a star is born!
Сегодня, ровно 50 лет назад (25 августа 1958), родился Тимоти Уильям Бертон.
Джонни Депп о Бертоне: Он художник, гений, чудак, нонконформист, сумасшедший, храбрый, блестящий, смешной до истерики, преданный, верный друг. Я нахожусь у него в огромном долгу и уважаю его больше, чем мне когда-либо удастся выразить на бумаге. Он это он, и этим все сказано.
Предисловие Джонни Деппа к книге о Тиме Бертоне "Burton on Burton"
Сентябрь 1994 г.
Источник - JohnnyDepp.ru
оригинал (англ.)
Зимой 1989 год я был в Ванкувере, Британская Колумбия, снимаясь в телевизионном сериале. Ситуация была очень непростой: связанный контрактом я работал на конвейере, что для меня было едва ли не фашизмом (копы в школе... О Господи!). Казалось, мне суждено было застрять где-то между сериалами вроде "CHIPS" и "Joanie Loves Chachi". (прим.: неудачные сериалы начала 80-х)
Выходов для меня было всего несколько:
1) пройти через это как можно лучше с минимальными потерями;
2) попасть под обстрел как можно быстрее с чуть большим количеством потерь;
3) выйти из игры и попасть под суд, лишив всех денег не только себя самого, но и своих детей, и детей своих детей (которые, как мне представлялось, станут причиной серьезных раздражений и возможного лишая до конца моих дней в этом мире и далее для нескольких новых поколений Деппов). Как я сказал, это действительно было дилеммой.
Третий пункт даже не рассматривался - большое спасибо за совет моему адвокату. Что касается второго - ну что же, я попытался, но они и не подумали клюнуть. В конце концов, я остановился на первом: прорваться, приложив все силы.
Минимальные потери вскоре переросли в саморазрушение. Мне было плохо от самого себя или от этого мной же спровоцированного и вышедшего из-под контроля тюремного срока, который бывший агент прописал мне в качестве хорошего лекарства от безработицы. Я застрял на месте, заполняя собой пространство между рекламой, бессвязно бормоча кем-то написанные слова, которые я не мог заставить себя прочитать (до такой степени не имея представления о том, какой яд могут содержать сценарии). Ошарашенный, потерянный, я сдавил глотку Америке, играя молодого республиканца. Мальчик с экрана, покоритель сердец, кумир молодежи, герой для тинейджеров. Заштукатуренный, разрекламированный, поставленный в позу, запатентованный, намалеванный, сделанный из пластика!!! Прилепленный на упаковку хлопьев с колечками, выжимая 200 миль в час на дороге с односторонним движением в направлении термоса и старой коробки для завтраков. Мальчик-новинка, привилегированный мальчик. Задолбанный и общипанный, без возможности спастись из этого кошмара.
А потом однажды новый агент прислала мне сценарий - благодать. Это была история о парне с ножницами вместо рук - невинном изгнаннике из предместья. Я сразу же прочитал сценарий и заплакал, как новорожденный. Шокированный тем, что кто-то оказался достаточно гениальным, чтобы задумать это, а затем, а затем на самом деле написать эту историю, я перечитал. Она настолько затронула и взволновала меня, что мощные волны образов захлестнули мои мысли - собаки, которые были у меня в детстве, то, как я чувствовал себя странным и глупым, когда рос, неограниченная условиями любовь, которую способны испытать лишь дети и собаки, поскольку только они достаточно развиты для этого. Я почувствовал себя настолько связанным с этой историей, что стал просто одержим. Я читал рассказы для детей - все подряд, сказки, книгу по детской психологии, анатомию Грея, все что угодно, все. А потом снова пришла реальность. Я был мальчиком с экрана. Ни один режиссер, пребывающий в своем уме, не наймет меня, чтобы сыграть эту роль. Как я мог убедить режиссера, что я был этим Эдвардом, что я знал его вдоль и поперек? Мне казалось, что это было невозможно.
Мне назначили встречу, я должен был увидеть Тима Бертона. Я подготовился, посмотрев другие его фильмы - "Битлджус", "Бэтмена", "Большое приключение Пи Ви". Ошеломленный очевидным волшебным дарованием, которым обладал этот парень, я еще больше укрепился во мнении, что он никогда не увидит меня в этой роли. Мне было неудобно считать себя Эдвардом. После ряда разборок мой агент (спасибо тебе, Трейси) уговорила меня пойти на встречу.
Я прилетел в Лос-Анджелес и направился прямиком в кофейню отеля "Бел Эйдж", где я должен был встретится с Тимом и его продюсером, Денисом Ди Нови. Я вошел как всегда с сигаретой, нервно оглядываясь в поисках потенциального гения в этой комнате (я никогда его не видел) и БУМ! Я обнаружил его сидящим в уголке, рядом с растениями в горшках, пьющим чашку кофе. Мы поздоровались, я сел, и мы начали говорить, как… Я объясню позже.
Бледный, болезненный человек с грустными глазами и прической, которую сотворило что-то явно более серьезное, чем битва подушками прошлой ночью. Расческа, будь у нее ноги, убежала бы быстрее Джесси Оуэнса, едва взглянув на космы этого парня. Клок на восток, четыре пряди на запад, завитушка, а остальные - в беспорядке разбросаны между севером и югом. Я помню, первое, что я подумал, было: "Поспи немного," - но конечно, я не мог сказать этого вслух. А затем меня словно ударило кувалдой весом в две тонны, посредине лба. Руки (то, как он практически не контролировал их движение в воздухе, нервно постукивал по столу), высокопарная речь (наша общая особенность), широко распахнутые и глядящие из ниоткуда глаза (любопытные, глаза, которые видели многое, но продолжают пожирают все подряд). Этот гиперчувствительный чудак и есть Эдвард Руки-Ножницы.
После того, как мы выпили на пару с ним четыре-пять чашек кофе, спотыкаясь на незаконченных предложениях друг друга, но все-таки так или иначе понимая, о чем говорим, мы закончили встречу рукопожатием и заверениями в том, что нам было приятно познакомиться. Я вышел из кофейни, переполненный кофеином, бессознательно пережевывая кофейную ложку, как дикая, бешеная собака.
Формально теперь я чувствовал себя еще хуже из-за той подлинной связи, что я ощущал в течение беседы. Мы оба понимали неправильную красоту сливочника с коровьим молоком, яркое очарование смоляного винограда, странность и грубую силу, которую можно почувствовать в бархатных картинах Элвиса - мы не придавали значения новинкам и испытывали глубокое уважение к тем, "кто не как все". Я чувствовал, что мы можем работать вместе, и я был согласен, если бы мне предоставили возможность, я мог воплотить его художественное видение Эдварда, но в лучшем случае у меня было мало шансов, если они вообще были. Более известные люди чем я, не только рассматривались в качестве актеров на эту роль, но и боролись за нее, дрались, пинались, кричали, умоляли о ней. Только один человек рискнул поставить на меня - великий режиссер-аутсайдер Джон Уотерс, к которому и я, и Тим испытывали глубокое уважение и восхищение. В "Плаксе" Джон рискнул сломать навязанный мне имидж. Но увидит ли Тим во мне что-то такое, что заставит его рискнуть? Я надеялся, что да.
Я пребывал в ожидании несколько недель, не слыша ничего обнадёживающего. Все это время я работал над ролью. Теперь это было не просто что-то, что мне хотелось сделать, но то, что мне было сделать необходимо. Не из-за каких-то амбиций, жадности, карьеры, кассовых сборов, но потому что эта история поселилась у меня в сердце и отказывалась быть изгнанной оттуда. Что я мог сделать? К тому времени, когда я уже был готов признать тот факт, что я навсегда останусь мальчиком с телеэкрана, зазвонил телефон.
- Алло, - я снял трубку.
- Джонни… ты Эдвард Руки-Ножницы, - просто сказал голос.
- Что? - Вырвалось у меня.
- Ты Эдвард Руки-Ножницы.
Я повесил трубку и пробормотал эти слова самому себе. А затем бормотал их каждому, с кем сталкивался. Я не мог, черт возьми, поверить в это. Он хотел поставить на карту все, взяв меня на роль. Не взирая на желания студии, их надежды и мечты о звезде, которая обеспечит гарантированные кассовые сборы, он выбрал меня. Я тут же уверовал в то, что здесь имело место божественное вмешательство. Эта роль была для меня не продвижением в карьере. Эта роль была свободой. Свободой создавать, экспериментировать, учиться и изгнать что-то злое из меня. Высвободившись из мира ширпотреба, покончив с телевидением с помощью этого чуднóго, блестящего парня (который провел юность, рисуя странную картину, танцуя вокруг котла Бербанка и чувствуя себя не от мира сего - я узнал об этом позже), пробудившись от усталого взгляда на Голливуд и отсутствия возможности делать то, что ты хочешь, я чувствовал себя Нельсоном Манделой.
По существу, я обязан большей частью успеха, который мне когда-либо довелось снискать, этой странной ключевой встрече с Тимом. Потому как мне кажется, что если бы не он, я пошел бы вперед и выбрал третий пункт своего списка и ушел с этого проклятого шоу, пока во мне еще оставалось хоть какое-то подобие целостности. И я также уверен, что благодаря вере Тима в меня Голливуд открыл свои двери, играя в странную игру "следуй-за-главным".
После я снова работал с Тимом над "Эд Вудом". Он рассказал мне об этой идее, сидя в баре "Кафе Формоса" в Голливуде. Через десять минут роль уже была доверена мне. Для меня было почти не важно, что Тим хочет от фильма - я сделаю это, я уже там. Потому что я безоговорочно доверяю ему - его видению, его вкусу, его чувству юмора, его сердцу, и его голове. В моем понимании, он истинный гений, и поверьте, я не применяю это слово ко всем подряд. Невозможно назвать то, что он делает. Это не магия, потому как в этом случае здесь будет замешан своего рода обман. Это не просто мастерство, потому что тогда покажется, что это было приобретено. То, чем он обладает - это очень специфическое дарование, которое увидишь не каждый день. Недостаточно назвать его режиссером. Редкое определение "гений" подходит больше - это не только фильмы, но и картины, фотографии, мышление, интуиция и идеи.
Когда меня попросили написать вступление к этой книге, я решил рассказать о том, как я себя на самом деле чувствовал в то время, когда он освободил меня: я казался себе неудачником, изгоем, просто очередным потребляемым куском голливудского мяса.
Очень сложно рассказать о ком-то, кого ты любишь и уважаешь на таком высоком уровне, как дружба. Также сложно объяснить рабочие отношения между актером и режиссером. Я могу лишь сказать, Тиму достаточно только сказать мне несколько несвязанных друг с другом слов, повернуть голову, прищуриться или посмотреть на меня определенным образом, и я точно знаю, чего он хочет от этой сцены. И я всегда прилагаю все усилия, чтобы добиться этого для него. Так что сказать, что я чувствую к Тиму, можно только на бумаге, потому как если я выскажу это ему в лицо, он, возможно, захохочет как банши и врежет мне в глаз.
Он художник, гений, чудак, нонконформист, сумасшедший, храбрый, блестящий, смешной до истерики, преданный, верный друг. Я нахожусь у него в огромном долгу и уважаю его больше, чем мне когда-либо удастся выразить на бумаге. Он это он, и этим все сказано. И, без сомнения, он тот, кто лучше всех на Земле пародирует Сэмми Дэвиса.
Я никогда не встречал человека столь явно неуместного, и столь удачно нашедшего своё место. Своим путём.
Мои любимые фильмы Тима Бертона:
Роскошные подборки журнальных сканов и фотографий
Тима Бертона, Джонни Деппа и Хелены Бонэм-Картер в журнале ~Madame~ на diary.ru
ссыли на огромный склад фотографий Тима Бертона и Хелены Бонем Картер
О фильмах Бертона - Деппа на сайте JohnnyDepp.ru:
Суини Тодд / Sweeney Todd, The Demon Barber of Fleet Street (2007)
Труп невесты / Corpse bride (2005)
Чарли и шоколадная фабрика / Charlie and the Chocolate Factory (2005)
Сонная Лощина / Sleepy Hollow (1999)
Эд Вуд / Ed Wood (1994)
Эдвард руки-ножницы / Edward Scissorhands (1990)
сообщества имени Тима Бертона:
активное и информативное жж-сообщество tim_burton_ru
сообщество на Li.ru Tim_Burton
Джонни Депп о Бертоне: Он художник, гений, чудак, нонконформист, сумасшедший, храбрый, блестящий, смешной до истерики, преданный, верный друг. Я нахожусь у него в огромном долгу и уважаю его больше, чем мне когда-либо удастся выразить на бумаге. Он это он, и этим все сказано.
Предисловие Джонни Деппа к книге о Тиме Бертоне "Burton on Burton"
Сентябрь 1994 г.
Источник - JohnnyDepp.ru
оригинал (англ.)
Зимой 1989 год я был в Ванкувере, Британская Колумбия, снимаясь в телевизионном сериале. Ситуация была очень непростой: связанный контрактом я работал на конвейере, что для меня было едва ли не фашизмом (копы в школе... О Господи!). Казалось, мне суждено было застрять где-то между сериалами вроде "CHIPS" и "Joanie Loves Chachi". (прим.: неудачные сериалы начала 80-х)
Выходов для меня было всего несколько:
1) пройти через это как можно лучше с минимальными потерями;
2) попасть под обстрел как можно быстрее с чуть большим количеством потерь;
3) выйти из игры и попасть под суд, лишив всех денег не только себя самого, но и своих детей, и детей своих детей (которые, как мне представлялось, станут причиной серьезных раздражений и возможного лишая до конца моих дней в этом мире и далее для нескольких новых поколений Деппов). Как я сказал, это действительно было дилеммой.
Третий пункт даже не рассматривался - большое спасибо за совет моему адвокату. Что касается второго - ну что же, я попытался, но они и не подумали клюнуть. В конце концов, я остановился на первом: прорваться, приложив все силы.
Минимальные потери вскоре переросли в саморазрушение. Мне было плохо от самого себя или от этого мной же спровоцированного и вышедшего из-под контроля тюремного срока, который бывший агент прописал мне в качестве хорошего лекарства от безработицы. Я застрял на месте, заполняя собой пространство между рекламой, бессвязно бормоча кем-то написанные слова, которые я не мог заставить себя прочитать (до такой степени не имея представления о том, какой яд могут содержать сценарии). Ошарашенный, потерянный, я сдавил глотку Америке, играя молодого республиканца. Мальчик с экрана, покоритель сердец, кумир молодежи, герой для тинейджеров. Заштукатуренный, разрекламированный, поставленный в позу, запатентованный, намалеванный, сделанный из пластика!!! Прилепленный на упаковку хлопьев с колечками, выжимая 200 миль в час на дороге с односторонним движением в направлении термоса и старой коробки для завтраков. Мальчик-новинка, привилегированный мальчик. Задолбанный и общипанный, без возможности спастись из этого кошмара.
А потом однажды новый агент прислала мне сценарий - благодать. Это была история о парне с ножницами вместо рук - невинном изгнаннике из предместья. Я сразу же прочитал сценарий и заплакал, как новорожденный. Шокированный тем, что кто-то оказался достаточно гениальным, чтобы задумать это, а затем, а затем на самом деле написать эту историю, я перечитал. Она настолько затронула и взволновала меня, что мощные волны образов захлестнули мои мысли - собаки, которые были у меня в детстве, то, как я чувствовал себя странным и глупым, когда рос, неограниченная условиями любовь, которую способны испытать лишь дети и собаки, поскольку только они достаточно развиты для этого. Я почувствовал себя настолько связанным с этой историей, что стал просто одержим. Я читал рассказы для детей - все подряд, сказки, книгу по детской психологии, анатомию Грея, все что угодно, все. А потом снова пришла реальность. Я был мальчиком с экрана. Ни один режиссер, пребывающий в своем уме, не наймет меня, чтобы сыграть эту роль. Как я мог убедить режиссера, что я был этим Эдвардом, что я знал его вдоль и поперек? Мне казалось, что это было невозможно.
Мне назначили встречу, я должен был увидеть Тима Бертона. Я подготовился, посмотрев другие его фильмы - "Битлджус", "Бэтмена", "Большое приключение Пи Ви". Ошеломленный очевидным волшебным дарованием, которым обладал этот парень, я еще больше укрепился во мнении, что он никогда не увидит меня в этой роли. Мне было неудобно считать себя Эдвардом. После ряда разборок мой агент (спасибо тебе, Трейси) уговорила меня пойти на встречу.
Я прилетел в Лос-Анджелес и направился прямиком в кофейню отеля "Бел Эйдж", где я должен был встретится с Тимом и его продюсером, Денисом Ди Нови. Я вошел как всегда с сигаретой, нервно оглядываясь в поисках потенциального гения в этой комнате (я никогда его не видел) и БУМ! Я обнаружил его сидящим в уголке, рядом с растениями в горшках, пьющим чашку кофе. Мы поздоровались, я сел, и мы начали говорить, как… Я объясню позже.
Бледный, болезненный человек с грустными глазами и прической, которую сотворило что-то явно более серьезное, чем битва подушками прошлой ночью. Расческа, будь у нее ноги, убежала бы быстрее Джесси Оуэнса, едва взглянув на космы этого парня. Клок на восток, четыре пряди на запад, завитушка, а остальные - в беспорядке разбросаны между севером и югом. Я помню, первое, что я подумал, было: "Поспи немного," - но конечно, я не мог сказать этого вслух. А затем меня словно ударило кувалдой весом в две тонны, посредине лба. Руки (то, как он практически не контролировал их движение в воздухе, нервно постукивал по столу), высокопарная речь (наша общая особенность), широко распахнутые и глядящие из ниоткуда глаза (любопытные, глаза, которые видели многое, но продолжают пожирают все подряд). Этот гиперчувствительный чудак и есть Эдвард Руки-Ножницы.
После того, как мы выпили на пару с ним четыре-пять чашек кофе, спотыкаясь на незаконченных предложениях друг друга, но все-таки так или иначе понимая, о чем говорим, мы закончили встречу рукопожатием и заверениями в том, что нам было приятно познакомиться. Я вышел из кофейни, переполненный кофеином, бессознательно пережевывая кофейную ложку, как дикая, бешеная собака.
Формально теперь я чувствовал себя еще хуже из-за той подлинной связи, что я ощущал в течение беседы. Мы оба понимали неправильную красоту сливочника с коровьим молоком, яркое очарование смоляного винограда, странность и грубую силу, которую можно почувствовать в бархатных картинах Элвиса - мы не придавали значения новинкам и испытывали глубокое уважение к тем, "кто не как все". Я чувствовал, что мы можем работать вместе, и я был согласен, если бы мне предоставили возможность, я мог воплотить его художественное видение Эдварда, но в лучшем случае у меня было мало шансов, если они вообще были. Более известные люди чем я, не только рассматривались в качестве актеров на эту роль, но и боролись за нее, дрались, пинались, кричали, умоляли о ней. Только один человек рискнул поставить на меня - великий режиссер-аутсайдер Джон Уотерс, к которому и я, и Тим испытывали глубокое уважение и восхищение. В "Плаксе" Джон рискнул сломать навязанный мне имидж. Но увидит ли Тим во мне что-то такое, что заставит его рискнуть? Я надеялся, что да.
Я пребывал в ожидании несколько недель, не слыша ничего обнадёживающего. Все это время я работал над ролью. Теперь это было не просто что-то, что мне хотелось сделать, но то, что мне было сделать необходимо. Не из-за каких-то амбиций, жадности, карьеры, кассовых сборов, но потому что эта история поселилась у меня в сердце и отказывалась быть изгнанной оттуда. Что я мог сделать? К тому времени, когда я уже был готов признать тот факт, что я навсегда останусь мальчиком с телеэкрана, зазвонил телефон.
- Алло, - я снял трубку.
- Джонни… ты Эдвард Руки-Ножницы, - просто сказал голос.
- Что? - Вырвалось у меня.
- Ты Эдвард Руки-Ножницы.
Я повесил трубку и пробормотал эти слова самому себе. А затем бормотал их каждому, с кем сталкивался. Я не мог, черт возьми, поверить в это. Он хотел поставить на карту все, взяв меня на роль. Не взирая на желания студии, их надежды и мечты о звезде, которая обеспечит гарантированные кассовые сборы, он выбрал меня. Я тут же уверовал в то, что здесь имело место божественное вмешательство. Эта роль была для меня не продвижением в карьере. Эта роль была свободой. Свободой создавать, экспериментировать, учиться и изгнать что-то злое из меня. Высвободившись из мира ширпотреба, покончив с телевидением с помощью этого чуднóго, блестящего парня (который провел юность, рисуя странную картину, танцуя вокруг котла Бербанка и чувствуя себя не от мира сего - я узнал об этом позже), пробудившись от усталого взгляда на Голливуд и отсутствия возможности делать то, что ты хочешь, я чувствовал себя Нельсоном Манделой.
По существу, я обязан большей частью успеха, который мне когда-либо довелось снискать, этой странной ключевой встрече с Тимом. Потому как мне кажется, что если бы не он, я пошел бы вперед и выбрал третий пункт своего списка и ушел с этого проклятого шоу, пока во мне еще оставалось хоть какое-то подобие целостности. И я также уверен, что благодаря вере Тима в меня Голливуд открыл свои двери, играя в странную игру "следуй-за-главным".
После я снова работал с Тимом над "Эд Вудом". Он рассказал мне об этой идее, сидя в баре "Кафе Формоса" в Голливуде. Через десять минут роль уже была доверена мне. Для меня было почти не важно, что Тим хочет от фильма - я сделаю это, я уже там. Потому что я безоговорочно доверяю ему - его видению, его вкусу, его чувству юмора, его сердцу, и его голове. В моем понимании, он истинный гений, и поверьте, я не применяю это слово ко всем подряд. Невозможно назвать то, что он делает. Это не магия, потому как в этом случае здесь будет замешан своего рода обман. Это не просто мастерство, потому что тогда покажется, что это было приобретено. То, чем он обладает - это очень специфическое дарование, которое увидишь не каждый день. Недостаточно назвать его режиссером. Редкое определение "гений" подходит больше - это не только фильмы, но и картины, фотографии, мышление, интуиция и идеи.
Когда меня попросили написать вступление к этой книге, я решил рассказать о том, как я себя на самом деле чувствовал в то время, когда он освободил меня: я казался себе неудачником, изгоем, просто очередным потребляемым куском голливудского мяса.
Очень сложно рассказать о ком-то, кого ты любишь и уважаешь на таком высоком уровне, как дружба. Также сложно объяснить рабочие отношения между актером и режиссером. Я могу лишь сказать, Тиму достаточно только сказать мне несколько несвязанных друг с другом слов, повернуть голову, прищуриться или посмотреть на меня определенным образом, и я точно знаю, чего он хочет от этой сцены. И я всегда прилагаю все усилия, чтобы добиться этого для него. Так что сказать, что я чувствую к Тиму, можно только на бумаге, потому как если я выскажу это ему в лицо, он, возможно, захохочет как банши и врежет мне в глаз.
Он художник, гений, чудак, нонконформист, сумасшедший, храбрый, блестящий, смешной до истерики, преданный, верный друг. Я нахожусь у него в огромном долгу и уважаю его больше, чем мне когда-либо удастся выразить на бумаге. Он это он, и этим все сказано. И, без сомнения, он тот, кто лучше всех на Земле пародирует Сэмми Дэвиса.
Я никогда не встречал человека столь явно неуместного, и столь удачно нашедшего своё место. Своим путём.
Мои любимые фильмы Тима Бертона:
Роскошные подборки журнальных сканов и фотографий
Тима Бертона, Джонни Деппа и Хелены Бонэм-Картер в журнале ~Madame~ на diary.ru
ссыли на огромный склад фотографий Тима Бертона и Хелены Бонем Картер
О фильмах Бертона - Деппа на сайте JohnnyDepp.ru:
Суини Тодд / Sweeney Todd, The Demon Barber of Fleet Street (2007)
Труп невесты / Corpse bride (2005)
Чарли и шоколадная фабрика / Charlie and the Chocolate Factory (2005)
Сонная Лощина / Sleepy Hollow (1999)
Эд Вуд / Ed Wood (1994)
Эдвард руки-ножницы / Edward Scissorhands (1990)
сообщества имени Тима Бертона:
активное и информативное жж-сообщество tim_burton_ru
сообщество на Li.ru Tim_Burton