Цветочки святой М
Давно хочу написать один текст, но к нескольким ключевым конструкциям всё добавляются какие-то детали, и он меняется и порастает цветами, как мёртвая собака, я уже почти не узнаю скелетик этой несчастной Найды или как её звали, чёрную, с рыжими подпалинами, она мне никогда не нравилась живой, но как идея сухих белых косточек в цветах - очень.
Тот, кто процарапался через первую фразу, заслуживает бонуса в виде самого обыкновенного "гендерного" поста, далее он последует, а на проросшие цветочки вы не обращайте внимания, это от тоски.
Мои девочки со мной давно, и помнят ещё времена, когда я умела влюбляться, и тот единственный случай, когда этот навык не довёл меня до добра, я впервые в жизни была отвергнута, сидела и плакала, а они стояли надо мной и не знали, что делать. Почему, почему, спрашивала я, - я и правда не знала, и до сих пор не знаю, почему. Понятного ответа не было ни у кого, и в конце концов одна из них, Кс или Глоричка, или даже Аннушка, набралась духу и совершила самый героический дружеский поступок, который можно вообразить. Она сказала:
- Он просто струсил. Испугался…
Поймите правильно. Мы ведь и тогда уже были довольно взрослые и знали цену пошлости. Эта фраза - самая позорная бабская пошлость, хуже, чем «все мужики - козлы», и чтобы умная женщина согласилась такое выговорить, нужно серьёзное усилие. Но, как и положено опасным заклинаниям и гадким настоям, она помогает, и я часто-часто закивала, вытерла слёзы, высморкалась в подол, а ободрённые девочки добавили:
- …что-то менять…
- …серьёзных отношений…
- …любви.
- Ну и дурак. Ему же хуже, - заключила я, и с этим «емужехуже» как-то выкарабкалась.
Это был цветочек, предваряющий дальнейшее повествование с тем, чтобы вы не забывали: когда умная взрослая женщина говорит и делает какие-то чудовищные пошлости, есть вероятность, что она в отчаянии.
А собственно речь о том, что я иногда забавляюсь, отслеживая задним числом несчастливые любовные истории в жж. Допустим, узнаю, что незнакомые мне А и Б некоторое время посидели на трубе, да не удержались. У них уже всё, выпал снег, выпал сыр, с ним была плутовка, она вроде тоже кого-то завела, а я возвращаюсь в то лето, когда он только начал оставлять ей комментарии. Со стороны посмотреть, шутил, как дурак, но ей нравилось. Она ему тоже что-то щебетала, переписывались вполне открыто, рискованно флиртовали - почему бы и нет, между ними не происходит ничего такого, что необходимо прятать. Потом впервые встретились вдвоём, не в компании, поужинали, я не знаю, и он вдруг начал выкладывать в дневнике смутные романтические пассажи, о чём, не понять, но какая-то «она» в алом платье, какая-то узкая рука, завитая прядь, тени на стенах и прочее, отчего у френдов волосы дыбом. Девочки, впрочем, в восхищении - «ты такой нежный», «ты изменился», а она-то знает, и рисует смайлик, который выразителен, как поставленная набок джоконда, столько в нём спокойствия и лукавства.
А когда она выкладывает «смутные романтические пассажи», он ничего не отвечает, а просто шлёт смс «давай встретимся». И они встречаются.
Потом некоторое время оба ничего не пишут.
Вот, а однажды он возвращается и совершенно спокойно продолжает про свой сраный футбол и машины.
А у неё становится интересно. У неё нет ни футбола, ни машины, зато есть косметолог, шопинг и эта, господи прости, сальса, или что вы там все пляшете от горя - танго, фламенко или танец живота. Она отвыкает кружить на мысочках, учится ставить ногу на полную ступню, атакующе двигать бёдрами и правильно дышать. Она всё время напоминает, как насыщена её жизнь, как культурен досуг, как прекрасен секс и как ей хо-ро-шо.
(Он, я подозреваю, читает и думает «рад за тебя»)
В этот период иногда происходит странное: посреди изящных постов о природе, музыке и книгах, женщина вдруг начинает выкрикивать непристойности, старательно называя гениталии их площадными наименованиями. «Хуй, пизда, ебаться», пишет она буквально через запятую, потом успокаивается - и снова о театре и поэзии. Тут и сообщение - я сексуальна, у меня есть секс, - и призыв. Окружающим не стоит реагировать, это можно только извинить.
(Не знаю, что он думает, может, всё ещё рад за неё)
Потом она срывается, плачет прямо на клавиатуру, пишет сначала непонятно-грустное, а потом просто - мне плохо, мне плохо. Получает десятки поглаживаний от друзей, а от него ничего. Прячет под замок, оправдывается, «всё хорошо». Удаляет жж, возвращается.
Однажды семаджик сообщает ему, что у неё день рождения, и он пишет «поздравляю, будь счастлива» - и среди пятидесяти комментов под её праздничным постом этот единственный остаётся без ответа. Но над его пустым полем она думает долго-долго, потому что ни «спасибо», ни смайл, ни «и ты», ни «чтоб ты сдох» не годятся.
Я бы и дальше, и дольше закручивала эту спираль, точно как те, что люблю выцарапывать на белом воске высоких свечей, которые продаются коробками, а расходуются по две. Но мне, в общем, скучно, а цветы всё прорастают и пахнут в темноте то лилией, то розой. Только скажу, что мне бы хотелось такую профессию - лгать женщинам. Чтобы они приходили ко мне, плача от любви и недоумения, а я бы говорила:
- Это хорошо, это к счастью. Конечно, он тебя любит, просто испугался. Мужчины такие дураки, сами не знают, чего хотят, ты подожди, скоро объявится. Отвлекись пока, поезжай куда-нибудь. Не пишет? Ясное дело, переживает. Не звонит? Боится услышать голос и сорваться. А жену давно не любит, я точно знаю. - Конечно, знаю, она ведь недавно вышла в другую дверь.
И я бы так пела, и они прекращали плакать, и эти душные цветы переставали пахнуть хоть ненадолго.
Правда, на этой работе никто не умирает своей смертью.
Для жизни есть версия light - можно писать любовные романы. Такие настоящие, в розовом, голубом и серебряном, чтобы для каждой - свой, с портретом идеальной героини, чуточку похожей на неё, хоть завитым локоном, хоть алым платьем. И чтобы там всё это обидное мужское безразличие было только к лучшему, всегда к добру, и означало, что любит-любит, но борется с собой, а концу обязательно проиграет, и можно будет упасть к нему в объятия, сминая чёртово платье и высокую прическу, плача, размазывая тушь, повторяя да, да, да, да, а он чтобы целовал в глаза и как всегда ничего не отвечал.
Тот, кто процарапался через первую фразу, заслуживает бонуса в виде самого обыкновенного "гендерного" поста, далее он последует, а на проросшие цветочки вы не обращайте внимания, это от тоски.
Мои девочки со мной давно, и помнят ещё времена, когда я умела влюбляться, и тот единственный случай, когда этот навык не довёл меня до добра, я впервые в жизни была отвергнута, сидела и плакала, а они стояли надо мной и не знали, что делать. Почему, почему, спрашивала я, - я и правда не знала, и до сих пор не знаю, почему. Понятного ответа не было ни у кого, и в конце концов одна из них, Кс или Глоричка, или даже Аннушка, набралась духу и совершила самый героический дружеский поступок, который можно вообразить. Она сказала:
- Он просто струсил. Испугался…
Поймите правильно. Мы ведь и тогда уже были довольно взрослые и знали цену пошлости. Эта фраза - самая позорная бабская пошлость, хуже, чем «все мужики - козлы», и чтобы умная женщина согласилась такое выговорить, нужно серьёзное усилие. Но, как и положено опасным заклинаниям и гадким настоям, она помогает, и я часто-часто закивала, вытерла слёзы, высморкалась в подол, а ободрённые девочки добавили:
- …что-то менять…
- …серьёзных отношений…
- …любви.
- Ну и дурак. Ему же хуже, - заключила я, и с этим «емужехуже» как-то выкарабкалась.
Это был цветочек, предваряющий дальнейшее повествование с тем, чтобы вы не забывали: когда умная взрослая женщина говорит и делает какие-то чудовищные пошлости, есть вероятность, что она в отчаянии.
А собственно речь о том, что я иногда забавляюсь, отслеживая задним числом несчастливые любовные истории в жж. Допустим, узнаю, что незнакомые мне А и Б некоторое время посидели на трубе, да не удержались. У них уже всё, выпал снег, выпал сыр, с ним была плутовка, она вроде тоже кого-то завела, а я возвращаюсь в то лето, когда он только начал оставлять ей комментарии. Со стороны посмотреть, шутил, как дурак, но ей нравилось. Она ему тоже что-то щебетала, переписывались вполне открыто, рискованно флиртовали - почему бы и нет, между ними не происходит ничего такого, что необходимо прятать. Потом впервые встретились вдвоём, не в компании, поужинали, я не знаю, и он вдруг начал выкладывать в дневнике смутные романтические пассажи, о чём, не понять, но какая-то «она» в алом платье, какая-то узкая рука, завитая прядь, тени на стенах и прочее, отчего у френдов волосы дыбом. Девочки, впрочем, в восхищении - «ты такой нежный», «ты изменился», а она-то знает, и рисует смайлик, который выразителен, как поставленная набок джоконда, столько в нём спокойствия и лукавства.
А когда она выкладывает «смутные романтические пассажи», он ничего не отвечает, а просто шлёт смс «давай встретимся». И они встречаются.
Потом некоторое время оба ничего не пишут.
Вот, а однажды он возвращается и совершенно спокойно продолжает про свой сраный футбол и машины.
А у неё становится интересно. У неё нет ни футбола, ни машины, зато есть косметолог, шопинг и эта, господи прости, сальса, или что вы там все пляшете от горя - танго, фламенко или танец живота. Она отвыкает кружить на мысочках, учится ставить ногу на полную ступню, атакующе двигать бёдрами и правильно дышать. Она всё время напоминает, как насыщена её жизнь, как культурен досуг, как прекрасен секс и как ей хо-ро-шо.
(Он, я подозреваю, читает и думает «рад за тебя»)
В этот период иногда происходит странное: посреди изящных постов о природе, музыке и книгах, женщина вдруг начинает выкрикивать непристойности, старательно называя гениталии их площадными наименованиями. «Хуй, пизда, ебаться», пишет она буквально через запятую, потом успокаивается - и снова о театре и поэзии. Тут и сообщение - я сексуальна, у меня есть секс, - и призыв. Окружающим не стоит реагировать, это можно только извинить.
(Не знаю, что он думает, может, всё ещё рад за неё)
Потом она срывается, плачет прямо на клавиатуру, пишет сначала непонятно-грустное, а потом просто - мне плохо, мне плохо. Получает десятки поглаживаний от друзей, а от него ничего. Прячет под замок, оправдывается, «всё хорошо». Удаляет жж, возвращается.
Однажды семаджик сообщает ему, что у неё день рождения, и он пишет «поздравляю, будь счастлива» - и среди пятидесяти комментов под её праздничным постом этот единственный остаётся без ответа. Но над его пустым полем она думает долго-долго, потому что ни «спасибо», ни смайл, ни «и ты», ни «чтоб ты сдох» не годятся.
Я бы и дальше, и дольше закручивала эту спираль, точно как те, что люблю выцарапывать на белом воске высоких свечей, которые продаются коробками, а расходуются по две. Но мне, в общем, скучно, а цветы всё прорастают и пахнут в темноте то лилией, то розой. Только скажу, что мне бы хотелось такую профессию - лгать женщинам. Чтобы они приходили ко мне, плача от любви и недоумения, а я бы говорила:
- Это хорошо, это к счастью. Конечно, он тебя любит, просто испугался. Мужчины такие дураки, сами не знают, чего хотят, ты подожди, скоро объявится. Отвлекись пока, поезжай куда-нибудь. Не пишет? Ясное дело, переживает. Не звонит? Боится услышать голос и сорваться. А жену давно не любит, я точно знаю. - Конечно, знаю, она ведь недавно вышла в другую дверь.
И я бы так пела, и они прекращали плакать, и эти душные цветы переставали пахнуть хоть ненадолго.
Правда, на этой работе никто не умирает своей смертью.
Для жизни есть версия light - можно писать любовные романы. Такие настоящие, в розовом, голубом и серебряном, чтобы для каждой - свой, с портретом идеальной героини, чуточку похожей на неё, хоть завитым локоном, хоть алым платьем. И чтобы там всё это обидное мужское безразличие было только к лучшему, всегда к добру, и означало, что любит-любит, но борется с собой, а концу обязательно проиграет, и можно будет упасть к нему в объятия, сминая чёртово платье и высокую прическу, плача, размазывая тушь, повторяя да, да, да, да, а он чтобы целовал в глаза и как всегда ничего не отвечал.