шпионить.
- Просто фотографирую.
- А зачем?
- Чтобы помнить.
- Но так же нельзя.
- Почему? А смотреть можно?
- Смотреть можно.
- Так вот я айфоном смотрю. Беру, да помню. Снимок это же как долгий-долгий взгляд. С другой стороны, мне ведь никто не мешает всматриваться в людей так, чтобы запомнить их, совсем как на фотографии.
Тут маршрутка надолго останавливается на «Алом поле», загорелый водитель, видимо, кого-то ждёт и коротает время, разговаривая по телефону.
- Я тоже на день рождение хочу такой же айфон. Шестой, как у Полины.
- Даня, зачем тебе телефон?
- Звонить маме, когда уроки закончились, чтобы она меня из школы забирала.
На самом деле, смартфон нужен Дане чтобы бесконечно смотреть мультики и играть в компьютерные игры. Все это знают.
- Даня, зачем ты хитришь и лукавишь? Телефон нужен тебе не для этого.
- Что значит хитришь? Что значит лукавишь? Я многих ваших слов не понимаю.
Пойди и объясни человеку другого культурного опыта, что такое «лукавишь». Но никуда не деться, приходится объяснять. Не только словами, но и мимикой - так быстрее доходит.
Ну, или кажется, что так быстрей и понятней.
Никогда же не знаешь, что Даня понял, а что пропустил.
- Понимаешь, Даня, всегда видно когда ты хитришь или говоришь неправду. Взрослые это видят. Ты пойми, я тоже был таким же маленьким мальчиком, как ты сейчас, и поступал похожим образом. Ты вот ещё никогда не был таким взрослым дядькой, как я и не был в шкуре пятидесятилетнего человека (блин, мне уже полтинник, кто б мог подумать, что вон тот - это я?!), а я семилетним был много раз.
- Как это?
- Ну, ровно столько раз по семь, сколько вмещается в мой полтинник.
Начали (на пальцах) считать сколько, но сбились.
Проблемы с математикой - это у нас семейное и Даня Бавильский - не исключение.
- Слушай, но если ты так плохо считаешь, то это тогда не ты будешь всех обманывать, но тебя начнут кидать, неправильно давать сдачу. Ты даже не сможешь посчитать циферки на счастливом билете.
- Дима, что такое счастливый билет?
- Так, ты и этого не знаешь?
Пока маршрутка карабкалась на мост через реку Миасс и зависала в районе улицы Калинина я сходил к водительской кабине и оторвал от рулона два проездных билета.
Обычно в маршрутке билетов никто не берет, вроде как совсем стрёмно, но тут был особый случай.
Объяснил на пальцах.
Сравнили суммы первых трёх цифр и вторых.
Даня заинтересовался.
Считал и сравнивал сам.
Вышло, что счастливый билет будет следующим - вон он, в рулоне, никому не нужный висит.
Это заинтересовало Даню ещё сильнее.
Он попросил купить третий билет.
Пришлось объяснить, что всё должно быть неподтасованно и органично, иначе волшебство не сработает.
Рассказал, что счастливый билет нужно съесть, загадав желание.
Даня тут же вызвался рассказать мне, что он хочет загадать, если, о, чудо, счастливый билет достанется нам.
Тогда я предупредил его, что желание следует держать при себе, иначе оно не сбудется. Тут я кивнул на глухонемую, сидевшую прямо напротив.
Мол, вот у них-то точно всегда все желания сбываются.
- А живот не заболит?
- Ты можешь принести счастливый билет домой и вымыть его в воде.
- Но это же бумага.
- Это только клочок бумаги. Небольшой лоскуток. Ничего страшного. Выкакаешь. Зато будешь при новом айфоне.
- А я ещё скейт хочу, потому что знаю, как на нём так кататься, чтобы не упасть.
Тут мы приехали на перекрёсток и пересели на трамвай.
Здесь билеты Даня покупал уже сам.
Побежал к кондукторше чуть ли не вприпрыжку, всё никак не мог дождаться, пока она оторвёт билеты и выдаст ему пропуск к чуду.
Летние трамваи пусты и будто прозрачны - большие окна без углов, отсутствие пассажиров, роскошные тени, трясущиеся вместе с вагоном: сразу становится видным во все стороны света, особенно когда трамвай катит по какому-нибудь возвышению, вот как сейчас, поднявшись на пригорок после улицы Красного Урала.
- Здесь, между остановками Красного Урала и Пионерской, мы прожили шестнадцать лет, когда твоя мама ходила сначала в садик, а, затем, в школу.
Но Даня не слышит, цифры складывает. Шевелит губами и пальцами.
А мы уже больницу «Скорой помощи» проезжаем, тот самый скат с горки к моргу, где с дедом Фимой прощались - из бабушек и дедушек в Чердачинске он самый первый ушёл. Хотя бы к тому времени уже вдовцом.
Но бабу Доню похоронили на Украине. Как раз через пару месяцев после того, как Лена родилась. Так они никогда и не повстречались. Когда с дедом Фимой прощались, баба Поля, в память о которой Лена назвала свою старшую Полиной, вдруг схватилась за ступни Фавелия Сендеровича, лежавшего в гробу и долго не отпускала. Трясла их пару минут, чем нас крайне смутила. Мама меня спрашивает потом, может это обычай забытый какой? Я не знал.
- Баба Поля, давно хотел тебя спросить, ты зачем деду Фиму за ноги-то в морге трясла?
Полина Сергеевна призналась, что не помнит такого. Беспамятство на неё тогда напало, очень уж переживала.
Никакой символики, горе одно.
Когда за поведение своё не отвечаешь.
Бабу Полю хоронили через восемь лет из её дома.
Теперь на его месте другой дом стоит, большой и просторный, из него мы теперь с Даней и едем, сначала на маршрутке № 40, теперь вот на трамвае № 16.
Гроб посредине комнаты на табуретках стоял. Полина Сергеевна лежала в белом платке и одна ворсинка его приклеилась к её веку.
Я сидел возле гроба и думал, убрать или не убрать.
Если не убрать, то она теперь, с этой ворсинкой, будет лежать вечно.
Лена тогда ещё замужем не была - она в Америку-то к Ваготным лишь через три года поедет, на самый что ни на есть августовский дефолт, поэтому баба, получается, тоже ушла без знания про Полю, Даню и Мику. Логично, но всё равно странно.
Деда Вася, Василий Арсеньевич, умер самым последним, сразу после дефолта, но про изменения у внучки тоже узнать не успел.
Мы уже другую квартиру тогда получили, только-только переехали на Российскую, значит, когда между Красного Урала и Пионерской, на пролетарском Северо-Западе обитали, все ещё были с нами - и Фима, и Поля, и Вася.
- Ещё один несчастливый.
- Ничего страшного, Даня, зато ими можно в щелбаны играть.
- О, Дима, научишь?
Про щелбаны Даня знает. Несмотря на всю разницу культур: мальчик.
Тут приходит смс от Лены: папа, то есть, деда Вова спрашивает на каком мы этапе пути, ему нужно шашлыки ставить. Мол, когда после выставки роботов из «Космоса» с Даней выйдем, нужно дать знать, чтобы к нашему возвращению стол приготовить.
На выставке мы пробыли часа два, так как Даня хотел посмотреть «Тесла шоу» и «Битву боевых роботов», представления, которые по расписанию каждый час показывают.
Между представлениями он катался на разных лучащихся приспособлениях, обвешанных лампами, общался с машинами, рисовал цифровым лучом, стрелял из бластера и был практически счастлив.
Обратно мы ехали так же - сначала в трамвае, затем в маршрутке, где Даня тоже потребовал оторвать купленные билеты у водителя.
Сидел и складывал цифры.
Если ошибался, складывал снова, а я думал о том, что неожиданно для себя открыл важный педагогический ход, который теперь-то уж точно поможет ему научиться считать.
Стимул - это всегда важно.
Ни одного билетика из этой поездки Даня не выбросил, все зачем-то домой принёс.
Когда мы пришли, семья собиралась за стол.
Шашлыки были готовы и все начали есть мясо.
Лучше всех ел шашлыки Мика - он их даже с шампура не разрешил маме снять. Кусал как взрослый.
Папа растрогался.
Решили чокнуться яблочным соком.
Вообще-то, Даня избегает есть мясо. Интуитивно избегает. Хотя и делает исключение для гамбургеров и прочего фарша, ну, и ещё для шашлыков, которые, вроде бы, еда праздничная и не совсем обычная.
Поэтому он тоже хорошо поел.
Папа растрогался ещё сильнее, потому что всё время, пока мы были на выставке и в дороге, он поддерживал в мангале огонь, копил угли и следил за тем, чтобы мясо вышло сочным.
Жара, конечно, спадала, но всё равно было ещё душно, папа вспотел.
Для отца самое главное, чтобы Даня и Мика хорошо ели.
Он готов их кормить бесконечно, а тут дети сами, без всяких сложностей, съели по шампуру на нос.
И семилетний практически Даня, и трёхлетний практически Мика.
Есть отчего растрогаться.
- Когда ты вырастешь, - неожиданно обратился он к Дане, - ты пойдёшь в армию и будешь защищать свою родину, а я, твой дедушка, буду тобой гордиться.
Даня посмотрел на него пристально и слегка удивлённо.
- Знаешь, деда Вова, когда я выросту, ты, ты уже, ты уже…
Тут Даня корректно замолчал.
Но дед так его и не понял, поэтому и переспросил, что, мол, «уже»?
- Деда Вова, ну, просто когда я вырасту, ты ведь, к тому времени, уже умрёшь.
В притихшую кухню грациозно, почти по-тигриному, вошла окончательно успокоившаяся Василиса с впавшими боками, и, не обращая внимание на людей, продефилировала к миске с кормом.