О правовых аспектах подложного «отречения» Императора Николая II от престола.
Признание мнимого факта о якобы совершенным Императором Николаем II отречением от Прародительского Престола, будь-то добровольно или под влиянием насилия, явилось ключевой потребностью заказчиков насильственного устранения российского монарха от осуществления им верховной самодержавной власти, существо которой было отражено в Основных государственных законах Российской Империи 1832 г. и оставалось неизменным после принятие их в редакции 1906 г.
Стремление доказать или опровергать факт отречения Императора Николая II - это не просто гносеологический вопрос научной дискуссии. Сегодня это острейшая политическая проблема признания того, что многовековая Святорусская Государственность была намеренно уничтожена 2(15) марта 1917 г. по решению мировой закулисы. Это также и сложнейший вопрос государственной важности, меняющий сложившиеся за последние сто лет политико-правовые представления о законности постреволюционных государственных образований, создаваемых впоследствии на территории Российской Империи, которую никто законно не ликвидировал. Взвешенная правовая и политическая оценка событий того периода становится все более необходимой. Не нужно ее бояться. Нужно бояться, что ее отсутствие может стать новым дестабилизирующим фактором современной государственной политики, взрывоопасно и негативно отразится на нашем будущем - построении социального правового государства, «политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека» (Ст.7 Конституции Российской Федерации).
Очевидно, что при оценке законности смены формы правления в 1917 г., (которая приобретает все более острый дискуссионный характер) и установления диктатуры пролетариата, а также суждений относительно дальнейшей эволюции российской государственности вплоть до сегодняшнего дня, нельзя сбрасывать со счетов следующие основополагающие факторы. Во-первых, как утверждал апостол Павел, «всякая власть от Бога» («Всяка душá властéмъ предержáщымъ да повинýется: нѣсть бо влáсть áще не от Бóга, сýщыя же влáсти от Бóга учинéны сýть» (Рим.13:1).
Во-вторых, при уяснении законности власти существующей, нельзя не учитывать ее приобретенную легитимность, то есть, восприятие ее как законной со стороны большинства населения нынешней России. Как пишет в этой связи В.Е. Чиркин: «Легитимация может вовсе не иметь отношения к закону, а иногда и противоречить ему. Это процесс... посредством которого государственная власть приобретает свойство легитимности, т.е. состояние, выражающее правильность, оправданность, целесообразность, законность и другие стороны соответствия конкретной государственной власти установкам, ожиданиям личности, социальных и иных коллективов, общества в целом» (Чиркин В.Е. Легализация и легитимация государственной власти // Государство и право. 1995. N 8. С. 66). О том, что верховная власть в России воспринимается как легитимная, свидетельствуют показатели рейтинга нынешнего президента, как бы кто критически к ним не относился. Власть президента в России в значительной, если не в полной мере ассоциируется в общественном сознании с властью государственной и законной. Правовой статус президента до сих пор традиционно, вольно или невольно, воспринимается как аналогичный царскому с его юридической неограниченностью и верховенством особы неприкосновенной. В-третьи, при выяснении таких сложных политико-правовых явлений, затрагивающих общегосударственные интересы, требуется волеизлияние всего народа, иначе это в силу действующих в настоящее время правовых норм будет нарушением Конституции России, влекущим за собой соответствующие негативные последствия для тех, кто собрался ими пренебречь.
Исследуя цепь событий, предшествовавших дню 2(15) марта 1917 г. и последующих за ним, нетрудно прийти к выводу о том, что отказ Императора Николая II от навязывавшегося Ему отречения от Престола предельно смешал планы февральских заговорщиков. Их никак не удовлетворяла Его позиция, высказанная Им в 1906 г. в отношении государственного устройства нашей Отчизны: «...реформы, которые Мною возвещены Манифестом 17 октября, будут осуществлены неизменно и права, которые Мною даны одинаково всему населению, неотъемлемы. Самодержавие же Мое останется таким, каким оно было встарь» (Ответ Николая II на адрес с выражением верноподданнических чувств от депутации Иваново-Вознесенской Самодержавно-Монархической Партия во время приема 16 февраля 1906 г. в Царском Селе. См.: Черная сотня. Историческая энциклопедия 1900-1917. Сост. А. Д. Степанов, А. А. Иванов. Отв. ред. О. А. Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2008). В результате, в спешке были сфабрикованы многочисленные юридически ничтожные и канонически немыслимые документы, создававшие превратное представление о событиях 2(15) марта 1917 г. и участии в них Николая II. Сегодня не существует ни одного исторически обоснованного, юридически правомерного и нормативно обоснованного документа, который бы в совокупности с другими источниками мог убедительно, без уловок апологетов неизбежности народовластия, откровенных и скрытых ненавистников русской монархии или поверхностных исследователей, указать на законную передачу верховной власти от Самодержца к Временному правительству.
Телеграмма начальнику штаба, которую упорно выдают за манифест царствующего монарха, является откровенной подделкой (см., например: Сафонов М. Манифест об отречении Николая II вызывает много вопросов. 20.03.2013. Сайт 812, ONLINE. Режим доступа: http://www.online812.ru/2013/03/21/009/; Разумов А. Манифест отречения Царя Николая II - фальшивка. Режим доступа: http://www.logoslovo.ru/forum/all_1/topic_2664_2/). В силу закона, который был установлен Павлом I в 1797 г. и перенесен в Основные государственные законы Российской Империи, отречение воцарившегося Императора от Престола, который Он занимает, не было предусмотрено. Отрекаться можно было только от прав на престолонаследие, а не от Престола (Ст. 37 ОГЗ РИ 1906 г.). Канонически такая процедура была также не установлена. Приводимые некоторыми авторами исторические аналоги, якобы имевшие место в прошлом России, на самом деле, таковыми по своей сути не являются (см. Кузнецов М.Н., Шайрян Г.П. Отречение, которого не было...). Вольно или невольно сочиненные мемуарные фальшивки, в которых описание одних и тех же событий в марте 1917 г. столь явно не совпадает, что их невозможно воспринимать в качестве даже косвенных доказательств, не могут быть приняты во внимание. Стремление построить на подобном зыбком фундаменте «дом на песке» (Матф. 7, 26-27) и обосновать хоть что-то вразумительное не представляется возможным и остается уделом либеральных публицистов и графоманов.
Однако, тот факт, что неудавшаяся попытка принуждения Николая II к отречению была частью заранее спланированного государственного переворота, сомнений уже давно не вызывает. Достаточно указать на то единство действий и мнений заговорщиков, которое они продемонстрировали. Следует упомянуть и о мгновенно осуществленном вбросе в периодическую печать ложного сообщения об отказе Императора Николая II от осуществления Им Царской власти российского монарха, который оказаться на поверку не добросовестным оповещением населения о важнейшем событии исторической важности, а ложным по форме и по содержанию пропагандистским ухищрением. Сегодня, в первой трети XXI в. о таких способах обмана общественного мнения и о его подноготной не знает только тот, кто этого намеренно не хочет знать.
Почему же так настаивают на признании факта отречения заинтересованные в этом лица?
Если суммировать негативные последствия, которые невольно возникают при признании факта отречения последнецарствовавшего монарха от Престола, то их в основном можно свести к следующим.
Прежде всего, признание факта отречения влечет за собой согласие с тем, что «Царь и Судия Царству Всероссийскому» (Ст. 58 Прим. 2 ОГЗ РИ 1906 г.) якобы отказался от служения, которое Ему уготовал Бог и которое он согласился воспринять при восшествии на Прародительский Престол, продолжая дело своих коронованных предшественников. По такой несообразной с верой во Христа Помазанника Божьего Николая II логике получается, что наследственный русский государь отказался от царской власти, которая, согласно христианского учения о ней, была дарована Ему Богом для правления Русским народом и попечения о нем. В отличие от иной власти, Царская власть объединяла семь видов власти в руках единолично распоряжающегося ею российского монарха. Это Верховная самодержавная власть Императора Всероссийского и Государя Императора, Царя и Судии Царству Всероссийскому, - особы священной и неприкосновенной, которому также принадлежала власть законодательная, власть верховного и подчиненного управления, судебная власть, а также власть Главы Церкви и Главы Династии на единой и нераздельной территории Государства Российского. Он был также Державным вождем российской армии и флота (Ст.ст. 1-24 . ОГЗ РИ 1906 г.), обладателем государственной территории и царских подданных.
Отречение от Престола, неотъемлемой частью которого была царская власть российского монарха, означало, что теперь этой властью якобы законно может обладать кто-то иной. Однако такой властью никто кроме наследственного русского Царя над Россией обладать не может. В этом случае, возникает искусственно рожденное, а по сути, мнимое право на правление Россией со стороны его узурпаторов, которые не могут в принципе быть законными правопреемниками верховной самодержавной власти. То есть, они не обладают законно полученным правом на безусловное владение и распоряжения территорией России, ее недрами, результатами хозяйственной деятельности всех субъектов права Российской Империи, правом на истребование финансовых долгов иностранных государств перед Российской Империей и лично перед Николаем II. При таких условиях они лишь присваивают себе не менее ложное право на определение юридической судьбы населяющих Россию народов, и прежде всего, государствообразующего русского народа, от имени которого, обобранного и оболганного, якобы напрочь отказавшегося от Бога и Царя, можно строить любые модели государства и устанавливать любые политические режимы, как показала практика, этот народ уничтожающие.
Признание факта отречения влечет за собой смену фундаментальных догматов православной веры, отказ от святоотеческих представлений о земных и неземных целях христианской государственности, что порождает коренное искажение всей картины Божественного домостроительства, и прежде всего, роли и места в ней русского, наследственного, самодержавного монарха как одновременно Царственного самодержца и Главы Церкви в трактовке этого понятия, которая дана в ст. 64 ОГЗ Российской Империи: «Император, яко Христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры, и блюститель правоверия и всякого в Церкви святой благочиния» (Ст. 64 ОГЗ РИ: 1721 Янв. 25 (3718) ч. I, введ. - В сем смысле Император, в акте о наследии Престола 1797 Апр. 5 (17910) именуется Главою Церкви. - 1906 Апр. 23, собр. Узак., 603, ст. 24). Обладая исключительным государственно-каноническим правовым статусом Помазанника Божьего Особы Священной и Неприкосновенной, на воцарившемся монархе лежит главная ответственность перед Богом за создание благоприятных государственных и церковных условий для спасения Его подданных во Христе Иисусе. Иначе говоря, государственная задача православного монарха, в отличие от задач иных правителей другой веры и других интересов, не ограничивается обстоятельствами земного бытия и выходит за их рамки, поднимаясь до небесных высот.
При признании факта отречения легализуется отказ от Божественного источника верховной власти русских государей и узаконивается насильственная смена формы правления, произошедшая 2(15) марта 1917 г., подтверждается отказ от многовекового царского самодержавия в пользу неестественных для исторической России последовавших форм правления, которые возникли в условиях откровенно богоборческого большевистского политического режима, советского и сменившего его либерально-демократического государственного устройства, при котором открытые формы геноцида русского народа заменены на политику перманентных правительственных обещаний будущих благ при одновременном снижении уровня жизни и численности населения России, увеличении пенсионного возраста.
В случае признания факта отречения легализуется и легитимируется также и на ходу придуманная заговорщиками цепочка передачи верховной власти от Императора к Временному правительству и далее через Его брата Великого князя Михаила Александровича, который в принципе, в силу действовавшего на тот период времени законодательства, не мог принять верховной власти, а царской власти, тем более, поскольку Николай II от нее не отрекался и ему не передавал. Великий князь не мог ее принять еще и потому, что при живом наследнике Престола и первоочередном агнате, стоящим ближе всех в очереди на восприятие Российской короны, таким правом не обладал. Учитывая эти обстоятельства, становится очевидным, что подписанный Великий князем Михаилом Александровичем предложенный ему заговорщиками текст документа об отказе от верховной власти, которую он законно ни принять ни передать не мог, юридически ничтожен. Этот документ, который, по незнанию или намеренно, зачастую называют манифестом, а Великого князя именуют «последним монархом», был политически необходим заговорщикам, поскольку с помощью этой фальшивки ими создавалась видимость законного преемства верховной власти. В результате, нам предлагается разделить ложные умозаключения в том, что источником власти номинально становился народ, отказавшийся от христианской государственности во главе с Царем и Помазанником Божьим.
Иначе говоря, признание факта отречения легко ведет к доказательству юридической легитимности и религиозной обоснованности передачи Верховной Самодержавной власти, полученной Царем и Помазанником от Бога, который, как писал Иоанн Златоуст, «учредил не народное правление, а царское» (подр. см.: Логиновский С.С. Отцы Церкви о формах правления // Вестник ЮУрГУ, № 10(296), 2012), к народу и к установлению народовластия, которое с точки зрения христианской веры идеалом вовсе не является. Нельзя не обратить внимание еще на одну сторону этого вопроса, на ту клятву, которую дает вступивший на Престол русский монарх. В ст. 68 Основных государственных законов Российской Империи читаем: «Император пред совершением сего священнаго обряда, по обычаю древних Христианских Государей и Боговенчанных Его предков, произносит в слух верных Его подданных Символ Православно-Кафолическия веры и потом, по облечении в порфиру, по возложении на Себя короны и по восприятии скипетра и державы, призывает Царя Царствующих в установленной для сего молитве, с коленопреклонением: да наставит Его, вразумит и управит, в великом служении, яко Царя и Судию Царству Всероссийскому, да будет с Ним приседящая Божественному престолу премудрость, и да будет сердце Его в руку Божию, во еже вся устроити к пользе врученных Ему людей и к славе Божией, яко да и в день суда Его непостыдно воздаст Ему слово». Если признать, что Николай II, нарушив закон о престолонаследии и волю Божью, отрекся от царского служения, то Его, получается, следует считать клятвопреступником. Мыслимое ли это дело, чтобы русский Царь и Помазанник Божий так поступил. Возможное ли, чтобы так мог даже помыслить глубоко верующий во Христа Император Николай II, которого никто, даже его враги, не могли обвинить в отсутствие у него христианского благочестия. Кого же тогда причислила к лику святых Русская Православная Церковь? Клятвопреступника перед Богом, отвергшего Его волю? Тогда попытки деканонизировать Государя Николая Александровича, как это предложил коммунист С.А. Шаргунов в Государственной Думе в октябре 2017 г. (Режим доступа: https://www.youtube.com/watch?time_continue=2&v=bGOOWQ2jXdI), очевидно, забыв о том, что Церковь отделена у нас от государства, будут продолжаться.
В заключении остается лишь напомнить, что говорили по этому поводу почитаемые в народе блаженная старица Пелагея Рязанская, духовная дочь Серафима Вырицкого и старец, епископ Николай Гурьянов. «У Государя был наивысший подвиг, Увенчанный великомученической кончиной - искупление народа русского от греха нарушения соборной клятвы 1613 г.» - поясняла Пелагея Рязанская. О том, что Ему соответствовал особый чин святости у Господа, а именно искупитель, говорил старец Николай Гурьянов: «...Царь образ Божий, живая икона Царя Небесного. Исключительное служение Ему даровано Богом на земле. Исключителен, ни с чем не сравним Его подвиг. Только с Голгофской жертвой Христа». В отношении событий 2(15) марта 1917 г. и участия в них Николая II Николай Гурьянов пояснял: «Святой Царь не отрекался, на Нем нет греха отречения. Он поступил как истинный христианин, смиренный Помазанник Божий. Ему надо в ножки поклониться за Его милость к нам, грешным. Не Он отрекся, а Его отвергли».
Источник: © «Русь Державная».
Click to view