(no subject)
Давно хочетела написать про израильский секс, но я же почти всё время замужем. Нет, сейчас Дима уехал на месяц, но я себе сделала напоминалку. В общем, если коротко, то я тут ужасно боюсь дать бомжу. Шла недавно по алленби и как раз осознала проблему. Вот он стоит возле лавочки и треплется с продавцом, длинный, тощий, в растянутой майке и линялых джинсах, грубо остриженное полуседое каре и трёхдневная щетина - и что я в связи с этим должна думать? Я всегда с такими спала, когда они были не седые. Но это блядский хипстер пожилого возраста, популярный телеведущий, левый профессор или местный бомжара? Нету у меня инструмента, чтобы распознать, помог бы нос, но осенние бомжи не воняют, если не хотят - рядом море, пляжный душ, соцслужбы их обстирывают, да просто можно спиздить чистой одежды из прачечной самообслуживания, пока хозяин запустил сушилку и ушёл пить кофе. Последний понравившийся мне французишка из кафе на Буграшов выглядел совершенно так же и он там вроде был владелец. А кроме того, если я подойду и принюхаюсь, это ужасный риск. Если воняет, то шок и тошнота на много дней, а вдруг нет? Что, если он, как все мои мужчины, запахнет мияки интенс? кто ответит за попранную честь, рухнувший брак и разбитое сердце?
Проблему я осознала как раз в Москве - поразилась, как много на меня смотрят на улице и присылают сигналы. Не думаю, что моя скромная северная красота в ТА никого не прельщает, просто я не считываю их совершенно. Во-первых, я и визуального контакта не допускаю, стоит зацепиться, как эти люди начинают говорить со мной на посторонних языках, от которых я леденею. По первости, когда я пыталась их использовать для улучшение своего иврита, всё заканчивалось гадко - однажды меня поцеловал менеджер. Меня для того мама рожала, а жизнь била бесполезно красивым телом о ледяные камни, чтобы целоваться с менеджерами, а? а?
А во-вторых, когда, не дай бог, считываю сразу, всё кончается ещё хуже. Буквально этой весной случилось, на пурим. Пошли мы с девушкой в клуб на Ротшильд, выпить сока, на людей посмотреть, ну и корсет выгулять. Сели в самый тихий зал, щебечем по-стариковски, разглядываем всю эту вызывающую юность. И говорю я:
- Какая всё-таки величайшая тель-авивская несправедливость, что как остановится на ком глаз, так сразу он гей. Вот эти мальчики, например.
И не успеваю я развить мысль, как эти два напримера идут к нам за стол знакомиться. И едва моя близорукость позволяет, я понимаю, что вот этот блондинчик точно такой, как надо. Правильного возраста (двадцать восемь только с большого похмелья), длинный, весь в мышцах, челюсть тяжёлая, взгляд коровий, притом программист и белый парик ему ужасно идёт. И я по рассеянности таки фокусирую на нём взгляд и тут же думаю сразу три вещи:
домой нельзя тащить, четвёртый день пурима, бардак и всюду костюмы горой;
а туалет здесь довольно чистый и саундтрек там приятный;
БЕЖАТЬ!!!11111адин адин попячтса
Ну и дальше я каменею лицом, глухо молчу, смотрю строго между ними, и как только они отходят за выпивкой, удираю с воплями. Спутница моя была потрясена, потому что, кажется, ни разу не видела столь яркого и самобытного проявления моего женского интереса. Да что там, вообще ничей женский интерес так парадоксально обычно не выглядит.
Потом я, заикаясь и подёргиваясь, рассказывала об этом своей другой подруге и спрашивала, чего это.
- Не поверишь, - ответила она, - так выглядит совесть.
- Да ладно? отродясь у меня этой фигни не было.
- Отросла! Вот помнишь, ты говорила, что у тебя сейчас удивительно нежные и глубокие отношения с мужем?
- Ну да, люблю его. Но кому это мешает?
- А вот! Ты боишься разрушить ваши отношения!
- А причём тут... Ну то есть я теперь ещё и идиотка, а не просто социофоб. Хорошо, спасибо за версию.
Друг мой друг я очень и очень болен короче. Не понимаю их, не понимаю себя, не пью пятый год, в зеркалах чужая женщина. Вот давеча умер чувак, а мне не то было горько, что полупарализованным стариком меньше, а что пел он когда-то «глупый ангел шестнадцатилетний», и это было обо мне, а теперь больше нет. Жизнь проебалась вся сквозь пальцы, я забыла, зачем мужчины, рефлексы помнят, а так нет, и всё, что я о ней понимаю, о жизни, даётся мне только наощупь. Ставишь ногу и чувствуешь тёплые песок, и морской ветер трогает щёки, и рука трогает что-нибудь - и только это я понимаю. Кота понимаю, запах мияки, огни, проскакивающие за оком машины, музыку попсовую из колонок, вот ту же ломбардию - а жизнь нет, не понимаю, не знаю, и не хочу знать
Проблему я осознала как раз в Москве - поразилась, как много на меня смотрят на улице и присылают сигналы. Не думаю, что моя скромная северная красота в ТА никого не прельщает, просто я не считываю их совершенно. Во-первых, я и визуального контакта не допускаю, стоит зацепиться, как эти люди начинают говорить со мной на посторонних языках, от которых я леденею. По первости, когда я пыталась их использовать для улучшение своего иврита, всё заканчивалось гадко - однажды меня поцеловал менеджер. Меня для того мама рожала, а жизнь била бесполезно красивым телом о ледяные камни, чтобы целоваться с менеджерами, а? а?
А во-вторых, когда, не дай бог, считываю сразу, всё кончается ещё хуже. Буквально этой весной случилось, на пурим. Пошли мы с девушкой в клуб на Ротшильд, выпить сока, на людей посмотреть, ну и корсет выгулять. Сели в самый тихий зал, щебечем по-стариковски, разглядываем всю эту вызывающую юность. И говорю я:
- Какая всё-таки величайшая тель-авивская несправедливость, что как остановится на ком глаз, так сразу он гей. Вот эти мальчики, например.
И не успеваю я развить мысль, как эти два напримера идут к нам за стол знакомиться. И едва моя близорукость позволяет, я понимаю, что вот этот блондинчик точно такой, как надо. Правильного возраста (двадцать восемь только с большого похмелья), длинный, весь в мышцах, челюсть тяжёлая, взгляд коровий, притом программист и белый парик ему ужасно идёт. И я по рассеянности таки фокусирую на нём взгляд и тут же думаю сразу три вещи:
домой нельзя тащить, четвёртый день пурима, бардак и всюду костюмы горой;
а туалет здесь довольно чистый и саундтрек там приятный;
БЕЖАТЬ!!!11111адин адин попячтса
Ну и дальше я каменею лицом, глухо молчу, смотрю строго между ними, и как только они отходят за выпивкой, удираю с воплями. Спутница моя была потрясена, потому что, кажется, ни разу не видела столь яркого и самобытного проявления моего женского интереса. Да что там, вообще ничей женский интерес так парадоксально обычно не выглядит.
Потом я, заикаясь и подёргиваясь, рассказывала об этом своей другой подруге и спрашивала, чего это.
- Не поверишь, - ответила она, - так выглядит совесть.
- Да ладно? отродясь у меня этой фигни не было.
- Отросла! Вот помнишь, ты говорила, что у тебя сейчас удивительно нежные и глубокие отношения с мужем?
- Ну да, люблю его. Но кому это мешает?
- А вот! Ты боишься разрушить ваши отношения!
- А причём тут... Ну то есть я теперь ещё и идиотка, а не просто социофоб. Хорошо, спасибо за версию.
Друг мой друг я очень и очень болен короче. Не понимаю их, не понимаю себя, не пью пятый год, в зеркалах чужая женщина. Вот давеча умер чувак, а мне не то было горько, что полупарализованным стариком меньше, а что пел он когда-то «глупый ангел шестнадцатилетний», и это было обо мне, а теперь больше нет. Жизнь проебалась вся сквозь пальцы, я забыла, зачем мужчины, рефлексы помнят, а так нет, и всё, что я о ней понимаю, о жизни, даётся мне только наощупь. Ставишь ногу и чувствуешь тёплые песок, и морской ветер трогает щёки, и рука трогает что-нибудь - и только это я понимаю. Кота понимаю, запах мияки, огни, проскакивающие за оком машины, музыку попсовую из колонок, вот ту же ломбардию - а жизнь нет, не понимаю, не знаю, и не хочу знать
Click to view