Новое слово на иврите, диспут о боге и самый важный снег
В зиме Даню больше всего, конечно же, снег интересует.
Дома у него снега не бывает, в лучшем случае зимой идёт холодный дождь. Поэтому уже в Шереметьево Даня всё время порывался снег потрогать, но ему почему-то не давали.
Да и какие в аэропорту у него возможности для полноценной консумации?
Из терминала Б люди сразу же попадают в автобус, потом, когда всех высаживают у самолёта, снега там тоже нигде нет - мама Лена объясняет, что взлётные полосы специально чистят, чтобы самолётам ничто не мешало разгоняться перед полётом.
Мама Лена летать боится, хотя и скрывает это, но уровень предполётной тревожности у неё повышенный, просто она не хочет сына волновать, вот и объясняет всякие мелочи, крепко сжимая Данину руку.
Поэтому снег Даня потрогал лишь в Чердачинске, когда мы все из самолёта в какой-то ночной простор вышли.
Тут снег везде лежит, хотя и небольшим слоем, то ли убрать не успели, то ли совсем не убирают, провинция ж.
Даня тут же, возле трапа, на асфальт бухнулся и со стороны можно было решить, что, вот, вернулся человек домой после длительного отсутствия и так по нему соскучился, что, от избытка чувств, решил родную землю поцеловать.
Однако, на самом деле, Чердачинск для Дани не родина, но деревня, где бабушка с дедушкой живут и ждут его всё время.
В последний раз внук навещал их летом, вернувшись в свою обычную жизнь в середине августа, с тех пор лишь три с половиной месяца прошло, всего ничего.
Когда Даня добрался до посёлка АМЗ, баба Нина и деда Вова кинулись его обнимать и целовать, точно целую вечность не видели.
Точно это он - их родина, по которой они больше жизни соскучились.
Но Дане по-прежнему важен был снег, так как он пока ещё не утолил свою главную жажду.
Когда в аэропорту Баландино, наконец, дождались чемоданов и пошли к машине Дениса, Даня постоянно норовил замедлиться и присесть, чтобы ещё раз снег потрогать.
Мама ему вязаные варежки из Великобритании по интернету справила и Дане они сильно мешали снег прочувствовать, так как он всё никак не мог приноровиться к этим варежкам и всё удивлялся, что у него теперь варежки, а не перчатки.
- Так это чтобы тебе теплее было, потому что в варежках все пальцы вместе и друг друга греют, а в перчатках каждый палец по отдельности - такое одиночество пальцев только взрослые люди выдержать могут…
На следующий день мы пошли с Даней в экспедицию - посмотреть изменения, произошедшие с посёлком за минувшую осень.
Даня пока не хочет считать себя взрослым, так как в эту, «зимнюю поездку» мама не взяла с собой маленького Мику, оставила его с папой Тигой и с Полей, поэтому Даня теперь наслаждается званием самого младшенького на полную катушку.
Ну, а баба и деда тому всячески потворствуют.
Хотя поначалу он идти в экспедицию отказывался, так как ждал в гости Софию: мама её звонила предупредить, что приедут к шести.
Пришлось объяснять, что сейчас ещё только два часа дня.
Это значит, что потом будет три часа, потом четыре, потом пять и лишь после этого (в каждом часе шестьдесят минут) наступит шесть часов.
Сейчас ещё день и яркое солнце, но когда Софа приедет, будет совсем темно.
Дни в декабре короткие, ещё час и солнце закатится за горизонт, фотографировать будет уже невозможно, поэтому, давай, дружок, поторапливайся.
А на пустыре уже коробки новых домов громоздятся и снега вокруг - ну, просто немерено.
Краны суетятся на верхотуре, бетонные армады подползают к самым рельсам - уже весной здесь будет город-сад, а пока пахнет угольными дымами, совсем как в деревне: частный сектор активно печи топит.
- Даня, слышишь этот запах, - говорю, - это ж наш эксклюзив, такого аромата в Израиле не попробуешь.
Даня бороздит сугробы в новых снегоступах, радуется и мест знакомых не узнаёт. Когда к железнодорожным путям подошли, то, первым делом, Даня стал снег трогать и нюхать, видно, что ему и попробовать снег хочется, но есть его он как-то не решается.
Инстинкт самосохранения срабатывает.
Приходится сработать на опережение.
- Дима, а можно я снег попробую?
- Нельзя, Данечка.
- Ну, почему? Почему?
- Он же на улице лежит и поэтому грязный.
- Он не грязный, а белый, чистый совсем.
- О, это большая иллюзия, что он чистый. Давай проведём с тобой такой эксперимент: ты выберешь самое чистое место в округе, наберешь здесь в баночку самый чистый снег и мы отнесём его домой. Там он растает и превратится в воду. Тогда мы и посмотрим, какой он чистый.
Даня, добрая душа, согласился и мы сходили за банкой.
Дело в том, что я хорошо помню, как примерно в его возрасте (точнее, немного пораньше, мне тогда пять исполнялось) попробовал свой первый снег.
Никакой особенной необходимости в этом не было, одно баловство.
Уже тогда я понимал, что поступаю неверно, что ничего хорошего не будет, но должен был поставить галочку, чтобы знать про себя, что, да, я ел снег. Ну, поел и поел, ничего страшного не произошло же!
Ангиной я заболел перед Новым Годом, а к своему дню рождения на Крещение уже плохо ходил - суставы в паху не гнулись и сильно болели: ревматизм накрыл сразу же после моего первого юбилея: помню, дети, приглашённые к нам в гости (мы жили тогда в Уйском совхозе) сидят за столом и мамин торт лопают, а мне не до подарков и сладостей - меня изнутри корёжит.
Дальше - детская больница, куда мама нянечкой устроилась, чтобы к сыну поближе быть, на четыре месяца, четыре укола в день, а потом долгое восстановление с помощью Бициллина.
Бициллин-3, который переносится легче, нужно ставить каждую неделю, Бициллин-6 можно колоть раз в месяц, но после него попа немеет, он болезненный совсем.
Хорошо помню эти регулярные походы в поликлинику, вносившие в жизнь ощущение дополнительной размеренности - люминесцентный свет и неотвратимость острого жжения, распространявшегося по телу, пока мама руку не набила и уже дома мне сама уколы не ставила.
Отмечали в календаре каждую процедуру, как если дембеля ждали.
Думаю, моя жизнь кардинально изменила траекторию маршрута, когда я поел этот, никому не нужный, снег и затемпературил. Кажется, я нашёл сейчас эту точку "схода вагонов с рельс"!
Толку-то теперь.
Результаты эксперимента Даню, конечно же, не убедили, так как вода оказалась, с его точки зрения, относительно чистой.
В ней, конечно, плавали всякие тёмные бяки, но Даня, внутри своего азарта, этот мусор решил не заметить. Тем более, что приближалось шесть часов.
Надо сказать, что нынешняя экспедиция вышла смятой.
После того, как Даня насладился снегом, его начало сильно тянуть домой, точно он боялся пропустить что-то крайне важное.
А мысль, если поселяется у него в голове, требует немедленного и постоянного выхода - Даня начинает повторять одно и то же, точно серебряным молоточком по вискам бьёт.
- Дима, я устал, пойдём скорее, мне по этому снегу так трудно идти!...
- Трудно?
- Да, как по песку. У нас на пляже в Тель-Авиве много песка, поначалу бегаешь, а потом устаёшь. И сильно!
Дома нас ждал горячий фасолевый суп с дымком. И когда в нашу дверь позвонили, Даня стрелой взбежал по лестнице на второй этаж и спрятался за дверным косяком.
Я сделал вид, что не понимаю причин его пряталок и внезапно охватившей робости.
Даня сел за дверью, положил руки на ноги и превратился вслух. Только что не задрожал от нетерпения. Как писал Пастернак, вспоминая первую встречу с Скрябиным, «О, куда мне бежать от шагов моего божества!?»
- Что ты тут делаешь, Даня?
- Тише, тише, говори, пожалуйста, тише, нас услышат.
- Кто услышит?
- София приехала.
Я пошёл к гостям. Даня увязался за мной, прятался за спиной, пока спускались по лестнице.
В прихожей Софа подтягивала колготы. Меня она не заметила. Скользнула взглядом по движущейся фигуре как по призрачной тени и тут же выцепила за мной Даню.
Перестала прихорашиваться, метнулась в зал, шурша многочисленными пакетами.
Тоже готовилась к встрече. Софа привезла Дане массу подарков и теперь по одному начала раскладывать их перед ним на обеденном столе.
Даня подрагивал от нетерпения, но волнения не выказывал.
Только позволил себе удивиться вслух, что все подарки все отчаянно замотаны скотчем. Выглядело это претензией, хотя, на самом деле, было большим комплиментом, если кто понимает.
Кажется, именно хрустящая упаковка привлекла его в Софиных дарах более всего, так как скотч Даня любит и сам постоянно им пользуется для игр и поделок.
От недоумения (опять приходится объяснять самое очевидное) Софа начала тянуть гласные.
- Ну, так же намного интереснее. Ты будешь их долго разматывать, разглядывать… Я так по тебе скучала. А ты скучал по мне?
- Нет, не скучал, конечно же, не скучал.
Разумеется, Даня лукавил, так как все эти дни Софа шла в его разговорах третьим номером, после снега и младшего брата, которого он вообще вспоминает по всякому удобному случаю. И даже без оного.
- Скучаешь по Мике?
- Нет, просто хочу быть маленьким и чтобы было мне два года, а не семь.
- Но почему ты не хочешь, чтобы тебе было семь? По-моему, это прекрасный возраст!
- Прекрасный, но уже много очень.
Ну, да, многие мудрости, многие скорби.
В промежутке между августом и декабрем, Даня пошёл в школу и, вероятно, кое-что про эту жизнь понял.
Успел.
Выложив подарки, сразу и без перехода Софа тут же выступила с творческим отчётом.
Из ридикюля она выудила изящный розовый блокнотик и начала показывать комиксы собственного сочинения.
В них от одной несчастной женщины уходил муж, она пыталась его задержать и даже сделала депиляцию, но мужчина его оставался холоден и всё равно смотрел налево.
- А-а-а-а-а, выла женщина, не уходи, пожалуйста, постой, я просто не смогу без тебя жить… Тут и комиксу конец, Даня, готов ли ты посмотреть ещё один мой комикс? Давай, тогда играть, будто бы я ученица и пишу диктант, а ты мне помогаешь.
Даня отказался играть в диктант и тогда, снова без перехода, Софа как бы между прочим, как о чём-то самом важном, о чём не стоит говорить отдельно, спросила верит ли её старинный друг в бога.
Но Даня оказался не так прост, как ей могло показаться - и зашёл с уточнений.
Целиком (мне удалось записать этот диалог на видео) реприза звучит так.
-Данель, можно задать тебе вопрос?
- Какой?
- Ты в бога веришь?
- А кто такой бог?
- Это тот, кто всех нас создал.
Даня (сидит под обеденным столом) подвис на паузе. Посмотрел внутрь себя и стал немного ироничным. Снисходительным.
- А ты в него веришь?
- Конечно.
- А я нет.
- Почему?
- Почему-то… Знаешь, он нас не создал.
- Создал.
- Хорошенечко подумай. Из какого животного произошли люди?
- Не из какого.
- Мама, как «коф» по-русски?
- Обезьяна.
- Я верю в бога, - продолжала настаивать девочка. - Он нас всех создал… - Он нас не создал. Я верю в бога.
- А я верю в обезьяну, - отрезал мальчик.
- Ну, хорошо, - примирительно сказала Софа, которой конечно же, хотелось, чтобы Даня думал также, как и она, но что для этого сделать она пока не знала, - давай, не будем спорить.
Никогда ещё разница «двух культур» не проявлялась для меня столь наглядно.
И хотя Даня приехал из страны, где религия традиционно занимает важнейшее место (да такое, что мало никому не покажется), это действительно свободная страна, в которой каждый человек - хозяин своей судьбы и ему не нужно перекладывать ответственность за себя на всяческие сверхреальности.
- Она же девочка, - улыбался перед сном Даня, вспоминая визит Софии и их общие игры.
Для того, чтобы не спать, он набрал на кухне баранок и вертел их в руках, не решаясь куснуть: передний зуб шатается (как у Софы прошедшим летом), из десны лезут новые, пара уже выпала и это его несерьёзно волнует.
Чай, не снег.
В самолёте Даня разрешил мне пошатать этот его зуб и я вспомнил, что когда мне было шесть или семь, передний зуб на том же самом месте долго болтался у меня точно на ниточке - и было это тоже в бабушкином доме, который стоял на том же самом месте, что наш нынешний дом.
И в нём не было канализации и горячей воды.
Я помню, как стоял на кухне перед рукомойником, возле печки, гудящей углём и дровами, смотрел в обломок горизонтального зеркала и осторожно трогал свой качающийся зуб то языком, то рукой, а дёргать его боялся.
Хотя, конечно же, мог бы, дурное дело не хитрое, но эти шатания вызывали во мне столь сладкую истому, что её хотелось продлить (о, только что передали, что умер Андрей Битов).
- Представляешь, баба Нина, София сегодня меня поцеловала. Мне теперь нужно будет на ней жениться?
- Необязательно, Данечка. Иногда женский поцелуй - просто дружеский знак и ничего за этим не стоит, кроме дружбы.
- Да и вообще жениться необязательно, особенно если не хочешь, - это встрял уже я, так как мне очень хотелось использовать новое, только сегодня узнанное ивритское слово. - Живи своей правдой и не будь, как «коф»: смотреть на других людей нужно, но вот обезьянничать - грех.
Дома у него снега не бывает, в лучшем случае зимой идёт холодный дождь. Поэтому уже в Шереметьево Даня всё время порывался снег потрогать, но ему почему-то не давали.
Да и какие в аэропорту у него возможности для полноценной консумации?
Из терминала Б люди сразу же попадают в автобус, потом, когда всех высаживают у самолёта, снега там тоже нигде нет - мама Лена объясняет, что взлётные полосы специально чистят, чтобы самолётам ничто не мешало разгоняться перед полётом.
Мама Лена летать боится, хотя и скрывает это, но уровень предполётной тревожности у неё повышенный, просто она не хочет сына волновать, вот и объясняет всякие мелочи, крепко сжимая Данину руку.
Поэтому снег Даня потрогал лишь в Чердачинске, когда мы все из самолёта в какой-то ночной простор вышли.
Тут снег везде лежит, хотя и небольшим слоем, то ли убрать не успели, то ли совсем не убирают, провинция ж.
Даня тут же, возле трапа, на асфальт бухнулся и со стороны можно было решить, что, вот, вернулся человек домой после длительного отсутствия и так по нему соскучился, что, от избытка чувств, решил родную землю поцеловать.
Однако, на самом деле, Чердачинск для Дани не родина, но деревня, где бабушка с дедушкой живут и ждут его всё время.
В последний раз внук навещал их летом, вернувшись в свою обычную жизнь в середине августа, с тех пор лишь три с половиной месяца прошло, всего ничего.
Когда Даня добрался до посёлка АМЗ, баба Нина и деда Вова кинулись его обнимать и целовать, точно целую вечность не видели.
Точно это он - их родина, по которой они больше жизни соскучились.
Но Дане по-прежнему важен был снег, так как он пока ещё не утолил свою главную жажду.
Когда в аэропорту Баландино, наконец, дождались чемоданов и пошли к машине Дениса, Даня постоянно норовил замедлиться и присесть, чтобы ещё раз снег потрогать.
Мама ему вязаные варежки из Великобритании по интернету справила и Дане они сильно мешали снег прочувствовать, так как он всё никак не мог приноровиться к этим варежкам и всё удивлялся, что у него теперь варежки, а не перчатки.
- Так это чтобы тебе теплее было, потому что в варежках все пальцы вместе и друг друга греют, а в перчатках каждый палец по отдельности - такое одиночество пальцев только взрослые люди выдержать могут…
На следующий день мы пошли с Даней в экспедицию - посмотреть изменения, произошедшие с посёлком за минувшую осень.
Даня пока не хочет считать себя взрослым, так как в эту, «зимнюю поездку» мама не взяла с собой маленького Мику, оставила его с папой Тигой и с Полей, поэтому Даня теперь наслаждается званием самого младшенького на полную катушку.
Ну, а баба и деда тому всячески потворствуют.
Хотя поначалу он идти в экспедицию отказывался, так как ждал в гости Софию: мама её звонила предупредить, что приедут к шести.
Пришлось объяснять, что сейчас ещё только два часа дня.
Это значит, что потом будет три часа, потом четыре, потом пять и лишь после этого (в каждом часе шестьдесят минут) наступит шесть часов.
Сейчас ещё день и яркое солнце, но когда Софа приедет, будет совсем темно.
Дни в декабре короткие, ещё час и солнце закатится за горизонт, фотографировать будет уже невозможно, поэтому, давай, дружок, поторапливайся.
А на пустыре уже коробки новых домов громоздятся и снега вокруг - ну, просто немерено.
Краны суетятся на верхотуре, бетонные армады подползают к самым рельсам - уже весной здесь будет город-сад, а пока пахнет угольными дымами, совсем как в деревне: частный сектор активно печи топит.
- Даня, слышишь этот запах, - говорю, - это ж наш эксклюзив, такого аромата в Израиле не попробуешь.
Даня бороздит сугробы в новых снегоступах, радуется и мест знакомых не узнаёт. Когда к железнодорожным путям подошли, то, первым делом, Даня стал снег трогать и нюхать, видно, что ему и попробовать снег хочется, но есть его он как-то не решается.
Инстинкт самосохранения срабатывает.
Приходится сработать на опережение.
- Дима, а можно я снег попробую?
- Нельзя, Данечка.
- Ну, почему? Почему?
- Он же на улице лежит и поэтому грязный.
- Он не грязный, а белый, чистый совсем.
- О, это большая иллюзия, что он чистый. Давай проведём с тобой такой эксперимент: ты выберешь самое чистое место в округе, наберешь здесь в баночку самый чистый снег и мы отнесём его домой. Там он растает и превратится в воду. Тогда мы и посмотрим, какой он чистый.
Даня, добрая душа, согласился и мы сходили за банкой.
Дело в том, что я хорошо помню, как примерно в его возрасте (точнее, немного пораньше, мне тогда пять исполнялось) попробовал свой первый снег.
Никакой особенной необходимости в этом не было, одно баловство.
Уже тогда я понимал, что поступаю неверно, что ничего хорошего не будет, но должен был поставить галочку, чтобы знать про себя, что, да, я ел снег. Ну, поел и поел, ничего страшного не произошло же!
Ангиной я заболел перед Новым Годом, а к своему дню рождения на Крещение уже плохо ходил - суставы в паху не гнулись и сильно болели: ревматизм накрыл сразу же после моего первого юбилея: помню, дети, приглашённые к нам в гости (мы жили тогда в Уйском совхозе) сидят за столом и мамин торт лопают, а мне не до подарков и сладостей - меня изнутри корёжит.
Дальше - детская больница, куда мама нянечкой устроилась, чтобы к сыну поближе быть, на четыре месяца, четыре укола в день, а потом долгое восстановление с помощью Бициллина.
Бициллин-3, который переносится легче, нужно ставить каждую неделю, Бициллин-6 можно колоть раз в месяц, но после него попа немеет, он болезненный совсем.
Хорошо помню эти регулярные походы в поликлинику, вносившие в жизнь ощущение дополнительной размеренности - люминесцентный свет и неотвратимость острого жжения, распространявшегося по телу, пока мама руку не набила и уже дома мне сама уколы не ставила.
Отмечали в календаре каждую процедуру, как если дембеля ждали.
Думаю, моя жизнь кардинально изменила траекторию маршрута, когда я поел этот, никому не нужный, снег и затемпературил. Кажется, я нашёл сейчас эту точку "схода вагонов с рельс"!
Толку-то теперь.
Результаты эксперимента Даню, конечно же, не убедили, так как вода оказалась, с его точки зрения, относительно чистой.
В ней, конечно, плавали всякие тёмные бяки, но Даня, внутри своего азарта, этот мусор решил не заметить. Тем более, что приближалось шесть часов.
Надо сказать, что нынешняя экспедиция вышла смятой.
После того, как Даня насладился снегом, его начало сильно тянуть домой, точно он боялся пропустить что-то крайне важное.
А мысль, если поселяется у него в голове, требует немедленного и постоянного выхода - Даня начинает повторять одно и то же, точно серебряным молоточком по вискам бьёт.
- Дима, я устал, пойдём скорее, мне по этому снегу так трудно идти!...
- Трудно?
- Да, как по песку. У нас на пляже в Тель-Авиве много песка, поначалу бегаешь, а потом устаёшь. И сильно!
Дома нас ждал горячий фасолевый суп с дымком. И когда в нашу дверь позвонили, Даня стрелой взбежал по лестнице на второй этаж и спрятался за дверным косяком.
Я сделал вид, что не понимаю причин его пряталок и внезапно охватившей робости.
Даня сел за дверью, положил руки на ноги и превратился вслух. Только что не задрожал от нетерпения. Как писал Пастернак, вспоминая первую встречу с Скрябиным, «О, куда мне бежать от шагов моего божества!?»
- Что ты тут делаешь, Даня?
- Тише, тише, говори, пожалуйста, тише, нас услышат.
- Кто услышит?
- София приехала.
Я пошёл к гостям. Даня увязался за мной, прятался за спиной, пока спускались по лестнице.
В прихожей Софа подтягивала колготы. Меня она не заметила. Скользнула взглядом по движущейся фигуре как по призрачной тени и тут же выцепила за мной Даню.
Перестала прихорашиваться, метнулась в зал, шурша многочисленными пакетами.
Тоже готовилась к встрече. Софа привезла Дане массу подарков и теперь по одному начала раскладывать их перед ним на обеденном столе.
Даня подрагивал от нетерпения, но волнения не выказывал.
Только позволил себе удивиться вслух, что все подарки все отчаянно замотаны скотчем. Выглядело это претензией, хотя, на самом деле, было большим комплиментом, если кто понимает.
Кажется, именно хрустящая упаковка привлекла его в Софиных дарах более всего, так как скотч Даня любит и сам постоянно им пользуется для игр и поделок.
От недоумения (опять приходится объяснять самое очевидное) Софа начала тянуть гласные.
- Ну, так же намного интереснее. Ты будешь их долго разматывать, разглядывать… Я так по тебе скучала. А ты скучал по мне?
- Нет, не скучал, конечно же, не скучал.
Разумеется, Даня лукавил, так как все эти дни Софа шла в его разговорах третьим номером, после снега и младшего брата, которого он вообще вспоминает по всякому удобному случаю. И даже без оного.
- Скучаешь по Мике?
- Нет, просто хочу быть маленьким и чтобы было мне два года, а не семь.
- Но почему ты не хочешь, чтобы тебе было семь? По-моему, это прекрасный возраст!
- Прекрасный, но уже много очень.
Ну, да, многие мудрости, многие скорби.
В промежутке между августом и декабрем, Даня пошёл в школу и, вероятно, кое-что про эту жизнь понял.
Успел.
Выложив подарки, сразу и без перехода Софа тут же выступила с творческим отчётом.
Из ридикюля она выудила изящный розовый блокнотик и начала показывать комиксы собственного сочинения.
В них от одной несчастной женщины уходил муж, она пыталась его задержать и даже сделала депиляцию, но мужчина его оставался холоден и всё равно смотрел налево.
- А-а-а-а-а, выла женщина, не уходи, пожалуйста, постой, я просто не смогу без тебя жить… Тут и комиксу конец, Даня, готов ли ты посмотреть ещё один мой комикс? Давай, тогда играть, будто бы я ученица и пишу диктант, а ты мне помогаешь.
Даня отказался играть в диктант и тогда, снова без перехода, Софа как бы между прочим, как о чём-то самом важном, о чём не стоит говорить отдельно, спросила верит ли её старинный друг в бога.
Но Даня оказался не так прост, как ей могло показаться - и зашёл с уточнений.
Целиком (мне удалось записать этот диалог на видео) реприза звучит так.
-Данель, можно задать тебе вопрос?
- Какой?
- Ты в бога веришь?
- А кто такой бог?
- Это тот, кто всех нас создал.
Даня (сидит под обеденным столом) подвис на паузе. Посмотрел внутрь себя и стал немного ироничным. Снисходительным.
- А ты в него веришь?
- Конечно.
- А я нет.
- Почему?
- Почему-то… Знаешь, он нас не создал.
- Создал.
- Хорошенечко подумай. Из какого животного произошли люди?
- Не из какого.
- Мама, как «коф» по-русски?
- Обезьяна.
- Я верю в бога, - продолжала настаивать девочка. - Он нас всех создал… - Он нас не создал. Я верю в бога.
- А я верю в обезьяну, - отрезал мальчик.
- Ну, хорошо, - примирительно сказала Софа, которой конечно же, хотелось, чтобы Даня думал также, как и она, но что для этого сделать она пока не знала, - давай, не будем спорить.
Никогда ещё разница «двух культур» не проявлялась для меня столь наглядно.
И хотя Даня приехал из страны, где религия традиционно занимает важнейшее место (да такое, что мало никому не покажется), это действительно свободная страна, в которой каждый человек - хозяин своей судьбы и ему не нужно перекладывать ответственность за себя на всяческие сверхреальности.
- Она же девочка, - улыбался перед сном Даня, вспоминая визит Софии и их общие игры.
Для того, чтобы не спать, он набрал на кухне баранок и вертел их в руках, не решаясь куснуть: передний зуб шатается (как у Софы прошедшим летом), из десны лезут новые, пара уже выпала и это его несерьёзно волнует.
Чай, не снег.
В самолёте Даня разрешил мне пошатать этот его зуб и я вспомнил, что когда мне было шесть или семь, передний зуб на том же самом месте долго болтался у меня точно на ниточке - и было это тоже в бабушкином доме, который стоял на том же самом месте, что наш нынешний дом.
И в нём не было канализации и горячей воды.
Я помню, как стоял на кухне перед рукомойником, возле печки, гудящей углём и дровами, смотрел в обломок горизонтального зеркала и осторожно трогал свой качающийся зуб то языком, то рукой, а дёргать его боялся.
Хотя, конечно же, мог бы, дурное дело не хитрое, но эти шатания вызывали во мне столь сладкую истому, что её хотелось продлить (о, только что передали, что умер Андрей Битов).
- Представляешь, баба Нина, София сегодня меня поцеловала. Мне теперь нужно будет на ней жениться?
- Необязательно, Данечка. Иногда женский поцелуй - просто дружеский знак и ничего за этим не стоит, кроме дружбы.
- Да и вообще жениться необязательно, особенно если не хочешь, - это встрял уже я, так как мне очень хотелось использовать новое, только сегодня узнанное ивритское слово. - Живи своей правдой и не будь, как «коф»: смотреть на других людей нужно, но вот обезьянничать - грех.