День в истории. Гучков
14 февраля 1936 года русская эмиграция потеряла человека, который кропотливо готовил «дворцовый переворот» накануне Февраля, потом в Пскове принял отречение императора Николая II - наверное, это был звёздный час в его жизни - а потом, уже в столице, сказал на митинге железнодорожным рабочим: «Царём будет Михаил». И нарвался на такую реакцию слушателей, что едва унёс от них ноги...
Вот этот человек:
Александр Гучков (1862-1936)
Лидер партии октябристов, то есть праволиберальной партии, названной в честь царского манифеста 1905 года, даровавшего России гражданские свободы и парламент. Был председателем одной из царских Государственных Дум. Октябристы - это была партия праволибералов, правее кадетов, сторонники П.А. Столыпина. Гучков имел репутацию яркого и своеобразного деятеля. Его политический противник граф Сергей Витте замечал: «Гучков - любитель сильных ощущений и человек храбрый». Гучков любил риск, не боялся идти наперекор общему мнению. Ещё в гимназии как-то получил взбучку от своих однокашников, когда высказался против оправдания стрелявшей в градоначальника Веры Засулич - другие гимназисты были горячо за.
А в зрелом возрасте впервые Александр Иванович удивил своих друзей и знакомых, когда отправился добровольцем в Южную Африку на англо-бурскую войну. Защищая независимость буров, он получил ранение в ногу и попал в английский плен.
Его второй не менее рискованный поступок привлёк уже всеобщее внимание. Заканчивалась русско-японская война... Будучи уполномоченным Красного Креста, Гучков добровольно остался в Мукдене с русскими ранеными, когда в город вступили японские войска. Московская городская дума выразила ему благодарность за этот «самоотверженный подвиг». На японцев поступок Гучкова также произвёл сильное впечатление, и после месячного плена его отпустили на родину. Любопытно, что позднее, уже в эмиграции, прочтя книгу Бориса Савинкова «Воспоминания террориста», Гучков с сожалением заметил: «Зависть берёт! Каким первоклассным человеческим материалом располагала революция в своей борьбе против власти... А почему мы в нашей борьбе за правое дело и в нашей защите этого правого дела так беспомощно-немощны, почему мы не можем найти в нашей среде того идейного горения и той жертвенной готовности (жертвенной готовности во всех формах), которыми были так богаты те?». Впрочем, Александр Иванович и в политическую борьбу своей партии старался внести эти черты. За любое невежливое слово он вызывал своих оппонентов на поединок и заработал репутацию отчаянного бретёра. Он дрался на дуэли с графом А. Уваровым, с жандармским полковником С. Мясоедовым, вызвал на поединок П. Милюкова (но потом противники помирились). Когда после одной из дуэлей, с раненой рукой на перевязи, Гучков явился в Государственную Думу, депутаты встретили его восторженной овацией.
А это ещё дореволюционная карикатура на Гучкова. Видимо, здесь художник посмеивался над его склонностями завзятого дуэлянта.
Шарж на А.И. Гучкова. «Борец тяжёлого веса»
В 1912 году Гучков произнёс речь против Григория Распутина, после которой стал личным врагом императорской семьи. Он говорил: «Вы все знаете, какую тяжёлую драму переживает Россия… В центре этой драмы - загадочная трагикомическая фигура, точно выходец с того света или пережиток темноты веков, странная фигура в освещении XX столетия… Какими путями достиг этот человек центральной позиции, захватив такое влияние, перед которым склоняются внешние носители государственной и церковной власти… Григорий Распутин не одинок; разве за его спиной не стоит целая банда…? Антрепренёры старца! Это целое коммерческое предприятие! Никакая революционная и антицерковная пропаганда за многие годы не могла бы сделать того, что Распутин достигает за несколько дней… Не случайно социал-демократ Гегечкори говорит о нём: «Распутин полезен». Для друзей Гегечкори чем распутнее, тем полезнее… Где власть государства? Где власть церкви?»
Незадолго до Февральской революции Гучков участвовал в подготовке дворцового переворота. «Мне стало ясно, - вспоминал Гучков, - что государь должен покинуть престол».
Известный художник Иван Владимиров так изобразил момент, когда в Пскове царь вручал свой манифест об отречении депутатам Гучкову и Шульгину:
Иван Владимиров (1869-1947). Отречение Николая II от престола
Изображено всё, по-моему, весьма неправдоподобно. Начиная с того, что Шульгин (он, очевидно, справа) вряд ли продолжал бы сидеть в присутствии стоящего государя. Это грубо противоречило этикету и монархист Шульгин едва ли себе такое скандальное поведение позволил. Ещё менее вероятно, чтобы он, восседая на своём месте, принялся курить, да ещё в самый момент отречения...
Вот эта гравюра, также изображающая отречение, как будто несколько ближе к исторической реальности. Хотя вряд ли у царя были на груди какие-то ордена:
Николай Прохоров (1896-1942). Отречение от престола в царском поезде. Царь с Шульгиным и Гучковым. 1930-е
Февральская революция сделала Гучкова военным и морским министром Временного правительства - правда, ненадолго, уже 29 апреля ему пришлось уйти в отставку из-за своей слишком правой позиции (он был, в частности, непримиримым сторонником «войны до победного конца»).
Карикатура Бориса Ефисова на А.И. Гучкова
Кукрыниксы. Карикатура из серии «Враги революции» на Александра Гучкова. 1957 год
Стихи Эмиля Кроткого:
В февральской хронике случайная особа
Вёл в Пскове торг с царём. Проторговались оба.
Кадет Владимир Набоков вспоминал одно из выступлений Гучкова перед министрами: «Речь, вся построенная на тему «не до жиру, быть бы живу», дышала такой безнадёжностью...» «Революция - тяжёлое бедствие для государства, - говорил Гучков. - Она срывает жизнь с её привычных рельсов, массы выходят на улицу. Теперь мы должны снова загнать толпу на место, но это нелёгкая задача».
Гучков принял активное участие в Белом движении, а после его разгрома оказался в эмиграции. Здесь Гучков, по-прежнему сторонник радикальных методов борьбы, поддерживал террористические акты против большевиков, на защиту убийц Вацлава Воровского в 1923 году потратил 50 тысяч рублей).
В 1936 году его похороны, возможно, в последний раз собрали вместе весь цвет довоенной русской белой эмиграции. Как тогда говорили, «все сливки эмиграции». А большевики к этому иронически добавляли: «все битые сливки». Рядом на этих похоронах оказались Керенский и Деникин, который обещал повесить Александра Фёдоровича, если только тот сунется на подчинённую ему территорию Юга России. Но большевики сумели всех помирить и объединить в этой похоронной процессии, выкинув из России вон... :)
Вот этот человек:
Александр Гучков (1862-1936)
Лидер партии октябристов, то есть праволиберальной партии, названной в честь царского манифеста 1905 года, даровавшего России гражданские свободы и парламент. Был председателем одной из царских Государственных Дум. Октябристы - это была партия праволибералов, правее кадетов, сторонники П.А. Столыпина. Гучков имел репутацию яркого и своеобразного деятеля. Его политический противник граф Сергей Витте замечал: «Гучков - любитель сильных ощущений и человек храбрый». Гучков любил риск, не боялся идти наперекор общему мнению. Ещё в гимназии как-то получил взбучку от своих однокашников, когда высказался против оправдания стрелявшей в градоначальника Веры Засулич - другие гимназисты были горячо за.
А в зрелом возрасте впервые Александр Иванович удивил своих друзей и знакомых, когда отправился добровольцем в Южную Африку на англо-бурскую войну. Защищая независимость буров, он получил ранение в ногу и попал в английский плен.
Его второй не менее рискованный поступок привлёк уже всеобщее внимание. Заканчивалась русско-японская война... Будучи уполномоченным Красного Креста, Гучков добровольно остался в Мукдене с русскими ранеными, когда в город вступили японские войска. Московская городская дума выразила ему благодарность за этот «самоотверженный подвиг». На японцев поступок Гучкова также произвёл сильное впечатление, и после месячного плена его отпустили на родину. Любопытно, что позднее, уже в эмиграции, прочтя книгу Бориса Савинкова «Воспоминания террориста», Гучков с сожалением заметил: «Зависть берёт! Каким первоклассным человеческим материалом располагала революция в своей борьбе против власти... А почему мы в нашей борьбе за правое дело и в нашей защите этого правого дела так беспомощно-немощны, почему мы не можем найти в нашей среде того идейного горения и той жертвенной готовности (жертвенной готовности во всех формах), которыми были так богаты те?». Впрочем, Александр Иванович и в политическую борьбу своей партии старался внести эти черты. За любое невежливое слово он вызывал своих оппонентов на поединок и заработал репутацию отчаянного бретёра. Он дрался на дуэли с графом А. Уваровым, с жандармским полковником С. Мясоедовым, вызвал на поединок П. Милюкова (но потом противники помирились). Когда после одной из дуэлей, с раненой рукой на перевязи, Гучков явился в Государственную Думу, депутаты встретили его восторженной овацией.
А это ещё дореволюционная карикатура на Гучкова. Видимо, здесь художник посмеивался над его склонностями завзятого дуэлянта.
Шарж на А.И. Гучкова. «Борец тяжёлого веса»
В 1912 году Гучков произнёс речь против Григория Распутина, после которой стал личным врагом императорской семьи. Он говорил: «Вы все знаете, какую тяжёлую драму переживает Россия… В центре этой драмы - загадочная трагикомическая фигура, точно выходец с того света или пережиток темноты веков, странная фигура в освещении XX столетия… Какими путями достиг этот человек центральной позиции, захватив такое влияние, перед которым склоняются внешние носители государственной и церковной власти… Григорий Распутин не одинок; разве за его спиной не стоит целая банда…? Антрепренёры старца! Это целое коммерческое предприятие! Никакая революционная и антицерковная пропаганда за многие годы не могла бы сделать того, что Распутин достигает за несколько дней… Не случайно социал-демократ Гегечкори говорит о нём: «Распутин полезен». Для друзей Гегечкори чем распутнее, тем полезнее… Где власть государства? Где власть церкви?»
Незадолго до Февральской революции Гучков участвовал в подготовке дворцового переворота. «Мне стало ясно, - вспоминал Гучков, - что государь должен покинуть престол».
Известный художник Иван Владимиров так изобразил момент, когда в Пскове царь вручал свой манифест об отречении депутатам Гучкову и Шульгину:
Иван Владимиров (1869-1947). Отречение Николая II от престола
Изображено всё, по-моему, весьма неправдоподобно. Начиная с того, что Шульгин (он, очевидно, справа) вряд ли продолжал бы сидеть в присутствии стоящего государя. Это грубо противоречило этикету и монархист Шульгин едва ли себе такое скандальное поведение позволил. Ещё менее вероятно, чтобы он, восседая на своём месте, принялся курить, да ещё в самый момент отречения...
Вот эта гравюра, также изображающая отречение, как будто несколько ближе к исторической реальности. Хотя вряд ли у царя были на груди какие-то ордена:
Николай Прохоров (1896-1942). Отречение от престола в царском поезде. Царь с Шульгиным и Гучковым. 1930-е
Февральская революция сделала Гучкова военным и морским министром Временного правительства - правда, ненадолго, уже 29 апреля ему пришлось уйти в отставку из-за своей слишком правой позиции (он был, в частности, непримиримым сторонником «войны до победного конца»).
Карикатура Бориса Ефисова на А.И. Гучкова
Кукрыниксы. Карикатура из серии «Враги революции» на Александра Гучкова. 1957 год
Стихи Эмиля Кроткого:
В февральской хронике случайная особа
Вёл в Пскове торг с царём. Проторговались оба.
Кадет Владимир Набоков вспоминал одно из выступлений Гучкова перед министрами: «Речь, вся построенная на тему «не до жиру, быть бы живу», дышала такой безнадёжностью...» «Революция - тяжёлое бедствие для государства, - говорил Гучков. - Она срывает жизнь с её привычных рельсов, массы выходят на улицу. Теперь мы должны снова загнать толпу на место, но это нелёгкая задача».
Гучков принял активное участие в Белом движении, а после его разгрома оказался в эмиграции. Здесь Гучков, по-прежнему сторонник радикальных методов борьбы, поддерживал террористические акты против большевиков, на защиту убийц Вацлава Воровского в 1923 году потратил 50 тысяч рублей).
В 1936 году его похороны, возможно, в последний раз собрали вместе весь цвет довоенной русской белой эмиграции. Как тогда говорили, «все сливки эмиграции». А большевики к этому иронически добавляли: «все битые сливки». Рядом на этих похоронах оказались Керенский и Деникин, который обещал повесить Александра Фёдоровича, если только тот сунется на подчинённую ему территорию Юга России. Но большевики сумели всех помирить и объединить в этой похоронной процессии, выкинув из России вон... :)