Выписки из дневника Гомбровича (1953 - 1955)
1953. «Мы избавились бы от великого множества разочарований, если бы не называли «писателем» всякого, кто умеет «писать»… Знавал я таких «писателей» - это были люди в большинстве своём не слишком интеллигентны, с довольно узким кругозором, которые, насколько я помню, так никем и не стали… вследствие чего им сегодня даже не от чего отказываться. Эти трупы при их жизни характеризовала такая особенность: им легко удавалось имитировать наличие морали и идеологии…» (30)
«Осудить коммунизм можно только с позиций самой строгой и глубокой экзистенции, и никогда с позиций поверхностной и сглаженной жизни, жизни мещанской…» (38)
«Революция приносит другое сознание, и выразить его можно такой сентенцией: человек с человеком может сделать всё, что угодно. В этом состоит нечто такое, что нас, восточных писателей, начинает в основных чертах отделять от Запада. Запад упорно продолжает жить образом обособленного человека и абсолютных ценностей…» (41)
«Увешенные полотнами большие пустые залы до отвращения противны и способны толкнуть человека на дно отчаянья. Картины негоже располагать на голой стене одну возле другой, картина существует для того, чтобы украшать интерьер и быть радостью для тех, кто может её увидеть. Здесь же - их скопление, количество подавляет качество; насчитываемые дюжинами, шедевры перестают быть шедеврами. Кто же может всмотреться в Мурильо, когда рядом Тьеполо требует к себе внимания, а дальше ещё тридцать полотен взывают: смотри! Смотри! Существует невыносимый, принижающий контраст между интенцией каждого из этих произведений искусства (а каждое из них хочет быть единственным и исключительным) и их пребыванием в этом здании. Не только живопись, искусство вообще изобилует до предела доведёнными диссонансами, абсурдом, мерзостями, глупостями, которые мы выставляем за скобки нашего восприятия. Нас не шокирует пожилой тенор в роли Зигфрида, фрески, на которых практически ничего не видно, Венера с отбитым носом, преклонный возраст женщины, декламирующей молодцевато-задорные стихи…» (46)
«"Дневник" Гомбровича» на Яндекс.Фотках
«Я требую от искусства не только того, чтобы оно было искусством как таковым, но также и того, чтобы оно хорошо вписывалось в жизнь…» (46)
«Писательство - это не что иное, как борьба, которую художник ведёт с людьми за собственную исключительность» (60)
«Искусство начинено элементами одиночества и самодостаточности, оно удовлетворяется самим собой и находит своё оправдание в себе самом…» (66)
«Всякое искусство находится в самой тесной связи с разложением, рождается из упадка, является превращением болезни в здоровье. Всякое искусство ходит рядом с осмеянием, поражением, унижением…» (66)
«Разве человек может пребывать где-то вне себя? Вы у себя, даже если вы находитесь в Аргентине или в Канаде, потому что родина - это не место на карте, а живое существо человека» (90)
1954. «Писать о литературе легче, чем писать литературу, - вот в чём загвоздка.» (111)
«А стало быть - не суди. Описывай только свои реакции. Никогда не пиши ни об авторе, ни о произведении - только о себе по отношению к произведению или автору. О себе ты писать можешь.
Но если ты пишешь о себе, пиши так, чтобы твоя личность приобрела вес, значимость и жизненность, чтобы она стала твоим решающим аргументом. А потому пиши не как псевдоученый, а как художник. Критика должна быть так же напряжена и трепетна, как и то, чего она касается… (111)
«Исключительно ценно, считаю я, что идея не существует во всей своей полноте, если её отрывать от человека. Нет других идей, кроме воплощённых. Нет слова, которое не было бы телом…» (120)
«Мой метод состоит в следующем: показать мою борьбу с людьми за собственную личность и использовать все личные раздражения, что возникают между мной и ними, для всё более чёткого выявления собственного «я»…» (127)
«Для меня литература - это не вопрос карьеры и возможных памятников, а высекание из себя наибольшей ценности, какую я только могу дать…» (141)
«Мы не станет воистину европейским народом до тех пор, пока мы не выделимся из Европы, поскольку европейскость состоит не в слиянии с Европой, а в том, чтобы стать её составной частью - своеобразной и незаменимой» (163)
1955. Литература… «рождается из чисто артистического созерцания и бескорыстного стремления к искусству, но в то же время она - личная интрига, игра автора с людьми, инструмент его борьбы за своё духовное существование. Она вызревает в одиночестве, являясь творением ради самого творения, но в то же самое время она - общественное дело, навязывающее себя людям, более того - публичное сотворение себя при помощи людей. Оно возникает от жажды Прекрасного, Добра, Истины, но в то же время она - жажда славы, значительности, популярности, триумфа…» (197)
«Любовная лирика только на первый взгляд индивидуальна, это состояние духа возникает из подчинения роду…» (202)
1956. «Как же нужно намучиться, чтобы прийти к тому же самому, только на более высокой ступени развития» Сегодня, когда моя жизнь стала железной, сама жизнь своим уродством толкает меня в сферу метафизики…» (224 - 225)
«Кто решил, что писать следует только тогда, когда есть что сказать? Искусство как раз в том и состоит, что пишут не то, что можно сказать, а нечто совершенно неожиданное…» (234)
«Иерархию между нами устанавливают не талант, ум или моральные ценности, а прежде всего более сильное, более реальное существование. Я один. Поэтому я в большей степени есмь…» (271)
Витольд Гомбрович. "Дневник". Перевод с польского Юрия Чайникова. Издательство Ивана Лимбаха, СПб, 2012
«Осудить коммунизм можно только с позиций самой строгой и глубокой экзистенции, и никогда с позиций поверхностной и сглаженной жизни, жизни мещанской…» (38)
«Революция приносит другое сознание, и выразить его можно такой сентенцией: человек с человеком может сделать всё, что угодно. В этом состоит нечто такое, что нас, восточных писателей, начинает в основных чертах отделять от Запада. Запад упорно продолжает жить образом обособленного человека и абсолютных ценностей…» (41)
«Увешенные полотнами большие пустые залы до отвращения противны и способны толкнуть человека на дно отчаянья. Картины негоже располагать на голой стене одну возле другой, картина существует для того, чтобы украшать интерьер и быть радостью для тех, кто может её увидеть. Здесь же - их скопление, количество подавляет качество; насчитываемые дюжинами, шедевры перестают быть шедеврами. Кто же может всмотреться в Мурильо, когда рядом Тьеполо требует к себе внимания, а дальше ещё тридцать полотен взывают: смотри! Смотри! Существует невыносимый, принижающий контраст между интенцией каждого из этих произведений искусства (а каждое из них хочет быть единственным и исключительным) и их пребыванием в этом здании. Не только живопись, искусство вообще изобилует до предела доведёнными диссонансами, абсурдом, мерзостями, глупостями, которые мы выставляем за скобки нашего восприятия. Нас не шокирует пожилой тенор в роли Зигфрида, фрески, на которых практически ничего не видно, Венера с отбитым носом, преклонный возраст женщины, декламирующей молодцевато-задорные стихи…» (46)
«"Дневник" Гомбровича» на Яндекс.Фотках
«Я требую от искусства не только того, чтобы оно было искусством как таковым, но также и того, чтобы оно хорошо вписывалось в жизнь…» (46)
«Писательство - это не что иное, как борьба, которую художник ведёт с людьми за собственную исключительность» (60)
«Искусство начинено элементами одиночества и самодостаточности, оно удовлетворяется самим собой и находит своё оправдание в себе самом…» (66)
«Всякое искусство находится в самой тесной связи с разложением, рождается из упадка, является превращением болезни в здоровье. Всякое искусство ходит рядом с осмеянием, поражением, унижением…» (66)
«Разве человек может пребывать где-то вне себя? Вы у себя, даже если вы находитесь в Аргентине или в Канаде, потому что родина - это не место на карте, а живое существо человека» (90)
1954. «Писать о литературе легче, чем писать литературу, - вот в чём загвоздка.» (111)
«А стало быть - не суди. Описывай только свои реакции. Никогда не пиши ни об авторе, ни о произведении - только о себе по отношению к произведению или автору. О себе ты писать можешь.
Но если ты пишешь о себе, пиши так, чтобы твоя личность приобрела вес, значимость и жизненность, чтобы она стала твоим решающим аргументом. А потому пиши не как псевдоученый, а как художник. Критика должна быть так же напряжена и трепетна, как и то, чего она касается… (111)
«Исключительно ценно, считаю я, что идея не существует во всей своей полноте, если её отрывать от человека. Нет других идей, кроме воплощённых. Нет слова, которое не было бы телом…» (120)
«Мой метод состоит в следующем: показать мою борьбу с людьми за собственную личность и использовать все личные раздражения, что возникают между мной и ними, для всё более чёткого выявления собственного «я»…» (127)
«Для меня литература - это не вопрос карьеры и возможных памятников, а высекание из себя наибольшей ценности, какую я только могу дать…» (141)
«Мы не станет воистину европейским народом до тех пор, пока мы не выделимся из Европы, поскольку европейскость состоит не в слиянии с Европой, а в том, чтобы стать её составной частью - своеобразной и незаменимой» (163)
1955. Литература… «рождается из чисто артистического созерцания и бескорыстного стремления к искусству, но в то же время она - личная интрига, игра автора с людьми, инструмент его борьбы за своё духовное существование. Она вызревает в одиночестве, являясь творением ради самого творения, но в то же самое время она - общественное дело, навязывающее себя людям, более того - публичное сотворение себя при помощи людей. Оно возникает от жажды Прекрасного, Добра, Истины, но в то же время она - жажда славы, значительности, популярности, триумфа…» (197)
«Любовная лирика только на первый взгляд индивидуальна, это состояние духа возникает из подчинения роду…» (202)
1956. «Как же нужно намучиться, чтобы прийти к тому же самому, только на более высокой ступени развития» Сегодня, когда моя жизнь стала железной, сама жизнь своим уродством толкает меня в сферу метафизики…» (224 - 225)
«Кто решил, что писать следует только тогда, когда есть что сказать? Искусство как раз в том и состоит, что пишут не то, что можно сказать, а нечто совершенно неожиданное…» (234)
«Иерархию между нами устанавливают не талант, ум или моральные ценности, а прежде всего более сильное, более реальное существование. Я один. Поэтому я в большей степени есмь…» (271)
Витольд Гомбрович. "Дневник". Перевод с польского Юрия Чайникова. Издательство Ивана Лимбаха, СПб, 2012