Они не придут. Рождение и смерть «теории риска». Часть I
Начало нового лонгрида.
Стратегии «игры в меньшинстве» можно разделить на два основных типа. Первый связан с поиском асимметричного технического ответа на вызов большого «линейного флота» - символом этого подхода является великая jeune ecole. Второй предполагает создание симметричного «линейного флота», относительная слабость которого должна быть скомпенсирована политикой, географией и т.п. Настоящим мастером этой игры стал Ямамото Комбээ, однако иконой «симметричной» школы по сей день остаётся Альфред фон Тирпиц (1849-1930, морской министр Германии 1897-1916) и его «теория риска».
Проблемы методологии
Тирпиц не был публицистом, как Об или Мэхэн. Его «теория» никогда не была сформулирована в виде пространного текста для открытой печати. Это само по себе создаёт определённые сложности при исследовании как самой «теории риска», так и «плана Тирпица» - комплекса мер по реализации оной теории (хотя исходно это словосочетание имело несколько иной смысл).
Проблемы умножаются из-за очевидного противоречия. Деятельность Тирпица на посту морского министра («государственного секретаря флота»), равно как и предыдущая служба, дают достаточно оснований для того, чтобы высоко оценить его интеллектуальные и организаторские способности. В то же время почти двадцатилетние усилия Тирпица по созданию «морской силы» Второго рейха не просто закончились неудачей - они, во многом, способствовали поражению Германии в Первой мировой войне, и завершились беспримерной капитуляцией «Флота открытого моря» 21 ноября 1918 г. По мнению многих комментаторов, причиной катастрофы стали внутренние противоречия самой «теории риска».
Это противоречие ведёт к возникновению «конспирологических теорий», предполагающих наличие скрытых мотивов в деятельности Тирпица. К числу таковых относится идея о том, что конечной целью «плана Тирпица» было создание флота, превосходящего по силам британский; идея о том, что его главными мотивами были неограниченное наращивание морского бюджета и усиление личной власти; немалое внимание уделяется и внутриполитическим мотивам деятельности Тирпица - борьбе с немецкой социал-демократией. Подобные теории, по мнению их авторов, позволяют придать решениям Тирпица логическую стройность и, тем самым, преодолеть видимое противоречие, описанное в предыдущем абзаце.
Не желая вступать в преждевременную полемику с великими, отметим всё же, что у нас есть некоторые указания на то, что Тирпиц искренне верил в свою «теорию» - в то, что она работает - даже в 1914 г., даже после убийства Франца-Фердинанда. Впрочем, этот вопрос не является принципиальным для настоящего исследования. Тирпиц действовал в соответствии со своей «теорией», и, таким образом, сама теория и результаты её применения могут быть подвергнуты анализу без привлечения конспирологического инструментария.
Цель: Weltpolitik
Конечной целью существования и развития немецкого флота, по мнению Альфреда фон Тирпица, являлось обеспечение Германии статуса «великой державы» (Weltmacht). «Мировая политика» (Weltpolitik) была центральной идеей. Представление о будущей Германии как о равно- или полноправной «великой державе», вершащей «судьбы мира» в ряду других - к их числу Тирпиц относил Великобританию, США и Россию - было ценным само по себе, при всей неопределённости понятия. Кроме того, идеалистический взгляд подкреплялся прагматическими соображениями: приобретение колоний, т.е. рынков сбыта и территорий для избыточного населения, должно было позволить решить нарастающие социальные проблемы капитализма.
Подобный взгляд на роль морской силы не был чем-то оригинальным в конце XIX в. При этом, как таковой, он отнюдь не определял однозначно дальнейшие пути развития немецкого флота: те же самые политические идеи исповедовал антипод Тирпица, Теофиль Об. В то же время концепция Тирпица была революционной для Германии.
С момента провозглашения Германской империи и до прихода Тирпица к власти немецкий флот был в первую очередь военным инструментом. «План развития флота» (Flottengründungsplan) 1873 г., остававшийся основным руководящим документом на протяжении указанного периода, предполагал, что флот должен защищать немецкую морскую торговлю и представлять немецкие «заморские интересы». Тем не менее, основными были сформулированные в феврале 1873 г. Гельмутом Мольтке военные задачи - защита от вторжения с моря, затруднение ближней блокады и предотвращение бомбардировки прибрежных городов. Как отметил Теодор Ропп:
Германский флот был одним из инструментов рациональной системы обороны Германии... по сути, ... частью армии, отвечавшей за оборону морских границ.
Основными противниками считались русский Балтийский флот и французская Северная эскадра - с возможным датским подкреплением. Флот должен
был обеспечивать действия армии в случае конфликта с главными континентальными противниками. Небезынтересным представляется тот факт, что, несмотря на стабильность целей, характер развития немецкого флота мог радикально меняться - если в эпоху первого начальника немецкого адмиралтейства, Альбрехта фон Штоша (1872-1883 гг.), Германия создала сильный броненосный флот, ненадолго вышедший на третье место в мире, то при его наследнике, Лео фон Каприви (1883-1888), немцы сосредоточились на строительстве флота минного.
Идеи Мольтке дожили до середины 90-х годов XIX в. В ноябре 1895 г. адмирал Эдуард фон Кнорр, возглавлявший «Верховное командование флота» (Oberkommando der Marine, OKM), подготовил меморандум, определяющий будущий состав флота и его задачи. В соответствии с идеей Кнорра, немецкий флот должен был превосходить своего сильнейшего противника - Балтийский флот, или Северную эскадру - как минимум на 30% с тем, чтобы после разгрома одного из них немцы сохранили достаточно сил для успешной обороны против второго. Без должного увеличения силы, на фоне роста французского и русского флотов, выполнение традиционных задач оказалось бы под вопросом:
Через несколько лет германский флот окажется неспособен ни прикрыть армию, ни гарантировать снабжение Германии необходимым для ведения сухопутной войны, ни даже защитить в достаточной степени наши берега и порты, и тогда придётся поставить вопрос - имеет ли право на существование такой флот, который, несмотря на своё бессилие, остаётся относительно дорогим.
Таким образом, для фон Кнорра смыслом существования флота оставалась способность решать конкретные военные задач в борьбе с Францией и Россией. С приходом Тирпица на пост морского министра это представление было заменено радикально иным. Теперь флот становился в первую очередь инструментом политическим, а его «естественным» противником оказался флот британский.
Методы: Risikogedanke
Логический переход, предполагавший революцию в немецкой морской политике, Тирпиц уместил в два стоящих рядом предложения - в комментарии к меморандуму Кнорра, написанном Тирпицем по просьбе кайзера в самом конце 1895 г.:
Я так же думаю, что война на два фронта [т.е. война против Франции и России] должна быть главным стратегическим аргументом для того, чтобы получить согласие на флот силы, нужной нам поначалу, и, в частности, для того, чтобы точно определить эту силу. Необходимо, однако, задуматься, не стоит ли нам пойти дальше и обратить внимание на намного более позитивные результаты: такой флот может, по случаю, обеспечить сохранение мира при более выгодном для нас соотношении сил, и всегда будет способствовать экономическому развитию Германии.
Таким образом, уже в 1895 г. у Тирпица начала формироваться «идея риска» (Risikogedanke): предположение о том, что достаточно сильный флот может сыграть роль сдерживающего фактора (обеспечить сохранение мира). В том же меморандуме Тирпиц сформулировало эту идею более явно, указав на Великобританию как на возможного противника:
Даже самая сильная европейская морская держава займёт более примирительную позицию по отношению к нам, если мы сможем использовать две-три сильные, хорошо подготовленные эскадры для влияния на политику и - если понадобится - в случае конфликта.
Наиболее известным изложением «идеи риска» считается преамбула ко «Второму закону о флоте», представленному в Парламенте в 1900 г.:
Существует только один способ защитить немецкие колонии и торговлю в существующих условиях: Германия должна иметь флот столь сильный, что война, даже для сильнейшей морской державы, будет опасна, поскольку в такой войне под вопрос будет поставлено существование этой державы. Для того, чтобы этого достичь, Германии нет необходимости иметь линейный флот, равный флоту величайшей морской державы. Такая великая держава не сможет, в обычной ситуации, сосредоточить все свои силы против нас. Но даже если ей удастся обеспечить против нас большое превосходство, разгром сильного немецкого флота настолько сильно ослабит противника, несмотря на достигнутую победу, что его собственное положение более не будет обеспечиваться достаточно сильным флотом.
Таким образом, немецкий флот должен был быть способен как минимум дорого продать свою жизнь в столкновении с Великобританией. Впрочем, этот - суицидальный - вариант был хоть и самым известным, но не единственным из предложенных. Другим вариантом было создание непосредственной угрозы «Сити» - финансовому центру Лондона, который, по глубокому убеждению Тирпица, определял внешнюю политику Великобритании. В письме генералу Штошу от 13 февраля 1895 г. Тирпиц так изложил эту идею:
Как только мы получим две или три современных эскадры... Германия сможет немедленно появиться перед «Сити», расположенным на берегах Темзы, как страна, которую необходимо уважать в любых условиях и при обсуждении любых вопросов.
Эти два варианта объединялись в известной фразе из всеподданейшего доклада Тирпица в июне 1897 г.: «наш флот должен быть организован таким образом, чтобы быть наиболее эффективным в районе между Темзой и Гельголандом».
Ещё одно прочтение было предложено бюджетным комитетом немецкого морского министерства (Reichsmarineamt, RMA) в меморандуме под названием «Защита Германии от английской атаки», подготовленном в феврале 1900 г. Авторы этого меморандума отметили, что Великобритания
... не имеет большой армии для собственной защиты - в том случае, если флот, находящийся в водах метрополии, ... будет разбит. Если мы сможем создать флот, способный противостоять британскому флоту в водах метрополии, тогда Англия рискует потерять этот флот, а вместе с тем и защиту, ... и мы будем обеспечены от атаки со стороны Англии.
Тирпиц не был автором этого текста, однако, как будет видно из дальнейшего изложения, идеи, высказанные бюджетным комитетом, были ему близки и он использовал их при обсуждении «Второго закона о флоте» в Рейхстаге.
Таким образом, «идея риска» могла быть сформулирована следующим образом. Германия не могла и не должна была создавать флот, равный или тем более превосходящий по силе британский. Нужно было создать флот, который мог, даже в случае поражения, нанести британскому флоту потери, ставящие под сомнение положение Британии как сильнейшей морской державы; который мог создать непосредственную угрозу бомбардировки Лондона; и который мог, при благоприятных условиях, нанести поражение британским силам в водах метрополии и, тем самым, создать предпосылки для высадки на Британских островах. Всё это должно было сделать войну слишком рискованной для Великобритании - точнее, по мнению Тирпица, для финансово-промышленной элиты Соединённого Королевства.
Следует добавить, что ещё одной составной частью идеологии Тирпица была «союзная ценность» (Bündnisfähigkeit) флота. Получив должное «количество морской силы», Германия могла стать привлекательным союзником для врагов Британии - в первую очередь, России. Эту теорию - с прямым указанием на Россию - излагал в 1900 г. верный союзник Тирпица, министр иностранных дел (тогда) и канцлер (в будущем) Германии Бернхард фон Бюлов, когда помогал продвигать «Второй закон о флоте» в Рейхстаге. Впрочем, последующие события показали, что идея союза не была для Тирпица ключевой.
Средства: нужно больше линкоров
В 1869 г. капитан 1 ранга Ришиль Гривель написал, что Франция, в случае с войны с Великобританией, не должна пытаться атаковать «20 000 пушек Королевского Флота», а сделать своей целью слабое место противника - «50 000 британских торговых судов». Эту идею в дальнейшем развили и преумножили теоретики jeune ecole. Тирпиц держался иного взгляда.
В переписке, посвящённой законам о флоте, госсекретарь неоднократно указывал на оперативные проблемы крейсерской войны, с которыми столкнётся Германия - если её врагом окажется Великобритания. К числу этих проблем относились невыгодное положение самой Германии относительно Острова; дефицит заморских баз - при изобилии оных у оппонента - и подавляющее превосходство Королевского флота в крейсерах.
Впрочем, Тирпиц был принципиальным противником крейсерской войны. Летом 1894 г. - когда речь о столкновении с Британией ещё не шла, а главным противником немцев были французы и русские - Тирпиц, бывший тогда начальником штаба ОКМ, написал свою самую известную теоретическую работу, «Служебную записку №9» (Dienstschrift IX). В ней он, в частности, отметил, что крейсерская война является «последним средством побеждённого или единственным средством слабого». Такой взгляд на морскую войну не оставлял Тирпицу выбора. Меморандум на имя кайзера, составленный в июне 1897 г., постулировал: военное положение относительно Англии требует возможно большего числа линкоров.
При этом «число» было ключевым словом, количество было важнее качества:
Линкоры наших эскадр должны быть способны «сражаться в линии баталии», они должны, прежде всего, хорошо слушаться руля, иметь тяжёлую артиллерию и бронирование, достаточное для того, чтобы их не «изрешетили». [Принимая во внимание особенности наших] берегов и глубины наших вод, нецелесообразно увеличивать размер наших линкоров сверх того, который делает их «хорошо» подходящими для сражения в линии баталии.
Для того, чтобы число «хороших» линкоров было достаточно велико, следовало не только отказаться от крейсеров для войны против торговли, но и свести к минимуму размер разведывательных сил:
У нас намного меньше знаний и ясности относительно размера и методов применения разведывательных сил (крейсеров), действующих совместно с главными силами флота - в сравнении со знаниями относительно состава линии баталии. Несомненно, [однако], что разведывательные силы играют относительно незначительную роль против Англии и, очевидно, против любого флота, пришедшего в наши воды. Поэтому мы должны принять за принцип не увеличивать разведывательные силы сверх того, что абсолютно необходимо флоту, [поскольку они], в известном смысле, уменьшают силы, служащие достижению решительного результата. (выделено Тирпицем)
Принцип «необходимости и достаточности» применялся и в отношении размеров самих крейсеров. Тирпиц считал, что Германия должна отказаться от «промежуточных» крейсеров - вроде типа «Герта» - и строить только большие и малые крейсера:
Исходя из недостатка, в настоящее время, понимания относительно ценности и метода применения разведывательных сил, в частности в войне с Англией, разумно не выделить слишком много капитала и персонала для больших крейсеров, а, скорее, выбрать конструкцию корабля маленького, насколько это возможно. Тем не менее, большой крейсер должен быть достаточно стойким и, соответственно, иметь определённую «линейную ценность». Это, [впрочем], не означает, что большой крейсер так же должен подходить для включения в линию баталии нашего флота, действующего в домашних водах.
Другой крейсер должен быть лишь достаточно велик для поддержания скорости в наихудших погодных условиях. Соответственно, 3 000 т можно рассматривать как достаточные для основной задачи малого крейсера. То обстоятельство, что в некоторых случаях 3000-тонный крейсер может значительно потерять в мощности в Северном море, во время движения против ветра при сильном шторме, не может и не должен быть определяющим фактором.
Эти принципы, заложенные в основу кораблестроительной политики Тирпица летом 1897 г., оставались, в целом, неизменными вплоть до Первой мировой войны.
Упомянутая Тирпицем «ясность» в отношении линейного флота предполагала «квадратичную» организацию главных сил: основной тактической единицей была эскадра из 8 линкоров, сведённых в 2 дивизии. Флот - как организационная единица - должен был состоять из 2 эскадр и, с флагманским кораблём, включать в себя 17 линейных кораблей. В соответствии с принятым в 1898 г. «Первым законом о флоте», Германия должна была иметь 19 линкоров - помимо упомянутых 17, ещё 2 составляли «материальный резерв». В 1900 г. «Второй закон о флоте» удвоил число немецких линкоров.
Предложенная Тирпицем политика, направленная на стабилизацию финансирования флота через придание кораблестроительным программам силы законов, предполагала, во многом, отказ от учёта размера флота потенциальных противников. Сам он говорил о «двух-трёх эскадрах», как достаточных для реализации «теории риска», не анализируя соотношение сил. Тем не менее, стоит отметить, что и «Первый», и «Второй» законы возникли не в идеальном вакууме. Хотя уже в 1897 г. Тирпиц писал о войне против Великобритании, размер флота в соответствии с «Первым законом» примерно соответствовал упомянутым выше предложениям фон Кнорра, т.е. предполагал 30% превосходство над Северной эскадрой или Балтийским флотом.
Удвоение флота в 1900 г. сопровождалось расчётом бюджетного комитета RMA - и уже в сравнении с Королевским флотом. В нём фигурировала оценка предполагаемого состава и дислокации сил главного противника Германии на 1904 г. Бюджетный комитет считал, что к этому времени Британия будет иметь в домашних водах 43 линкора суммарным водоизмещением 531 800 т, при этом в кампании будет 20 кораблей. Германия же, при реализации «Второго закона», должна была иметь 38 линкоров суммарным 450 405 т, при этом в кампании будет 26 кораблей. Общее суммарное водоизмещение британского флота в домашних водах оценивалось в 902 960 т - против 619 845 т у немцев, при этом по водоизмещению кораблей в кампании немцы должны были иметь перевес 430 680 т против 412 480 т.
Стратегические предпосылки, теоретический базис и боевой опыт
Расчёт бюджетного комитета от февраля 1900 г. содержал в себе три основных предположения, которые были стратегическими предпосылками реализацию «теории риска». Первым было предположение об «имперских обязательствах», которые, по мнению Тирпица - высказанному в Рейхстаге - не позволили бы Великобритании сосредоточить все свои силы против Германии. Второй важной составляющей плана была идея о том, что Великобритания уже близка к пределу своих финансовых возможностей, и, в ближайшее время, не сможет значительно увеличить расходы на флот - и, соответственно, обеспечить превосходство над Германией без изменения дислокации своих сил. Наконец, третьей стратегической слабостью Королевского флота была добровольная система комплектования - в отличие от призывной немецкой. Это позволяло Тирпицу и его коллегам - см. предыдущий абзац - надеяться на то, что Британия, даже имея больше кораблей «в списке», не будет иметь преимущества по кораблям «в кампании».
Впрочем, Германии в любом случае необходимо было создать свой флот. Это следовало делать методично - Тирпиц стремился к тому, чтобы ежегодно закладывать по три «больших корабля» (линкора или больших крейсера) - и долго. В письме Штошу Тирпиц оценивал потребное время в двенадцать лет. Между тем, в конце XIX в. стандартным возражением парламентариев - не только немецких - на очередную просьбу флотских «построить линкоры» было указание на то, что бурный прогресс техники и неопределённость с тактикой ведут к тому, что корабли быстро дорожают и моментально устаревают. Проблема, по мнению Тирпица - высказанном в беседе с депутатом Рейхстага - осталась в прошлом. Для этого у него были основания - разница между заложенным в 1889 г. «Ройял Совереном» (14 150 т, 997 тыс. фунтов) и заложенным в 1899 г. «Венерэблом» (15 000 т, 1 093 тыс. фунтов) действительно не была принципиальной.
Теоретической основой для разработки Тирпица была своебразная прусская школа морской мысли, прекрасно описанная Рольфом Хобсоном. В основе её лежало желание позаимствовать как можно больше у «победоносной армии». У Клаузевица - а не Мэхэна - немецкие моряки и позаимствовали «боецентричную» теорию, в основе которой лежала подготовка к сражению - а не подготовка сражения. Бой должен был, так или иначе, случиться. Именно поэтому вступление Великобритании в войну автоматически - в рамках теории Тирпица - создавало угрозу её флоту (впрочем, по мнению Хобсона, в случае с "теорией риска" идея неизбежного боя всё-таки вытекала из мэхэнианской идеологии).
Что ещё более важно, бой - в соответствии с теорией самого Тирпица - должен был случиться в самом начале войны у немецких берегов. Свои оперативные и стратегические взгляды Тирпиц изложил в «Служебной записке №9». В частности, в ней говорилось следующее:
....когда стало ясно, что море является наилучшим путём сообщения между народами, появились корабли и флоты как морская сила, море превратилось в поле боя, и возникла борьба за господство на море, как первая задача флота; ибо только после того, как господство на море достигнуто, появляются средства для того, чтобы принудить противника к миру.
Среди таковых главные суть:
1. Высадка десантов, особенно совместно с армией, или, как минимум, угроза высадки десанта.
2. Организация главной или передовой операционной базы для армии или её части.
3. Блокада и, тем самым, прекращение судоходства у вражеских берегов и сообщения через нейтралов.
4. Нанесение ущерба трансатлантическим морским интересам враждебных государств.
5. Разрушение и наложение контрибуции на прибрежные города или другие объекты.
Таким образом, морская война будет вестись, главным образом, вблизи берегов, или границ государства и моря, и вопрос только в том, будет ли война вестись у своих берегов, или у берегов противника.
При этом, по мнению Тирпица, в морской войне одна из сторон «с самого начала превращается в сторону страдающую», а «естественным назначением флота является стратегическое наступление».
Стоит отметить, что ближняя блокада оставалась основой британской стратегии как минимум до конца XIX в., а попытки адаптировать эту стратегию под изменившиеся технические реалии продолжались как минимум до 1905 г.
Не противоречил идеям Тирпица и боевой опыт 1894-1905 гг. В трёх крупнейших морских войнах этого периода сильнейший, рано или поздно, устанавливал блокаду главной вражеской базы, высаживал десанты и обеспечивал снабжение армии. Морская война действительно велась у берегов слабейшей стороны. Более того, атака Дьюи в Манильской бухте и нападение Того на Порт-Артур указывали на то, что действия у вражеских берегов действительно могут быть предприняты в самом начале войны. Всё, что требовалось от слабейшего в такой ситуации - быть готовым к нападению и использовать свои преимущества, к числу которых относилась близость своих баз и лучшее знание вод, в которых должно было разыграться сражение. Именно поэтому Тирпиц считал географию «союзником» немецкого флота в возможном столкновении с флотом британским.
Они не придут. Рождение и смерть «теории риска». Часть II
Они не придут. Рождение и смерть «теории риска». Часть III