Не красный, не белый, а русский!
Участие белоэмигрантов в борьбе против нацизма, в борьбе, которая шла не только в Европе, но и в Африке и даже в Азии, до сих пор остаётся малоизученной темой. Её сознательно замалчивают, пытаясь изобразить единство Гитлера и русской эмиграции "в борьбе против иудо-большевизма".
Здесь будет уместно привести слова адмирала М.А. Кедрова, который командовал в 1920 году врангелевским флотом: «Немцам не удалось увлечь за собой нашу эмиграцию - только единицы пошли за ними, наивно мечтая, что они, завоевывая Россию для себя и готовя русский народ к роли удобрения для “великого германского народа“, вернут им потерянные имения» [14].
Без сомнения, большое влияние на настроения белоэмиграции оказала позиция авторитетных иерархов Православной Церкви, которая четко не выразила своего отношения к войне. Архиерейский Синод РПЦЗ в годы войны занял достаточно неопределенную позицию, что нашло отражение в статье газеты «Православная Русь», написанной в 1941 году архим. Серафимом (Ивановым). В статье он писал: «Хочется надеяться, что великий вождь германского народа Адольф Гитлер повторит благородный жест императора Александра I, бескорыстно помогшего в 1813 г. германской нации освободиться от власти Наполеона. Однако мы живём не в век романтизма… Поэтому мы не знаем, какой ценой придется платить России за освобождение от иудо-сатанинской власти кровавого бесчеловечного большевизма» [23].
Пётр Врангель, митрополит Антоний (Храповицкий) и члены РОВС в Югославии. 1927
РПЦЗ изначально не питали иллюзий относительности возможности создания Гитлером свободной России. С другой стороны, первоеиерарх РПЦЗ митрополит Анастасий (Грибановский) поддержал коллаборационистов т.н. «русского освободительного движения». Однако гитлеровское руководство так и не смогло добиться от главы РПЦЗ обращения к русскому народу о содействии немецкой армии, причём митрополит Анастасий объяснил это тем, что ему неизвестны подлинные цели Германии в отношении России.
В то же время известно, что авторитетный иерарх Зарубежной Церкви святитель Иоанн Шанхайский (Максимович) (2 июля 1994 г. причисленный РПЦЗ к лику святых) совершал денежные сборы на военные нужды Советской России, служил благодарственные молебны в связи с победами Красной Армии [23].
Смелые и бесстрашные, мечтавшие умереть за матушку Россию, за ее освобождение.
Точно также на территории США поступал иерарх Московской патриархии, экзарх Русской Церкви в Америке митрополит Вениамин (Федченков). Известный в русском зарубежье как один из духовных лидеров Белого движения, митрополит Вениамин организовывал денежные сборы на нужды Красной Армии и служил благодарственные молебны в связи с её победами [26].
В этот же период иерарх РПЦЗ архиепископ Серафим (Соболев) в Болгарии отказывался благословлять русских эмигрантов на борьбу против России, говоря что воевать против своей родины - грех, а его ученики сотрудничали с болгарским антинацистским подпольем [23].
Белоказаки (как и другие русские белоэмигранты) положили на алтарь Победы немало жизней. Специального учета белоказаков, воевавших против нацистов и погибших во Вторую мировую войну, никто не вел. Кроме того, по разным причинам (в том числе по соображениям военной секретности) многие из белоэмигрантов фигурировали в документах союзных армий под другими именами и фамилиями (а тысячи прошедших через Иностранный легион тем более). Так, полковник Ф.И.Елисеев, кубанский казак, служивший в легионе командиром пулемётного взвода, превратился в «лейтенанта Элизе» [26]. Практически те же самые причины препятствуют идентифицировать принадлежность к казачеству тех русских эмигрантов, которые участвовали в Движении Сопротивления [14].
Исследователь истории французского Сопротивления М. В.Ковалёв [20] пишет о том, что большую сложность для изучения деятельности русских белоэмигрантов по борьбе с гитлеровскими оккупантами «…создает крайняя ограниченность источниковой базы»: «Исследователям в первую очередь приходится опираться на материалы личного происхождения (мемуары, воспоминания, дневники, письма), которые, как и любая литература подобного рода, отличаются определенной пристрастностью и не всегда дают возможность для всестороннего изучения того или иного события. Второй по значимости группой источников являются как русские, так и французские периодические издания… Исключительную ценность представляет „Вестник“ Содружества русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления во Франции“, издававшийся в 1946 - 1947 гг. в Париже. На его страницах публиковались воспоминания об участии в подпольной борьбе, отчеты о партизанской деятельности, письма, хроники событий и т.д. Но издателям удалось выпустить всего лишь два небольших по объему номера. Крайне сложно установить даже саму численность русских эмигрантов, принимавших участие в борьбе с нацизмом. Многие из них участвовали в подпольных организациях под вымышленными или же иностранными именами и фамилиями, бесследно исчезли в концлагерях, были расстреляны нацистами, погибли в боях или пропали без вести. Большинство из тех, кто уцелел, после войны вернулось к своей прежней незаметной жизни рабочих и мелких служащих, а кто-то покинул Западную Европу, вернувшись в СССР или перебравшись в другие части света».
После нападения немцев на Польшу союзная ей Франция вступила в войну с Германией. Одних только мобилизованных во французскую армию белоэмигрантов и их детей было не менее трех тысяч человек [7]. В первых рядах добровольцев было казачество, чьи лидеры сразу после начала войны предложили создать казачьи части и двинуть их на фронт. Эту идею поддержали казаки и за пределами Франции. Так, в феврале 1940 года к французскому военному атташе в Белграде обратилось руководство объединений «Союз Казаков» и «Участники Великой Войны» в Югославии с просьбой оказать содействие белогвардейским частям, которые желали бы воевать на стороне Франции [7, 26]. В мае после нападения Германии на Францию, 250-тысячная русская община страны выставила в строй до 20 тыс. бойцов [7, 26]. Причем многие могли бы спокойно сидеть дома и не подвергать свои жизни опасности. Как писал ветеран французского Сопротивления Н.Вырубов, «ими руководило чувство долга по отношению к Франции, общности судьбы с теми людьми, среди которых мы оказались». И хотя Франция была разбита за каких-то пару месяцев, сопротивление французов нацизму продолжилось. Сторонников этой борьбы сплотил вокруг себя генерал Шарль де Голль. В его войсках оставалось немало наших соотечественников. Причем многие белоэмигранты, оставшиеся во Франции и ее колониях, поддержали эту борьбу. Н.Вырубов писал: «Им хотелось участвовать в войне, сражаться за свою вторую Родину, с которой они были связаны культурой, и отделаться от эмигрантского ярлыка. Они не чувствовали себя связанными перемирием 1940 г., ими руководило желание внести свой вклад в достижение победы» [7].
По оценкам самих русских эмигрантов, уже тогда их численность составляла не менее десятой части от общего состава сил «Свободной Франции». В конце 1940 года они приняли участие в боях против гитлеровских союзников-вишистов в экваториальной Африке и Сенегале. После достигнутых там успехов они разгромили противника - итальянцев - в Судане и Эфиопии [7].
Немаловажную роль в антигерманской, антинацистской позиции белоказаков сыграли убеждения вождей Белого движения. И, прежде всего, генерала Антона Деникина, который сам не был казаком, но пользовался большим авторитетом среди представителей казачества. Проживая во Франции, Деникин демонстративно отказался сотрудничать с гитлеровцами и Власовым. Он находился под постоянным давлением со стороны гестапо, что не мешало ему обличать тех своих бывших подчиненных, которые пошли вместе с гитлеровцами воевать против Советской России [24]. В годы Второй мировой войны отношение к Красной Армии у Деникина изменилось кардинально. Оно стало самым доброжелательным. Антон Иванович тяжело переживал поражения и горячо радовался ее победам. Суть отношения Деникина к Красной Армии в годы Великой Отечественной войны характеризуют строки из его обращения к соратникам по Белому движению, написанные 15 ноября 1944 года по случаю 27-й годовщины Добровольческой армии: «Мы испытали боль в дни поражения армии, хотя она и зовется „Красной“, а не Российской, и радовались в дни ее побед. И теперь, пока мировая война еще не окончена, мы всей душой пожелаем ее победоносного завершения, которое обезопасит страну от наглых посягательств извне» [14, 24].
В антигитлеровской пропаганде Деникину активно помогал целый ряд соратников. Среди них - казачий генерал-лейтенант Петр Писарев (1887-1964), герой боев за Царицын в 1919 году и один из главных организаторов разгрома красноармейского конного корпуса Жлобы. С лета 1940 года, после захвата Франции нацистами, он вел подпольную работу и по поручению генерала Деникина возглавлял запрещённый «Союз добровольцев» [7, 26].
Деникин и его единомышленники считали, что белоэмигранты должны всеми силами помогать Советской России в её обороне против нацистских агрессоров, поэтому некоторые современные историки называют их «оборонцами», а их пророссийскую антигитлеровскую позицию - «оборонческой».
Генерал-майор белогвардейской авиации Вячеслав Баранов (1887-1964), бывший начальник авиации Донского казачьего войска и армии Врангеля, также занимал «оборонческую» позицию. Уроженец станицы Луганской обалсти войска Донского генерал Баранов служил в Министерстве авиации Франции, а в 1940 г. вынужен был эвакуироваться в Англию [1, 25].
Один из самых известных организаторов антисоветской борьбы на юге России, генерал от кавалерии Петр Попов (1866-1960), в 1938-м избранный атаманом Войска Донского, наотрез отказался от предложений гитлеровцев взять на себя формирование казачьих частей для борьбы против советских войск. За что и был интернирован германскими властями (арестован гестапо) [9, 25].
Многие казаки активно участвовали в движении Сопротивления[7, 24]. На настроения казачества повлияли и слова генерала де Голля: «Свободная Франция вместе со страдающей Россией. Сражающаяся Франция вместе со сражающейся Россией. Повергнутая в отчаяние Франция вместе с Россией, сумевшей подняться из мрака бездны к солнцу величия» [14].
Доказательством тому, что казаки поддержали Попова, служит и тот факт, что после Второй мировой войны он дважды избирался Донским атаманом [14, 26].
Активным участником голлистского движения Сопротивления во Франции стал командир 9-й Донской бригады генерал-майор Фёдор Марков [28]. Ветеран французского Сопротивления Н. В. Вырубов писал о своих соотечественниках, которые приняли решение воевать против гитлеровской Германии и её союзников: «После 1941 г. все изменилось: Родина подверглась нападению, само ее существование было под угрозой. Для тех, кто был воспитан в русском духе, жил в русской среде, главным мотивом участия в войне, безусловно, стала Россия. Они боролись за победу на стороне союзников» [22].
Среди них видный деятель РОВС генерал-лейтенант Павел Кусонский (1880-1941). Сам он не был казаком, но был идейным лидеров казаков проживавших на территории Бельгии, и пользовался большим авторитетом среди казачества [14, 26]. Среди участников антинацистского подполья в Бельгии были казаки-“лемносцы» [29]. После оккупации Бельгии генерал Кусонский и его соратники-казаки попали под наблюдение гестапо как эмигранты-“оборонцы». 22 июня 1941 года он резко осудил нападение Германии на СССР, за что и был арестован гестапо. Через два месяца Кусонский скончался от жестоких побоев. Однако ещё до своего ареста Кусонский успел сыграть большую роль в организации Сопротивления на территории Бельгии. Нацисты обвиняли его в том что он вёл «подрывную деятельность среди эмиграции и контактировал с бельгийским подпольем». Пророссийская антигерманская позиция Кусонского сыграла большую роль в определении настроения местного казачества [24] и белоэмигрантов в целом. Какую роль Кусонский сыграл в организации Сопротивления в стране ясно хотя бы из того, что сразу после освобождении Бельгии 30 ноября 1944 года власти этого государства с воинскими почестями перенесли его прах на почетный участок кладбища Юкль в Брюсселе [7, 14].
Среди белоэмигрантов, участвовавших в движении Сопротивления, было много тех, кто попал под влияние левых идей [28]. Но были среди них и идейные противники коммунизма, вступавшие в коммунистические партизанские отряды в Югославии, Франции, подпольные организации в Болгарии, исходя из сугубо патриотических и антинацистских убеждений [28].
Особенно много жизней положено на алтарь Победы над гитлеровской Германией белоказаками, воевавшими в составе Иностранного легиона [26, 33]. После 20-х ХХ столетия, когда в легионерские части влилось более 10 тысяч русских белогвардейцев [33]. Активное проникновение русских в Иностранный легион происходит в результате эвакуации частей белой армии под командованием барона Врангеля. Вербовкой эмигрантов, покинувших пределы нашей страны, французы занялись с первых же дней эвакуации, после того как в ноябре 1920 г. генерал Петр Врангель со своей армией пересек Черное море и прибыл в Турцию. Первые записи в Иностранный легион были уже в турецких портах. Запись во французский Иностранный легион активно велась в Галлиполи, Лемносе, Константинополе, где находились беженцы и эвакуированные части Русской армии [22,31]. Полковник русской армии В.К. Абданк-Коссовский писал: «Ранее других в историю русского зарубежного воинства вошел французский Иностранный легион. Не успела русская эскадра с войсками ген. П.Н. Врангеля войти в Константинополь и стать на якорь в бухте Мод, на кораблях появились вербовщики в легион. С этого времени тысячи русских офицеров, солдат и казаков провели долгие годы военной страды под знаменами пяти полков легиона» [22].
По книге Станислава Аусского «Казаки. Особое сословие», были случаи когда генералы русской армии записывались в Легион рядовыми. Из главы «Русские и казаки во Французском иностранном легионе» вышеупомянутой книги: «Многие казаки приняли решение поступить в Легион во время пребывания в чаталджинских лагерях и на Лемносе. Туда принимали всех - и рядовых, и офицеров. Вот типичный диалог начала 1920-х годов:
«Полковник (новобранцу): Скажите, а чем Вы занимались раньше, в гражданской жизни?»
Рекрут: Осмелюсь доложить, господин полковник, я был генералом».
В 1920-е годы русские и казаки составляли 12% легионеров, т.е. превосходили число французов почти вдвое» [4]. В одном из приказов по Донскому корпусу объявлялось, что в результате соглашения генерала Врангеля и командира французского корпуса производится запись казаков на службу во французский Иностранный легион. В нем указывалось, что «умеющие ездить верхом могут быть отправлены во французскую армию в Леванте (на Ближнем Востоке), ведущую операции в Киликии». Записалось до 3 тыс. казаков, с которыми в Марселе был заключен контракт на 5 лет [31]. По данным разных исследователей, самым крупным белогвардейским поступлением в легионеры стала запись солдат армии Врангеля в конце 1920-го - начале 1921 г. Однако, были и менее «крупные» волны русских солдат, офицеров и казаков в Легион. По сведениям подполковника Э. Гиацинтова, в рядах французского Иностранного легиона в период до 1930 года служило около 10 тысяч русских [33]. Сергей Балмасов, ссылаясь на данные белоэмигранта А.А.Воеводина, приводит другие цифры: «Тысячи русских солдат, офицеров и казаков провели долгие годы в качестве простых легионеров, написав новые кровавые страницы в летописи Легиона. Известный в Чехословакии белоэмигрант А.А. Воеводин утверждает, что русских, служивших здесь в 1920-1926 гг., было 15 тысяч. Из них определенное число было из военнопленных русской армии и чинов Русского экспедиционного корпуса. К 1921 г. их было в Легионе не так много, и львиную долю русских легионеров составляли белогвардейцы [5].»
Имеются свидетельства бывших легионеров о том, что численность казаков в подразделениях Легиона доходила до 70% в общей массе русских людей [11, 26].
Вот типичная биография казака попавшего после Гражданской войны в Иностранный легион: Воронин Сергей Павлович. Кадет 6-го класса Донского кадетского корпуса. Участник 1-го Кубанского похода в Партизанском полку. С апреля 1918 г. - прапорщик. До эвакуации из Крыма - юнкер Атаманского военного училища. Находился на о. Лемнос. 9 мая 1921 г. выпущен хорунжим в лейб-гвардии казачий полк. 6 марта 1922 г. - сотник. В эмиграции во Франции. В период Второй мировой войны служил во французском Иностранном легионе. Всего в общей сложности 25 лет прослужил в Иностранном легионе. Скончался 22 октября 1973 г. в Ницце [26].
Из биографии упомянутого выше кубанского казака Ф.И.Елисеева, воевавшего в Легионе под именем «лейтенанта Элизе».
«Федор Иванович Елисеев - не только боевой офицер, но один из наиболее крупных военных историков и мемуаристов русского зарубежья. Он оставил тысячи страниц произведений, посвященных истории полков Кубанского казачьего войска, начиная с предвоенного времени.[17].
Кадровый офицер, блестящий знаток казачьей формы и оружия, структуры и истории казачьих полков, Елисеев в своих работах всегда обращает внимание на эти детали. Любовь к форме и привычка носить ее «нарядно» даже в смутное время Гражданской чуть не сыграли с ним злую шутку при встрече с донскими казаками, не поверившими ему.
Федор Иванович Елисеев родился 11 (24) ноября 1892 года в станице Кавказской Кубанского войска. Семнадцати лет от роду вступает в службу вольноопределяющимся в 1-й Екатеринодарский кошевого атамана Чепеги полк Кубанского Казачьего Войска. В 1910 году поступает в Оренбургское казачье училище и оканчивает его взводным портупей-юнкером с двумя золотыми жетонами за джигитовку и гимнастику. С началом Великой войны на Кавказском фронте (19 октября 1914 года) Елисеев непрерывно в строю: младший офицер сотни, полковой адъютант, командир сотни на Западном фронте (Финляндия), награжден шестью боевыми орденами до ордена Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом включительно. По возвращении казачьих частей на Кубань - активный участник восстания против большевиков в марте 1918 года, командир конного отряда. С сентября 1918-го и по май 1919-го он в Корниловском конном полку: командир сотни, затем командир полка, четыре раза ранен. После командования Хоперскими полками, с января 1920-го, командир 1-го Лабинского полка и командующий 2-й Кубанской казачьей дивизией (Улагаевской) при отступлении с боями к Черному морю и капитуляции Кубанской армии под Адлером и Сочи в апреле 1920 года. Плен, лагеря и тюрьмы в Екатеринодаре, Костроме, Москве и Екатеринбурге, откуда Елисеев бежит в Олонецкую губернию и летом 1921 года переходит границу с Финляндией. Атаман Финляндско-Кубанской станицы, работал на лесопильной фабрике. В октябре 1924 года, получив визы, вместе со своими казаками отбывает во Францию. В 1937-1938 годах, проживая в Шанхае, он назначен представителем Кубанского атамана на Дальнем Востоке для установления и поддержания связи с возглавителем дальневосточной эмиграции атаманом Г.М. Семеновым. В 1939 году на острове Суматра Ф. И. Елисеева застает Вторая мировая война. Он вступает офицером во французский Иностранный легион в Индокитае, участвует в боях с японцами. В 1945 году, прикрывая отход батальона легионеров в арьергарде и спасая раненого товарища, сам дважды раненный, попадает в плен. Ему шел 53-й год, это была его третья война. После освобождения в 1946 году возвращается во Францию. За службу и боевые отличия в Легионе Елисеев награждался девять раз, в том числе орденом Круа-де Герр (Военного Креста) 2-й степени с золотой звездой на ленте. Умер Федор Иванович Елисеев 3 марта 1987 года в Нью-Йорке [26].
Представляет интерес информация о национальном составе казаков-эмигрантов в Иностранном легионе. На 1924 г. по национальному составу львиная доля приходилась на русских, занимавших здесь 1-е место, на 2-м месте находились калмыки, главным образом из донских казаков Сальских степей [5,26]. Среди казаков Иностранного легиона были и кряшены (так называемые «крещёные татары»). Имеются сведения о том, что в 20-е годы в «Иностранном легионе» служило не менее 300 оренбургских казаков, из них не менее сотни были татароязычные кряшены (нагайбаки) [13].
В руки исследователей попадают лишь отрывочные данные о численности казаков в отдельных подразделениях Легиона. Сергей Балмасов в книге «Иностранный легион» приводит архивные данные о численности казаков в составе одного из эскадронов 1-го кавалерийского полка Иностранного легиона, участвовавшего в 1925 г. в Сирийской кампании. Всего число русских в этом полку составляло 82% от численности рядовых легионеров и 33% от численности унтер-офицерского состава. В частности, в составе 4 эскадрона этого полка русскими были 5 унтер-офицеров и 128 легионеров, из которых 77 были из белой армии Врангеля (30 бывших офицеров, 14 унтер-офицеров, 11 солдат кавалерии и 22 казака). Всего в составе 4 эскадрона находились 5 офицеров, 15 унтер-офицеров, 156 легионеров [5][26].
На момент начала Второй мировой войны многие русские продолжали служить во Французском иностранном легионе, а многие вступили в него, когда Германия объявила войну Франции [14, 26], как это сделал знаменитый казачий поэт и историк казачества Туроверов.
Туроверов Николай Николаевич родился 18 (30 по н. ст.) марта 1899 г. в станице Старочеркасской области Войска Донского, в старинной казачьей семье. Служил в лейб-гвардии Атаманском полку, где был произведен в урядники, затем служил в Новочеркасском военном училище. В годы Гражданской войны воевал в составе партизанского отряда полковника Чернецова, четырежды был ранен. Был произведен в подъесаулы. В 1920 г. эвакуировался на о. Лемнос, а затем в Сербию. Около 1922 г. переехал в Париж, где, работая по ночам грузчиком, окончил Сорбонну. Одновременно публиковался в журналах «Атаманский вестник», «Родимый край», «Казачий журнал», «Станица» и др. Активно участвовал в работе кружка казаков-литераторов, оформившегося в 1937 г. В начале Второй мировой войны записался во французский Иностранный легион, в составе которого героически сражался в Африке. Был награждён боевым французским орденом. После войны, в 1945 г. вернулся в Париж, где много лет работал клерком в банке. В 1946 г. был одним из организаторов Кружка Любителей Русской Военной Старины. Скончался 23 сентября 1972 года в парижском госпитале Ларибуазьер. В эмиграции опубликовал 5 сборников стихов: «Путь» (1928) и четыре под названием «Стихи» (1937, 1939, 1942, 1965) [26].
По мнению исследователя истории Оренбургского казачества Максима Глухова-Ногайбека, численность белоказаков, воевавших в составе Иностранного легиона во Вторую мировую войну, составляло несколько тысяч человек, из них не менее трёх сотен - казаков Оренбургского казачьего войска [13].
В любом случае, скорбный счет казаков и других русских людей, воевавших в Легионе против гитлеровской Германии и её союзников, идет на многие тысячи. Очень много могил оставили легионеры на полях сражений Второй мировой. По свидетельству участников тех событий, «могилы павших русских разбросаны по всему боевому пути войск „Свободной Франции“: Абиссинии, Сирии, Египту, Ливии, в Тунисе, Италии и Франции» [7].
Максим Глухов-Ногайбек в своей статье [13] пишет о том, что 5 оренбургских казаков, ранее участвовавших в Гражданской войне на стороне Колчака, воевали в батальоне князя Дмитрия Амилахвари в составе Иностранного легиона, пройдя путь от Норвегии до Эфиопии. В мае-июне 1940 г. они участвовал в десанте 2-го батальона 13-й полубригады Французского иностранного легиона в районе Нарвика (Норвегия). 2-м батальоном после смерти французского командира стал командовать грузинский князь Дмитрий Амилахвари. Благодаря ему была успешно осуществлена переправа легионеров через реку Ромбакен. В начале июня 1940 г. батальон еще неделю активно наступал на позиции гитлеровцев в Норвегии. Из-за наступления легионеров немецкий десант попал в очень сложное положение. Однако Легион понадобился в самой Франции. Переброшенный на французское побережье, батальон Амилахвари геройски сражался. Однако танковые атаки гитлеровцев из-за отсутствия противотанковых средств отбивать было нечем. После тяжелых потерь батальон Амилахвари был через неделю, в том же июне 1940 г., эвакуирован в Англию. Сюда же прибыл генерал де Голль, взявший в свои руки руководство силами французов, не признавших разгрома Франции. Амилахвари его поддержал, но половина 13-й полубригады Легиона не признала власть де Голля и уехала из Англии. Вскоре силы «Свободной Франции», куда вошла и верная де Голлю часть Легиона с Амилахвари, высадились во французской тропической Африке, захватив Габон, Камерун и другие территории, после чего легионеров перебросили в Эфиопию.
Есть сведения об участии белоказаков в боевых действиях в 1945 г. против японцев в составе 5-го полка Иностранного легиона, созданного в 1930 г. в Индокитае [13].
Новая волна белоэмигрантов вступила в войска де Голля в конце 1942-1943 годах, когда союзники освободили Северную Африку, где проживали тысячи наших соотечественников. По данным разных авторов, во время оккупации французских территорий в Северной Африке в магрибском Сопротивлении приняли участие, как минимум, несколько десятков русских людей. После освобождения этих территорий по меньшей мере несколько десятков русских людей присоединились к так называемой Северо-Африканской армии (C.F.A.) [14]. В своих мемуарах, изданных в послевоенном Париже, известный русский эмигрант В.Алексинский писал о том, что во французских частях генерала де Голля в Северной Африке воевало много русских, которые отличились в боях в Тунисе [33]. Среди добровольцев присоединившихся к армии де Голля в Северной Африке были и казаки [13]. Многие русские группы французского Сопротивления, в составе которых воевали и казаки, образовались именно после 22 июня 1941 года. «Русская патриотическая группа» в Ницце, вошедшая впоследствии в «Союз русских патриотов», который представлял собой многочисленную разветвлённую сеть подпольщиков и партизан. В составе «Русской патриотической группы» были донские и уральские казаки [13, 26].
Русские эмигранты Ниццы обратились к представителям СССР с такой петицией: «Мы глубоко скорбили, что в момент вероломного нападения Германии на нашу Родину были физически лишены возможности находиться в рядах доблестной Красной Армии. Но мы помогали нашей Родине работой в подполье. И нас, патриотов, не сломили не застенки правительства Виши, ни убийства наших людей гестапо. Сердцем, своей душой и жертвенностью мы всегда будем с нашим народом. С восторгом, с изумлением и гордостью мы следили за его борьбой, в которой героическая Красная Армия и её славный вождь Сталин покрыли себя бессмертной славой - они первыми нанесли врагу сокрушительный удар… Стало ясно, что путь один: к объединению и слиянию с Родиной. А значит, и долг перед ней один: отдать все свои силы на восстановление Родины и для посильного ей служения» [14]. В составе «Союза русских патриотов» воевали донские и уральские казаки [25].
Особенно полезной была агитационная работа белоэмигрантов «Союза русских патриотов» среди подразделений предателей-власовцев ввиду ожидавшейся высадки союзников во Франции. Во Франции таких подразделений было немало. Большинство пленных записались к Власову, оказавшись в безвыходном положении: голодная смерть в концлагерях или служба врагу. Надев немецкую форму, многие из них осознавали всю мерзость своего поступка и искали лишь место и время, чтобы повернуть своё оружие против ненавистного гитлеровского режима. «Союз русских патриотов» очень преуспел в работе с власовцами. Под влиянием его агитации они массово переходили на сторону союзников и Сопротивления [7, 14, 26].
Причем многие русские люди приехали сражаться против нацистов из других стран. По словам В.Алексинского, «они могли там спокойно жить, не рискуя своей жизнью. Кое-кто для этого пробирался в “Свободную Францию“ через Испанию, попадая в тюрьмы, но многие добивались своего. У меня были русские товарищи из Китая, Индии, Сирии, Палестины, Египта, Филиппин и Аргентины» [14].
Для участия во французском Сопротивлении из Китая прибыли оренбургские казаки Айтуганов и Ревяко и сибирский казак Емельянов [13]. Известно также, что из Испании воевать против немецких оккупантов во Францию прибыли оренбургские казаки Мурзин и Иванов, про которых известно, что ранее они воевали на стороне Франко против республиканской Испании [13]. Из Турции прибыли кубанские казаки, которые когда-то были наёмниками в одном из вооружённых формирований Кемаля Ататюрка, а потом перебивались случайными заработками в Константинополе [26].
Возникали и ситуации когда в одном отряде воевали белоказаки и казаки-красноармейцы бежавшие из немецкого плена [13].
Многие из белоэмигрантов, идя на опасную борьбу, руководствовались девизом: «Не красный, не белый, а русский!» [7].
Показательна судьба героя Сопротивления, казака села Нижнеозерное Илекского района Оренбуржья Степана Евгеньевича Сапожникова. С девятнадцати лет в рядах красных казаков он сражался с басмачами на Туркестанском фронте. Поступив в военное училище, он стал кадровым офицером-артиллеристом. Участвовал в обороне Севастополя. Когда из всего дивизиона уцелело одно единственное орудие, Сапожников сам стал у прицела и крушил захватчиков пока не кончились снаряды. Тяжело раненного офицера немцы захватили в плен. Позже его с другими военнопленными отправили во Францию для работы в шахтах. Ему удалось бежать и влиться в ряды Сопротивления. Вскоре советский майор возглавил партизанский отряд, всячески вредивший гитлеровцам, совершавший дерзкие диверсии на транспорте, уничтожавший немецких солдат и полицаев. За голову командира отряда гитлеровцы назначили большую премию. Сапожников попал в засаду и погиб в бою. Среди бойцов отряда Сапожникова были и белоказаки, эмигрировавшие во Францию после поражения в гражданской войне в России [13].
Русские эмигранты участвовали во всех крупных операциях движения Сопротивления, в том числе в Парижском восстании в августе 1944 года. Бойцы «Союза русских патриотов» освободили здание советского посольства на улице Гренель. Это было глубоко символично, особенно освобождение здания советского дипломатического учреждения. Таким образом, белоэмиграция показывала, что она готова к диалогу с советскими властями и прекращает борьбу против Советской России [7, 14]
Бойцы «Союза русских патриотов» захватили резиденцию организованного гитлеровцами Управления по делам эмиграции. Операции подобного рода русские люди проводили специально - чтобы разделаться с предателями русского народа, «паршивыми овцами» в своем «стаде» [7, 14].
Созданное нацистами Управление по делам эмиграции возглавлял крайне правый белоэмигрант Юрий Сергеевич Жеребков - внук одного из генерал-адъютантов Николая II [14]. Еще в 1940 году он призвал нацистов уничтожить СССР и навсегда устранить «советскую угрозу». Жеребков был из тех белоэмигрантов, которые готовы были на союз «хоть с чертом, но против большевиков». Жеребков заявлял, что только А. Гитлер может знать, «что будет с Россией, какие формы правления ей понадобятся» [21]. Видимо, исходя из этого, Жеребков обосновал свое видение перспектив России после ожидаемого падения большевизма: «В интересах России, в интересах русского народа, нужно, чтобы немцы сами или же при посредстве ими же руководимого русского правительства в течение ряда лет вели русский народ. Ибо после тех экспериментов, какие жидовский Коминтерн производил в течение четверти века над русскими, только немцы могут вывести их из полузвериного состояния» [34]. Жеребкова прославил произнесенный им панегирик в отношении нацистского лидера: «Адольф Гитлер - спаситель Европы и ее культуры от жидовско-марксистских завоевателей, спаситель русского народа, войдет в историю России как один из величайших ее героев» [26, 34]. Французские и русские патриоты приговорили Жеребкова к смерти, но он постоянно ускользал из их рук. Во время Августовского восстания 1944 года его должна была захватить специально организованная группа белоэмигрантов, в составе которой были и казаки [26]. Но Жеребков вновь ускользнул и всплыл в безопасном месте, в Испании [7,18,26].
Белоказаки участвовали и в рядах итальянского Сопротивления. В частности, они сражались в партизанских отрядах. Так, белоказаки были среди участников группы сопротивления, лидером которой был белоэмигрант Алексей Флейшер (1902-1969) [26]. Алексей Николаевич фон Флейшер был выходцем из обедневшего дворянского рода. Воспитанник кадетского корпуса, он оказался в эмиграции, когда ему было всего 17 лет. За долгие годы жизни на чужбине многое испытал и во время войны твердо решил принять участие в борьбе с врагами своей родины. Группа Флейшера совершала вооруженные вылазки, несколько раз была на грани гибели. Член группы Флейшера князь Виктор Сумбатов на своей квартире в Риме оборудовал убежище для лиц, скрывающихся от тайной полиции и бежавших советских военнопленных, которых группа Флейшера переправляла в итальянские партизанские отряды. Казаки группы использовали квартиру Сумбатова как перевалочную базу, скрывались в ней после вооружённых вылазок [26]. Семья Сумбатова перебивалась с хлеба на воду, поскольку численность жильцов убежища постоянно увеличивалась. Они давали каждому беглецу еду и гражданскую одежду, буквально отрывая от себя, Сумбатов раздал им свой гардероб до последней рубашки [7, 26]. Лишь один член группы - оренбургский казак Литвинчук (после эмиграции из Харбина в Италию носил фамилию «Литвин») был арестован гестапо. Дальнейшая судьба Литвинчука неизвестна.
Одной из баз группы Флейшера была вилла сиамского посольства, в котором сам Флейшер числился метрдотелем. Участник одного из партизанских отрядов А. В. Коляскин писал о Флейшере: «Этот честный и смелый человек помогал своим соотечественникам бежать на волю и снабжал их всем необходимым, включая оружие» [26]. Когда (уже после освобождения Италии от фашистов) в Рим прибыл советский уполномоченный по репатриации, он увидел что во дворе сиамского посольства были построены 182 спасенных группой Флейшера бывших советских военнопленных, в том числе 11 офицеров. Все они отправились на родину. Получил советское гражданство и вернулся в Россию и сам герой итальянского Сопротивления А. Н. Флейшер [37].
Окончание следует.....
Здесь будет уместно привести слова адмирала М.А. Кедрова, который командовал в 1920 году врангелевским флотом: «Немцам не удалось увлечь за собой нашу эмиграцию - только единицы пошли за ними, наивно мечтая, что они, завоевывая Россию для себя и готовя русский народ к роли удобрения для “великого германского народа“, вернут им потерянные имения» [14].
Без сомнения, большое влияние на настроения белоэмиграции оказала позиция авторитетных иерархов Православной Церкви, которая четко не выразила своего отношения к войне. Архиерейский Синод РПЦЗ в годы войны занял достаточно неопределенную позицию, что нашло отражение в статье газеты «Православная Русь», написанной в 1941 году архим. Серафимом (Ивановым). В статье он писал: «Хочется надеяться, что великий вождь германского народа Адольф Гитлер повторит благородный жест императора Александра I, бескорыстно помогшего в 1813 г. германской нации освободиться от власти Наполеона. Однако мы живём не в век романтизма… Поэтому мы не знаем, какой ценой придется платить России за освобождение от иудо-сатанинской власти кровавого бесчеловечного большевизма» [23].
Пётр Врангель, митрополит Антоний (Храповицкий) и члены РОВС в Югославии. 1927
РПЦЗ изначально не питали иллюзий относительности возможности создания Гитлером свободной России. С другой стороны, первоеиерарх РПЦЗ митрополит Анастасий (Грибановский) поддержал коллаборационистов т.н. «русского освободительного движения». Однако гитлеровское руководство так и не смогло добиться от главы РПЦЗ обращения к русскому народу о содействии немецкой армии, причём митрополит Анастасий объяснил это тем, что ему неизвестны подлинные цели Германии в отношении России.
В то же время известно, что авторитетный иерарх Зарубежной Церкви святитель Иоанн Шанхайский (Максимович) (2 июля 1994 г. причисленный РПЦЗ к лику святых) совершал денежные сборы на военные нужды Советской России, служил благодарственные молебны в связи с победами Красной Армии [23].
Смелые и бесстрашные, мечтавшие умереть за матушку Россию, за ее освобождение.
Точно также на территории США поступал иерарх Московской патриархии, экзарх Русской Церкви в Америке митрополит Вениамин (Федченков). Известный в русском зарубежье как один из духовных лидеров Белого движения, митрополит Вениамин организовывал денежные сборы на нужды Красной Армии и служил благодарственные молебны в связи с её победами [26].
В этот же период иерарх РПЦЗ архиепископ Серафим (Соболев) в Болгарии отказывался благословлять русских эмигрантов на борьбу против России, говоря что воевать против своей родины - грех, а его ученики сотрудничали с болгарским антинацистским подпольем [23].
Белоказаки (как и другие русские белоэмигранты) положили на алтарь Победы немало жизней. Специального учета белоказаков, воевавших против нацистов и погибших во Вторую мировую войну, никто не вел. Кроме того, по разным причинам (в том числе по соображениям военной секретности) многие из белоэмигрантов фигурировали в документах союзных армий под другими именами и фамилиями (а тысячи прошедших через Иностранный легион тем более). Так, полковник Ф.И.Елисеев, кубанский казак, служивший в легионе командиром пулемётного взвода, превратился в «лейтенанта Элизе» [26]. Практически те же самые причины препятствуют идентифицировать принадлежность к казачеству тех русских эмигрантов, которые участвовали в Движении Сопротивления [14].
Исследователь истории французского Сопротивления М. В.Ковалёв [20] пишет о том, что большую сложность для изучения деятельности русских белоэмигрантов по борьбе с гитлеровскими оккупантами «…создает крайняя ограниченность источниковой базы»: «Исследователям в первую очередь приходится опираться на материалы личного происхождения (мемуары, воспоминания, дневники, письма), которые, как и любая литература подобного рода, отличаются определенной пристрастностью и не всегда дают возможность для всестороннего изучения того или иного события. Второй по значимости группой источников являются как русские, так и французские периодические издания… Исключительную ценность представляет „Вестник“ Содружества русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления во Франции“, издававшийся в 1946 - 1947 гг. в Париже. На его страницах публиковались воспоминания об участии в подпольной борьбе, отчеты о партизанской деятельности, письма, хроники событий и т.д. Но издателям удалось выпустить всего лишь два небольших по объему номера. Крайне сложно установить даже саму численность русских эмигрантов, принимавших участие в борьбе с нацизмом. Многие из них участвовали в подпольных организациях под вымышленными или же иностранными именами и фамилиями, бесследно исчезли в концлагерях, были расстреляны нацистами, погибли в боях или пропали без вести. Большинство из тех, кто уцелел, после войны вернулось к своей прежней незаметной жизни рабочих и мелких служащих, а кто-то покинул Западную Европу, вернувшись в СССР или перебравшись в другие части света».
После нападения немцев на Польшу союзная ей Франция вступила в войну с Германией. Одних только мобилизованных во французскую армию белоэмигрантов и их детей было не менее трех тысяч человек [7]. В первых рядах добровольцев было казачество, чьи лидеры сразу после начала войны предложили создать казачьи части и двинуть их на фронт. Эту идею поддержали казаки и за пределами Франции. Так, в феврале 1940 года к французскому военному атташе в Белграде обратилось руководство объединений «Союз Казаков» и «Участники Великой Войны» в Югославии с просьбой оказать содействие белогвардейским частям, которые желали бы воевать на стороне Франции [7, 26]. В мае после нападения Германии на Францию, 250-тысячная русская община страны выставила в строй до 20 тыс. бойцов [7, 26]. Причем многие могли бы спокойно сидеть дома и не подвергать свои жизни опасности. Как писал ветеран французского Сопротивления Н.Вырубов, «ими руководило чувство долга по отношению к Франции, общности судьбы с теми людьми, среди которых мы оказались». И хотя Франция была разбита за каких-то пару месяцев, сопротивление французов нацизму продолжилось. Сторонников этой борьбы сплотил вокруг себя генерал Шарль де Голль. В его войсках оставалось немало наших соотечественников. Причем многие белоэмигранты, оставшиеся во Франции и ее колониях, поддержали эту борьбу. Н.Вырубов писал: «Им хотелось участвовать в войне, сражаться за свою вторую Родину, с которой они были связаны культурой, и отделаться от эмигрантского ярлыка. Они не чувствовали себя связанными перемирием 1940 г., ими руководило желание внести свой вклад в достижение победы» [7].
По оценкам самих русских эмигрантов, уже тогда их численность составляла не менее десятой части от общего состава сил «Свободной Франции». В конце 1940 года они приняли участие в боях против гитлеровских союзников-вишистов в экваториальной Африке и Сенегале. После достигнутых там успехов они разгромили противника - итальянцев - в Судане и Эфиопии [7].
Немаловажную роль в антигерманской, антинацистской позиции белоказаков сыграли убеждения вождей Белого движения. И, прежде всего, генерала Антона Деникина, который сам не был казаком, но пользовался большим авторитетом среди представителей казачества. Проживая во Франции, Деникин демонстративно отказался сотрудничать с гитлеровцами и Власовым. Он находился под постоянным давлением со стороны гестапо, что не мешало ему обличать тех своих бывших подчиненных, которые пошли вместе с гитлеровцами воевать против Советской России [24]. В годы Второй мировой войны отношение к Красной Армии у Деникина изменилось кардинально. Оно стало самым доброжелательным. Антон Иванович тяжело переживал поражения и горячо радовался ее победам. Суть отношения Деникина к Красной Армии в годы Великой Отечественной войны характеризуют строки из его обращения к соратникам по Белому движению, написанные 15 ноября 1944 года по случаю 27-й годовщины Добровольческой армии: «Мы испытали боль в дни поражения армии, хотя она и зовется „Красной“, а не Российской, и радовались в дни ее побед. И теперь, пока мировая война еще не окончена, мы всей душой пожелаем ее победоносного завершения, которое обезопасит страну от наглых посягательств извне» [14, 24].
В антигитлеровской пропаганде Деникину активно помогал целый ряд соратников. Среди них - казачий генерал-лейтенант Петр Писарев (1887-1964), герой боев за Царицын в 1919 году и один из главных организаторов разгрома красноармейского конного корпуса Жлобы. С лета 1940 года, после захвата Франции нацистами, он вел подпольную работу и по поручению генерала Деникина возглавлял запрещённый «Союз добровольцев» [7, 26].
Деникин и его единомышленники считали, что белоэмигранты должны всеми силами помогать Советской России в её обороне против нацистских агрессоров, поэтому некоторые современные историки называют их «оборонцами», а их пророссийскую антигитлеровскую позицию - «оборонческой».
Генерал-майор белогвардейской авиации Вячеслав Баранов (1887-1964), бывший начальник авиации Донского казачьего войска и армии Врангеля, также занимал «оборонческую» позицию. Уроженец станицы Луганской обалсти войска Донского генерал Баранов служил в Министерстве авиации Франции, а в 1940 г. вынужен был эвакуироваться в Англию [1, 25].
Один из самых известных организаторов антисоветской борьбы на юге России, генерал от кавалерии Петр Попов (1866-1960), в 1938-м избранный атаманом Войска Донского, наотрез отказался от предложений гитлеровцев взять на себя формирование казачьих частей для борьбы против советских войск. За что и был интернирован германскими властями (арестован гестапо) [9, 25].
Многие казаки активно участвовали в движении Сопротивления[7, 24]. На настроения казачества повлияли и слова генерала де Голля: «Свободная Франция вместе со страдающей Россией. Сражающаяся Франция вместе со сражающейся Россией. Повергнутая в отчаяние Франция вместе с Россией, сумевшей подняться из мрака бездны к солнцу величия» [14].
Доказательством тому, что казаки поддержали Попова, служит и тот факт, что после Второй мировой войны он дважды избирался Донским атаманом [14, 26].
Активным участником голлистского движения Сопротивления во Франции стал командир 9-й Донской бригады генерал-майор Фёдор Марков [28]. Ветеран французского Сопротивления Н. В. Вырубов писал о своих соотечественниках, которые приняли решение воевать против гитлеровской Германии и её союзников: «После 1941 г. все изменилось: Родина подверглась нападению, само ее существование было под угрозой. Для тех, кто был воспитан в русском духе, жил в русской среде, главным мотивом участия в войне, безусловно, стала Россия. Они боролись за победу на стороне союзников» [22].
Среди них видный деятель РОВС генерал-лейтенант Павел Кусонский (1880-1941). Сам он не был казаком, но был идейным лидеров казаков проживавших на территории Бельгии, и пользовался большим авторитетом среди казачества [14, 26]. Среди участников антинацистского подполья в Бельгии были казаки-“лемносцы» [29]. После оккупации Бельгии генерал Кусонский и его соратники-казаки попали под наблюдение гестапо как эмигранты-“оборонцы». 22 июня 1941 года он резко осудил нападение Германии на СССР, за что и был арестован гестапо. Через два месяца Кусонский скончался от жестоких побоев. Однако ещё до своего ареста Кусонский успел сыграть большую роль в организации Сопротивления на территории Бельгии. Нацисты обвиняли его в том что он вёл «подрывную деятельность среди эмиграции и контактировал с бельгийским подпольем». Пророссийская антигерманская позиция Кусонского сыграла большую роль в определении настроения местного казачества [24] и белоэмигрантов в целом. Какую роль Кусонский сыграл в организации Сопротивления в стране ясно хотя бы из того, что сразу после освобождении Бельгии 30 ноября 1944 года власти этого государства с воинскими почестями перенесли его прах на почетный участок кладбища Юкль в Брюсселе [7, 14].
Среди белоэмигрантов, участвовавших в движении Сопротивления, было много тех, кто попал под влияние левых идей [28]. Но были среди них и идейные противники коммунизма, вступавшие в коммунистические партизанские отряды в Югославии, Франции, подпольные организации в Болгарии, исходя из сугубо патриотических и антинацистских убеждений [28].
Особенно много жизней положено на алтарь Победы над гитлеровской Германией белоказаками, воевавшими в составе Иностранного легиона [26, 33]. После 20-х ХХ столетия, когда в легионерские части влилось более 10 тысяч русских белогвардейцев [33]. Активное проникновение русских в Иностранный легион происходит в результате эвакуации частей белой армии под командованием барона Врангеля. Вербовкой эмигрантов, покинувших пределы нашей страны, французы занялись с первых же дней эвакуации, после того как в ноябре 1920 г. генерал Петр Врангель со своей армией пересек Черное море и прибыл в Турцию. Первые записи в Иностранный легион были уже в турецких портах. Запись во французский Иностранный легион активно велась в Галлиполи, Лемносе, Константинополе, где находились беженцы и эвакуированные части Русской армии [22,31]. Полковник русской армии В.К. Абданк-Коссовский писал: «Ранее других в историю русского зарубежного воинства вошел французский Иностранный легион. Не успела русская эскадра с войсками ген. П.Н. Врангеля войти в Константинополь и стать на якорь в бухте Мод, на кораблях появились вербовщики в легион. С этого времени тысячи русских офицеров, солдат и казаков провели долгие годы военной страды под знаменами пяти полков легиона» [22].
По книге Станислава Аусского «Казаки. Особое сословие», были случаи когда генералы русской армии записывались в Легион рядовыми. Из главы «Русские и казаки во Французском иностранном легионе» вышеупомянутой книги: «Многие казаки приняли решение поступить в Легион во время пребывания в чаталджинских лагерях и на Лемносе. Туда принимали всех - и рядовых, и офицеров. Вот типичный диалог начала 1920-х годов:
«Полковник (новобранцу): Скажите, а чем Вы занимались раньше, в гражданской жизни?»
Рекрут: Осмелюсь доложить, господин полковник, я был генералом».
В 1920-е годы русские и казаки составляли 12% легионеров, т.е. превосходили число французов почти вдвое» [4]. В одном из приказов по Донскому корпусу объявлялось, что в результате соглашения генерала Врангеля и командира французского корпуса производится запись казаков на службу во французский Иностранный легион. В нем указывалось, что «умеющие ездить верхом могут быть отправлены во французскую армию в Леванте (на Ближнем Востоке), ведущую операции в Киликии». Записалось до 3 тыс. казаков, с которыми в Марселе был заключен контракт на 5 лет [31]. По данным разных исследователей, самым крупным белогвардейским поступлением в легионеры стала запись солдат армии Врангеля в конце 1920-го - начале 1921 г. Однако, были и менее «крупные» волны русских солдат, офицеров и казаков в Легион. По сведениям подполковника Э. Гиацинтова, в рядах французского Иностранного легиона в период до 1930 года служило около 10 тысяч русских [33]. Сергей Балмасов, ссылаясь на данные белоэмигранта А.А.Воеводина, приводит другие цифры: «Тысячи русских солдат, офицеров и казаков провели долгие годы в качестве простых легионеров, написав новые кровавые страницы в летописи Легиона. Известный в Чехословакии белоэмигрант А.А. Воеводин утверждает, что русских, служивших здесь в 1920-1926 гг., было 15 тысяч. Из них определенное число было из военнопленных русской армии и чинов Русского экспедиционного корпуса. К 1921 г. их было в Легионе не так много, и львиную долю русских легионеров составляли белогвардейцы [5].»
Имеются свидетельства бывших легионеров о том, что численность казаков в подразделениях Легиона доходила до 70% в общей массе русских людей [11, 26].
Вот типичная биография казака попавшего после Гражданской войны в Иностранный легион: Воронин Сергей Павлович. Кадет 6-го класса Донского кадетского корпуса. Участник 1-го Кубанского похода в Партизанском полку. С апреля 1918 г. - прапорщик. До эвакуации из Крыма - юнкер Атаманского военного училища. Находился на о. Лемнос. 9 мая 1921 г. выпущен хорунжим в лейб-гвардии казачий полк. 6 марта 1922 г. - сотник. В эмиграции во Франции. В период Второй мировой войны служил во французском Иностранном легионе. Всего в общей сложности 25 лет прослужил в Иностранном легионе. Скончался 22 октября 1973 г. в Ницце [26].
Из биографии упомянутого выше кубанского казака Ф.И.Елисеева, воевавшего в Легионе под именем «лейтенанта Элизе».
«Федор Иванович Елисеев - не только боевой офицер, но один из наиболее крупных военных историков и мемуаристов русского зарубежья. Он оставил тысячи страниц произведений, посвященных истории полков Кубанского казачьего войска, начиная с предвоенного времени.[17].
Кадровый офицер, блестящий знаток казачьей формы и оружия, структуры и истории казачьих полков, Елисеев в своих работах всегда обращает внимание на эти детали. Любовь к форме и привычка носить ее «нарядно» даже в смутное время Гражданской чуть не сыграли с ним злую шутку при встрече с донскими казаками, не поверившими ему.
Федор Иванович Елисеев родился 11 (24) ноября 1892 года в станице Кавказской Кубанского войска. Семнадцати лет от роду вступает в службу вольноопределяющимся в 1-й Екатеринодарский кошевого атамана Чепеги полк Кубанского Казачьего Войска. В 1910 году поступает в Оренбургское казачье училище и оканчивает его взводным портупей-юнкером с двумя золотыми жетонами за джигитовку и гимнастику. С началом Великой войны на Кавказском фронте (19 октября 1914 года) Елисеев непрерывно в строю: младший офицер сотни, полковой адъютант, командир сотни на Западном фронте (Финляндия), награжден шестью боевыми орденами до ордена Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом включительно. По возвращении казачьих частей на Кубань - активный участник восстания против большевиков в марте 1918 года, командир конного отряда. С сентября 1918-го и по май 1919-го он в Корниловском конном полку: командир сотни, затем командир полка, четыре раза ранен. После командования Хоперскими полками, с января 1920-го, командир 1-го Лабинского полка и командующий 2-й Кубанской казачьей дивизией (Улагаевской) при отступлении с боями к Черному морю и капитуляции Кубанской армии под Адлером и Сочи в апреле 1920 года. Плен, лагеря и тюрьмы в Екатеринодаре, Костроме, Москве и Екатеринбурге, откуда Елисеев бежит в Олонецкую губернию и летом 1921 года переходит границу с Финляндией. Атаман Финляндско-Кубанской станицы, работал на лесопильной фабрике. В октябре 1924 года, получив визы, вместе со своими казаками отбывает во Францию. В 1937-1938 годах, проживая в Шанхае, он назначен представителем Кубанского атамана на Дальнем Востоке для установления и поддержания связи с возглавителем дальневосточной эмиграции атаманом Г.М. Семеновым. В 1939 году на острове Суматра Ф. И. Елисеева застает Вторая мировая война. Он вступает офицером во французский Иностранный легион в Индокитае, участвует в боях с японцами. В 1945 году, прикрывая отход батальона легионеров в арьергарде и спасая раненого товарища, сам дважды раненный, попадает в плен. Ему шел 53-й год, это была его третья война. После освобождения в 1946 году возвращается во Францию. За службу и боевые отличия в Легионе Елисеев награждался девять раз, в том числе орденом Круа-де Герр (Военного Креста) 2-й степени с золотой звездой на ленте. Умер Федор Иванович Елисеев 3 марта 1987 года в Нью-Йорке [26].
Представляет интерес информация о национальном составе казаков-эмигрантов в Иностранном легионе. На 1924 г. по национальному составу львиная доля приходилась на русских, занимавших здесь 1-е место, на 2-м месте находились калмыки, главным образом из донских казаков Сальских степей [5,26]. Среди казаков Иностранного легиона были и кряшены (так называемые «крещёные татары»). Имеются сведения о том, что в 20-е годы в «Иностранном легионе» служило не менее 300 оренбургских казаков, из них не менее сотни были татароязычные кряшены (нагайбаки) [13].
В руки исследователей попадают лишь отрывочные данные о численности казаков в отдельных подразделениях Легиона. Сергей Балмасов в книге «Иностранный легион» приводит архивные данные о численности казаков в составе одного из эскадронов 1-го кавалерийского полка Иностранного легиона, участвовавшего в 1925 г. в Сирийской кампании. Всего число русских в этом полку составляло 82% от численности рядовых легионеров и 33% от численности унтер-офицерского состава. В частности, в составе 4 эскадрона этого полка русскими были 5 унтер-офицеров и 128 легионеров, из которых 77 были из белой армии Врангеля (30 бывших офицеров, 14 унтер-офицеров, 11 солдат кавалерии и 22 казака). Всего в составе 4 эскадрона находились 5 офицеров, 15 унтер-офицеров, 156 легионеров [5][26].
На момент начала Второй мировой войны многие русские продолжали служить во Французском иностранном легионе, а многие вступили в него, когда Германия объявила войну Франции [14, 26], как это сделал знаменитый казачий поэт и историк казачества Туроверов.
Туроверов Николай Николаевич родился 18 (30 по н. ст.) марта 1899 г. в станице Старочеркасской области Войска Донского, в старинной казачьей семье. Служил в лейб-гвардии Атаманском полку, где был произведен в урядники, затем служил в Новочеркасском военном училище. В годы Гражданской войны воевал в составе партизанского отряда полковника Чернецова, четырежды был ранен. Был произведен в подъесаулы. В 1920 г. эвакуировался на о. Лемнос, а затем в Сербию. Около 1922 г. переехал в Париж, где, работая по ночам грузчиком, окончил Сорбонну. Одновременно публиковался в журналах «Атаманский вестник», «Родимый край», «Казачий журнал», «Станица» и др. Активно участвовал в работе кружка казаков-литераторов, оформившегося в 1937 г. В начале Второй мировой войны записался во французский Иностранный легион, в составе которого героически сражался в Африке. Был награждён боевым французским орденом. После войны, в 1945 г. вернулся в Париж, где много лет работал клерком в банке. В 1946 г. был одним из организаторов Кружка Любителей Русской Военной Старины. Скончался 23 сентября 1972 года в парижском госпитале Ларибуазьер. В эмиграции опубликовал 5 сборников стихов: «Путь» (1928) и четыре под названием «Стихи» (1937, 1939, 1942, 1965) [26].
По мнению исследователя истории Оренбургского казачества Максима Глухова-Ногайбека, численность белоказаков, воевавших в составе Иностранного легиона во Вторую мировую войну, составляло несколько тысяч человек, из них не менее трёх сотен - казаков Оренбургского казачьего войска [13].
В любом случае, скорбный счет казаков и других русских людей, воевавших в Легионе против гитлеровской Германии и её союзников, идет на многие тысячи. Очень много могил оставили легионеры на полях сражений Второй мировой. По свидетельству участников тех событий, «могилы павших русских разбросаны по всему боевому пути войск „Свободной Франции“: Абиссинии, Сирии, Египту, Ливии, в Тунисе, Италии и Франции» [7].
Максим Глухов-Ногайбек в своей статье [13] пишет о том, что 5 оренбургских казаков, ранее участвовавших в Гражданской войне на стороне Колчака, воевали в батальоне князя Дмитрия Амилахвари в составе Иностранного легиона, пройдя путь от Норвегии до Эфиопии. В мае-июне 1940 г. они участвовал в десанте 2-го батальона 13-й полубригады Французского иностранного легиона в районе Нарвика (Норвегия). 2-м батальоном после смерти французского командира стал командовать грузинский князь Дмитрий Амилахвари. Благодаря ему была успешно осуществлена переправа легионеров через реку Ромбакен. В начале июня 1940 г. батальон еще неделю активно наступал на позиции гитлеровцев в Норвегии. Из-за наступления легионеров немецкий десант попал в очень сложное положение. Однако Легион понадобился в самой Франции. Переброшенный на французское побережье, батальон Амилахвари геройски сражался. Однако танковые атаки гитлеровцев из-за отсутствия противотанковых средств отбивать было нечем. После тяжелых потерь батальон Амилахвари был через неделю, в том же июне 1940 г., эвакуирован в Англию. Сюда же прибыл генерал де Голль, взявший в свои руки руководство силами французов, не признавших разгрома Франции. Амилахвари его поддержал, но половина 13-й полубригады Легиона не признала власть де Голля и уехала из Англии. Вскоре силы «Свободной Франции», куда вошла и верная де Голлю часть Легиона с Амилахвари, высадились во французской тропической Африке, захватив Габон, Камерун и другие территории, после чего легионеров перебросили в Эфиопию.
Есть сведения об участии белоказаков в боевых действиях в 1945 г. против японцев в составе 5-го полка Иностранного легиона, созданного в 1930 г. в Индокитае [13].
Новая волна белоэмигрантов вступила в войска де Голля в конце 1942-1943 годах, когда союзники освободили Северную Африку, где проживали тысячи наших соотечественников. По данным разных авторов, во время оккупации французских территорий в Северной Африке в магрибском Сопротивлении приняли участие, как минимум, несколько десятков русских людей. После освобождения этих территорий по меньшей мере несколько десятков русских людей присоединились к так называемой Северо-Африканской армии (C.F.A.) [14]. В своих мемуарах, изданных в послевоенном Париже, известный русский эмигрант В.Алексинский писал о том, что во французских частях генерала де Голля в Северной Африке воевало много русских, которые отличились в боях в Тунисе [33]. Среди добровольцев присоединившихся к армии де Голля в Северной Африке были и казаки [13]. Многие русские группы французского Сопротивления, в составе которых воевали и казаки, образовались именно после 22 июня 1941 года. «Русская патриотическая группа» в Ницце, вошедшая впоследствии в «Союз русских патриотов», который представлял собой многочисленную разветвлённую сеть подпольщиков и партизан. В составе «Русской патриотической группы» были донские и уральские казаки [13, 26].
Русские эмигранты Ниццы обратились к представителям СССР с такой петицией: «Мы глубоко скорбили, что в момент вероломного нападения Германии на нашу Родину были физически лишены возможности находиться в рядах доблестной Красной Армии. Но мы помогали нашей Родине работой в подполье. И нас, патриотов, не сломили не застенки правительства Виши, ни убийства наших людей гестапо. Сердцем, своей душой и жертвенностью мы всегда будем с нашим народом. С восторгом, с изумлением и гордостью мы следили за его борьбой, в которой героическая Красная Армия и её славный вождь Сталин покрыли себя бессмертной славой - они первыми нанесли врагу сокрушительный удар… Стало ясно, что путь один: к объединению и слиянию с Родиной. А значит, и долг перед ней один: отдать все свои силы на восстановление Родины и для посильного ей служения» [14]. В составе «Союза русских патриотов» воевали донские и уральские казаки [25].
Особенно полезной была агитационная работа белоэмигрантов «Союза русских патриотов» среди подразделений предателей-власовцев ввиду ожидавшейся высадки союзников во Франции. Во Франции таких подразделений было немало. Большинство пленных записались к Власову, оказавшись в безвыходном положении: голодная смерть в концлагерях или служба врагу. Надев немецкую форму, многие из них осознавали всю мерзость своего поступка и искали лишь место и время, чтобы повернуть своё оружие против ненавистного гитлеровского режима. «Союз русских патриотов» очень преуспел в работе с власовцами. Под влиянием его агитации они массово переходили на сторону союзников и Сопротивления [7, 14, 26].
Причем многие русские люди приехали сражаться против нацистов из других стран. По словам В.Алексинского, «они могли там спокойно жить, не рискуя своей жизнью. Кое-кто для этого пробирался в “Свободную Францию“ через Испанию, попадая в тюрьмы, но многие добивались своего. У меня были русские товарищи из Китая, Индии, Сирии, Палестины, Египта, Филиппин и Аргентины» [14].
Для участия во французском Сопротивлении из Китая прибыли оренбургские казаки Айтуганов и Ревяко и сибирский казак Емельянов [13]. Известно также, что из Испании воевать против немецких оккупантов во Францию прибыли оренбургские казаки Мурзин и Иванов, про которых известно, что ранее они воевали на стороне Франко против республиканской Испании [13]. Из Турции прибыли кубанские казаки, которые когда-то были наёмниками в одном из вооружённых формирований Кемаля Ататюрка, а потом перебивались случайными заработками в Константинополе [26].
Возникали и ситуации когда в одном отряде воевали белоказаки и казаки-красноармейцы бежавшие из немецкого плена [13].
Многие из белоэмигрантов, идя на опасную борьбу, руководствовались девизом: «Не красный, не белый, а русский!» [7].
Показательна судьба героя Сопротивления, казака села Нижнеозерное Илекского района Оренбуржья Степана Евгеньевича Сапожникова. С девятнадцати лет в рядах красных казаков он сражался с басмачами на Туркестанском фронте. Поступив в военное училище, он стал кадровым офицером-артиллеристом. Участвовал в обороне Севастополя. Когда из всего дивизиона уцелело одно единственное орудие, Сапожников сам стал у прицела и крушил захватчиков пока не кончились снаряды. Тяжело раненного офицера немцы захватили в плен. Позже его с другими военнопленными отправили во Францию для работы в шахтах. Ему удалось бежать и влиться в ряды Сопротивления. Вскоре советский майор возглавил партизанский отряд, всячески вредивший гитлеровцам, совершавший дерзкие диверсии на транспорте, уничтожавший немецких солдат и полицаев. За голову командира отряда гитлеровцы назначили большую премию. Сапожников попал в засаду и погиб в бою. Среди бойцов отряда Сапожникова были и белоказаки, эмигрировавшие во Францию после поражения в гражданской войне в России [13].
Русские эмигранты участвовали во всех крупных операциях движения Сопротивления, в том числе в Парижском восстании в августе 1944 года. Бойцы «Союза русских патриотов» освободили здание советского посольства на улице Гренель. Это было глубоко символично, особенно освобождение здания советского дипломатического учреждения. Таким образом, белоэмиграция показывала, что она готова к диалогу с советскими властями и прекращает борьбу против Советской России [7, 14]
Бойцы «Союза русских патриотов» захватили резиденцию организованного гитлеровцами Управления по делам эмиграции. Операции подобного рода русские люди проводили специально - чтобы разделаться с предателями русского народа, «паршивыми овцами» в своем «стаде» [7, 14].
Созданное нацистами Управление по делам эмиграции возглавлял крайне правый белоэмигрант Юрий Сергеевич Жеребков - внук одного из генерал-адъютантов Николая II [14]. Еще в 1940 году он призвал нацистов уничтожить СССР и навсегда устранить «советскую угрозу». Жеребков был из тех белоэмигрантов, которые готовы были на союз «хоть с чертом, но против большевиков». Жеребков заявлял, что только А. Гитлер может знать, «что будет с Россией, какие формы правления ей понадобятся» [21]. Видимо, исходя из этого, Жеребков обосновал свое видение перспектив России после ожидаемого падения большевизма: «В интересах России, в интересах русского народа, нужно, чтобы немцы сами или же при посредстве ими же руководимого русского правительства в течение ряда лет вели русский народ. Ибо после тех экспериментов, какие жидовский Коминтерн производил в течение четверти века над русскими, только немцы могут вывести их из полузвериного состояния» [34]. Жеребкова прославил произнесенный им панегирик в отношении нацистского лидера: «Адольф Гитлер - спаситель Европы и ее культуры от жидовско-марксистских завоевателей, спаситель русского народа, войдет в историю России как один из величайших ее героев» [26, 34]. Французские и русские патриоты приговорили Жеребкова к смерти, но он постоянно ускользал из их рук. Во время Августовского восстания 1944 года его должна была захватить специально организованная группа белоэмигрантов, в составе которой были и казаки [26]. Но Жеребков вновь ускользнул и всплыл в безопасном месте, в Испании [7,18,26].
Белоказаки участвовали и в рядах итальянского Сопротивления. В частности, они сражались в партизанских отрядах. Так, белоказаки были среди участников группы сопротивления, лидером которой был белоэмигрант Алексей Флейшер (1902-1969) [26]. Алексей Николаевич фон Флейшер был выходцем из обедневшего дворянского рода. Воспитанник кадетского корпуса, он оказался в эмиграции, когда ему было всего 17 лет. За долгие годы жизни на чужбине многое испытал и во время войны твердо решил принять участие в борьбе с врагами своей родины. Группа Флейшера совершала вооруженные вылазки, несколько раз была на грани гибели. Член группы Флейшера князь Виктор Сумбатов на своей квартире в Риме оборудовал убежище для лиц, скрывающихся от тайной полиции и бежавших советских военнопленных, которых группа Флейшера переправляла в итальянские партизанские отряды. Казаки группы использовали квартиру Сумбатова как перевалочную базу, скрывались в ней после вооружённых вылазок [26]. Семья Сумбатова перебивалась с хлеба на воду, поскольку численность жильцов убежища постоянно увеличивалась. Они давали каждому беглецу еду и гражданскую одежду, буквально отрывая от себя, Сумбатов раздал им свой гардероб до последней рубашки [7, 26]. Лишь один член группы - оренбургский казак Литвинчук (после эмиграции из Харбина в Италию носил фамилию «Литвин») был арестован гестапо. Дальнейшая судьба Литвинчука неизвестна.
Одной из баз группы Флейшера была вилла сиамского посольства, в котором сам Флейшер числился метрдотелем. Участник одного из партизанских отрядов А. В. Коляскин писал о Флейшере: «Этот честный и смелый человек помогал своим соотечественникам бежать на волю и снабжал их всем необходимым, включая оружие» [26]. Когда (уже после освобождения Италии от фашистов) в Рим прибыл советский уполномоченный по репатриации, он увидел что во дворе сиамского посольства были построены 182 спасенных группой Флейшера бывших советских военнопленных, в том числе 11 офицеров. Все они отправились на родину. Получил советское гражданство и вернулся в Россию и сам герой итальянского Сопротивления А. Н. Флейшер [37].
Окончание следует.....