Приложения, продолжение "1-ое место!!!"
7) Приложения
1) Архимандрит Филарет, будущий митрополит Московский, написал владельцу завода такие слова:
«Милостивый Государь Николай Афанасьевич! Получив из вверенного мне Новоспасского монастыря уведомление о благополучном перелитии тамошнего большого колокола и предписав удовлетворить Вашего поверенного по предоставленному им счету, долгом справедливости поставляю именем обители возблагодарить Вас, государь мой, как вообще за дело искусства, так и в особенности за дело христианского благорасположения, с которым Вы, дабы изгладить память прежнего перелития, коего плод был недолговременным, свободно приняли на себя наибольшую часть издержек нового перелития. Обитель и каждый истинно ей принадлежащий с признательностью будут воспоминать Ваше усердие и, воспоминая, молить Господа о ниспослании свыше на Вас и дом Ваш и дела Ваши благословления временного и вечного.
Для меня особенно утешительно, что имею случай изъяснить Вам сии чувствования.
Ваш покорнейший слуга и богомолец Новоспасский архимандрит Филарет.
Апреля 26-го дня 1817 года».
2) «Колокол " Реут " Московского Кремля: к истории падения и подъема в середине XIX века» А.Е. Виденеева, И.В. Коновалов
Наше исследование посвящено одному из важных этапов истории уникального памятника древнерусского литейного искусства - колокола Реут , второго по величине в колокольном наборе Ивана Великого Московского Кремля. Его вес составляет около двух тысяч пудов, он был отлит мастером Андреем Чоховым в 1622 г. Обращение к архивным материалам и выявление новых источников позволило проследить подробности того, как в последней четверти XIX столетия решалась судьба Реута , когда этому колоколу, признанному ныне самым выдающимся образцом русского литейного дела первой половины XVII в., всерьез грозила переливка. Документальной основой послужили дела из архива Московской синодальной конторы, в ведомстве которой состояли кремлевские соборы и Ивановская колокольня. Высокий статус колокольни Ивана Великого и особая значимость колоколов, составлявших его набор, никогда не подвергались сомнению. В середине XIX в. церковные и светские власти пришли к соглашению о необходимости установления специального надзора за состоянием колоколов главной колокольни Москвы. В ходе одной из очередных проверок, осуществленной в начале ноября 1884 г., был предпринят особенно тщательный осмотр балок и системы крепления наиболее тяжелых колоколов. В составе комиссии, производившей освидетельствование, находились архитекторы и техники, сакелларий и староста Успенского собора. Кроме того, к осмотру был привлечен содержатель крупнейшего колокололитейного завода Москвы Н.Д. Финляндский.
Еще до того, как в Московскую контору Синода было доставлено официальное заключение специалистов, Н.Д. Финляндский высказал протопресвитеру Успенского собора Николаю Сергиевскому свои опасения, вызванные слабыми креплениями колокола Реут . По словам Н.Д. Финляндского, Реут «от двухкратнаго падения в 1812 и в 1855 годах имеет большие повреждения, заключающиеся в том, что из шести коленьев или ушей, после падения осталось только три, но и те, по тщательному осмотру, оказались с трещинами. Кроме того, матка, соединяющая уши с колоколом, наполовину отбита, почему уши или коленья не имеют устойчивости и держатся за одну лишь сторону на болтах, пропущенных в сковороду». 15 ноября 1884 г. настоятель собора сообщил об этом Синодальной конторе, в результате чего благовест и звон в этот колокол немедленно был запрещен. Итак, по решению Московской синодальной конторы с середины ноября 1884 г. Реут замолчал, как выяснилось впоследствии - на долгие годы.
Вскоре в контору Синода поступил акт освидетельствования колоколов. Опасения Н.Д. Финляндского подтвердились: большие колокола на Успенской звоннице и Филаретовской пристройке требовали незамедлительного усовершенствования системы креплений и замены обветшавших деревянных балок. Реут был признан «опасновисящим», из-за чего под ним следовало немедленно соорудить прочный помост.
В чем же заключалась опасность? Колокол Реут отличается необычно толстыми стенками, что, по всей видимости, и спасло его жизнь во время двукратного падения с колокольни. В первый раз это произошло в 1812 г. при взрыве колокольни, тогда у Реута обломились четыре уха из восьми, но сам колокол остался цел. После возведения новой колокольни Реут был поднят наверх и укреплен на балке при помощи специально разработанной подвески. В феврале 1855 г. эти крепления оборвались и Реут снова упал, проломив три каменные свода колокольни и разбив чугунную лестницу, при этом три человека погибли и семеро были покалечены; сам же колокол остался невредим. После ремонта колокольни, его вновь подняли наверх и прикрепили к балке за четыре сохранившиеся уха и за болты, пропущенные сквозь отверстия, просверленные в сковороде. И вот, когда при очередной проверке в ушах колокола были обнаружены трещины, надежность его подвески была поставлена под сомнение. К концу 1884 г., после того как устройство временных укреплений для двух больших колоколов было завершено, звон в Царь-колокол был возобновлен. Реут же, подпертый снизу прочным помостом, продолжал молчать, и даже вход в пролет колокольни, где он висел, был надежно закрыт.
С осени 1884 г. в Синодальной конторе началось обсуждение возможности дальнейшего использования Реута . Как уже упоминалось, первым мнение о ненадежности его креплений высказал Николай Дмитриевич Финляндский, который категорически заявил, что «никакия техническия приспособления к укреплению этого колокола для звона в него невозможны». Следовательно, требовалась переливка старого колокола или замена его колоколом такого же веса, изготовленным из новой бронзы, на что Н.Д. Финляндский предложил свои услуги.
Условия, на которых он соглашался исполнить переливку Реута , были изложены в заявлении, направленном в Синодальную контору 11 февраля 1885 г. Стоимость работы исчислялась из расчета по 10 руб. с каждого пуда веса старого колокола. Н.Д. Финляндский обязывался снять колокол, разбить, взвесить и перевести на свой завод; перелить старый колокол, изготовив новый ровно такого же веса, при этом добавка металла «на угар» производилась из средств подрядчика; и по завершении работы привести колокол в Кремль и поднять на колокольню. Н.Д. Финляндский не принимал на себя возведение лесов для спуска и подъема колокола, устройство необходимых механизмов, покупку канатов и оплаты рабочей силы, а также устройство балок и хомутов для укрепления колокола на колокольне. Срок работы подрядчик определял в 8 месяцев со дня заключения договора. В случае неудачной отливки, Н.Д. Финляндский давал обязательство в течение пяти месяцев перелить колокол за свой счет. Если же колокол получался с первого раза, подрядчик снижал цену с десяти до семи рублей за пуд. Таким образом, переливка Реута на заводе Н.Д. Финдляндского обошлась бы примерно в 14 тысяч рублей. Следует подчеркнуть, что оборудование, необходимое для отливки сверхтяжелых колоколов: большие весы, массивная печь, огромная литейная яма и прочее, на заводе Н.Д. Финляндского имелась, поскольку в 1883 г. на этом предприятии был выполнен заказ на изготовление колокольного набора для храма Христа Спасителя общим весом в четыре тысячи пудов.
Синодальная контора на переливку Реута , собственно, не возражала и даже заказала одному из архитекторов составить проект на изготовление новых балок над Царь-колоколом и Реутом с условием замены последнего новым колоколом такого же веса. Стоимость этих работ составила 57 тысяч рублей, из которых 45 тысяч предусматривалось заплатить за отливку колокола из новой бронзы. Синод, куда проект был направлен на рассмотрение, отказал в его утверждении. Как отмечалось в синодальном указе, «в виду особой важности этого дела, в особенности, переливки древняго колокола Реут , на что потребуется предварительное испрошение Высочайшаго разрешения, а также значительности суммы, исчисленной по смете на укрепление колоколов и на отливку новаго колокола» Синодальной конторе было приказано подвергнуть дело новому обсуждению. 31 мая 1885 г. на заседании Синодальной конторы было решено пригласить «известных в Москве колокольно-литейных заводчиков Самгина и Оловянишникова» и выслушать их мнение о том, как следует поступить со старым колоколом.
Андрей Дмитриевич Самгин по причине больного сердца не мог позволить себе подняться на колокольню, поэтому поручил произвести осмотр Реута лучшим специалистам своего завода, среди которых находился его сын Николай Андреевич Самгин . После рассмотрения их донесений, Андрей Дмитриевич представил Синодальной конторе развернутое и обстоятельное заключение, суть которого сводилось к следующему: нет никакой нужды переливать Реут , поскольку сам он достаточно прочен, а для надежности его укрепления на балке вполне достаточно несколько усовершенствовать систему его подвески: отбить уши, просверлить верхнюю часть колокола, подвести под нее изнутри стальное кольцо и прикрепить колокол к балке при помощи больших болтов. Подобные изменения никоим образом не отразятся на качестве звучания колокола. Как утверждал А.Д. Самгин , «примером прочности и солидности такого рода приспособлений можно привести находящийся в Троице-Сергиевской Лавре 1300 пудовый колокол, называющийся «Корноухий», отлитый без ушей и, следовательно, без верхней части, который много более, нежели сто лет висит на железных подспорьях, проведенных через просверленную сковороду». Важно подчеркнуть, что А.Д. Самгин признавал несомненную ценность Реута , считая, что он «если не древний, но все-таки давний памятник Москвы» и настаивал на необходимости сохранения этого старинного исторического колокола.
Поскольку Синодальная контора потребовала от А.Д. Самгина условий, на которых он мог бы взяться за переливку Реута , они были представлены. На заводе Самгина за переливку старого колокола бралась «обычная цена» - 4 руб. с пуда, к тому ж по рублю добавлялось за провоз колокола на завод и обратно, а также «за изысканную орнаментировку». Следовательно, стоимость рассчитывалась по 6 руб. с каждого пуда веса колокола. В случае повторной отливки цена поднималась до 10 руб. Возведение лесов, как и по условиям Финляндского, производилось за счет заказчика. Сроки составляли восемь месяцев. Но поскольку на заводе Самгина не было условий для отливки колокола весом в две тысячи пудов, а закупка нового оборудования на 40 % увеличила бы стоимость заказа, А.Д. Самгин , «не желая показаться неблаговидно», заранее отказался от возможной конкуренции с более мощным предприятием Н.Д. Финдяндского.
Иван Порфирьевич Оловянишников, содержатель колокольного завода в Ярославле, со своими мастерами и специально приглашенными им инженерами, в июне 1885 г. дважды поднимался на Ивановскую колокольню для осмотра Реута и пришел к заключению, что «колокол укреплен хорошо и нет опасности для продолжения его звона». Он заявил, что переливку Реута не принимает, но готов, если в этом возникнет необходимость, выполнить заказ на изготовление колокола такого же веса из нового металла.
Поскольку заключения владельцев трех крупнейших колокольных заводов относительно прочности Реута оказались разноречивы, Московская синодальная контора в конце июля 1885 г. решила заручиться мнением специалистов Императорского технического общества. Спустя полгода экспертная комиссия подтвердила правоту выводов А.Д. Самгина о возможности сохранения старого колокола и признала рациональным предложенный им проект прикрепления колокола к балке при помощи болтов. Едва ли не главным итогом долгой переписки и многомесячного ожидания явилось то, что Синодальная контора, опираясь на авторитет экспертов Императорского технического общества перестала настаивать на необходимости пустить Реут в переплавку.
В августе 1887 г. завершились работы по устройству новых деревянных балок для Царь-колокола. После того, как Большой Успенский колокол был надежно укреплен, следовало обратить внимание на состояние подвески Реута .
По мнению прокурора Синодальной конторы А.Н. Шишкова, которое в июне 1887 г. он вынес на рассмотрение обер-прокурора Синода К.П. Победоносцева, существовало три возможные варианта использования древнего памятника. Во-первых, перелить Реут и, посредством улучшения качества металла, изготовить новый колокол «звук коего будет более громок и приятен», что будет стоить от 15 до 20 тысяч рублей. Во-вторых, сохранить старинный колокол и использовать как памятник ? спустить с колокольни и поставить у ее подножия на пьедестале, а вместо него из нового металла вылить колокол такого же веса, что обошлось бы примерно в 45 тысяч рублей. В-третьих, попытаться укрепить ныне существующий колокол и, обеспечив прочность его подвески, вновь сделать его действующим, затратив при этом минимум средств. Между тем, прошло несколько лет, прежде чем в этом направлении начали предприниматься реальные шаги.
21 декабря 1890 г. владелец московской кузнечно-строительной и механической мастерской Степан Иванович Шабаров обратился в Синодальную контору с предложением «принять на себя работы по устройству укрепления и подвешивания колокола Реут на Ивановской колокольне. Лишь спустя три года, 13 января 1893 г., с ним был заключен контракт на 5824 руб., с условием завершить перевеску Реута к середине мая того же года. Массивные деревянные балки, врубленные в стены, были дополнительно укреплены особыми металлическими конструкциями. У самого колокола в сковороде были просверлены шесть отверстий для больших болтов, которыми колокол прикреплялся к балке. Для того, чтобы болты выдержали громадный вес, они были продеты через плоское железное кольцо весом в десять с половиной пудов, плотно пригнанное к внутренней стороне верхней части колокола. Помимо укрепления Реута , на звоннице производились и другие ремонтные работы: замена полов и потолков, устройство винтовой железной лестницы для прохода под колокол и прочее). Работы по устройству новых балок для Реута успешно завершились в начале лета 1893 г Задержка в сроках объяснялась тем, что из-за прибытия в Москву Императорского двора было приказано временно приостановить ремонтные работы на колокольне). 18 июня колокол был опробован, а 27 августа Синодальная контора дала официальное разрешение производить регулярный звон в колокол Реут.
3) Переписка Д.Н. Самгина и архимандрита Поликарпа.
1854 г., 4 мая. Письмо архимандрита Поликарпа Д.Н. Самгину (копия).
Милостивый Государь и Благодетель!
Дмитрий Николаевич!
Приношу Вам глубочайшую благодарность за поздравление меня с прошедшим высокоторжественным Праздником Светлаго Христова Воскресения и прошу принять взаимное приветствие мое с искренним желанием Вам благоденствия и долгоденствия от благодати Воскресшаго Господа.
Приложенные при почтенном писме Вашем серебром десять рублей на годичное поминовение усопших рода Вашего с означением в записке имен их, мною немедленно даны для должнаго исполнения, по благочестивому усердию Вашему, ежегодно Вами || возобновляемому.
За тем всебратственно призывая на Вас и на весь дом Ваш благословение Божие и молитвенное ходатайство великих Угодников Его Святителей И[акова] и Д[имитрия] с истинным уважением и преданностию имею честь быть всегда Вашим покорнейшим слугою и Богомольцем
Архим[андрит] Полик[арп] Ростов[ского] Ставроп[игиального] Сп[асо]-Як[овлевского]-Д[имитриева] м[онасты]ря настоятель.
1854 г., мая 7 д., Ростов.
*Часть писем пришлось урезать, не лезло*
1867 г., 5 мая. Письмо Д.Н. Самгина архимандриту Поликарпу.
Москва, 1867 года, мая 5 дня.
Выше Высокопреподобие,
Пречестнейший отец Архимандрит Поликарп.
Честь имею поздравить Вас с прошедшим высокоторжественным праздником Светлаго Христова Воскресения.
При сем прилагаю, по примеру прежних годов сер[ебром] 10 руб. на поминовение моих родных в течение года по уставу церкви. В надежде на то, что оное в точности будет исполнено, поручая себя в Ваши молитвы, имею честь быть
Вашего Высокопреподобия покорнейший слуга Димитрий Самгин.
РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1405. Л. 2.
Колокольно-литейный завод А.Д. Самгина. М., 1896; Каровская Н.С. Феномен колокола в русской культуре. Дис. … канд. культурологии. Ярославль, 2000.
Подробнее об истории появления в монастыре нового колокола см.: Виденеева А.Е. Большой колокол Ростовского Спасо-Яковлевского монастыря // СРМ. Ростов, 2000. Вып. XI. С. 216-224.
Подробнее об архимандрите Поликарпе см: Виденеева А.Е. Петербургский период жизни архимандрита Спасо-Яковлевского монастыря Поликарпа (1845-1846) // ИКРЗ 2002. Ростов, 2003. С. 154-161.
Письма архимандрита Поликарпа представлены в копиях и датированы 4 мая 1854 г., 5 октября 1859 г., 29 марта 1860 г., май 1860 г., 26 мая 1860 г., 8 января 1864 г., 21 мая 1864 г., 10 мая 1865 г., 2 августа 1865 г., 12 мая 1866 г.
Письма Д.Н. Самгина датированы 3 мая 1857 г., 16 сентября 1859 г., 12 марта 1860 г., 7 мая 1860 г., 11 мая 1864 г., 3 мая 1865 г., 22 мая 1865 г., 7 мая 1866 г., 5 мая 1867 г.
РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1405.
4) Владислав Андреевич Горохов «ЗВОНЯТ КОЛОКОЛА»
История эта была удивительна. В серьезной железнодорожной катастрофе никто из членов царской семьи не пострадал.
Пещерная часовня на месте крушения поезда 14 июня 1894 года
Поезд шел из Ялты в Москву. Комиссия с участием известного юриста А.Ф. Кони, расследовавшая происшествие, пришла к выводу, что вагоны прицепили к двум сцепленным мощным паровозам, рассчитанным тянуть тяжелейшие товарные составы. Пассажирские вагоны для них оказались слишком легкими и они, развив запредельную (разрешенную на этом участке) скорость, раскачались, выбили рельс из-под колес и утянули пятнадцать вагонов под откос. Под обломками состава тогда погибли двадцать один человек, ранены были пятьдесят восемь. В поезде находился и наследник престола цесаревич Николай. Поистине, только Промыслом Божиим можно было объяснить спасение царской фамилии, явленным Им чудом.
Вскоре у места крушения был устроен скит, названный Спасо-Святогорским, а недалеко от насыпи построен величественный храм Христа Спасителя Преславного Преображения, а на том месте, где из-под обломков вагона вышла невредимая императорская семья, создали пещерную часовню. И торжественно зазвонили прекрасные «самгинские» колокола.
5) Русские колокола висят едва ли не на каждой колокольне Святой земли
интервью порталу "Интерфакс-Религия" дал председатель Общества церковных звонарей, художественный руководитель колокольных звонов Московского Кремля и храма Христа Спасителя Игорь Коновалов.
В конце минувшего года группа российских звонарей побывала на Святой Земле, где сделала целый ряд открытий. Председатель Общества церковных звонарей, художественный руководитель колокольных звонов Московского Кремля и храма Христа Спасителя Игорь Коновалов в интервью порталу "Интерфакс-Религия" подробно рассказал о значимости сделанных находок для русской культуры и отечественной науки о колоколах.
- Какие сюрпризы ждали вас на Святой земле?
- Я изучаю колокола уже на протяжении порядка 30 лет и во время посещения Святой Земли в ноябре-декабре 2007 года получил совершенно ошарашивающую информацию: практически на каждой колокольне, в частности, на колокольнях и греческой Православной церкви, и Зарубежной церкви, и Московского патриархата сохранились и, что самое интересное, звучат удивительные подборы старинных русских колоколов - в основном производства от шестидесятых годов XIX века до начала XX века. Причем наибольшее число колоколов было произведено на московском заводе Андрея Самгина, который располагался в районе нынешней больницы имени Склифосовского. Мне удалось исследовать самый большой колокол Святой земли - это отлитый также на заводе Самгина шеститонный колокол храма Гроба Господня, где всего более десятка русских колоколов дореволюционной отливки. Этот колокол звонит, в частности, во время схождения благодатного огня.
Далее тут:
http://ricolor.org/russia/7/11/
11 января 2008 года Интерфакс-религия
6) Романюк С.К. «По землям московских сел и слобод»
За прудом Балкан смотрели и ухаживали, чистили его и углубляли, но в 1886 г. он внезапно обмелел: ушли подземные ключи, питавшие его, и пруд пришлось засыпать; теперь на его месте между Грохольским, Глухаревым и Живаревым переулками тенистый сквер с большими деревьями. Радом с прудом издавна обосновались колокольные заводы , и в частности, завод Струговщикова, ставший известным позже под фирмой Самгина (заводчик Н. А. Самгин купил его в 1809 г.), находившийся на месте домов N 9 по 1-му Коптельскому переулку, и Н. Д. Финляндского (на месте современных жилых домов N 30 в Глухаревом переулке). По воспоминаниям писателя А. П. Милюкова, который в детстве жил в этих местах, вокруг все время разносился колокольный звон: нововылитые колокола подвешивались на заводских дворах, и каждый, "у кого только была охота и чесались руки", мог названивать на них сколько душе угодно. "Благодаря этим заводам , - продолжает мемуарист. - наша сторона была для всей Москвы источником самых экзотических сплетен и вымыслов. У колокольных заводчиков испокон веку установилось поверье, что для удачной отливки большого колокола необходимо распустить в народе какую-нибудь нарочно придуманную сказку, и чем быстрее и дальше она разойдется, тем звучнее и сладкогласнее будет отливаемый в то время колокол. От этого-то и сложилась известная поговорка: „колокола льют", когда дело идет о каком-нибудь нелепом слухе".
7) Дом Самгиных
Небольшой двухэтажный дом с мезонином, официально состоявший на госохране как памятник архитектуры конца XVIII в., служил украшением старинной улицы заповедного Замоскворечья - Пятницкой. Некогда главный дом городской купеческой усадьбы, он с 1817 г. до конца XIX столетия принадлежал купеческому роду Самгиных. Центр здания был выделен ризалитом с пилястровым портиком коринфского ордера и арочным окном мезонина. В 1853-55 гг. к заднему фасаду дома были сделаны пристройки, а парадный фасад получил сохранявшуюся до наших дней обработку в духе барокко. Дом Самгиных снесен под видом реконструкции в 1997 г. Заменен новоделом с подземным гаражом.
8) Алексеевы купцы
Происходят они из крестьян сельца Добродеева Ярославской губернии, принадлежавшего Наталье Никифоровне Ивановой. Предок их, Алексей Петрович (1724-1775), был женат на дочери конюха графа П. Б. Шереметева. Он переселился в Москву и значится в списках московского купечества с 1746 года.
У него было два сына - Семен и Василий. В 1795 году он торговал в серебряном ряду. У Семена Владимировича было три сына: Владимир, Петр и Василий Семеновичи. От них и пошли различные ветви этой многочисленной семьи.
Семья Алексеевых была весьма известна по своим заслугам и в промышленной, и в общественной областях, и в сфере искусства. Имя Константина Сергеевича Алексеева-Станиславского известно всему миру.
В промышленной области Алексеевская фирма товарищества «Владимир Алексеев» работала по хлопку и шерсти. У них были хлопкоочистительные заводы и шерстомойни. Было и огромное овцеводство и коневодство. Им принадлежит заслуга перенесения мериносовского овцеводства из Донской области в Сибирь. Частично им принадлежала и золотоканительная фабрика - позднее кабельный завод, где директором был Станиславский.
Промышленные дела Алексеевых сохранил в потомстве Владимир Семенович. Откуда и название фирмы. Главным ее руководителем был внук основателя, Владимир Сергеевич, брат Станиславского, сам человек чрезвычайно талантливый и большой знаток искусства.
Он принимал участие в спектаклях алексеевского кружка, из которого вышел Художественный театр. Был музыкант, режиссер, ставил оперы в театре Зимина.
Брат его, Борис Сергеевич, играл в Обществе искусства и литературы.
Из сестер: Мария Сергеевна Оленина-Лонг - певица; Анна Сергеевна Штекер выступала на сцене Художественного театра под фамилией Алеева; Зинаида Сергеевна Соколова была также артисткой.
О К. С. Станиславском, думается мне, говорить не приходится: о нем существует целая литература. Он сам оставил записки «Моя жизнь в искусстве», где говорит и о своем детстве.
В общественной деятельности Алексеевы дали Москве двух городских голов: Александра Васильевича (1840-1841) и Николая Александровича (1881-1893). Последний был энергичным деятелем, сильно двинувшим вперед городское хозяйство. О нем в Москве ходила легенда, пользовавшаяся большой популярностью, потому что в ее основе был подлинный эпизод; к нему пришел один богатый купец и сказал: «Поклонись мне в ноги при всех, и я дам миллион на больницу». Кругом стояли люди, и Алексеев, ни слова не говоря, в ноги поклонился. Больница была выстроена.
Он был убит на своем посту каким-то душевнобольным. Его очень оплакивали. О нем сохранился рассказ, что он именно накануне смерти в ноги поклонился. Александр Семенович Алексеев был профессором и деканом юридического факультета Московского университета. Мои студенческие годы проходили во время его деканства. Я сохранил о нем память как о просвещенном и приятном человеке, пользовавшемся общей любовью и большим уважением.
Сын его, Григорий Александрович, был ближайшим помощником князя Львова по Земскому союзу.
9) Валерий Любартович «Фальшивая борода»
Одним из главных живописных “хитов” Третьяковской галереи уже многие десятилетия считается картина Василия Пукирева “Неравный брак”. Около нее всегда собираются толпы экскурсантов, размышляющих об очевидной жизненной драме, ставшей сюжетом жанрового полотна. Кто-то любуется миловидным, но грустным лицом невесты, кто-то восхищается мастерством живописца в изображении золотой парчи фелони священника или блеска атласа подвенечного платья... И абсолютно все обращают внимание на задумчивое лицо бородатого шафера, о котором экскурсовод непременно сообщает, что это - автопортрет самого художника.
До конца 1940-х годов не возникало сомнений в том, что на знаменитой картине отображен драматический эпизод из жизни самого Василия Пукирева. Подтверждением тому было и авторитетное свидетельство писателя В.А.Гиляровского: “Этот старый важный чиновник - живое лицо. Невеста рядом с ним - портрет невесты В.В.Пукирева, а стоящий рядом со скрещенными руками - это сам В.В.Пукирев, как живой”.
Однако в 1949 году сотрудниками Третьяковской галереи было получено письмо от старого москвича Николая Сырейщикова, который сообщил, что в основе сюжета картины “Неравный брак” лежит любовная история его деда Сергея Михайловича Варенцова , который являлся другом Пукирева и даже брал у него уроки рисования. Пукирев знал, что его приятель был влюблен в девицу Софью Рыбникову, но ее выдали замуж за пожилого фабриканта К., и на долю Варенцова выпала тяжкая доля - быть шафером на их венчании, которое состоялось в 1860 году в храме Трех Святителей на Кулишках. Первоначально на заднем плане картины действительно был изображен сам Варенцов, но из-за его резкого недовольства публичным показом своей жизненной драмы Пукиреву пришлось подрисовать шаферу на картине бороду, которую Сергей Варенцов не носил.
Долгое время иных подтверждений данной гипотезы не существовало. Однако совсем недавно исследователи Валерий Любартович и Елена Юхименко подготовили к публикации рукописные мемуары дореволюционного московского предпринимателя Николая Варенцова - внучатого племянника того самого Сергея Варенцова. Автор мемуаров, в частности, приводит такое семейное предание: “Про Сергея Михайловича рассказывали, что он был влюблен в дочку купца Рыбникова и хотел на ней жениться, но родители предпочли выдать ее замуж за Андрея Александровича Карзинкина, хотя не такого красивого, но очень богатого и хорошего человека”.
Итак, имена всех участников этой истории стали известны. Ко дню венчания Андрею Карзинкину исполнилось 37 лет, а Софье Рыбниковой - 24 года. Разница в 13 лет, наверное, и в XIX веке была не столь разительной, и художнику пришлось “состарить” жениха - ради пущего драматизма картины.
Удалось установить, что моделью для образа жениха - старого чиновника - послужил князь Цицианов.
Такова истинная история действующих лиц знаменитого “любовного треугольника” - потомственного почетного гражданина, купца I гильдии Андрея Карзинкина, купеческой дочери Софьи Рыбниковой и “главного пострадавшего” - московского купца II гильдии Сергея Варенцова.
8) Материалы:
1)«Дмитрий Николаевич Самгин и Спасо-Яковлевский Димитриев монастырь»
А.Е. Виденеева, И.В. Коновалов
2) «Безвозвратно ушедшая Россия» С.И.Четвериков
3) «Колокол " Реут " Московского Кремля: к истории падения и подъема в середине XIX века» А.Е. Виденеева, И.В. Коновалов
4) «Звонят колокола» Владислав Андреевич Горохов
6) Романюк С.К. По землям московских сел и слобод
И многое другое.
Арина, а так же её мать ещё раз выражают БЕЗМЕРНУЮ БЛАГОДАРНОСТЬ всем, кто помог получить эту награду, не пожалел сил и времени на сбор материалов, поиск колоколов и пр. (Наталье Рудольфовне Алкснитис, Татьяне Александровне Алкснитис, Михаилу Королю, преподавателю МХК, всем авторам всех использованных материалов, всем родственникам, предоставившим архивы, всем, кто морально и физически поддерживал а так же тем, кто вынес столь высокую оценку, будучи в жюри конкурса и всем, кто умудрился дочитать до конца. ;о))
1) Архимандрит Филарет, будущий митрополит Московский, написал владельцу завода такие слова:
«Милостивый Государь Николай Афанасьевич! Получив из вверенного мне Новоспасского монастыря уведомление о благополучном перелитии тамошнего большого колокола и предписав удовлетворить Вашего поверенного по предоставленному им счету, долгом справедливости поставляю именем обители возблагодарить Вас, государь мой, как вообще за дело искусства, так и в особенности за дело христианского благорасположения, с которым Вы, дабы изгладить память прежнего перелития, коего плод был недолговременным, свободно приняли на себя наибольшую часть издержек нового перелития. Обитель и каждый истинно ей принадлежащий с признательностью будут воспоминать Ваше усердие и, воспоминая, молить Господа о ниспослании свыше на Вас и дом Ваш и дела Ваши благословления временного и вечного.
Для меня особенно утешительно, что имею случай изъяснить Вам сии чувствования.
Ваш покорнейший слуга и богомолец Новоспасский архимандрит Филарет.
Апреля 26-го дня 1817 года».
2) «Колокол " Реут " Московского Кремля: к истории падения и подъема в середине XIX века» А.Е. Виденеева, И.В. Коновалов
Наше исследование посвящено одному из важных этапов истории уникального памятника древнерусского литейного искусства - колокола Реут , второго по величине в колокольном наборе Ивана Великого Московского Кремля. Его вес составляет около двух тысяч пудов, он был отлит мастером Андреем Чоховым в 1622 г. Обращение к архивным материалам и выявление новых источников позволило проследить подробности того, как в последней четверти XIX столетия решалась судьба Реута , когда этому колоколу, признанному ныне самым выдающимся образцом русского литейного дела первой половины XVII в., всерьез грозила переливка. Документальной основой послужили дела из архива Московской синодальной конторы, в ведомстве которой состояли кремлевские соборы и Ивановская колокольня. Высокий статус колокольни Ивана Великого и особая значимость колоколов, составлявших его набор, никогда не подвергались сомнению. В середине XIX в. церковные и светские власти пришли к соглашению о необходимости установления специального надзора за состоянием колоколов главной колокольни Москвы. В ходе одной из очередных проверок, осуществленной в начале ноября 1884 г., был предпринят особенно тщательный осмотр балок и системы крепления наиболее тяжелых колоколов. В составе комиссии, производившей освидетельствование, находились архитекторы и техники, сакелларий и староста Успенского собора. Кроме того, к осмотру был привлечен содержатель крупнейшего колокололитейного завода Москвы Н.Д. Финляндский.
Еще до того, как в Московскую контору Синода было доставлено официальное заключение специалистов, Н.Д. Финляндский высказал протопресвитеру Успенского собора Николаю Сергиевскому свои опасения, вызванные слабыми креплениями колокола Реут . По словам Н.Д. Финляндского, Реут «от двухкратнаго падения в 1812 и в 1855 годах имеет большие повреждения, заключающиеся в том, что из шести коленьев или ушей, после падения осталось только три, но и те, по тщательному осмотру, оказались с трещинами. Кроме того, матка, соединяющая уши с колоколом, наполовину отбита, почему уши или коленья не имеют устойчивости и держатся за одну лишь сторону на болтах, пропущенных в сковороду». 15 ноября 1884 г. настоятель собора сообщил об этом Синодальной конторе, в результате чего благовест и звон в этот колокол немедленно был запрещен. Итак, по решению Московской синодальной конторы с середины ноября 1884 г. Реут замолчал, как выяснилось впоследствии - на долгие годы.
Вскоре в контору Синода поступил акт освидетельствования колоколов. Опасения Н.Д. Финляндского подтвердились: большие колокола на Успенской звоннице и Филаретовской пристройке требовали незамедлительного усовершенствования системы креплений и замены обветшавших деревянных балок. Реут был признан «опасновисящим», из-за чего под ним следовало немедленно соорудить прочный помост.
В чем же заключалась опасность? Колокол Реут отличается необычно толстыми стенками, что, по всей видимости, и спасло его жизнь во время двукратного падения с колокольни. В первый раз это произошло в 1812 г. при взрыве колокольни, тогда у Реута обломились четыре уха из восьми, но сам колокол остался цел. После возведения новой колокольни Реут был поднят наверх и укреплен на балке при помощи специально разработанной подвески. В феврале 1855 г. эти крепления оборвались и Реут снова упал, проломив три каменные свода колокольни и разбив чугунную лестницу, при этом три человека погибли и семеро были покалечены; сам же колокол остался невредим. После ремонта колокольни, его вновь подняли наверх и прикрепили к балке за четыре сохранившиеся уха и за болты, пропущенные сквозь отверстия, просверленные в сковороде. И вот, когда при очередной проверке в ушах колокола были обнаружены трещины, надежность его подвески была поставлена под сомнение. К концу 1884 г., после того как устройство временных укреплений для двух больших колоколов было завершено, звон в Царь-колокол был возобновлен. Реут же, подпертый снизу прочным помостом, продолжал молчать, и даже вход в пролет колокольни, где он висел, был надежно закрыт.
С осени 1884 г. в Синодальной конторе началось обсуждение возможности дальнейшего использования Реута . Как уже упоминалось, первым мнение о ненадежности его креплений высказал Николай Дмитриевич Финляндский, который категорически заявил, что «никакия техническия приспособления к укреплению этого колокола для звона в него невозможны». Следовательно, требовалась переливка старого колокола или замена его колоколом такого же веса, изготовленным из новой бронзы, на что Н.Д. Финляндский предложил свои услуги.
Условия, на которых он соглашался исполнить переливку Реута , были изложены в заявлении, направленном в Синодальную контору 11 февраля 1885 г. Стоимость работы исчислялась из расчета по 10 руб. с каждого пуда веса старого колокола. Н.Д. Финляндский обязывался снять колокол, разбить, взвесить и перевести на свой завод; перелить старый колокол, изготовив новый ровно такого же веса, при этом добавка металла «на угар» производилась из средств подрядчика; и по завершении работы привести колокол в Кремль и поднять на колокольню. Н.Д. Финляндский не принимал на себя возведение лесов для спуска и подъема колокола, устройство необходимых механизмов, покупку канатов и оплаты рабочей силы, а также устройство балок и хомутов для укрепления колокола на колокольне. Срок работы подрядчик определял в 8 месяцев со дня заключения договора. В случае неудачной отливки, Н.Д. Финляндский давал обязательство в течение пяти месяцев перелить колокол за свой счет. Если же колокол получался с первого раза, подрядчик снижал цену с десяти до семи рублей за пуд. Таким образом, переливка Реута на заводе Н.Д. Финдляндского обошлась бы примерно в 14 тысяч рублей. Следует подчеркнуть, что оборудование, необходимое для отливки сверхтяжелых колоколов: большие весы, массивная печь, огромная литейная яма и прочее, на заводе Н.Д. Финляндского имелась, поскольку в 1883 г. на этом предприятии был выполнен заказ на изготовление колокольного набора для храма Христа Спасителя общим весом в четыре тысячи пудов.
Синодальная контора на переливку Реута , собственно, не возражала и даже заказала одному из архитекторов составить проект на изготовление новых балок над Царь-колоколом и Реутом с условием замены последнего новым колоколом такого же веса. Стоимость этих работ составила 57 тысяч рублей, из которых 45 тысяч предусматривалось заплатить за отливку колокола из новой бронзы. Синод, куда проект был направлен на рассмотрение, отказал в его утверждении. Как отмечалось в синодальном указе, «в виду особой важности этого дела, в особенности, переливки древняго колокола Реут , на что потребуется предварительное испрошение Высочайшаго разрешения, а также значительности суммы, исчисленной по смете на укрепление колоколов и на отливку новаго колокола» Синодальной конторе было приказано подвергнуть дело новому обсуждению. 31 мая 1885 г. на заседании Синодальной конторы было решено пригласить «известных в Москве колокольно-литейных заводчиков Самгина и Оловянишникова» и выслушать их мнение о том, как следует поступить со старым колоколом.
Андрей Дмитриевич Самгин по причине больного сердца не мог позволить себе подняться на колокольню, поэтому поручил произвести осмотр Реута лучшим специалистам своего завода, среди которых находился его сын Николай Андреевич Самгин . После рассмотрения их донесений, Андрей Дмитриевич представил Синодальной конторе развернутое и обстоятельное заключение, суть которого сводилось к следующему: нет никакой нужды переливать Реут , поскольку сам он достаточно прочен, а для надежности его укрепления на балке вполне достаточно несколько усовершенствовать систему его подвески: отбить уши, просверлить верхнюю часть колокола, подвести под нее изнутри стальное кольцо и прикрепить колокол к балке при помощи больших болтов. Подобные изменения никоим образом не отразятся на качестве звучания колокола. Как утверждал А.Д. Самгин , «примером прочности и солидности такого рода приспособлений можно привести находящийся в Троице-Сергиевской Лавре 1300 пудовый колокол, называющийся «Корноухий», отлитый без ушей и, следовательно, без верхней части, который много более, нежели сто лет висит на железных подспорьях, проведенных через просверленную сковороду». Важно подчеркнуть, что А.Д. Самгин признавал несомненную ценность Реута , считая, что он «если не древний, но все-таки давний памятник Москвы» и настаивал на необходимости сохранения этого старинного исторического колокола.
Поскольку Синодальная контора потребовала от А.Д. Самгина условий, на которых он мог бы взяться за переливку Реута , они были представлены. На заводе Самгина за переливку старого колокола бралась «обычная цена» - 4 руб. с пуда, к тому ж по рублю добавлялось за провоз колокола на завод и обратно, а также «за изысканную орнаментировку». Следовательно, стоимость рассчитывалась по 6 руб. с каждого пуда веса колокола. В случае повторной отливки цена поднималась до 10 руб. Возведение лесов, как и по условиям Финляндского, производилось за счет заказчика. Сроки составляли восемь месяцев. Но поскольку на заводе Самгина не было условий для отливки колокола весом в две тысячи пудов, а закупка нового оборудования на 40 % увеличила бы стоимость заказа, А.Д. Самгин , «не желая показаться неблаговидно», заранее отказался от возможной конкуренции с более мощным предприятием Н.Д. Финдяндского.
Иван Порфирьевич Оловянишников, содержатель колокольного завода в Ярославле, со своими мастерами и специально приглашенными им инженерами, в июне 1885 г. дважды поднимался на Ивановскую колокольню для осмотра Реута и пришел к заключению, что «колокол укреплен хорошо и нет опасности для продолжения его звона». Он заявил, что переливку Реута не принимает, но готов, если в этом возникнет необходимость, выполнить заказ на изготовление колокола такого же веса из нового металла.
Поскольку заключения владельцев трех крупнейших колокольных заводов относительно прочности Реута оказались разноречивы, Московская синодальная контора в конце июля 1885 г. решила заручиться мнением специалистов Императорского технического общества. Спустя полгода экспертная комиссия подтвердила правоту выводов А.Д. Самгина о возможности сохранения старого колокола и признала рациональным предложенный им проект прикрепления колокола к балке при помощи болтов. Едва ли не главным итогом долгой переписки и многомесячного ожидания явилось то, что Синодальная контора, опираясь на авторитет экспертов Императорского технического общества перестала настаивать на необходимости пустить Реут в переплавку.
В августе 1887 г. завершились работы по устройству новых деревянных балок для Царь-колокола. После того, как Большой Успенский колокол был надежно укреплен, следовало обратить внимание на состояние подвески Реута .
По мнению прокурора Синодальной конторы А.Н. Шишкова, которое в июне 1887 г. он вынес на рассмотрение обер-прокурора Синода К.П. Победоносцева, существовало три возможные варианта использования древнего памятника. Во-первых, перелить Реут и, посредством улучшения качества металла, изготовить новый колокол «звук коего будет более громок и приятен», что будет стоить от 15 до 20 тысяч рублей. Во-вторых, сохранить старинный колокол и использовать как памятник ? спустить с колокольни и поставить у ее подножия на пьедестале, а вместо него из нового металла вылить колокол такого же веса, что обошлось бы примерно в 45 тысяч рублей. В-третьих, попытаться укрепить ныне существующий колокол и, обеспечив прочность его подвески, вновь сделать его действующим, затратив при этом минимум средств. Между тем, прошло несколько лет, прежде чем в этом направлении начали предприниматься реальные шаги.
21 декабря 1890 г. владелец московской кузнечно-строительной и механической мастерской Степан Иванович Шабаров обратился в Синодальную контору с предложением «принять на себя работы по устройству укрепления и подвешивания колокола Реут на Ивановской колокольне. Лишь спустя три года, 13 января 1893 г., с ним был заключен контракт на 5824 руб., с условием завершить перевеску Реута к середине мая того же года. Массивные деревянные балки, врубленные в стены, были дополнительно укреплены особыми металлическими конструкциями. У самого колокола в сковороде были просверлены шесть отверстий для больших болтов, которыми колокол прикреплялся к балке. Для того, чтобы болты выдержали громадный вес, они были продеты через плоское железное кольцо весом в десять с половиной пудов, плотно пригнанное к внутренней стороне верхней части колокола. Помимо укрепления Реута , на звоннице производились и другие ремонтные работы: замена полов и потолков, устройство винтовой железной лестницы для прохода под колокол и прочее). Работы по устройству новых балок для Реута успешно завершились в начале лета 1893 г Задержка в сроках объяснялась тем, что из-за прибытия в Москву Императорского двора было приказано временно приостановить ремонтные работы на колокольне). 18 июня колокол был опробован, а 27 августа Синодальная контора дала официальное разрешение производить регулярный звон в колокол Реут.
3) Переписка Д.Н. Самгина и архимандрита Поликарпа.
1854 г., 4 мая. Письмо архимандрита Поликарпа Д.Н. Самгину (копия).
Милостивый Государь и Благодетель!
Дмитрий Николаевич!
Приношу Вам глубочайшую благодарность за поздравление меня с прошедшим высокоторжественным Праздником Светлаго Христова Воскресения и прошу принять взаимное приветствие мое с искренним желанием Вам благоденствия и долгоденствия от благодати Воскресшаго Господа.
Приложенные при почтенном писме Вашем серебром десять рублей на годичное поминовение усопших рода Вашего с означением в записке имен их, мною немедленно даны для должнаго исполнения, по благочестивому усердию Вашему, ежегодно Вами || возобновляемому.
За тем всебратственно призывая на Вас и на весь дом Ваш благословение Божие и молитвенное ходатайство великих Угодников Его Святителей И[акова] и Д[имитрия] с истинным уважением и преданностию имею честь быть всегда Вашим покорнейшим слугою и Богомольцем
Архим[андрит] Полик[арп] Ростов[ского] Ставроп[игиального] Сп[асо]-Як[овлевского]-Д[имитриева] м[онасты]ря настоятель.
1854 г., мая 7 д., Ростов.
*Часть писем пришлось урезать, не лезло*
1867 г., 5 мая. Письмо Д.Н. Самгина архимандриту Поликарпу.
Москва, 1867 года, мая 5 дня.
Выше Высокопреподобие,
Пречестнейший отец Архимандрит Поликарп.
Честь имею поздравить Вас с прошедшим высокоторжественным праздником Светлаго Христова Воскресения.
При сем прилагаю, по примеру прежних годов сер[ебром] 10 руб. на поминовение моих родных в течение года по уставу церкви. В надежде на то, что оное в точности будет исполнено, поручая себя в Ваши молитвы, имею честь быть
Вашего Высокопреподобия покорнейший слуга Димитрий Самгин.
РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1405. Л. 2.
Колокольно-литейный завод А.Д. Самгина. М., 1896; Каровская Н.С. Феномен колокола в русской культуре. Дис. … канд. культурологии. Ярославль, 2000.
Подробнее об истории появления в монастыре нового колокола см.: Виденеева А.Е. Большой колокол Ростовского Спасо-Яковлевского монастыря // СРМ. Ростов, 2000. Вып. XI. С. 216-224.
Подробнее об архимандрите Поликарпе см: Виденеева А.Е. Петербургский период жизни архимандрита Спасо-Яковлевского монастыря Поликарпа (1845-1846) // ИКРЗ 2002. Ростов, 2003. С. 154-161.
Письма архимандрита Поликарпа представлены в копиях и датированы 4 мая 1854 г., 5 октября 1859 г., 29 марта 1860 г., май 1860 г., 26 мая 1860 г., 8 января 1864 г., 21 мая 1864 г., 10 мая 1865 г., 2 августа 1865 г., 12 мая 1866 г.
Письма Д.Н. Самгина датированы 3 мая 1857 г., 16 сентября 1859 г., 12 марта 1860 г., 7 мая 1860 г., 11 мая 1864 г., 3 мая 1865 г., 22 мая 1865 г., 7 мая 1866 г., 5 мая 1867 г.
РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1405.
4) Владислав Андреевич Горохов «ЗВОНЯТ КОЛОКОЛА»
История эта была удивительна. В серьезной железнодорожной катастрофе никто из членов царской семьи не пострадал.
Пещерная часовня на месте крушения поезда 14 июня 1894 года
Поезд шел из Ялты в Москву. Комиссия с участием известного юриста А.Ф. Кони, расследовавшая происшествие, пришла к выводу, что вагоны прицепили к двум сцепленным мощным паровозам, рассчитанным тянуть тяжелейшие товарные составы. Пассажирские вагоны для них оказались слишком легкими и они, развив запредельную (разрешенную на этом участке) скорость, раскачались, выбили рельс из-под колес и утянули пятнадцать вагонов под откос. Под обломками состава тогда погибли двадцать один человек, ранены были пятьдесят восемь. В поезде находился и наследник престола цесаревич Николай. Поистине, только Промыслом Божиим можно было объяснить спасение царской фамилии, явленным Им чудом.
Вскоре у места крушения был устроен скит, названный Спасо-Святогорским, а недалеко от насыпи построен величественный храм Христа Спасителя Преславного Преображения, а на том месте, где из-под обломков вагона вышла невредимая императорская семья, создали пещерную часовню. И торжественно зазвонили прекрасные «самгинские» колокола.
5) Русские колокола висят едва ли не на каждой колокольне Святой земли
интервью порталу "Интерфакс-Религия" дал председатель Общества церковных звонарей, художественный руководитель колокольных звонов Московского Кремля и храма Христа Спасителя Игорь Коновалов.
В конце минувшего года группа российских звонарей побывала на Святой Земле, где сделала целый ряд открытий. Председатель Общества церковных звонарей, художественный руководитель колокольных звонов Московского Кремля и храма Христа Спасителя Игорь Коновалов в интервью порталу "Интерфакс-Религия" подробно рассказал о значимости сделанных находок для русской культуры и отечественной науки о колоколах.
- Какие сюрпризы ждали вас на Святой земле?
- Я изучаю колокола уже на протяжении порядка 30 лет и во время посещения Святой Земли в ноябре-декабре 2007 года получил совершенно ошарашивающую информацию: практически на каждой колокольне, в частности, на колокольнях и греческой Православной церкви, и Зарубежной церкви, и Московского патриархата сохранились и, что самое интересное, звучат удивительные подборы старинных русских колоколов - в основном производства от шестидесятых годов XIX века до начала XX века. Причем наибольшее число колоколов было произведено на московском заводе Андрея Самгина, который располагался в районе нынешней больницы имени Склифосовского. Мне удалось исследовать самый большой колокол Святой земли - это отлитый также на заводе Самгина шеститонный колокол храма Гроба Господня, где всего более десятка русских колоколов дореволюционной отливки. Этот колокол звонит, в частности, во время схождения благодатного огня.
Далее тут:
http://ricolor.org/russia/7/11/
11 января 2008 года Интерфакс-религия
6) Романюк С.К. «По землям московских сел и слобод»
За прудом Балкан смотрели и ухаживали, чистили его и углубляли, но в 1886 г. он внезапно обмелел: ушли подземные ключи, питавшие его, и пруд пришлось засыпать; теперь на его месте между Грохольским, Глухаревым и Живаревым переулками тенистый сквер с большими деревьями. Радом с прудом издавна обосновались колокольные заводы , и в частности, завод Струговщикова, ставший известным позже под фирмой Самгина (заводчик Н. А. Самгин купил его в 1809 г.), находившийся на месте домов N 9 по 1-му Коптельскому переулку, и Н. Д. Финляндского (на месте современных жилых домов N 30 в Глухаревом переулке). По воспоминаниям писателя А. П. Милюкова, который в детстве жил в этих местах, вокруг все время разносился колокольный звон: нововылитые колокола подвешивались на заводских дворах, и каждый, "у кого только была охота и чесались руки", мог названивать на них сколько душе угодно. "Благодаря этим заводам , - продолжает мемуарист. - наша сторона была для всей Москвы источником самых экзотических сплетен и вымыслов. У колокольных заводчиков испокон веку установилось поверье, что для удачной отливки большого колокола необходимо распустить в народе какую-нибудь нарочно придуманную сказку, и чем быстрее и дальше она разойдется, тем звучнее и сладкогласнее будет отливаемый в то время колокол. От этого-то и сложилась известная поговорка: „колокола льют", когда дело идет о каком-нибудь нелепом слухе".
7) Дом Самгиных
Небольшой двухэтажный дом с мезонином, официально состоявший на госохране как памятник архитектуры конца XVIII в., служил украшением старинной улицы заповедного Замоскворечья - Пятницкой. Некогда главный дом городской купеческой усадьбы, он с 1817 г. до конца XIX столетия принадлежал купеческому роду Самгиных. Центр здания был выделен ризалитом с пилястровым портиком коринфского ордера и арочным окном мезонина. В 1853-55 гг. к заднему фасаду дома были сделаны пристройки, а парадный фасад получил сохранявшуюся до наших дней обработку в духе барокко. Дом Самгиных снесен под видом реконструкции в 1997 г. Заменен новоделом с подземным гаражом.
8) Алексеевы купцы
Происходят они из крестьян сельца Добродеева Ярославской губернии, принадлежавшего Наталье Никифоровне Ивановой. Предок их, Алексей Петрович (1724-1775), был женат на дочери конюха графа П. Б. Шереметева. Он переселился в Москву и значится в списках московского купечества с 1746 года.
У него было два сына - Семен и Василий. В 1795 году он торговал в серебряном ряду. У Семена Владимировича было три сына: Владимир, Петр и Василий Семеновичи. От них и пошли различные ветви этой многочисленной семьи.
Семья Алексеевых была весьма известна по своим заслугам и в промышленной, и в общественной областях, и в сфере искусства. Имя Константина Сергеевича Алексеева-Станиславского известно всему миру.
В промышленной области Алексеевская фирма товарищества «Владимир Алексеев» работала по хлопку и шерсти. У них были хлопкоочистительные заводы и шерстомойни. Было и огромное овцеводство и коневодство. Им принадлежит заслуга перенесения мериносовского овцеводства из Донской области в Сибирь. Частично им принадлежала и золотоканительная фабрика - позднее кабельный завод, где директором был Станиславский.
Промышленные дела Алексеевых сохранил в потомстве Владимир Семенович. Откуда и название фирмы. Главным ее руководителем был внук основателя, Владимир Сергеевич, брат Станиславского, сам человек чрезвычайно талантливый и большой знаток искусства.
Он принимал участие в спектаклях алексеевского кружка, из которого вышел Художественный театр. Был музыкант, режиссер, ставил оперы в театре Зимина.
Брат его, Борис Сергеевич, играл в Обществе искусства и литературы.
Из сестер: Мария Сергеевна Оленина-Лонг - певица; Анна Сергеевна Штекер выступала на сцене Художественного театра под фамилией Алеева; Зинаида Сергеевна Соколова была также артисткой.
О К. С. Станиславском, думается мне, говорить не приходится: о нем существует целая литература. Он сам оставил записки «Моя жизнь в искусстве», где говорит и о своем детстве.
В общественной деятельности Алексеевы дали Москве двух городских голов: Александра Васильевича (1840-1841) и Николая Александровича (1881-1893). Последний был энергичным деятелем, сильно двинувшим вперед городское хозяйство. О нем в Москве ходила легенда, пользовавшаяся большой популярностью, потому что в ее основе был подлинный эпизод; к нему пришел один богатый купец и сказал: «Поклонись мне в ноги при всех, и я дам миллион на больницу». Кругом стояли люди, и Алексеев, ни слова не говоря, в ноги поклонился. Больница была выстроена.
Он был убит на своем посту каким-то душевнобольным. Его очень оплакивали. О нем сохранился рассказ, что он именно накануне смерти в ноги поклонился. Александр Семенович Алексеев был профессором и деканом юридического факультета Московского университета. Мои студенческие годы проходили во время его деканства. Я сохранил о нем память как о просвещенном и приятном человеке, пользовавшемся общей любовью и большим уважением.
Сын его, Григорий Александрович, был ближайшим помощником князя Львова по Земскому союзу.
9) Валерий Любартович «Фальшивая борода»
Одним из главных живописных “хитов” Третьяковской галереи уже многие десятилетия считается картина Василия Пукирева “Неравный брак”. Около нее всегда собираются толпы экскурсантов, размышляющих об очевидной жизненной драме, ставшей сюжетом жанрового полотна. Кто-то любуется миловидным, но грустным лицом невесты, кто-то восхищается мастерством живописца в изображении золотой парчи фелони священника или блеска атласа подвенечного платья... И абсолютно все обращают внимание на задумчивое лицо бородатого шафера, о котором экскурсовод непременно сообщает, что это - автопортрет самого художника.
До конца 1940-х годов не возникало сомнений в том, что на знаменитой картине отображен драматический эпизод из жизни самого Василия Пукирева. Подтверждением тому было и авторитетное свидетельство писателя В.А.Гиляровского: “Этот старый важный чиновник - живое лицо. Невеста рядом с ним - портрет невесты В.В.Пукирева, а стоящий рядом со скрещенными руками - это сам В.В.Пукирев, как живой”.
Однако в 1949 году сотрудниками Третьяковской галереи было получено письмо от старого москвича Николая Сырейщикова, который сообщил, что в основе сюжета картины “Неравный брак” лежит любовная история его деда Сергея Михайловича Варенцова , который являлся другом Пукирева и даже брал у него уроки рисования. Пукирев знал, что его приятель был влюблен в девицу Софью Рыбникову, но ее выдали замуж за пожилого фабриканта К., и на долю Варенцова выпала тяжкая доля - быть шафером на их венчании, которое состоялось в 1860 году в храме Трех Святителей на Кулишках. Первоначально на заднем плане картины действительно был изображен сам Варенцов, но из-за его резкого недовольства публичным показом своей жизненной драмы Пукиреву пришлось подрисовать шаферу на картине бороду, которую Сергей Варенцов не носил.
Долгое время иных подтверждений данной гипотезы не существовало. Однако совсем недавно исследователи Валерий Любартович и Елена Юхименко подготовили к публикации рукописные мемуары дореволюционного московского предпринимателя Николая Варенцова - внучатого племянника того самого Сергея Варенцова. Автор мемуаров, в частности, приводит такое семейное предание: “Про Сергея Михайловича рассказывали, что он был влюблен в дочку купца Рыбникова и хотел на ней жениться, но родители предпочли выдать ее замуж за Андрея Александровича Карзинкина, хотя не такого красивого, но очень богатого и хорошего человека”.
Итак, имена всех участников этой истории стали известны. Ко дню венчания Андрею Карзинкину исполнилось 37 лет, а Софье Рыбниковой - 24 года. Разница в 13 лет, наверное, и в XIX веке была не столь разительной, и художнику пришлось “состарить” жениха - ради пущего драматизма картины.
Удалось установить, что моделью для образа жениха - старого чиновника - послужил князь Цицианов.
Такова истинная история действующих лиц знаменитого “любовного треугольника” - потомственного почетного гражданина, купца I гильдии Андрея Карзинкина, купеческой дочери Софьи Рыбниковой и “главного пострадавшего” - московского купца II гильдии Сергея Варенцова.
8) Материалы:
1)«Дмитрий Николаевич Самгин и Спасо-Яковлевский Димитриев монастырь»
А.Е. Виденеева, И.В. Коновалов
2) «Безвозвратно ушедшая Россия» С.И.Четвериков
3) «Колокол " Реут " Московского Кремля: к истории падения и подъема в середине XIX века» А.Е. Виденеева, И.В. Коновалов
4) «Звонят колокола» Владислав Андреевич Горохов
6) Романюк С.К. По землям московских сел и слобод
И многое другое.
Арина, а так же её мать ещё раз выражают БЕЗМЕРНУЮ БЛАГОДАРНОСТЬ всем, кто помог получить эту награду, не пожалел сил и времени на сбор материалов, поиск колоколов и пр. (Наталье Рудольфовне Алкснитис, Татьяне Александровне Алкснитис, Михаилу Королю, преподавателю МХК, всем авторам всех использованных материалов, всем родственникам, предоставившим архивы, всем, кто морально и физически поддерживал а так же тем, кто вынес столь высокую оценку, будучи в жюри конкурса и всем, кто умудрился дочитать до конца. ;о))