Байка с геополитическими выводами
К 320-летию Азовских походов Петра Великого
Существует такая байка, приводимая, в частности, А.Н. Толстым в его романе Пётр Первый. После успешного взятия Азова Пётр устроил в Москве пышные празднества. И в разгар веселья Александр Данилович Меншиков неожиданно обратил внимание, что сам царь невесел.
- Что пригорюнился, герр Питер? - осведомился Алексашка. - Мы же победили! Море теперь наше!
- Море-то наше, - раздражённо отозвался царь. - Ну, и куда мы по этому морю поплывём?
- То есть? - не понял Меншиков. В ту пору он был ещё очень молод и стратегически мыслить ещё не научился. Не таланты привлекли к нему внимание царя, а ловкость, расторопность и умение быть душой компании.
- Ну, смотри, - начал объяснять царь. - Азов мы взяли. По Азовскому морю плавать можем. Но из Азовского моря выход - только через Керчь, а там турки. В Чёрное море они нас добром не пропустят. Хорошо, будем воевать дальше. Керчь возьмём. В Чёрное море выйдем. А дальше куда? Вокруг снова турки, а из Чёрного моря выход один - через Босфор. А там тоже турки. Воюем дальше? Хорошо, возьмём Босфор, возьмём Дарданеллы, в Средиземное море выйдем. А дальше? А дальше - Гибралтар, а там - англичане, и вот они-то уже нас точно никуда не выпустят. Так не зря ли мы с тобой, Алексашка, кровь проливали?
Русский флот бомбардирует Азов. 1696 год.
Сам этот диалог, возможно, и недостоверен. Однако, в нём есть несколько важных моментов, действительно отражающих реальную историческую ситуацию. Прежде всего: турки действительно считали Чёрное море своим "внутренним озером", не разрешая плавать по нему никаким кораблям никаких других держав. В ответ на требование Петра о свободе торгового судоходства по Чёрному морю его дипломатам было заявлено: "Мы бережём Чёрное море, как непорочную невесту! Ни один иностранный корабль не будет по нему плавать!" Чтобы сделать турок более сговорчивыми, Петру пришлось снарядить к Керчи поход всего своего Азовского флота (включая несколько линкоров). Военная демонстрация впечатлила керченского коменданта - дьяк Украинцев отправился на мирные переговоры в Стамбул морским путём на корабле "Крепость", продемонстрировав, что на морских просторах отныне появилась новая сила - Россия, и с ней придётся считаться.
Совершенно верным было и то, что дальнейшая борьба с Турцией за выход к южным морям предстояла нешуточная. И даже овладение Чёрным морем не сулило Петру больших стратегических выигрышей. Его геополитической задачей было преодоление зависимости России от иностранных купцов и открытие самостоятельной русской торговли, а для этого нужен выход в море и собственный флот. Чтобы не заморские купцы, приезжая в Россию, диктовали здесь свои условия для торговли, а их российские коллеги сами возили бы свои товары за рубеж, продавали бы их и приобретали взамен то, что необходимо для национальной экономики. Турция на роль внешнеэкономического партнёра годилась плохо - хотя бы в силу того, что регулярно организовывала разбойничьи набеги на русские земли, в ходе которых всё нужное для себя забирала силой. А раз так - нужно было искать морские пути в страны Западной Европы, "рубить" то самое "окно в Европу", за которое сегодня первому русскому императору нередко и несправедливо достаётся от чересчур "патриотичных" сограждан.
Чёрное же море на 1696 год являлось внутренним морем Османской империи, и выхода к европейским портам не давало. А значит, после завоевания господства в северном Причерноморье Россию ожидала борьба за овладение Средиземноморскими проливами. Насколько важной и трудной была эта задача свидетельствует тот факт, что она так и не была решена за всё время существования Российской империи. Что русский Черноморский флот, таки созданный стараниями Екатерины Второй, Потёмкина и Ушакова, нанося поражение за поражением турецкому флоту, так и не смог сделать главного - пробиться в Средиземное море. Что Черноморский флот фактически бездействовал в период Русско-Японской войны, что корабли для борьбы с японцами Николай Второй оказался вынужден брать с Балтики, а после разгрома Балтийского флота в Цусимском сражении - заключить невыгодный для России мир, хотя на Чёрном море оставались в достаточном количестве вполне боеспособные корабли. И что отсутствие свободы действий военно-морского флота на Юге стало, по свидетельству Антона Керсновского, одной из важнейших причин поражения России в Первой Мировой войне.
Не внушает доверия только последняя часть петровского монолога - о Средиземном море и Гибралтаре. Овладение Гибралтаром и выход в Атлантику были бы необходимы России только в одном случае - если бы она возымела намерение завести свою торговлю в Америке. Но столь грандиозных и утопических (по тогдашним российским возможностям) целей Пётр перед собой не ставил. Да и торговать в Америке было пока что не с кем - континент пребывал под колониальным гнётом европейских держав. России нужна была средиземноморская торговля - и её вполне хватило бы для удовлетворения национальных интересов. Вот за неё стоило бы побороться....
Но тут мы возвращаемся к тому, о чём уже было сказано: господства на Босфоре и Дарданеллах (и даже свободы судоходства в этих проливах) Россия тщетно добивалась на протяжении всего императорского периода своей истории, но так и не добилась. И в какой-то момент, осознав неприподъёмность (при тогдашних средствах) этой задачи, Пётр переориентировал свою политику на северо-запад, развернув борьбу за выход в Балтику.
Балтийское направление сулило более быстрый эффект. Во-первых, по берегам Балтийского моря имелись исконно русские земли, захваченные шведами в период Смуты начала XVII века, соответственно, войне против Швеции можно было легко придать национально-освободительный характер. Во-вторых, из Балтийского моря русский флот мог иметь прямой выход в океан, который - что немаловажно - не было возможности заблокировать какой-либо отдельно взятой державе. Через Балтийское море можно было завязать торговлю с Англией, Голландией и Германскими государствами (а также с Польшей и Швецией). Стоит также вспомнить, что именно с Балтики во второй половине XVIII и в XIX веке отправлялись русские корабли во все точки Земного шара, в том числе - и в вожделенное Средиземноморье. Так что приведённый А.Н. Толстым диалог представляется вполне логичным... если бы не одно "но".
Дело в том, что вскоре после Азовских походов Пётр предпринял своё знаменитое Великое Посольство в Европу. И одной из главнейших целей этого посольства (наряду с овладением передовыми технологиями) являлся поиск союзников именно для продолжения борьбы с Турцией. Так что Пётр отнюдь не разочаровался в южном направлении своей внешней политики после взятия Азова. Тому были причины, вероятно, никак не связанные с изложенными выше соображениями. В первую очередь - это те самые разбойничьи набеги вассалов Османской империи на русские земли, которые исключали нормальные торговые связи России с Турцией и наносили Московскому царству громадный ущерб. Требовалось обезопасить Россию от набегов с юга - а для этого успешно "зачистить" северное Причерноморье и добиться убедительного разгрома Турции. Данная миссия Великого Посольства, как мы знаем, завершилась провалом: антитурецкая коалиция распалась. Европейские державы готовились к столкновению друг с другом из-за "испанского наследства" (а попутно - и из-за американских колоний) и стремительно теряли интерес к турецким делам. Россия рисковала оказаться в международной изоляции. И вот именно тогда Пётр и принял решение переориентировать свою внешнюю политику на северо-запад. А приняв такое решение - начал заботиться о прочном мире с Турцией.
Так что же, диалог, приводимый А.Н. Толстым - миф? Трудно сказать. Соображения, заставлявшие Петра временно отказаться от активной политики в турецком вопросе и вступить в Северную войну, вполне могли посещать голову молодого, но умного московского царя после овладения Азовом. Этими соображениями он вполне мог делиться со своими приближёнными. Но другие соображения - и в первую очередь безопасность границ - заставляли его не спешить с переориентацией, а попытаться кончить противостояние с турками убедительной победой.