«Ранние Христианские Доктрины»
Джон Норман Дэвидсон Келли - один из крупнейших англиканских патрологов второй половины XX века, директор Колледжа Сент-Эдмунд холл (Оксфордский Университет), член Британской Академии
Из монографии Джона Келли «Ранние Христианские Доктрины»
(John Kelly, Early Christian Doctrines, London, 4-ed, 1968, pp 412-413, 417-419)
4.
Западные доктрины: Августин
Еще одним африканцем был Августин, который развил и углубил идеи Оптата в ходе длительных дискуссий с донатистами. Согласно его взглядам, Церковь - это царство Христа, Его мистическое тело и Его невеста, мать христиан [1]. Вне нее нет спасения; схизматики могут иметь веру и таинства (этим Августин отличается от своего восхищаемого учителя, Киприана [2], предпочитая традиционное Западное учение о том, что таинства валидны, даже если они совершаются вне Церкви) но не могут использовать их с пользой, так как Святой Дух даруется только в Церкви [3]. В определенных обстоятельствах благодать, вне сомнения, может быть вне (видимых границ Церкви), посредством прямого, невидимого акта Бога, как демонстрирует случай с сотником Корнилием записанный в Деяниях Апостолов; однако строгим условием этого является то, что реципиент (благодати) не должен пытаться окольными путями обойти видимые средства благодати (contemptor sacramenti visibilis invisibiliter sanctificari nullo modo potest [4]).
Само собой разумеется, что Августин отождествляет Церковь с вселенской Католической Церковью своего времени, с ее иерархией и таинствами, и с центром в Риме.
В действительности, эта католичность частично заключается в требовании излагать всю истину, а не избранные ее фрагменты [5], но кажется, что даже более того [6], в самой всемирной распространенности (Церкви). Последняя характеристика отличает (Церковь) от сект, каждая из которых процветает в определенной местности [7]. Это не значит, что Церковь, согласно взглядам Августина, должна быть ограничена универсальным, эмпирическим сообществом видимым во все времена. Она включает в себя не только христиан, но и всех тех, кто уверовал во Христа в прошлом или сделает это в будущем. Более того, вопреки концепции донатистов, это «смешанное сообщество» (corpus per mixtum [8]), в которое входят люди как злые так и добрые, а те тексты Писания в которых речь идет об абсолютном совершенстве и безупречной чистоте (Церкви) должны уравновешиваться другими текстам (например, Притчей о Плевелах), указывающими на ее смешанный характер, и должны толковаться как относящиеся не к ее состоянию здесь и сейчас, но к финальному завершению [9]
5. Запад и Римский Примат
К средине V века Римская Церковь de jure и de facto установила свое первенствующее положение на Западе, и папские притязания на господство над всеми епископами Христианского мира были сформулированы в четких выражениях.
Подробное повествование об этапах, с помощью которых этот процесс был осуществлен, относятся скорее к области истории Церкви, а не доктрины (…) В этом вопросе отношение Августина не отличалось. Следуя за Киприаном, он рассматривает Св. Петра как репрезентанта или символ единства Церкви и Коллегии Апостолов, а также Апостола которому было даровано первенство (даже если он был образом Церкви в целом [10]). Таким образом Римская Церковь - это Престол Св. Петра «которому Господь по Его Воскресении вверил окормление Его овец» [11] которая для Августина была Церковью «в которой всегда процветал примат (principatus) Апостольского Престола».
Три послания касающихся пелагианства, которые Африканская Церковь отправила Папе Иннокентию I в 416 году, составителем которых был Августин, предполагают, что Папе приписывается пастырская и учительская власть распространяющаяся на всю Церковь, и находят этому обоснование в Писании.
В то же время нет никаких доказательств тому, что он был готов приписывать епископу Рима, как преемнику Святого Петра, власть суверена и безошибочность доктринального учительства. Например, когда в ходе дискуссии с Юлианом Экланским он обращается к Папе Иннокентию, его мнение заключается в том, что Папа был лишь глашатаем истины, которую Римская Церковь хранила с древних времен в гармонии с иными Католическими Церквами. Не был он готов и в практических вопросах уступить на йоту дисциплинарную независимость Африканской Церкви, которую так отважно защищал Киприан в его дни. Правда в том, что доктрина о Римском примате сыграла лишь второстепенную роль в его экклезиологии, а также в его личном религиозном мышлении
[1] Ep. 34, 3; serm. 22, 9
[2] См. выше, стр. 206
[3] De bapt. 4, 24; 7, 87; serm. ad Caes. 6
[4] Quaest. in hept. 3, 84
[5] Ep. 93. 23
[6] lb. 49. 3; 185, 5; serm. 46, 32 f
[7] Serm. 46, 18
[8] Cf. de doct. christ. 3, 45
[9] E.g. c. litt. Pet. 3, 4; brevic. coli. 3, 15-19
[10] Enarr. in ps. 108, 1; serm. 46, 30; 295, 2
[11] C. ep.fund. 5 (PL, vol 42, col 175)
[12] Ep. 43, 7
[13] Augustine, epp. 175-7
[14] C. Iul. 1, 13
Из Послания Св. Августина и Св. Алипия к Св. Павлину Ноланскому, другу Пелагия, по поводу Послания Св. Папы Иннокентия I
«Мы также, кроме Соборного, написали личное Послание Блаженной Памяти Папе Иннокентию, в котором мы более подробно описали ситуацию. На все это он ответил - согласно праву и долгу Апостольского Престола (Ad omnia nobis ille rescripsit eo modo, quo fas erat atque oportebat Apostolicae Sedis antistitem)» [1]
Из вышеупомянутого ответа Св. Папы Иннокентия I
«Независимо от того, о каком деле идет речь, хотя бы касающемся самых отдаленных и самых отделенных провинций, оно не может считаться законченным, пока не будет доведено до сведения Святейшего Престола, с тем чтобы он утвердил всей своей властью справедливые постановления» [2]
[1] PL, vol 33, col 816-817
[2] DS 217