Наталья ЗУБАРЕВИЧ: Привыкание к худшему - национальная черта россиян (авг 2015) (начало)
Серию выступлений на баркемпе 2015 открыла профессор МГУ и директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья ЗУБАРЕВИЧ. Обрисовав ситуацию в стране в целом, она подробно разъяснила, откуда появился кризис и куда он может привести конкретные регионы, на примере Республики Коми и других субъектов России.
«7×7» приводит полную расшифровку ее выступления на баркемпе 2015.
.jpg)
«Пространство никогда не развивается равномерно»
Я попробую максимально быстро пробежаться, потому что у меня две функции: объяснить, как устроена жизнь наша нескончаемая, в данном случае пространственная, и объяснить, что у вас происходит. Потому что вы, конечно, знаете намного лучше меня, что у вас происходит, но иногда вид сбоку бывает полезен, тем более, что вы многого реально не знаете.
Начну я с общих вещей. С очень простых, про которые вам никто в школе не рассказывал, потому что в школе до сих пор преподается советская экономическая география, а она стала, вообще-то, другой. И эта новая, современная экономическая география объясняет, как и почему развивается пространство. Мы же все не понимаем, почему у одних жемчуг мелкий, а у других щи слишком постные. Соответственно, пространство вообще никогда равномерно не развивается, потому что есть факторы, которые либо двигают, либо тормозят развитие.
Эти факторы последние 20 лет принято раскладывать на две «кучки». Первая «кучка» абсолютно понятна. Это не то, что вы сделали, не то, что вы молодцы, а то, что у вас от бога, аллаха и других лиц непонятного происхождения. Это либо ресурсы, которые под ногами, и в Коми этого много: от нефти и газа до леса. Либо выгодное географическое положение. Но мы тут как про покойника: либо хорошо, либо ничего. Потому что выгод географического расположения Республики Коми никто из вас, я думаю, не наблюдает.
И есть факторы другие, созданные людьми для того, чтобы это пространство развивалось. Люди инвестируют, вкладывают свою энергетику, ресурсы, жизнь, время силы. И тогда рождаются агломерационные эффекты. Это прежде всего городские эффекты. Когда есть большие города, эти города концентрируют человеческий капитал ― раз. Это эффект масштаба: чем больше в одной точке концентрируется людей, идей и всего прочего, тем больше шансов на развитие. Но есть и второй эффект, который мы все страшно недооцениваем, потому что мы страна такая, вертикально ориентированная ― это эффект разнообразия. Чем более разнообразна в концентрированной точке человеческая жизнь, тем больше шансов на инновацию. Вот без разнообразия нет развития. Города ― это точки концентрации человеческого капитала и места концентрации разнообразия.
Второе ― человеческий капитал сам по себе. Это означает, что он создан обществом, он создан семьями: как мы учим, как мы лечим, как мы воспитываем детей, то и получаем.
Третий очень важный фактор ― это институты. В современной институциональной экономике это вовсе не вузы, а нормы и правила, по которым мы живем. И есть такие даже надконституционные институты. Они называются ценности. Это те ценности, которых мы придерживаемся. Все это большое значение имеет, потому что когда ценность: «я начальник ― ты дурак», «ты начальник ― я дурак» ― то в связи с этим выстраивается и целая институциональная среда ― это работает.
И последняя «добавка» к западному подходу развития пространства ― это, конечно, инфраструктура, потому что в России без инфраструктуры никуда.
«У нас еще долго будут большие центр-периферийные разрывы»
Вторая «фишка», которую нужно очень четко понимать, ― это то, как вообще устроено пространство, как оно развивается. Правило номер раз и навсегда: пространство никогда не развивается равномерно, во всех точках, все сразу, дружно, в ряд и вперед и с песней. Так не бывает. Пространство по природе своей, поскольку набор факторов разный, всегда развивается неравномерно.
Как это обычно происходит? В нормальных, последних моделях это описывается очень простой, центр-периферийной моделью. Центры способны стягивать на себя ресурсы всех видов: финансовые, человеческие и прочие. Концентрация ресурсов повышает возможность создания инноваций. И когда эти инновации созданы, дальше они перемещаются на периферии и подтягивают их за собой. Одно идет за другим, если нормально работает механизм передачи из центра инноваций. То есть если Москва не пухнет и жиреет сама по себе, а коммуницирует с регионами, работает с ними по развитию образования, если нормальная система финансирования, которая не собирает все деньги в одну «кучку», тогда даже неравномерное развитие в итоге подтягивает всех ― это очень важно.
Могут ли возникнуть другие центры? Да, могут. История человечества это знает. Они возникают, как правило, в полупериферийных зонах, живых, подвижных, где, когда меняется конфигурация факторов ― это могут быть технологии, все что угодно ― вдруг пальму первенства перетягивает другой центр, как в свое время Англия перетянула его у Нидерландов, как после этого Штаты перетянули у Англии, и так далее. В России, к сожалению, мы видим только одно такое перемещение, когда волей одного человека был создан город на берегах Невы, и он перетянул из столицы ее преимущества и функции.
Проблема России состоит в том, что мы ― страна с чудовищным центр-периферийным неравенством, потому что долгое время, особенно в постсоветский период, передача всего: знаний, ресурсов, modus vivendi, ценностей, вот чего хотите ― из одних центров, которых у нас очень мало, на периферии шла очень медленно. И это наше клеймо. Более того, все равно то же воспроизводится и на периферийных территориях ― в самих регионах. Периферия ― это такое глупое слово, это скорее в региональных кусках страны, где всегда есть свой центр, который стягивает на себя, и есть все прочие, куда инновации проходят позже.
Сыктывкар не очень типичный, потому что в советское время все-таки Ухта, Воркута, Инта ― это были индустриальные, достаточно богатые города. Но посмотрите на Архангельск, посмотрите на Мурманск, посмотрите на Киров ― и вам все станет понятно.
Российские региональные центры фактически живут в той же модели. Это не очень хорошо, но это данность, и у нас еще долго будет так. У нас еще долго будут большие центр-периферийные разрывы. У нас еще очень долго будет мало живых полупериферий, которые могут перехватить новые функции развития, потому что это огромное пространство, вязкое, со слабой инфраструктурой, с очень небольшим ― хотя бы даже по количеству ― человеческим капиталом.
Вот в этой стране мы продолжаем жить. Но правильно понимать ее барьеры мы обязаны, потому что иначе можно заниматься либо прекраснодушными решениями, либо не понимать разумные возможности, ваши рамки развития.
«Только 10-12% россиян живут в бедных регионах»
Итак, теперь про страну. Вам всем много раз говорили, что мы живем в страшно неравномерной стране, где есть богатые и бедные. Ну, скажем так, это не совсем правда. Это отчасти правда, но не совсем.
Если посмотреть на изменение распределения регионов по душевому ВРП [валовой региональный продукт] в течение 14 лет, то можно увидеть буквально несколько очень богатых регионов, у которых огромный душевой ВРП, и у всех, знаете, нефтегазовые основные добычи, и плюс Москва. А в хвосте ― еще дюжина регионов, в которых все бедно, плохо, и так, в общем, продолжается полтора десятка лет.
Но бóльшая-то часть страны почти одинаковая. Вот две трети регионов, сидящих в середине, друг от друга почти не отличаются. И это означает, что у нас вот это вязкое болото, «полуразвит ― полунет», «полуесть ресурсы ― полунет». Это тоже, ну хотите, клеймо, хотите ― проблема, но мы с этим долго будем жить. Это территории без явных конкурентных преимуществ.
Как живет на этих территориях население? И тут тоже очень любопытно. Ровно та же картинка. Если мы возьмем все население России и разделим его по регионам: богатым, относительно развитым, серединке и хвосту. И мы видим, что 11% живут в богатых регионах. Коми относится к 18% относительно развитым, и она так потихоньку теряет позиции ― это продолжается последние 15 лет, совершенно точно. Но главная-то часть населения страны живет в тех двух третях ― 61%, где стакан полупустой ― полуполный: вы не понимаете, за что хвататься, чтоб тянуть.
Есть 10%, в разные годы ― 12%, которые живут в бедных регионах. И если вы думаете, что это только республики Северного Кавказа, то это не так. Во-первых, они не такие бедные, как показывает статистика. Во-вторых, вдобавок еще Тыва, Алтай, Ивановская область, что-нибудь типа Костромы, Киров недалеко ушел ― и вот эта вся зона русских депрессивных областей и слаборазвитых республик с разным генезисом «болячек»: у них диагнозы разные ― результат похож. Результат ― очень замедленное развитие. Вот это еще то, что мы должны понимать про свою страну. Но бóльшая часть, к сожалению, этого не знает.
«Почти 60% всех собранных налогов дают четыре субъекта Федерации»
Теперь давайте посмотрим еще на одну нашу специфику, которую тоже важно понимать. Мы ― страна, живущая на ренту. Вам, наверно, это не нравится. Да, мы рантье, мы страна, живущая на сырьевую ренту. Если взять все налоги, которые собираются с территорий, с регионов, и идут в федеральный бюджет, потому что налоги идут еще в региональный и местный, помимо федерального. Так вот, если взять все то, что идет в федеральный бюджет, ― это немного больше половины всех собираемых на территориях налогов. 28% дает один ХМАО, еще 16%, а недавно ― 18%, дает Москва, 10% ― Ямал, и еще аж 5% дает Санкт-Петербург. Почти 60% всех собранных налогов дают 4 субъекта Федерации. Поэтому шутка ― Россию надо отбросить, оставив Москву с Питером и нефтегазодобывающие регионы ― не лишена оснований.
Потому что именно эти территории генерируют деньги. Но Москва генерирует не потому, что у нее нефть бьет, хотя она по статистике бьет 20% всей промышленности города Москвы, это добыча нефти и газа, если вы не знали. К ним просто приписаны сырьевые компании, и прибыль идет по Москве. Но суть состоит в том, что четыре субъекта ― 60%. Почему я специально говорю вам это? Потому что все оппозиционные структуры все время говорят о децентрализации. А вот тут собака зарыта.
Тут все так не просто. Потому что в стране, живущей на ренту, эта рента собирается на центральный уровень. Основная рента ― это налог на добычу полезных ископаемых ― НДПИ, и его действительно надо собирать на центральный уровень. Потому что, понимаете, не Ямал и ХМАО создали все то изобилие нефтегазовое ― вся страна строила. И эта рента, ее действительно надо собирать. А Москва живет на столичную ренту: ренту локализации всех штаб-квартир, выплаты налогов на прибыль по штаб-квартирам и так далее ― это рента столичного статуса. Поскольку мы страна вертикальная, поскольку у нас все в центре ― и власть, и бизнес ― эта рента воспроизводится. И эту-то ренту как раз можно рихтовать. Нефтегазовую ― нет. Нефтегазовая рента действительно должна собираться в центре.
И тогда основной вопрос: ну, собрать-то вы ее собрали, а дальше как вы ее распределяете? А по уму ли? Или под себя? Или под «любимчиков»? На что? На науку, образование или на очередную «войнушку»? Вот вопросы, которые надо задавать. И как вы эту ренту потом распределяете в помощь регионам? Я когда-то объясняла это Борису Немцову, царствие ему небесное.
Вот вам Республика Коми. У вас доля налогов, идущих в центральный бюджет, ― почти 45%. Тоже меньше половины. У Коми ― да, это неплохая идея, если бы НДПИ был децентрализован. Но всем остальным ― большинству ― ни холодно, ни жарко. У нас есть регионы, которые почти все деньги у себя оставляют. И если вы думаете, что это Чечня, вы ошибаетесь. Магадан, Чукотка, весь крайний Дальний Восток, который фактически в центральный бюджет ничего не платит.
Поэтому это непростая задача. Тупая децентрализация ― вот отдать НДПИ и НДС, то есть отдать эту ренту тем, кто и так эту ренту имеет отчасти. Это значит, что средние получат пять копеек, слабый не получит ничего, дюжине относительно развитых это действительно поможет, но обогатит это трех-четырех жирных котов ― и это тоже надо понимать.
«Перераспределительная политика в России не подтягивает слабых»
Теперь про саму ренту. Мы тут раньше жили хорошо ― реально жили хорошо, потому что объем денег, заработанных на высокой цене на нефть ― он был огромен. Это большие миллиарды долларов ― по 10-12 млрд долларов мы получали. Это гигантские деньги. Как мы их перераспределяли?
Баркемп 2015
Первое ― мы этими деньгами залили кризис 2009 года. Доля трансфертов в общем доходе бюджетов регионов: 27% ― скачок с 19%. Мы кризис прожили на рентных деньгах. Но дальше федеральная власть начала убавлять эту ренту. Это видно и по объему: с 1,8 до 1,55 трлн рублей, это видно и по долям ренты перераспределения доходов в бюджет Федерации. Этот процесс не завершен, он будет продолжаться.
Все это происходило на ранней стадии падения цен на нефть ― в 14-м году. В 15-м будет еще жестче. Поэтому, милые мои, привыкайте: наша рента сжимается, жить на нее мы уже так широко не будем, и, на мой взгляд, еще острее встает вопрос: а как эта рента распределяется? Потому что, когда денег много, можно залить всем: любимым ― побольше, остальным ― по пять копеек, но хватит как-то всем. Когда рента сжимается, возникают вопросы: насколько эффективно она расходуется?
Как распределялась доля трансфертов во всех доходах субъектов с 2000 по 2013 год, когда цена на нефть была еще высока и росла? И тут получается очень забавная картинка. В начале этого срока никаких особых изменений не было: «дистрофикам» как помогали на 75-90%, так и помогают. То есть распределительная политика, эта рента выравнивания, эффекта не дает ― они более самостоятельными не стали. В середине срока мы видим очень большие скачки: с низкой поддержки рывок в 2009 году аж до 35-40%, а потом все проседает. В относительно развитых ― то же самое, и только в самых богатых особо никогда не добавляли, и то Москве в каком-то году подкинули, но ни ХМАО, ни Ямалу денег особо не подсыпали ― и так хорошо.
И это означает, что перераспределительная политика в России не подтягивает слабых, и она очень лабильна, то есть нестабильна в разные экономические периоды. Когда денег много или проблемы остры ― завались лопатой. Когда ситуация меняется, рубить хвосты, как говорят в бизнесе, начинают прежде всего со среднеразвитых и относительно развитых регионов, не от «дистрофиков». И вы, будучи относительно развитым регионом, должны понимать свои риски.
И вот мы выравнивали. Выравнивали, выравнивали и довыравнивались. К чему мы пришли? Вот вам душевые доходы бюджетов субъектов после выравнивания. И вы видите, что в России семь богатеньких буратин: Москва, теперь уже и Питер, куда перекинули очередную большую нефтяную компанию, Ненецкий округ, Тюмень с округами и последние лет 5-6 ― Сахалин, где соглашение о разделе продукции не позволяет изымать все деньги из региона. Поэтому его так не любят федеральные власти, и запретили эти соглашения на корню. То есть мы выравняли всех примерно одинаково.
Республика Коми. Если считать с корректировкой на стоимость жизни, то у вас меньше среднероссийского уровня душевые доходы консолидированного бюджета. Если считать в абсолютных рублях ― извините, у вас цены немножко другие, то у вас получается на 10% меньше среднероссийского уровня. И заметьте, что разницы между регионами особой нет. Вот так мы и выравнивали: тех, кого порезать не могли, у них лучше, а всем остальным примерно поровну. Потопал ты, полопал ли, как ты работал ― роли не играет. Лопатка выравнивает более-менее одинаково ― и это абсолютно развращающая политика.
«Политика геополитических приоритетов достигла своих невиданных высот»
В качестве резюме, что у нас происходит. В любой региональной политике есть два приоритета: выравнивающий и стимулирующий. Каждая страна ищет баланс в этих приоритетах: в какой мере выравнивать, в какой ― стимулировать.
Стимулировать ― это не значит добавлять богатеньким. Стимулировать ― это значит снимать узду, дать свободу, дать развиваться, не отнимать так много, а отнимать несколько меньше, потому что перераспределение все равно существует. И если есть правильный баланс, то есть элементы поддержки слабых, и в то же время есть возможности развития регионов с конкурентными преимуществами. А тогда, за счет более сильных, и страна развивается быстрее.
Эта дилемма ― она вечная. Это так называемая дилемма, или противоречие, «равенство ― эффективность». Это две оси координат, кривая, и вы каждый раз пытаетесь своей политикой найти точку оптимы: больше стимулировать ― больше выравнивать.
В Российской Федерации мы изобрели еще некоторые дополнения ― это появилось еще при Борисе Ельцине, но так, на пять копеек, а сейчас достигло своих невиданных высот. Это политика геополитических приоритетов. И геополитические приоритеты в Российской Федерации таковы: если взять весь объем трансфертов по 2014 году, то 10 с лишним процентов получили республики Северного Кавказа при населении 4% от российского, почти 12% получил Дальний Восток при населении 4% от российского. А вы говорите, Чечня: самая затратная у нас Якутия, чтоб вы знали. И 7%, при населении в 1,5%, получил Крым. Вот наши геополитические приоритеты.
Баркемп 2015
Если говорить экономическим языком, стимулирующая политика наименее затратна ― вы мзду снимаете, вы даете развиваться, вы не давите. Выравнивающая политика довольно затратна: для нее нужно много денег, и для этого должен быть какой-то большой источник денег. Либо вы растете ― пардон, это не про нас сейчас, либо у вас есть могучая рента ― но она у нас сейчас сжимается.
Вторая по затратности ― а сейчас, может, она становится уже и первой ― это геополитическая приоритетность. Вы вообще забили на развитие: вам кажется, что вот здесь границы кусок отщиплют, здесь мы только недавно этот кусок получили, а здесь стреляют, и как бы чего не вышло с ИГИЛ. И вот когда приоритеты такие, это вообще не про развитие, забудьте, это к развитию не имеет отношения, что бы и как бы ни называлось.
Окончание:
http://loxovo.livejournal.com/6986438.html
«7×7» приводит полную расшифровку ее выступления на баркемпе 2015.
«Пространство никогда не развивается равномерно»
Я попробую максимально быстро пробежаться, потому что у меня две функции: объяснить, как устроена жизнь наша нескончаемая, в данном случае пространственная, и объяснить, что у вас происходит. Потому что вы, конечно, знаете намного лучше меня, что у вас происходит, но иногда вид сбоку бывает полезен, тем более, что вы многого реально не знаете.
Начну я с общих вещей. С очень простых, про которые вам никто в школе не рассказывал, потому что в школе до сих пор преподается советская экономическая география, а она стала, вообще-то, другой. И эта новая, современная экономическая география объясняет, как и почему развивается пространство. Мы же все не понимаем, почему у одних жемчуг мелкий, а у других щи слишком постные. Соответственно, пространство вообще никогда равномерно не развивается, потому что есть факторы, которые либо двигают, либо тормозят развитие.
Эти факторы последние 20 лет принято раскладывать на две «кучки». Первая «кучка» абсолютно понятна. Это не то, что вы сделали, не то, что вы молодцы, а то, что у вас от бога, аллаха и других лиц непонятного происхождения. Это либо ресурсы, которые под ногами, и в Коми этого много: от нефти и газа до леса. Либо выгодное географическое положение. Но мы тут как про покойника: либо хорошо, либо ничего. Потому что выгод географического расположения Республики Коми никто из вас, я думаю, не наблюдает.
И есть факторы другие, созданные людьми для того, чтобы это пространство развивалось. Люди инвестируют, вкладывают свою энергетику, ресурсы, жизнь, время силы. И тогда рождаются агломерационные эффекты. Это прежде всего городские эффекты. Когда есть большие города, эти города концентрируют человеческий капитал ― раз. Это эффект масштаба: чем больше в одной точке концентрируется людей, идей и всего прочего, тем больше шансов на развитие. Но есть и второй эффект, который мы все страшно недооцениваем, потому что мы страна такая, вертикально ориентированная ― это эффект разнообразия. Чем более разнообразна в концентрированной точке человеческая жизнь, тем больше шансов на инновацию. Вот без разнообразия нет развития. Города ― это точки концентрации человеческого капитала и места концентрации разнообразия.
Второе ― человеческий капитал сам по себе. Это означает, что он создан обществом, он создан семьями: как мы учим, как мы лечим, как мы воспитываем детей, то и получаем.
Третий очень важный фактор ― это институты. В современной институциональной экономике это вовсе не вузы, а нормы и правила, по которым мы живем. И есть такие даже надконституционные институты. Они называются ценности. Это те ценности, которых мы придерживаемся. Все это большое значение имеет, потому что когда ценность: «я начальник ― ты дурак», «ты начальник ― я дурак» ― то в связи с этим выстраивается и целая институциональная среда ― это работает.
И последняя «добавка» к западному подходу развития пространства ― это, конечно, инфраструктура, потому что в России без инфраструктуры никуда.
«У нас еще долго будут большие центр-периферийные разрывы»
Вторая «фишка», которую нужно очень четко понимать, ― это то, как вообще устроено пространство, как оно развивается. Правило номер раз и навсегда: пространство никогда не развивается равномерно, во всех точках, все сразу, дружно, в ряд и вперед и с песней. Так не бывает. Пространство по природе своей, поскольку набор факторов разный, всегда развивается неравномерно.
Как это обычно происходит? В нормальных, последних моделях это описывается очень простой, центр-периферийной моделью. Центры способны стягивать на себя ресурсы всех видов: финансовые, человеческие и прочие. Концентрация ресурсов повышает возможность создания инноваций. И когда эти инновации созданы, дальше они перемещаются на периферии и подтягивают их за собой. Одно идет за другим, если нормально работает механизм передачи из центра инноваций. То есть если Москва не пухнет и жиреет сама по себе, а коммуницирует с регионами, работает с ними по развитию образования, если нормальная система финансирования, которая не собирает все деньги в одну «кучку», тогда даже неравномерное развитие в итоге подтягивает всех ― это очень важно.
Могут ли возникнуть другие центры? Да, могут. История человечества это знает. Они возникают, как правило, в полупериферийных зонах, живых, подвижных, где, когда меняется конфигурация факторов ― это могут быть технологии, все что угодно ― вдруг пальму первенства перетягивает другой центр, как в свое время Англия перетянула его у Нидерландов, как после этого Штаты перетянули у Англии, и так далее. В России, к сожалению, мы видим только одно такое перемещение, когда волей одного человека был создан город на берегах Невы, и он перетянул из столицы ее преимущества и функции.
Проблема России состоит в том, что мы ― страна с чудовищным центр-периферийным неравенством, потому что долгое время, особенно в постсоветский период, передача всего: знаний, ресурсов, modus vivendi, ценностей, вот чего хотите ― из одних центров, которых у нас очень мало, на периферии шла очень медленно. И это наше клеймо. Более того, все равно то же воспроизводится и на периферийных территориях ― в самих регионах. Периферия ― это такое глупое слово, это скорее в региональных кусках страны, где всегда есть свой центр, который стягивает на себя, и есть все прочие, куда инновации проходят позже.
Сыктывкар не очень типичный, потому что в советское время все-таки Ухта, Воркута, Инта ― это были индустриальные, достаточно богатые города. Но посмотрите на Архангельск, посмотрите на Мурманск, посмотрите на Киров ― и вам все станет понятно.
Российские региональные центры фактически живут в той же модели. Это не очень хорошо, но это данность, и у нас еще долго будет так. У нас еще долго будут большие центр-периферийные разрывы. У нас еще очень долго будет мало живых полупериферий, которые могут перехватить новые функции развития, потому что это огромное пространство, вязкое, со слабой инфраструктурой, с очень небольшим ― хотя бы даже по количеству ― человеческим капиталом.
Вот в этой стране мы продолжаем жить. Но правильно понимать ее барьеры мы обязаны, потому что иначе можно заниматься либо прекраснодушными решениями, либо не понимать разумные возможности, ваши рамки развития.
«Только 10-12% россиян живут в бедных регионах»
Итак, теперь про страну. Вам всем много раз говорили, что мы живем в страшно неравномерной стране, где есть богатые и бедные. Ну, скажем так, это не совсем правда. Это отчасти правда, но не совсем.
Если посмотреть на изменение распределения регионов по душевому ВРП [валовой региональный продукт] в течение 14 лет, то можно увидеть буквально несколько очень богатых регионов, у которых огромный душевой ВРП, и у всех, знаете, нефтегазовые основные добычи, и плюс Москва. А в хвосте ― еще дюжина регионов, в которых все бедно, плохо, и так, в общем, продолжается полтора десятка лет.
Но бóльшая-то часть страны почти одинаковая. Вот две трети регионов, сидящих в середине, друг от друга почти не отличаются. И это означает, что у нас вот это вязкое болото, «полуразвит ― полунет», «полуесть ресурсы ― полунет». Это тоже, ну хотите, клеймо, хотите ― проблема, но мы с этим долго будем жить. Это территории без явных конкурентных преимуществ.
Как живет на этих территориях население? И тут тоже очень любопытно. Ровно та же картинка. Если мы возьмем все население России и разделим его по регионам: богатым, относительно развитым, серединке и хвосту. И мы видим, что 11% живут в богатых регионах. Коми относится к 18% относительно развитым, и она так потихоньку теряет позиции ― это продолжается последние 15 лет, совершенно точно. Но главная-то часть населения страны живет в тех двух третях ― 61%, где стакан полупустой ― полуполный: вы не понимаете, за что хвататься, чтоб тянуть.
Есть 10%, в разные годы ― 12%, которые живут в бедных регионах. И если вы думаете, что это только республики Северного Кавказа, то это не так. Во-первых, они не такие бедные, как показывает статистика. Во-вторых, вдобавок еще Тыва, Алтай, Ивановская область, что-нибудь типа Костромы, Киров недалеко ушел ― и вот эта вся зона русских депрессивных областей и слаборазвитых республик с разным генезисом «болячек»: у них диагнозы разные ― результат похож. Результат ― очень замедленное развитие. Вот это еще то, что мы должны понимать про свою страну. Но бóльшая часть, к сожалению, этого не знает.
«Почти 60% всех собранных налогов дают четыре субъекта Федерации»
Теперь давайте посмотрим еще на одну нашу специфику, которую тоже важно понимать. Мы ― страна, живущая на ренту. Вам, наверно, это не нравится. Да, мы рантье, мы страна, живущая на сырьевую ренту. Если взять все налоги, которые собираются с территорий, с регионов, и идут в федеральный бюджет, потому что налоги идут еще в региональный и местный, помимо федерального. Так вот, если взять все то, что идет в федеральный бюджет, ― это немного больше половины всех собираемых на территориях налогов. 28% дает один ХМАО, еще 16%, а недавно ― 18%, дает Москва, 10% ― Ямал, и еще аж 5% дает Санкт-Петербург. Почти 60% всех собранных налогов дают 4 субъекта Федерации. Поэтому шутка ― Россию надо отбросить, оставив Москву с Питером и нефтегазодобывающие регионы ― не лишена оснований.
Потому что именно эти территории генерируют деньги. Но Москва генерирует не потому, что у нее нефть бьет, хотя она по статистике бьет 20% всей промышленности города Москвы, это добыча нефти и газа, если вы не знали. К ним просто приписаны сырьевые компании, и прибыль идет по Москве. Но суть состоит в том, что четыре субъекта ― 60%. Почему я специально говорю вам это? Потому что все оппозиционные структуры все время говорят о децентрализации. А вот тут собака зарыта.
Тут все так не просто. Потому что в стране, живущей на ренту, эта рента собирается на центральный уровень. Основная рента ― это налог на добычу полезных ископаемых ― НДПИ, и его действительно надо собирать на центральный уровень. Потому что, понимаете, не Ямал и ХМАО создали все то изобилие нефтегазовое ― вся страна строила. И эта рента, ее действительно надо собирать. А Москва живет на столичную ренту: ренту локализации всех штаб-квартир, выплаты налогов на прибыль по штаб-квартирам и так далее ― это рента столичного статуса. Поскольку мы страна вертикальная, поскольку у нас все в центре ― и власть, и бизнес ― эта рента воспроизводится. И эту-то ренту как раз можно рихтовать. Нефтегазовую ― нет. Нефтегазовая рента действительно должна собираться в центре.
И тогда основной вопрос: ну, собрать-то вы ее собрали, а дальше как вы ее распределяете? А по уму ли? Или под себя? Или под «любимчиков»? На что? На науку, образование или на очередную «войнушку»? Вот вопросы, которые надо задавать. И как вы эту ренту потом распределяете в помощь регионам? Я когда-то объясняла это Борису Немцову, царствие ему небесное.
Вот вам Республика Коми. У вас доля налогов, идущих в центральный бюджет, ― почти 45%. Тоже меньше половины. У Коми ― да, это неплохая идея, если бы НДПИ был децентрализован. Но всем остальным ― большинству ― ни холодно, ни жарко. У нас есть регионы, которые почти все деньги у себя оставляют. И если вы думаете, что это Чечня, вы ошибаетесь. Магадан, Чукотка, весь крайний Дальний Восток, который фактически в центральный бюджет ничего не платит.
Поэтому это непростая задача. Тупая децентрализация ― вот отдать НДПИ и НДС, то есть отдать эту ренту тем, кто и так эту ренту имеет отчасти. Это значит, что средние получат пять копеек, слабый не получит ничего, дюжине относительно развитых это действительно поможет, но обогатит это трех-четырех жирных котов ― и это тоже надо понимать.
«Перераспределительная политика в России не подтягивает слабых»
Теперь про саму ренту. Мы тут раньше жили хорошо ― реально жили хорошо, потому что объем денег, заработанных на высокой цене на нефть ― он был огромен. Это большие миллиарды долларов ― по 10-12 млрд долларов мы получали. Это гигантские деньги. Как мы их перераспределяли?
Баркемп 2015
Первое ― мы этими деньгами залили кризис 2009 года. Доля трансфертов в общем доходе бюджетов регионов: 27% ― скачок с 19%. Мы кризис прожили на рентных деньгах. Но дальше федеральная власть начала убавлять эту ренту. Это видно и по объему: с 1,8 до 1,55 трлн рублей, это видно и по долям ренты перераспределения доходов в бюджет Федерации. Этот процесс не завершен, он будет продолжаться.
Все это происходило на ранней стадии падения цен на нефть ― в 14-м году. В 15-м будет еще жестче. Поэтому, милые мои, привыкайте: наша рента сжимается, жить на нее мы уже так широко не будем, и, на мой взгляд, еще острее встает вопрос: а как эта рента распределяется? Потому что, когда денег много, можно залить всем: любимым ― побольше, остальным ― по пять копеек, но хватит как-то всем. Когда рента сжимается, возникают вопросы: насколько эффективно она расходуется?
Как распределялась доля трансфертов во всех доходах субъектов с 2000 по 2013 год, когда цена на нефть была еще высока и росла? И тут получается очень забавная картинка. В начале этого срока никаких особых изменений не было: «дистрофикам» как помогали на 75-90%, так и помогают. То есть распределительная политика, эта рента выравнивания, эффекта не дает ― они более самостоятельными не стали. В середине срока мы видим очень большие скачки: с низкой поддержки рывок в 2009 году аж до 35-40%, а потом все проседает. В относительно развитых ― то же самое, и только в самых богатых особо никогда не добавляли, и то Москве в каком-то году подкинули, но ни ХМАО, ни Ямалу денег особо не подсыпали ― и так хорошо.
И это означает, что перераспределительная политика в России не подтягивает слабых, и она очень лабильна, то есть нестабильна в разные экономические периоды. Когда денег много или проблемы остры ― завались лопатой. Когда ситуация меняется, рубить хвосты, как говорят в бизнесе, начинают прежде всего со среднеразвитых и относительно развитых регионов, не от «дистрофиков». И вы, будучи относительно развитым регионом, должны понимать свои риски.
И вот мы выравнивали. Выравнивали, выравнивали и довыравнивались. К чему мы пришли? Вот вам душевые доходы бюджетов субъектов после выравнивания. И вы видите, что в России семь богатеньких буратин: Москва, теперь уже и Питер, куда перекинули очередную большую нефтяную компанию, Ненецкий округ, Тюмень с округами и последние лет 5-6 ― Сахалин, где соглашение о разделе продукции не позволяет изымать все деньги из региона. Поэтому его так не любят федеральные власти, и запретили эти соглашения на корню. То есть мы выравняли всех примерно одинаково.
Республика Коми. Если считать с корректировкой на стоимость жизни, то у вас меньше среднероссийского уровня душевые доходы консолидированного бюджета. Если считать в абсолютных рублях ― извините, у вас цены немножко другие, то у вас получается на 10% меньше среднероссийского уровня. И заметьте, что разницы между регионами особой нет. Вот так мы и выравнивали: тех, кого порезать не могли, у них лучше, а всем остальным примерно поровну. Потопал ты, полопал ли, как ты работал ― роли не играет. Лопатка выравнивает более-менее одинаково ― и это абсолютно развращающая политика.
«Политика геополитических приоритетов достигла своих невиданных высот»
В качестве резюме, что у нас происходит. В любой региональной политике есть два приоритета: выравнивающий и стимулирующий. Каждая страна ищет баланс в этих приоритетах: в какой мере выравнивать, в какой ― стимулировать.
Стимулировать ― это не значит добавлять богатеньким. Стимулировать ― это значит снимать узду, дать свободу, дать развиваться, не отнимать так много, а отнимать несколько меньше, потому что перераспределение все равно существует. И если есть правильный баланс, то есть элементы поддержки слабых, и в то же время есть возможности развития регионов с конкурентными преимуществами. А тогда, за счет более сильных, и страна развивается быстрее.
Эта дилемма ― она вечная. Это так называемая дилемма, или противоречие, «равенство ― эффективность». Это две оси координат, кривая, и вы каждый раз пытаетесь своей политикой найти точку оптимы: больше стимулировать ― больше выравнивать.
В Российской Федерации мы изобрели еще некоторые дополнения ― это появилось еще при Борисе Ельцине, но так, на пять копеек, а сейчас достигло своих невиданных высот. Это политика геополитических приоритетов. И геополитические приоритеты в Российской Федерации таковы: если взять весь объем трансфертов по 2014 году, то 10 с лишним процентов получили республики Северного Кавказа при населении 4% от российского, почти 12% получил Дальний Восток при населении 4% от российского. А вы говорите, Чечня: самая затратная у нас Якутия, чтоб вы знали. И 7%, при населении в 1,5%, получил Крым. Вот наши геополитические приоритеты.
Баркемп 2015
Если говорить экономическим языком, стимулирующая политика наименее затратна ― вы мзду снимаете, вы даете развиваться, вы не давите. Выравнивающая политика довольно затратна: для нее нужно много денег, и для этого должен быть какой-то большой источник денег. Либо вы растете ― пардон, это не про нас сейчас, либо у вас есть могучая рента ― но она у нас сейчас сжимается.
Вторая по затратности ― а сейчас, может, она становится уже и первой ― это геополитическая приоритетность. Вы вообще забили на развитие: вам кажется, что вот здесь границы кусок отщиплют, здесь мы только недавно этот кусок получили, а здесь стреляют, и как бы чего не вышло с ИГИЛ. И вот когда приоритеты такие, это вообще не про развитие, забудьте, это к развитию не имеет отношения, что бы и как бы ни называлось.
Окончание:
http://loxovo.livejournal.com/6986438.html