Воин, дипломат и святой в одном лице. Окончание.
Начало здесь. Продолжение здесь.
Нам осталось рассмотреть последний вопрос об Александре Невском - вопрос о его отношении к монголо-татарскому игу, о дипломатических переговорах, которые он вёл в Орде, и о тех результатах, которых он сумел добиться своей политикой. Вопрос этот действительно последний - так как предопределил преждевременную кончину святого благоверного князя, предавшего Богу свою душу на пути домой из очередной поездки в Орду. Если в противостоянии врагам Руси на западе князь Александр Невский демонстрировал воинскую доблесть и несомненные полководческие дарования, а затем - похвальную несговорчивость и готовность к компромиссам с позиции силы, то в отношении Орды от него требовались качества иного рода. Не в силах противостоять Тьме с Востока вооружённой рукой, он должен был проявить чудеса смирения и рассудительности и призвать себе в помощь всю свою изобретательность, всё трезвомыслие и всё умение убеждать, чтобы всё-таки оградить интересы Руси в тех пределах, в каких это было возможно. На Западе Александр мог себе позволить стоять насмерть - на Востоке приходилось уступать и отступать. Уступать порой в принципиальных вещах, противиться закономерному, но, увы, неуместному патриотическому порыву народа, идти на непопулярные решения. И всё это ради того, чтобы отвести от Русской земли угрозу новых опустошительных набегов. Впрочем, слава непобедимого воина, которую он стяжал на Западе, оказалась здесь неоценимым подспорьем.
Впервые с ордынцами, новыми хозяевами Руси, которым разрозненные и враждующие друг с другом русские князья ничего не смогли противопоставить, князь Александр Невский столкнулся при трагических обстоятельствах. Его отец, великий князь Владимирский Ярослав Всеволодович, отправившись в Орду, а затем и в Каракорум, к верховному кагану монголов, был там отравлен. По одной из версий, Ярослав рассматривался в Каракоруме как ставленник Батыя, против которого там вызрела сильная партия, по другой - ханша Туракина, мать великого кагана Гуюка, отравила Ярослава назло собственному сыну, с которым у неё были натянутые отношения. Так или иначе, но визиты в Орду для русских князей, ставшие после 1241 года обязательными, таили огромную опасность, и Александр это понял. Но понимал он и другое: отказ от подчинения Орде в настоящее время таит опасность куда большую. И лучше уж рисковать собственной головой, нежели всей Русью.
На следующий год после гибели Ярослава Батый затребовал Александра в Орду. "Мне Бог покорил многие народы, - писал хан. - Уже ли ты один не хочешь покориться? Если хочешь сберечь свою землю - приходи ко мне на поклон". Впрочем, угрожая, Батый помнил о громких победах своего адресата. Князь Александр вызывал у него острое любопытство пополам с уважением.
Батый (Бату-хан) - правитель Золотой Орды, внук Чингисхана.
Александр оказался перед тяжёлым выбором. С одной стороны, Новгородская республика пока не была захвачена ордынцами и сохраняла полную независимость. С другой - со слов отца (да наверняка и не только отца, и не только со слов!) он знал, какое разорение принесло ордынское нашествие всей остальной Руси. Киев лежал в развалинах, Владимир Ярославу Всеволодовичу удалось возродить с большим трудом. Никто из русских князей ещё никогда не побеждал Орду. Посоветовавшись с новгородским архиепископом и приобщившись Святых Таин, Александр принял решение ехать. В конце концов, эта поездка ни к чему его не обязывала, зато позволяла разведать силы нового противника, примериться к нему и принять решение, что называется, на месте. На худой конец, у него всегда оставалась возможность для мученической кончины по примеру Михаила Черниговского. Во всяком случае, воздавать почести ордынским верованиям и языческим идолам он категорически не собирался.
Когда князь прибыл в Орду, от него, как пишет свт. Димитрий Туптало, потребовали исполнить некие обряды в соответствии с тогдашними языческими верованиями ордынцев. Что это были за обряды, святитель не уточняет, но дословно приводит ответ Александра Ярославича: "Я христианин, и мне не подобает кланяться твари. Я поклоняюсь Отцу и Сыну и Святому Духу, Богу единому, в Троице Славимому, Создавшему небо, землю и все, что в них!" Обычно в случае такого ослушания русских князей ожидала смерть, но здесь вмешался Батый. Хану-полководцу льстило, что столь выдающийся военачальник, как Александр Невский, прибыл к нему на поклон, причём прибыл, ничем формально не принуждаемый. К тому же сам Батый в это время раздумывал о том, чтобы принять христианство или ислам, и за языческие ритуалы не цеплялся. Поэтому он распорядился не неволить Александра и поскорее привести к нему.
Батый принял князя с подобающими почестями. Столь же милостиво Александр был принят и его старшей супругой. История донесла до нас отзыв Батыя: "Правду мне говорили о нём: нет князя, ему равного!" Казалось, всё складывается благоприятно для Александра и его планов, казалось, приемлемый для Руси компромисс с ордынцами вот-вот будет достигнут. Однако Батый, как выяснилось, сам отнюдь не был самостоятельным властелином. Его владение - так называемый Улус Джучи (по имени отца Батыя, Джучи-хана) - находилось в вассальной зависимости от Монгольской империи, столица которой - Каракорум - располагалась далеко за Байкалом. Чтобы получить ярлык, подтверждающий права на княжение, русским князьям приходилось ездить не только в ставку Батыя, но и в Каракорум. Оказался вынужден совершить это дальнее, трудное и опасное путешествие и Александр Невский. По пути Александр и его брат Андрей, также прибывший в Орду, могли оценить могущество ордынцев и количество их войск. Выводы Александра Ярославича оказались неутешительными: сил противостоять Монгольской империи у него действительно не было, и даже битые тевтонские рыцари, предлагавшие через папу Римского ему военный союз, мало чем помогли бы.
Александр Невский в Орде. Картина Генрика Семирадского.
На картине хорошо видно, что князь почтительно разговаривает с Батыем,
но категорически отказывается воздавать почести идолу, водружённому
над головой хана.
В 1250-м году Александр с братом вернулись на Русь. Решением каракорумского кагана ярлык на великое княжение был передан Андрею, а Александр Невский получил в удел, вдобавок к Новгороду и Пскову, древний Киев. Однако Киев после батыева нашествия лежал в руинах, остатки населения разбрелись кто куда, по большей части - во Владимирскую Русь, кое-как возрождённую из пепла усилиями Ярослава Всеволодовича, и делать князю здесь было нечего. Александр возвращается в Новгород.
Здесь Александра Ярославича вскоре сразила тяжёлая болезнь - сказалось дальнее и трудное путешествие в Каракорум. Новгородцы, памятовавшие о прежних подвигах князя, денно и нощно молились о его исцелении, храмы с утра до ночи стояли переполненными. В этот раз болезнь отступила. Александр выздоровел и снова принялся за дела. Правда, Новгородская республика теперь, как и остальная Русь, находилась в вассальной зависимости от Орды, но, по крайней мере, могла не опасаться разорительных нашествий.
Между тем, князь Андрей Ярославич, получивший ярлык на великое княжение, навлёк на себя гнев Батыя. Историк Антон Горский пишет о том, что князь Андрей вступил в союз с Даниилом Галицким, который в это время как раз собирал силы для борьбы против Орды с опорой на Западную Европу. В 1250 году Андрей Ярославич женился на дочери князя Даниила. Батый был этим недоволен и затребовал Андрея к себе в Орду. Положение младшего Ярославича осложнялось ещё и тем, что он был ставленником партии ханши Огул-Гаймыш, враждебной Батыю, Батый же в 1251 году совершил переворот в Каракоруме, возведя на каганский престол своего сторонника Мунке (Менгу). Видимо, Андрей понимал, что разговор с Батыем ничего хорошего ему не сулит, потому решил со своими боярами "бегати, нежели цесарем служить" (Лаврентьевская летопись). В мае 1252 года Батый послал на Владимирскую Русь войско во главе с Неврюем, который, не застав Андрея во Владимире, погнался за ним, настиг мятежного князя в Переяславле и разграбил город, убив жену княжившего там Ярослава Ярославича и захватив множество пленных ("люди без числа", как пишет автор Лаврентьевской летописи). Андрей и Ярослав в последний момент успели бежать в Новгород, а оттуда - в Швецию.
Ордынцы гонят в рабство пленных русичей.
С нелёгкой руки Татищева Неврюево нашествие стали приписывать интригам Александра Невского - дескать, князь жаловался Батыю и его сыну Сартаку на своего брата и в конце концов добился своего - князь Андрей был смещён с престола, и великим князем стал Александр Невский. Однако ни в каких средневековых источниках никакие жалобы Александра на Андрея не упоминаются. Да Батыю и не нужны были жалобы русских князей, чтобы разделаться с Андреем: Андрей был ставленником враждебной ему партии, к тому же вошёл в союз с мятежным Даниилом Галицким. За подобное поведение средневековые властители неизменно сурово карали своих вассалов. Визит князя Александра в Орду действительно совпал по времени с Неврюевым нашествием, но само нашествие, как убедительно показал А. Горский, никакого отношения к этому визиту не имело. Батый сам задумал рокировку между братьями, для чего и вызвал в Орду как Андрея, так и Александра. Напомню тут, кстати, что Батый уважал Александра и мог надеяться найти в его лице проводника своей политики. Александр поехал в Орду. Андрей вызов проигнорировал, за что и поплатился своей властью. Любопытную версию насчёт Александра и его второй поездки в Орду мы можем найти также в Житии святого благоверного князя, составленном свт. Димитрием Туптало, современником Татищева: по мнению свт. Димитрия, Александр поехал в Орду для того, чтобы умиротворить захватчиков, минимизировать последствия опрометчивых поступков своего брата для рядовых русичей. Что ж, такой мотив вполне мог присутствовать в поступках Александра Ярославича: как он относился к своим подданным, мы уже видели, и именно желание его защитить Русь от полного разорения, пусть и ценой собственного унижения, двигало им, когда он отправился в Орду в первый раз. Как бы то ни было, назад Александр вернулся уже с ярлыком на великое княжение.
В качестве великого князя Александр Ярославич многое сделал для того, чтобы облегчить для народа тяжесть монголо-татарского ига. Он не жалел личных сбережений, чтобы выкупать из ордынской неволи угнанных в рабство соотечественников. Он озаботился тем, чтобы угнанные в неволю русичи не были лишены церковного утешения и Святых Таинств - его стараниями в Орде не только возводились православные храмы, но и была учреждена особая епархия с центром в Сарай-Бату - городе, который Батый построил в качестве своей столицы.
Сарай-Бату - столица Золотой Орды в 1250-е годы.
После Неврюева нашествия Северо-Восточная Русь снова была опустошена. Города и селения необходимо было отстраивать заново, а для этого требовалось собрать людей, разбредавшихся куда глаза глядят с родных пепелищ после Неврюева нашествия. Необходимо было восстановить и переосвятить разрушенные ордынцами православные храмы. Это всё тоже требовало денег. А Орда меж тем продолжала требовать себе дани. Вот в такой экономической "вилке" оказался Александр Невский, получив ярлык на великое княжение. Вряд ли он, будучи в здравом уме и трезвой памяти, хотел для себя такого креста. Но приняв его - терпеливо понёс. Его стараниями жизнь на северо-восточных рубежах Руси мало-помалу начала приходить в норму.
В 1257 году ордынцы затеяли на Руси перепись, чтобы иметь точные сведения, сколько у них в русских княжествах проживает данников и сколько с них можно взять податей. Эта мера, разумная на первый взгляд, начинала выгладеть совсем по-иному, если учесть, что монголо-татары по отношению к Руси были завоевателями, что ордынские сборщики податей драли с людей три шкуры, не различая богатых и бедных, а тех, кто был не в состоянии оплатить грабительские налоги, беспощадно забирали в рабство. Конечно, перепись могла бы поспособствовать упорядочению налогообложения и снизить, говоря современным языком, налоговую нагрузку на самые неимущие слои населения - но могла и напротив, только усилить закабаление. Князь Александр приложил немалые усилия, чтобы убедить жителей Владимирской Руси не противиться переписи, и она прошла относительно спокойно, чем были довольны и сам Александр, и сменивший Батыя на ордынском престоле хан Берке. Однако Берке вознамерился подвести под перепись и население Новгородско-Псковской республики, богатое своей европейской торговлей. А новгородцы, и без того недовольные данью (что было в их глазах вопиющей несправедливостью - ведь монголо-татары так и не взяли Новгорода!), так просто соглашаться ещё и на эту перепись не собирались.
Князь Александр поспешил в Новгород. Поскольку новгородцы помнили его с самой лучшей стороны, как правителя рачительного и заботливого, ему удалось уговорить горожан подчиниться ордынскому требованию и не устраивать восстания. Однако злоупотребления появившихся в городе ордынских чиновников снова возбудили враждебность в горожанах, и в Новгороде вспыхнуло восстание, к которому примкнул сын Александра князь Василий Александрович.
Ордынские чиновники собирают дань.
Александр понимал, чем чревато это выступление для Новгорода. Поэтому действовал жёстко и решительно. Мятежного сына он отрешил от княжения и отослал в Суздальскую землю, зачинщики мятежа подверглись строгому наказанию. Когда же и эти меры не водворили в Новгороде спокойствия, князь просто покинул город, объявив, что предоставляет новгородцам самим считаться с местью разгневанного хана. Это подействовало: новгородцы смирились, просили князя вернуться назад и приняли татарских чиновников. Разгром Новгорода был предотвращён. Благодарить за это новгородцы должны были князя Александра, видевшего своими глазами, что такое карательные экспедиции ордынцев и потому проявлявшего смирение и покорность, наступая на горло собственным патриотическим чувствам.
Спустя два года, в 1259 году (по сведениям Д.Н. Филина - в 1262 году), новое возмущение против ордынских чиновников и их злоупотреблений охватило Ярославские, Ростовские и Суздальские земли. Доведённый до отчаяния поборами народ прогонял избивал сборщиков дани, формировал вооружённые отряды самообороны. Среди восставших распространялись смутные слухи, что сам князь Александр "рассылает по городам грамоты бить татар" - очень примечательная черта: возмущаясь притеснениями захватчиков, народ продолжал с симпатией и надеждой взирать на невского победителя.
Подавить это восстание и тем самым предать веривших в него людей князь, разумеется, не мог. Но и поддержать восстание означало навлечь на Русь новое разорительное нашествие, подобное неврюевскому. В этих условиях Александр принял единственно возможное решение - ехать в Орду. В это время (Божиим Промыслом?) как раз снова начались определённые трения между Сарай-Бату и Каракорумом: неожиданная смерть кагана Мунке повлекла в Монголии междоусобную войну между наследниками. Этим и решил воспользоваться князь Александр, убедивший Берке, что русское восстание ему... только на руку, поскольку даёт ему формальный повод отложиться от Каракорума с его смутами, перестать посылать туда дань и сделаться самостоятельным правителем. Берке эта идея пришлась более, чем по вкусу. В результате он не только отказался посылать на Русь новую карательную экспедицию, но и даровал, по ходатайству князя Александра, новую привилегию русским княжествам: отныне русские воины были избавлены от необходимости нести военную службу в ордынских полках и участвовать в их завоевательных походах, ограничившись лишь обороной собственных территорий.
Берке-хан.
Эта дипломатическая победа князя Александра Невского имела огромные всемирно-исторические последствия. Во-первых, как указывает Д.Н. Филин, независимая Золотая Орда становилась своеобразным заслоном для Руси от завоевателей с Востока. Во-вторых, хан Берке ввёл в Золотой Орде ислам в качестве государственной религии (сохранив вассальным русским княжествам Православие), в то время, как Каракорум остался языческим. Так что дипломатическая победа Александра Невского вкупе с религиозной политикой Берке заложила основу для разделения прежде единого ордынского этноса, и в Поволжье начал складываться новый этнос - татарский, со временем вошедший в состав России.
Сам же князь поспешил на Русь с радостным известием. Увы, эта его поездка в Орду была последней. До Владимира князь Александр уже не доехал. Тяготы пути окончательно подорвали его здоровье, и 14 ноября 1263 года он скончался в Городце, успев перед смертью по благочестивой русской традиции принять монашество. Князю было всего 45 лет, он ушёл, как многим современникам казалось, в расцвете сил, что породило в народе смутные слухи, что благочестивого заступника Земли Русской татары отравили. В свете всего, изложенного выше, думаю, понятно, что смерть Александра не была выгодна Берке-хану, но версия об отравлении благополучно дожила до ХХ века.
Интересный современный портрет князя Александра Невского,
хорошо отражающий суть его политики в последние годы жизни.
Князь опустил меч - после победы над тевтонцами и шведами он предпочитал действовать
дипломатическими методами. Но он продолжает держать щит.
А за спиной князя - огромный иконный лик Христа Спасителя.
Щит, который держит князь, утыкан стрелами - как будто святой Александр
закрывает им Христа, принимая на себя все враждебные удары,
грозящие обрушиться на Православие.
"Во Владимире скоро узнали о блаженной кончине великого князя, раньше, чем пришли из Городца нарочитые вестники, - излагает дальнейшие события свт. Димитрий Туптало. - Господь чудесно открыл это тогдашнему Владимирскому святителю, митрополиту всея России Кириллу. Когда владыка, окруженный духовенством, возносил пламенные молитвы о святой Руси и о ее великом князе, он удостоился следующего чудесного видения: он видел, как ангелы Божии возносили на небо блаженную душу благоверного князя Александра. Пораженный этим видением святитель безмолвствовал, а затем, выйдя на амвон, сообщил молящимся горестную весть: «Братия, знайте, что уже зашло солнце земли Русской». Когда народ в недоумении выслушал эти слова, святитель, помолчав немного, разъяснил смысл произнесенных им слов: «Ныне преставился благоверный великий князь Александр Ярославич». Ужас охватил всех от этой скорбной вести".
23 ноября 1263 года честные останки князя Александра Ярославича были торжественно погребены в Богородице-Рождественском монастыре города Владимира при большом стечении народа. В 1547 году Русская Православная Церковь причислила его к лику святых.
Рельефная икона св. блгв. князя Александра Невского
в Богородице-Рождественском монастыре Владимира.
Нам осталось рассмотреть последний вопрос об Александре Невском - вопрос о его отношении к монголо-татарскому игу, о дипломатических переговорах, которые он вёл в Орде, и о тех результатах, которых он сумел добиться своей политикой. Вопрос этот действительно последний - так как предопределил преждевременную кончину святого благоверного князя, предавшего Богу свою душу на пути домой из очередной поездки в Орду. Если в противостоянии врагам Руси на западе князь Александр Невский демонстрировал воинскую доблесть и несомненные полководческие дарования, а затем - похвальную несговорчивость и готовность к компромиссам с позиции силы, то в отношении Орды от него требовались качества иного рода. Не в силах противостоять Тьме с Востока вооружённой рукой, он должен был проявить чудеса смирения и рассудительности и призвать себе в помощь всю свою изобретательность, всё трезвомыслие и всё умение убеждать, чтобы всё-таки оградить интересы Руси в тех пределах, в каких это было возможно. На Западе Александр мог себе позволить стоять насмерть - на Востоке приходилось уступать и отступать. Уступать порой в принципиальных вещах, противиться закономерному, но, увы, неуместному патриотическому порыву народа, идти на непопулярные решения. И всё это ради того, чтобы отвести от Русской земли угрозу новых опустошительных набегов. Впрочем, слава непобедимого воина, которую он стяжал на Западе, оказалась здесь неоценимым подспорьем.
Впервые с ордынцами, новыми хозяевами Руси, которым разрозненные и враждующие друг с другом русские князья ничего не смогли противопоставить, князь Александр Невский столкнулся при трагических обстоятельствах. Его отец, великий князь Владимирский Ярослав Всеволодович, отправившись в Орду, а затем и в Каракорум, к верховному кагану монголов, был там отравлен. По одной из версий, Ярослав рассматривался в Каракоруме как ставленник Батыя, против которого там вызрела сильная партия, по другой - ханша Туракина, мать великого кагана Гуюка, отравила Ярослава назло собственному сыну, с которым у неё были натянутые отношения. Так или иначе, но визиты в Орду для русских князей, ставшие после 1241 года обязательными, таили огромную опасность, и Александр это понял. Но понимал он и другое: отказ от подчинения Орде в настоящее время таит опасность куда большую. И лучше уж рисковать собственной головой, нежели всей Русью.
На следующий год после гибели Ярослава Батый затребовал Александра в Орду. "Мне Бог покорил многие народы, - писал хан. - Уже ли ты один не хочешь покориться? Если хочешь сберечь свою землю - приходи ко мне на поклон". Впрочем, угрожая, Батый помнил о громких победах своего адресата. Князь Александр вызывал у него острое любопытство пополам с уважением.
Батый (Бату-хан) - правитель Золотой Орды, внук Чингисхана.
Александр оказался перед тяжёлым выбором. С одной стороны, Новгородская республика пока не была захвачена ордынцами и сохраняла полную независимость. С другой - со слов отца (да наверняка и не только отца, и не только со слов!) он знал, какое разорение принесло ордынское нашествие всей остальной Руси. Киев лежал в развалинах, Владимир Ярославу Всеволодовичу удалось возродить с большим трудом. Никто из русских князей ещё никогда не побеждал Орду. Посоветовавшись с новгородским архиепископом и приобщившись Святых Таин, Александр принял решение ехать. В конце концов, эта поездка ни к чему его не обязывала, зато позволяла разведать силы нового противника, примериться к нему и принять решение, что называется, на месте. На худой конец, у него всегда оставалась возможность для мученической кончины по примеру Михаила Черниговского. Во всяком случае, воздавать почести ордынским верованиям и языческим идолам он категорически не собирался.
Когда князь прибыл в Орду, от него, как пишет свт. Димитрий Туптало, потребовали исполнить некие обряды в соответствии с тогдашними языческими верованиями ордынцев. Что это были за обряды, святитель не уточняет, но дословно приводит ответ Александра Ярославича: "Я христианин, и мне не подобает кланяться твари. Я поклоняюсь Отцу и Сыну и Святому Духу, Богу единому, в Троице Славимому, Создавшему небо, землю и все, что в них!" Обычно в случае такого ослушания русских князей ожидала смерть, но здесь вмешался Батый. Хану-полководцу льстило, что столь выдающийся военачальник, как Александр Невский, прибыл к нему на поклон, причём прибыл, ничем формально не принуждаемый. К тому же сам Батый в это время раздумывал о том, чтобы принять христианство или ислам, и за языческие ритуалы не цеплялся. Поэтому он распорядился не неволить Александра и поскорее привести к нему.
Батый принял князя с подобающими почестями. Столь же милостиво Александр был принят и его старшей супругой. История донесла до нас отзыв Батыя: "Правду мне говорили о нём: нет князя, ему равного!" Казалось, всё складывается благоприятно для Александра и его планов, казалось, приемлемый для Руси компромисс с ордынцами вот-вот будет достигнут. Однако Батый, как выяснилось, сам отнюдь не был самостоятельным властелином. Его владение - так называемый Улус Джучи (по имени отца Батыя, Джучи-хана) - находилось в вассальной зависимости от Монгольской империи, столица которой - Каракорум - располагалась далеко за Байкалом. Чтобы получить ярлык, подтверждающий права на княжение, русским князьям приходилось ездить не только в ставку Батыя, но и в Каракорум. Оказался вынужден совершить это дальнее, трудное и опасное путешествие и Александр Невский. По пути Александр и его брат Андрей, также прибывший в Орду, могли оценить могущество ордынцев и количество их войск. Выводы Александра Ярославича оказались неутешительными: сил противостоять Монгольской империи у него действительно не было, и даже битые тевтонские рыцари, предлагавшие через папу Римского ему военный союз, мало чем помогли бы.
Александр Невский в Орде. Картина Генрика Семирадского.
На картине хорошо видно, что князь почтительно разговаривает с Батыем,
но категорически отказывается воздавать почести идолу, водружённому
над головой хана.
В 1250-м году Александр с братом вернулись на Русь. Решением каракорумского кагана ярлык на великое княжение был передан Андрею, а Александр Невский получил в удел, вдобавок к Новгороду и Пскову, древний Киев. Однако Киев после батыева нашествия лежал в руинах, остатки населения разбрелись кто куда, по большей части - во Владимирскую Русь, кое-как возрождённую из пепла усилиями Ярослава Всеволодовича, и делать князю здесь было нечего. Александр возвращается в Новгород.
Здесь Александра Ярославича вскоре сразила тяжёлая болезнь - сказалось дальнее и трудное путешествие в Каракорум. Новгородцы, памятовавшие о прежних подвигах князя, денно и нощно молились о его исцелении, храмы с утра до ночи стояли переполненными. В этот раз болезнь отступила. Александр выздоровел и снова принялся за дела. Правда, Новгородская республика теперь, как и остальная Русь, находилась в вассальной зависимости от Орды, но, по крайней мере, могла не опасаться разорительных нашествий.
Между тем, князь Андрей Ярославич, получивший ярлык на великое княжение, навлёк на себя гнев Батыя. Историк Антон Горский пишет о том, что князь Андрей вступил в союз с Даниилом Галицким, который в это время как раз собирал силы для борьбы против Орды с опорой на Западную Европу. В 1250 году Андрей Ярославич женился на дочери князя Даниила. Батый был этим недоволен и затребовал Андрея к себе в Орду. Положение младшего Ярославича осложнялось ещё и тем, что он был ставленником партии ханши Огул-Гаймыш, враждебной Батыю, Батый же в 1251 году совершил переворот в Каракоруме, возведя на каганский престол своего сторонника Мунке (Менгу). Видимо, Андрей понимал, что разговор с Батыем ничего хорошего ему не сулит, потому решил со своими боярами "бегати, нежели цесарем служить" (Лаврентьевская летопись). В мае 1252 года Батый послал на Владимирскую Русь войско во главе с Неврюем, который, не застав Андрея во Владимире, погнался за ним, настиг мятежного князя в Переяславле и разграбил город, убив жену княжившего там Ярослава Ярославича и захватив множество пленных ("люди без числа", как пишет автор Лаврентьевской летописи). Андрей и Ярослав в последний момент успели бежать в Новгород, а оттуда - в Швецию.
Ордынцы гонят в рабство пленных русичей.
С нелёгкой руки Татищева Неврюево нашествие стали приписывать интригам Александра Невского - дескать, князь жаловался Батыю и его сыну Сартаку на своего брата и в конце концов добился своего - князь Андрей был смещён с престола, и великим князем стал Александр Невский. Однако ни в каких средневековых источниках никакие жалобы Александра на Андрея не упоминаются. Да Батыю и не нужны были жалобы русских князей, чтобы разделаться с Андреем: Андрей был ставленником враждебной ему партии, к тому же вошёл в союз с мятежным Даниилом Галицким. За подобное поведение средневековые властители неизменно сурово карали своих вассалов. Визит князя Александра в Орду действительно совпал по времени с Неврюевым нашествием, но само нашествие, как убедительно показал А. Горский, никакого отношения к этому визиту не имело. Батый сам задумал рокировку между братьями, для чего и вызвал в Орду как Андрея, так и Александра. Напомню тут, кстати, что Батый уважал Александра и мог надеяться найти в его лице проводника своей политики. Александр поехал в Орду. Андрей вызов проигнорировал, за что и поплатился своей властью. Любопытную версию насчёт Александра и его второй поездки в Орду мы можем найти также в Житии святого благоверного князя, составленном свт. Димитрием Туптало, современником Татищева: по мнению свт. Димитрия, Александр поехал в Орду для того, чтобы умиротворить захватчиков, минимизировать последствия опрометчивых поступков своего брата для рядовых русичей. Что ж, такой мотив вполне мог присутствовать в поступках Александра Ярославича: как он относился к своим подданным, мы уже видели, и именно желание его защитить Русь от полного разорения, пусть и ценой собственного унижения, двигало им, когда он отправился в Орду в первый раз. Как бы то ни было, назад Александр вернулся уже с ярлыком на великое княжение.
В качестве великого князя Александр Ярославич многое сделал для того, чтобы облегчить для народа тяжесть монголо-татарского ига. Он не жалел личных сбережений, чтобы выкупать из ордынской неволи угнанных в рабство соотечественников. Он озаботился тем, чтобы угнанные в неволю русичи не были лишены церковного утешения и Святых Таинств - его стараниями в Орде не только возводились православные храмы, но и была учреждена особая епархия с центром в Сарай-Бату - городе, который Батый построил в качестве своей столицы.
Сарай-Бату - столица Золотой Орды в 1250-е годы.
После Неврюева нашествия Северо-Восточная Русь снова была опустошена. Города и селения необходимо было отстраивать заново, а для этого требовалось собрать людей, разбредавшихся куда глаза глядят с родных пепелищ после Неврюева нашествия. Необходимо было восстановить и переосвятить разрушенные ордынцами православные храмы. Это всё тоже требовало денег. А Орда меж тем продолжала требовать себе дани. Вот в такой экономической "вилке" оказался Александр Невский, получив ярлык на великое княжение. Вряд ли он, будучи в здравом уме и трезвой памяти, хотел для себя такого креста. Но приняв его - терпеливо понёс. Его стараниями жизнь на северо-восточных рубежах Руси мало-помалу начала приходить в норму.
В 1257 году ордынцы затеяли на Руси перепись, чтобы иметь точные сведения, сколько у них в русских княжествах проживает данников и сколько с них можно взять податей. Эта мера, разумная на первый взгляд, начинала выгладеть совсем по-иному, если учесть, что монголо-татары по отношению к Руси были завоевателями, что ордынские сборщики податей драли с людей три шкуры, не различая богатых и бедных, а тех, кто был не в состоянии оплатить грабительские налоги, беспощадно забирали в рабство. Конечно, перепись могла бы поспособствовать упорядочению налогообложения и снизить, говоря современным языком, налоговую нагрузку на самые неимущие слои населения - но могла и напротив, только усилить закабаление. Князь Александр приложил немалые усилия, чтобы убедить жителей Владимирской Руси не противиться переписи, и она прошла относительно спокойно, чем были довольны и сам Александр, и сменивший Батыя на ордынском престоле хан Берке. Однако Берке вознамерился подвести под перепись и население Новгородско-Псковской республики, богатое своей европейской торговлей. А новгородцы, и без того недовольные данью (что было в их глазах вопиющей несправедливостью - ведь монголо-татары так и не взяли Новгорода!), так просто соглашаться ещё и на эту перепись не собирались.
Князь Александр поспешил в Новгород. Поскольку новгородцы помнили его с самой лучшей стороны, как правителя рачительного и заботливого, ему удалось уговорить горожан подчиниться ордынскому требованию и не устраивать восстания. Однако злоупотребления появившихся в городе ордынских чиновников снова возбудили враждебность в горожанах, и в Новгороде вспыхнуло восстание, к которому примкнул сын Александра князь Василий Александрович.
Ордынские чиновники собирают дань.
Александр понимал, чем чревато это выступление для Новгорода. Поэтому действовал жёстко и решительно. Мятежного сына он отрешил от княжения и отослал в Суздальскую землю, зачинщики мятежа подверглись строгому наказанию. Когда же и эти меры не водворили в Новгороде спокойствия, князь просто покинул город, объявив, что предоставляет новгородцам самим считаться с местью разгневанного хана. Это подействовало: новгородцы смирились, просили князя вернуться назад и приняли татарских чиновников. Разгром Новгорода был предотвращён. Благодарить за это новгородцы должны были князя Александра, видевшего своими глазами, что такое карательные экспедиции ордынцев и потому проявлявшего смирение и покорность, наступая на горло собственным патриотическим чувствам.
Спустя два года, в 1259 году (по сведениям Д.Н. Филина - в 1262 году), новое возмущение против ордынских чиновников и их злоупотреблений охватило Ярославские, Ростовские и Суздальские земли. Доведённый до отчаяния поборами народ прогонял избивал сборщиков дани, формировал вооружённые отряды самообороны. Среди восставших распространялись смутные слухи, что сам князь Александр "рассылает по городам грамоты бить татар" - очень примечательная черта: возмущаясь притеснениями захватчиков, народ продолжал с симпатией и надеждой взирать на невского победителя.
Подавить это восстание и тем самым предать веривших в него людей князь, разумеется, не мог. Но и поддержать восстание означало навлечь на Русь новое разорительное нашествие, подобное неврюевскому. В этих условиях Александр принял единственно возможное решение - ехать в Орду. В это время (Божиим Промыслом?) как раз снова начались определённые трения между Сарай-Бату и Каракорумом: неожиданная смерть кагана Мунке повлекла в Монголии междоусобную войну между наследниками. Этим и решил воспользоваться князь Александр, убедивший Берке, что русское восстание ему... только на руку, поскольку даёт ему формальный повод отложиться от Каракорума с его смутами, перестать посылать туда дань и сделаться самостоятельным правителем. Берке эта идея пришлась более, чем по вкусу. В результате он не только отказался посылать на Русь новую карательную экспедицию, но и даровал, по ходатайству князя Александра, новую привилегию русским княжествам: отныне русские воины были избавлены от необходимости нести военную службу в ордынских полках и участвовать в их завоевательных походах, ограничившись лишь обороной собственных территорий.
Берке-хан.
Эта дипломатическая победа князя Александра Невского имела огромные всемирно-исторические последствия. Во-первых, как указывает Д.Н. Филин, независимая Золотая Орда становилась своеобразным заслоном для Руси от завоевателей с Востока. Во-вторых, хан Берке ввёл в Золотой Орде ислам в качестве государственной религии (сохранив вассальным русским княжествам Православие), в то время, как Каракорум остался языческим. Так что дипломатическая победа Александра Невского вкупе с религиозной политикой Берке заложила основу для разделения прежде единого ордынского этноса, и в Поволжье начал складываться новый этнос - татарский, со временем вошедший в состав России.
Сам же князь поспешил на Русь с радостным известием. Увы, эта его поездка в Орду была последней. До Владимира князь Александр уже не доехал. Тяготы пути окончательно подорвали его здоровье, и 14 ноября 1263 года он скончался в Городце, успев перед смертью по благочестивой русской традиции принять монашество. Князю было всего 45 лет, он ушёл, как многим современникам казалось, в расцвете сил, что породило в народе смутные слухи, что благочестивого заступника Земли Русской татары отравили. В свете всего, изложенного выше, думаю, понятно, что смерть Александра не была выгодна Берке-хану, но версия об отравлении благополучно дожила до ХХ века.
Интересный современный портрет князя Александра Невского,
хорошо отражающий суть его политики в последние годы жизни.
Князь опустил меч - после победы над тевтонцами и шведами он предпочитал действовать
дипломатическими методами. Но он продолжает держать щит.
А за спиной князя - огромный иконный лик Христа Спасителя.
Щит, который держит князь, утыкан стрелами - как будто святой Александр
закрывает им Христа, принимая на себя все враждебные удары,
грозящие обрушиться на Православие.
"Во Владимире скоро узнали о блаженной кончине великого князя, раньше, чем пришли из Городца нарочитые вестники, - излагает дальнейшие события свт. Димитрий Туптало. - Господь чудесно открыл это тогдашнему Владимирскому святителю, митрополиту всея России Кириллу. Когда владыка, окруженный духовенством, возносил пламенные молитвы о святой Руси и о ее великом князе, он удостоился следующего чудесного видения: он видел, как ангелы Божии возносили на небо блаженную душу благоверного князя Александра. Пораженный этим видением святитель безмолвствовал, а затем, выйдя на амвон, сообщил молящимся горестную весть: «Братия, знайте, что уже зашло солнце земли Русской». Когда народ в недоумении выслушал эти слова, святитель, помолчав немного, разъяснил смысл произнесенных им слов: «Ныне преставился благоверный великий князь Александр Ярославич». Ужас охватил всех от этой скорбной вести".
23 ноября 1263 года честные останки князя Александра Ярославича были торжественно погребены в Богородице-Рождественском монастыре города Владимира при большом стечении народа. В 1547 году Русская Православная Церковь причислила его к лику святых.
Рельефная икона св. блгв. князя Александра Невского
в Богородице-Рождественском монастыре Владимира.