Ещё медтехнологии
здесь и
здесь Олег Кит: «Думаю, хирургия в понимании рукоделия когда-то исчезнет»
Онкологические войны / Интервью с экспертом
Ростовский научно-исследовательский онкологический институт - флагман онкологической службы Юга России. Обследоваться и лечиться в институт приезжают жители Южного, Северо-Кавказского федеральных округов и других регионов страны.
©Ещё об
онкологии Олег Кит
Старейшее специализированное учреждение, которое в этом году отмечает свое 85-летие, всегда славилось мощной школой хирургов-онкологов. Сегодня благодаря инновационным технологиям и обучению специалистов в ведущих клиниках России и зарубежья, хирурги института встали в один ряд с западными коллегами. Профессионалы говорят, что в РНИОИ изменилась идеология лечения онкологических заболеваний.
О том, как развивается онкохирургия в крупнейшем онкоцентре юга страны, нам рассказал директор ФГБУ «РНИОИ» Минздрава России, д.м.н., профессор Олег Иванович Кит.
- Олег Иванович, Вы оперируете практически каждый день. Расскажите про сегодняшнюю операцию, чем она отличалась от остальных?
- Мужчина, удаляли пищевод, операция типичная, но сложная по своей сути. Если не вдаваться в детали, то новая с точки зрения подхода. Мы прооперировали пациента после комплексной химиолучевой терапии, сразу удалили пищевод и заменили его искусственным. Десять лет назад это вмешательство проходило бы в три этапа - сначала мы бы удалили пациенту пищевод, через месяц имплантировали бы искусственный, еще через месяц удалили бы остатки пищевода.
- Что это значит для пациента, какие у него перспективы?
- Время покажет. В любом случае, могу с уверенностью сказать, что новый подход полностью изменил качество жизни пациентов после операции. Это меньшее число последующих хирургических вмешательств, продление жизни пациента и тот факт, что человек может самостоятельно питаться, а не вводить пищу через трубочку.
- В чем отличие онкохирурга от обычного хирурга?
- В Западной Европе нет выделенной специальности «Онкохирургия». У нас и в США есть. Как правило, онкохирург - это более агрессивный хирург с точки зрения объема операции. Он всегда стремится выполнить ее радикально и с максимальным эффектом для пациента. Помимо опухоли нужно еще всегда убирать лимфатические коллекторы, по которым опухоль может метастазировать. Наши коллеги в обычной хирургии в силу разных факторов не всегда это делают.
- Насколько в последние годы изменился подход к лечению онкологических заболеваний, и как это повлияло на исход лечения?
- С введением в повседневную практику электрохирургии принципиально изменился и подход к хирургическим вмешательствам. Мы оперируем практически бескровно, быстрее, удаляем такие опухоли, которые в принципе без электроинструмента удалить невозможно. Ведь особенность этой техники в том, что он одновременно рассекает, коагулирует ткани и запаивает сосуды. Это ускоряет процесс, дает возможность бескровно подойти к опухоли и выделить ее.
На прошлой неделе я оперировал женщину после предыдущей операции в Германии. У нее возник рецидив - опухоль в тазу. Я могу точно сказать, что десять лет назад мы бы не смогли ее прооперировать, у нас не было той аппаратуры, которая есть сейчас. Раньше хирургическое вмешательство продолжалось 6-12 часов: скальпель, зажим, нитка - за время операции хирург мог завязать до тысячи узлов. Представьте, насколько это тяжело для организма и насколько сложно протекает послеоперационный период. Сейчас этого нет.
Олег Кит во время операции
- Насколько сегодня молодые специалисты и мэтры готовы к инновационным подходам?
- Все зависит от человека. Некоторые мои коллеги за 70 активно оперируют, выезжают на всемирные симпозиумы и школы, овладевают современными технологиями. А есть те, которые в 30 уже не хотят развиваться. Самое главное, приобретать как можно больше новых знаний умений, подходов. А потом идет преломление, что-то ты можешь использовать, что-то нет. Чем больше хирург общается и смотрит, как работают другие, тем больше он приобретает как профессионал.
- Когда Вы осознали, что можете не только учиться, но и то, что учатся у вас?
- (Смеётся.) После шестого курса я приехал работать в районную больницу и за первый год сделал около 120 аппендэктомий. Это очень высокий личный показатель для молодого хирурга. Корифеи говорили: «Какая самая простая операция? Аппендицит. Какая самая сложная? Аппендицит». Молодой хирург, как правило, начинал с аппендицита, потом выполняли грыжи. И вот когда на работу пришел мой однокурсник, я уже мог прооперировать любой аппендицит!
А если серьезно, раньше я становился и ассистировал на операциях молодым хирургам, рассказывал, подсказывал. Сейчас те, кто хочет учиться, приходят в операционную и наблюдают за проведением операции. Более активные подходят в перерыве и спрашивают, почему я сделал так, а не иначе, почему выбрал именно этот инструмент, а не другой.
- Вас иногда называют хирургом-реформатором. Вы сами считаете, что провели в институте хирургическую реформу?
- Я бы не сказал, что я реформатор. Просто в связи с тем, что я посещал лучшие клиники, мастер-классы, учился и продолжаю это делать, я привнес в институт те знания, которыми пользуется весь мир: сшивающие инструменты, электрические инструменты, лапароскопические технологии. Нельзя зацикливаться на том, что ты уже умеешь. Нельзя считать, что то, что есть сейчас - лучшее. Я просто дал нашим хирургам инструменты и научил ими пользоваться.
- К чему должен стремиться начинающий хирург?
- К тому, чтобы человек выздоровел. Другое дело, что есть разные пути достижения этого. У хирурга путь к выздоровлению пациента всегда лежит через операцию, а у хирурга-онколога через понимание и осознания всего комплексного лечения. Возвращаясь к сегодняшней операции - да, мы применили новый подход. Раньше бы этого пациента сначала прооперировали, а потом отправили на лучевую терапию. Но дело в том, что европейские онкологи уже установили - выживаемость и качество жизни пациентов, которые получают химиолучевую терапию до операции на пищеводе значительно выше, чем у тех, которые не получают.
Часто я слышал фразу: «Я так считаю, у меня есть опыт». Опыт дело хорошее, но личный опыт всегда субъективен. Нужно его иметь, как и собственное мнение, но опыт группы специалистов всегда лучше. Наступило время доказательной медицины. Любое действие в клинике должно быть основано на базе рандомизированных клинических исследований. Последовательность применения тех или иных методик достоверно улучшает качество жизни. Есть мнение, что медицина наука не точная, но в доказательной медицине есть еще и математика, с точностью которой не поспоришь. Десять человек пролечил, получил результат, пролечил еще десять, сравнил результаты со своими коллегами. Опубликовали и поделились со всем миром - сформировали доказательную базу.
- Ростовский онкоинститут - лидер на Юге России по малоинвазивным технологиям. Что они дают? В чем плюсы?
- Качество. Короткий послеоперационный период. Ранняя активизация пациента. Быстрое начало специфического лечения. Менее травматичные, и при этом более радикальные операции. Мы видим на экране ткани и лимфатические узлы, увеличенные в несколько раз, гораздо более четко, чем при традиционных методах. Кроме того, не стоит забывать и о качестве жизни пациента после выполнения подобных операций человек на третьи сутки после вмешательства уже способен встать и идти домой.
Я мечтаю о более широком внедрении лапароскопических и торакоскопических методов хирургии. Наши коллеги вернулись из Кореи - практически все операции там выполняют лапароскопически. Но у них нет таких размеров опухолей, как у нас, благодаря хорошо развитой диагностике. У нас же большинство операций - это третья и четвертая стадия. Поэтому приходится делать резекцию окружающих органов, а это не всегда выполнимо малоинвазивными методами.
Ростовский научно-исследовательский онкологический институт (РНИОИ)
- Если новые технологии настолько превосходят методы прошлого поколения, почему они не применяются повсеместно?
- Ответ очевиден - деньги. Любое новшество стоит денег. Только благодаря тому, что Ростовский научно-исследовательский онкологический институт - федеральное учреждение, мы получаем финансирование по программе оказания высокотехнологичной медицинской помощи, мы имеем возможность приобретать все самое лучшее и самое современное. На средства ОМС приобретать современную технику очень тяжело. Еще тяжелее приобретать материалы, используемые в этой технике. Это возможно только при достаточно серьезном финансировании государством.
- Как руководитель Вы очень много внимания уделяете переоснащению института, внедрению новых технологий, обучению персонала. Чем особенно гордитесь?
- Лучевая служба. Полностью обновлен парк оборудования. Сегодня у нас один из самых современных центров радиотерапии в стране. Это и ускорители, и другое оборудование для облучения. Мы полностью изменили состояние этого направления. Кроме того, есть и дальнейшие направления развития. У меня есть мечта, чтобы у нас появилась и протонная терапия. Но пока этого нет нигде в России, да и в Европе можно по пальцам пересчитать примеры.
Химиотерапия - на сегодня у нас химиотерапию проводят так, как ее проводят во всем мире. Это и индивидуальный подход к лечению, и сопроводительное лечение, и таргетные препараты. У них есть все - от стандартных препаратов до препаратов, которые стоят миллионы. Сегодня у нас все то же самое, что в Европе, США или Японии.
Хирургия - изменилось все. Операционная стала больше похожа на рубку космического корабля. Мы сильно модернизировали лабораторную службу - институт не модернизировался отдельно, мы вкладывали в это постоянно средства и силы. Приглашали специалистов работать на тех направлениях, которые у нас проседали.
- Откуда черпали идеи, примеры? Что вдохновляло?
- Лучшие мировые онкоцентры. Несколько раз в год я бываю в различных клиниках и центрах, обязательно что-то подсматриваю, постоянно сравниваю. Плюс журналы, съезды, конференции.
- Что нужно для того, чтобы к нам приехали учиться американские и европейские врачи?
- Чтобы к нам приехали из зарубежья, нам нужно превосходить их в чем-то. Мы умеем оперировать лучше, чем в США. Но есть одно но. Там все хирурги оперируют по стандарту. У нас же все люди самостоятельные, и никто не оперирует по стандарту. Операция по удалению прямой кишки - не прописывается, какие группы лимфоузлов убирать, не прописывается, каким это делать аппаратом. Есть только общее понятие, а дальше ты решаешь сам. На Западе четко прописано, когда и в какой ситуации какой инструмент применить. Для получения результата и обучения хирургов должен быть стандарт.
- Общемировая тенденция лечения рака - лекарственная. Может произойти так, что онкология однажды перестанет нуждаться в хирургии?
- Возможно. Я думаю, что через 100-200 лет уже не будет хирурга в том понимании, в котором есть сейчас. Возможно, появятся нанороботы, которые будут уничтожать опухолевые клетки на стадии их зарождения. Наверное, когда-то это случится, и хирургия в понимании рукоделия когда-то исчезнет. О сроках говорить сложно. Но и сегодня хирургия развивается все более ускоряющимися темпами. Развитие хирургии идет по уменьшению травматизма - электрохирургия, малоинвазивная, лапароскопическая хирургия хирург все реже берет в руки традиционные скальпель и зажим. Все это ради одного результата - скорейшего выздоровления и качества жизни пациента.
Беседовала Алла Мысник, фото из личного архива
Автор: Арина Корнеева
«МЕД-инфо», 16 октября 2016