Отчёт в Особый археологический отдел, часть 1-я.
Запись предназначена прежде всего для участников ПРИ "Экспедиция в Ликорн", но, если ещё кому-то будет интересно, то я ничуть не против. :)
Версии других персонажей могут отличаться, я же, исходя из характеристик своей роли, представляю всё примерно так...
Географическому обществу
Венецианской Империи
в Особый археологический отдел
от профессора кафедры археологии
Равеннского университета
Франчески Тривизани
ОТЧЁТ
О СОБЫТИЯХ, ИМЕВШИХ МЕСТО ВО ВРЕМЯ
ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ
В ОБЛАСТЬ ЛИКОРН
Университет в Равенне, одно из старейших и уважаемых высших учебных заведений Империи, занимается исследованием цивилизации энигматов с того момента, когда впервые были обнаружены принадлежащие к ней артефакты. Для меня и моей кафедры было честью представлять интересы своей alma mater в экспедиции, которая обещала раскрытие тайн исчезнувшего народа. По этой причине я приняла решение участвовать в исследованиях, организованных и спонсированных Географическим обществом, и вместе с коллегами-учёными отбыла на дирижабле в область Ликорн 12 сентября 526 г. П.Э.
Этот дикий гористый край, покрытый девственными лесами, заброшен и пуст, ибо редкие местные племена избегают его уже много поколений. И немудрено: время от времени здесь появляются призраки в странных одеяниях, ночью над горами стоит непонятное зарево, а ветер шумит на разные голоса. Место явно непростое, и мы с энтузиазмом были готовы взяться за исследования.
Империя отправила сюда лучшие умы из самых разных сфер науки: археологов для организации раскопок и классификации найденных артефактов, лингвистов для расшифровки древних текстов, инженеров, механиков и физиков для реконструкции загадочных механизмов, химиков и медиков для проведения различных анализов, рейнджеров для рекогносцировки местности, и прочих специалистов - а также обеспечила нам мощную информационную поддержку своих лучших лабораторий, которую мы могли получать благодаря регулярной радиосвязи и полётам дирижабля. Научный мир Империи велик, поэтому многих из своих новых коллег я прежде не встречала, однако о ком-то слышала, с кем-то была знакома по переписке, а с некоторыми - и лично. Мне с трудом верилось, что столь разнообразная команда исследователей сможет ужиться друг с другом и совместными усилиями добиться значительных результатов, но я всё-таки надеялась на лучшее и верила в объединяющую силу науки.
Первый день был посвящён налаживанию нашего повседневного быта, а потому не предвещал ничего необычного. К сожалению, по каким-то неизвестным причинам в метрополии задерживался начальник экспедиции, а вместе с ним - жандармы, которые должны были отвечать за охрану и порядок в научном лагере. Их функции пришлось взять на себя рейнджерам, которые, разумеется, не слишком стремились выполнять непривычные для себя обязанности. Недоставало и некоторых учёных, включая двух наших коллег-археологов, поэтому мне и Альберте Вебер, представлявшией Афинский университет, пришлось взять на себя руководство по первичному осмотру местности. В нашем распоряжении имелись данные аэросъёмки и краткие сведения о местах средоточия артефактов. Их анализ позволил нам выделить две точки, на востоке и западе от лагеря, обе по течению небольшой безымянной речки, к которым и были направлены две группы: первую возглавила я, вторую - сеньорина Вебер.
К сожалению, сгущающиеся сумерки не позволили нам более внимательно исследовать окрестности, однако мы установили места потенциальных раскопок затем, чтобы вернуться к ним позднее. Рейнджеры, которые испытывали закономерное беспокойство в неизученном краю, всюду видели опасности и требовали, чтобы гражданские, вверенные их попечению, как можно скорее вернулись в охраняемый лагерь. Нам пришлось подчиниться, хотя многие из моих коллег испытывали недовольство тем, что их ограничивают в передвижениях и мешают изысканиям.
Однако, как я и полагала, жажда неизведанного так овладела экспедицией, что, не сговариваясь с рейнджерами, отдельные учёные и целые группы тайно отбывали в темноту, чтобы с риском для жизни искать артефакты энигматов. Со мной имели приватный разговор физик Густав Кальт и механик Винченцо Генези, которые хотели провести подробное исследование одного из тех перспективных мест, что мы нашли ещё при свете дня. Понимая, что они стартуют и без моего благословения, я предпочла договориться с ними, чтобы всё найденное они немедля передали для изучения археологам, нежели пустить столь важное дело на самотёк. Но в виду отсутствия начальника экспедиции и нормальной организации её работы вряд ли у меня был другой выход, хоть мне и было стыдно так подводить наших отважных рейнджеров.
Ночь серьёзно осложняла поиски, и большинство групп возвращались ни с чем - либо приносили нам какие-то глупости, не стоившие серьёзного внимания, и невозможно было порадовать наконец прибывшего в лагерь начальника экспедиции. Так и не дождавшись положительных результатов, я и многие другие участники отправились отдыхать, благо все устали после дневных забот. Впоследствии, конечно, мы все жалели об этом, ибо стоило нам погрузиться в сон, как одно за другим начали происходить разные удивительные события. Двум или трём группам всё же улыбнулась Фортуна, и ночью они доставили в лагерь тяжёлые и огромные плиты, испещрённые символами Магнус Имаго, и маленькие керамические таблички со странными цветными рисунками - всё это было найдено в тех местах, что археологи наметили для последующих раскопок. Вынуждена отметить, что это тот случай, когда не стоило потакать своему нетерпению, ибо, пускай суеверия и недостойны истинно научного ума, работать всё-таки надо под лучами солнца, а не ночных светил. Неосторожные поиски во мраке привлекли внимание какого-то загадочного механического чудовища - оно явилось в лагерь из своего лесного логова, издавая скрежещущие звуки и ярко светясь. Те, кто стал свидетелями его пришествия, утверждали, что оно хотело вернуть похищенные у него сокровища. Часть ночных находок действительно исчезла и была найдена только на следующий день. Рейнджеры и все, у кого было оружие и кто не поддался страху, попытались атаковать чудовище, но его броню не взяли ни современные пули, ни гранаты. Впрочем, его всё же удалось отогнать от лагеря, но теперь участники экспедиции с трепетом ожидали возвращения железного монстра. Его окрестили Автоматоном, и одни строил планы, как уничтожить новую и неожиданную угрозу, а другие - как разобрать на части, изучить и использовать в дальнейшем для совершенствования имперских технологий. Для археологов же он представлял немалый интерес как действующий образец, сохранившийся со времён исчезнувшей цивилизации энигматов, и лично мне казалось преступным лишать науку подобного артефакта.
Явление Автоматона принесло в экспедицию и первые смерти. Невольно вспоминались легенды о проклятиях, которые сопровождают несчастливых исследователей, однако никому не хотелось верить, что таинственные энигматы были настолько мстительным народом. Лишь спустя долгое время открылась страшная правда... но обо всём по порядку.
Утро нового дня выдалось сырым и холодным. Участники экспедиции, озадаченные насыщенными ночными событиями, не торопились покидать свои палатки и тем более выходить за пределы лагеря. Минувшим вечером Яго де ла Крус, наш начальник, требовал провести утреннюю перекличку, но, поскольку он опять таинственным образом исчез (позже он утверждал, что некие важные дела требовали его присутствия в другом месте), все пребывали в смятенных чувствах. Сеньорина Аминта Дамони, глава рейнджеров, взяла на себя его обязанности, хотя, разумеется, была не в состоянии уследить за всем, что происходило с экспедицией. Кроме того, ей приходилось тратить массу времени и сил на пресечение нелепых слухов и сплетен, паники, разброда и хаоса. Лишь с большим трудом она сумела выделить своих подчинённых, которые могли бы сопровождать археологов в продолжающемся осмотре местности.
Узнав о находках, которые были обнаружены ночью, я решила более внимательно изучить карты и, после сопоставления данных, пришла к выводу, что могу с уверенностью предполагать ещё одну точку, содержащую артефакты. Но, памятуя о вчерашних, не слишком успешных поисках, я составила небольшую группу из проверенных лиц: двоих студентов-археологов и замечательного механика Винченцо Генези - а сеньорина Дамони предоставила нам двух рейнджеров для охраны и потребной помощи. В то время как другие группы исследовали крайние западные и восточные точки, мы последовали на север. Сначала, по предложению сеньора Генези, мы обследовали верхнее течение реки в месте за двумя водопадами - там, где ночью, во время самостоятельной прогулки, он обнаружил нечто интересное. Нас ожидала достойная награда: на небольшой глубине, слоями, были закопаны детали неизвестного механизма, окрашенные раковины моллюсков, осколки глиняной посуды с орнаментами, фрагменты керамических табличек с текстами и рисунком, похожим на схематичную карту. Вдохновлённая этим кладом, я повела свою группу к точке, которую выбрала утром - она находилась точно на восток от уже исследованой, на склоне той же горы. Мои изыскания оказались верны, и мы нашли вторую часть того же клада: новые детали механизма, раковины, фрагменты текстов и карты. Все они находились на разной глубине, что позволило впоследствии определить расположение и возраст культурных слоёв. С новыми находками мы вернулись в лагерь, чтобы приступить к более подробным исследованиям.
Отсутствие внятного руководства сильно сказывалось на организации повседневной и бытовой стороны экспедиции, и я была немало разочарована, что археологам, самой многочисленной и едва ли не самой важной составляющей этого научного предприятия, не было предоставлено нормальных условий для работы. Пожалуй, впервые мне довелось столкнуться со столь неподходящей обстановкой. Нельзя было и мечтать ни о какой совместной деятельности... и это сильно сказалось на общем настрое участников экспедиции. Мне и моим коллегам пришлось разделиться на три группы: я с тремя студентами обосновалась в административной палатке, которую нам любезно предоставила Аминта Дамони, профессора Альберта Вебер и Хильда Моргенштерн со своими студентами и лингвистами потеснили в лаборатории механиков, инженеров и физиков, а профессор Франц Шульц предпочёл собственную палатку. В таких условиях крайне трудно было обмениваться то и дело возникающими идеями и вообще вести научные дискуссии. Оторваться же лишний раз от собственных находок, чтобы навестить коллег, мы не могли, так как практически никакой охраны в лагере не наблюдалось, в виду малочисленности и постоянной занятости рейнджеров. Нам оставалось только уповать на порядочность остальных членов экспедиции, что, как показали дальнейшие события, было дело совершенно напрасным.
Найденных артефактов было столько, что мы едва не утонули в их количестве. И, не смотря на первоклассную подготовку, с трудом поспевали фиксровать их в особом журнале, описывать, классифицировать, выдвигать гипотезы, передавать на изучение другим специалистам. К счастью, удалось привлечь к работе всех, кто был свободен в то время: нам успешно помогали и простые рейнджеры, и механики, и лингвисты, и химики, и даже представители аристократии. Было приятно видеть столь высокую заинтересованность самых разных слоёв населения Империи в научных изысканиях. Возможно, я задавала слишком высокий темп работы, такой, к какому привыкла со студенческой скамьи, и требовала немедленной регистрации всего найденного, во избежание потерь и путаницы, однако жаловаться открыто никто не посмел. Впрочем, профессор Шульц почти открыто удерживал многие важные артефакты у себя, не стремясь показывать их широкому кругу исследователей и делиться информацией с другими археологами. Искренне сожалею о том, что в тот момент не придала этому факту большого значения, потому что просто заподозрила его в намерении не отдавать другим свою долю славы. В своё оправдание могу лишь сказать, что у всех нас было слишком много работы, чтобы мы могли посвящать свои мысли чему-то постороннему.
Едва я и вверенные мне студенты завершили опись находок из первого клада, как словно из ниоткуда явился начальник экспедиции и потребовал общего сбора - это случилось сразу после полудня. Все отчитались о проделанной работе, и сеньор де ла Крус, видя тотальную занятость арехологов, приказал всем, у кого нет важных дел, оказывать нам всяческую поддержку. И это, пожалуй, было единственный действительно ценный результат собрания, поскольку работа по-настоящему закипела. К сожалению, бóльшая часть нашего ценного времени была потрачена впустую на споры о субординации, кому и как охранять лагерь, как обеспечить неприкосновенность артефактов, что делать с угрозой, исходящей от Автоматона, кому и как следует исследовать окрестности... Неожиданно выяснилось, что в экспедиции присутствуют люди, саботирующие её деятельность, и именно они повинны в ночном исчезновении части находок, а вовсе не загадочное механическое чудовище. Пропажа потом нашлась - кто-то частью закопал её недалеко от лагеря, а частью разбросал в густой траве - но мне стало очень неуютно от мысли, что среди нас находятся такие варвары от науки. Обнаруженные фрагменты древних памятников исчезнувшей цивилизации были столь хрупки, что рассыпались от неосторожных прикосновений, и жутко было подумать, как сильно они пострадали от небрежного обращения...
После общего собрания мы вернулись к прерванной работе, продолжая описывать, классифицировать и строить теории. Химики доложили о результатах предварительных анализов: в Ликорне мы имели дело, как оказалось, не с одной, а с двумя цивилизациями. История энигматов насчитывала по меньшей мере 8 тысяч лет, а история их наследников, альтеков, от 4 до 6 тысяч. Числа, потрясающие своим масштабом, ибо прежде никому из археологов Перфекрита не доводилось иметь дела со столь древними развитыми народами. Конечно, мы уже могли, после визуального осмотра, сделать похожие выводы, но только точные данные подтвердили их достоверность. Качество изготовления табличек и механизмов, проработка деталей, использованные материалы, уровень изобразительного мастерства, содержание расшифрованных текстов - всё говорило о том, что обе цивилизации если не сравнимы с современной нам, то, по крайней мере, они близко подошли к нашему уровню - или, если брать на себя смелость так утверждать, значительно опередили Венецианскую Империю.
Сложно описать то оживление, которое охватило весь лагерь после того, как эти предположения были высказаны вслух. Участники экспедиции весьма сожалели, что энигматы и альтеки не дожили до наших дней и никто не может пообщаться с ними лично. Поэтому исследовательские группы снова и снова отправлялись в лес, искать любые намёки на то, что где-то поблизости можно откопать новые артефакты.
Только внезапное и необъяснимое убийство нашего начальника, де ла Круса, несколько охладило общий пыл. По слухам, это сделал кто-то из его же собственных жандармов, но почему-то никто не придал этому большого значения. Временно исполнять его обязанности взлялись двое помощников, в ожидании, когда метрополия пришлёт нового руководителя.
Обеспокоенная, я решила временно покинуть расположение экспедиции, чтобы лично пообщаться с представителем Особого археологического отдела, отчитаться ему о результатах, рассказать последние новости и заодно отобедать с ним на станции дирижаблей в предгорьях Тянь-Шаня. Сеньор Фабио Фаусто был чрезвычайно доволен нашими успехами и обещал максимальную помощь Империи, которая впервые столкнулась с открытиями подобного размаха. Свои обещания впоследствии он выполнил сполна.
По возвращении я получила наконец возможность провести совместное совещание с другими археологами, которое позволило нам объединить практически все находки и сделать несколько важных выводов. Была составлена общая карта, на основании которой впоследствии нашли другие клады, получили сведения из истории обеих цивилизаций, расширили представления об их культуре и науке. Несколько экспедиций, отправленных к предполагаемым местам захоронения артефактов, принесли ожидаемые плоды и обеспечили нас новой работой. Кроме того, к западу от лагеря, выше течения реки, рейнджеры обнаружили вход в некий таинственный лабиринт, ключ к которому доставила одна из экспедиций. Скажу откровенно, что голова шла кругом от обилия информации.
Лабиринт оказался настолько опасным местом, полным скрытых ловушек и подвохов, что потребовались усилия нескольких разных специалистов, от механиков до лингвистов, чтобы продвинуться только первые три-четыре метра. Решив, что у меня достаточно занятий в лагере, куда постоянно доставляли новые и новые находки, я вернулась обратно. После тропической лихорадки, которая настигла меня во время пребывания в цартве Ашоки, я не была уверена в крепости своего здоровья и оттого не стала рисковать жизнью во тьме лабиринта.
Так что я объединила усилия по поиску новых кладов вместе с профессором археологии Крусом, который только что прибыл с очередным дирижаблем, и физиком Густавом Кальтом, с которым успешно сотрудничала ранее. Вместе мы ещё раз изучили составленную карту, и отважные сеньоры, вооружившись компасом, лопатами и отвагой, стартовали в южном направлении, обещая мне новые открытия. Я же осталась проводить исследования, благо из лабиринта их поступало в достаточном количестве.
За этой работой на благо науки вся экспедиция как-то позабыла, что день 14 сентября - праздничный, и торжества в честь Нового года обязательны во всей Империи. Официально начало праздника было назначено на 7 часов вечера, господа аристократы обещали всем красивую развлекательную программу, инженеры подготовили специальную музыкальную машину, а бравые рейнджеры должны были показать, как этот день отмечают у кельто-германцев. Всё это было крайне занимательно, но, пожалуй, нам стоило отпраздновать Новый год заранее, пусть это было и не в имперских традициях... Едва я отпустила студентов переодеваться в парадные костюмы, как вернулись профессор Крус и физик Кальт, и нам пришлось, позабыв обо всём, спешно возвращаться к исследованиям - а там было на что посмотреть. Новые таблички с письменами, картой, рисунками, фрагменты огромной плиты с какой-то цветной схемой, детали механизмов... И всего трое археологов на это невероятное богатство. Наверное, мы совершили научный подвиг, когда обработали находки менее, чем за полчаса, но даже не успели покинуть лабораторию, когда в неё буквально ввалились отважные искатели с новыми артефактами. В то время как на импровизированной площади уже зажглись новогодние огни и было объявлено начало праздника...
С невероятным трудом мы заставили себя бросить наше занятие и отправились на площадь. О чём впоследствии немало сожалели. Я так и не успела сменить платье, чувствуя себя чужой в разряженной толпе, и мечтала вернуться к полезной деятельности. Как и обещали, кельто-германцы украсили танцы своими традиционными играми на проверку силы, отваги и выносливости, предлагая посоревноваться в этом всем желающим. Затем Аминта Дамони и рейнджер Малколм МакБаха, под стук барабана и гитарные переборы, сплясали для нас несколько буйный, но прекрасный танец. Великолепно, что в людях, на первый взгляд грубых и неотёсанных, таится столько удивительных талантов. Я всё больше убеждаюсь в том, что кельто-германцы несправедливо принижаются в Империи и достойны куда лучшей участи, чем та, что им отводится сейчас. Разумной и сбалансированной политикой их без труда удалось бы включить в число граждан метрополии, заодно расширив культурные границы нашей цивилизации. А скольких проблем удалось бы избежать - вовсе не перечесть.
Увы, с балом, который для всех так тщательно готовили представители аристократических семейств Романо и Корагацци, толком не сложилось. Всё-таки плохо утоптанная земля импровизированной площади, в камнях и ямах, совсем не годилась в качестве танцевального паркета, и многие, набегавшись за день, спотыкались во время первого вальса. А когда танцоры выстроились на следующий, у стен лаборатории завязалась перестрелка, кто-то из учёных был ранен, и устраивать пир во время чумы никому не хотелось... поэтому больше на празднике никто уже не танцевал. А я и мои коллеги-археологи решили, что нас достаточно отвлекали от по-настоящему важных дел, и удалились изучать находки из лабиринта и альтекских кладов.
Ко всему прочему, в лагере прошёл слух, что в ночи может снова вернуться Автоматон, и это заставляло людей жаться к палаткам и свету, так как никто не знал, чего стоит ожидать от механического чудовища. Наши лингвисты упорно трудились над переводом технической документации, которую отважные исследователи принесли из лабиринта, и обещали, что откроют способ борьбы с Автоматоном. Рейнджеры смазывали оружие, инженеры и механики мечтали разобрать монстра по винтику - вся экспедиция с нетерпением и ужасом готовилась к этому визиту.
Но чудовище всё не являлось, и простые человеческие потребности брали верх над страхом. Повара задерживали праздничный ужин, лёгкие закуски давно были съедены, а спиртное ударяло в и без того отчаянные головы. Аристократы скучали, оставшись без развлечений, и патриции косились на них с подозрением, боясь, как бы они не затеяли игру с отравлениями, которой, по слухам, увлекаются в метрополии. Тут и там вспыхивали перебранки и даже потасовки, и я была искренне рада, что наука не отпускает меня далеко из лаборатории. Тем более, с кратким визитом в расположение экспедиции пожаловал сеньор Фаусто, с которым я уже имела продуктивную беседу днём, и привёз для нас множество интересных данных о найденных артефактах. Это было очень волнующе и приятно - чувствовать за своей спиной поддержку целой Империи, заинтересованной в успехе нашей миссии. По своей наивности я была уверена, что моих коллег приободрило такое повышенное внимание. На самом же деле, увы, оно могло стать катализатором ужасающих событий, которые ждали нас впоследствии.
Я ненадолго покинула лабораторию, чтобы поразмыслить в тишине над полученными известиями и заодно немного подкрепить свои силы лёгким ужином. Случайно я столкнулась с аристократами из семьи Корагацци, отцом и дочерью. Сеньор Маурицио, возглавляющий наши северо-американские колонии, посетил экспедицию в Ликорне, так как питает изрядное любопытство ко всем научным открытиям и новинкам и стремится распространять свет знаний по всем владениям, вверенным ему Августейшим Дожем. У нас завязалась любопытная беседа о великолепных перспективах, которые открываются на этом далёком и ещё мало изученном континенте, где любой сколько-нибудь талантливый учёный добьётся блестящих результатов в любой избранной научной сфере. Оказалось, что мои археологические труды не остались незамеченными сеньором Корагацци, и он обещал мне всестороннюю поддержку в случае, если я решусь отправиться в экспедицию так далеко от Равенны. Предложение было весьма заманчивым, и я обещала подумать над ним, поскольку ликорнские загадки привлекали меня намного больше.
Не успела я дойти до лаборатории, как в лагере внезапно всё замерло, погас свет, и откуда-то со стороны реки послышались звуки работающего механизма - это вылез из своего логова долгожданный Автоматон. Он поднимался к нам из ночного мрака, из его лба, конечностей и туловища били лучи яркого жёлтого света, а очертаниями он был похож на очень большого человека, которого облачили в ржавые рыцарские доспехи. Участники экспедиции застыли в оцепенении, боясь двинуться или сказать слово, и механический монстр, никем не остановленный, беспрепятственно вошёл в лабораторию, где продолжали трудиться учёные. Только когда он скрылся с наших глаз, к нам вернулась жизнь, и все вооружённые люди бросились в атаку. Казалось, эта битва снова будет проиграна, однако удачные и слаженные действия позволили сломить сопротивление механического существа. Автоматон был повержен, и учёные, прежде терявшие рассудок от ужаса, начали радостно потрошить его на запчасти. Они надеялись, что это позволит им восстановить механизмы, над тайной которых они бились уже столько времени. Почему-то никто не подумал сохранить это создание древней цивилизации для науки - как далеко могла бы шагнуть технология альтро, если бы удалось доставить в метрополию действующую модель...
Не в силах смотреть на этот техновандализм, я удалилась отдыхать, решив, что открытий, волнений и забот для одного дня более чем достаточно. Меня не прельстило даже предложение о ночном путешествии по лабиринту, которое наверняка принесло бы ещё больше разнообразных артефактов. В темноте я вижу плохо, силы мои были на исходе, а быстрая слава и безумный риск меня никогда не привлекали - находки Ликорна столь многочисленны, что в историю войдут все участники экспедиции. Поэтому, как ни прискорбно мне сейчас это признавать, я оставила своих коллег - хотя мне следовало бы задержаться в бодрствующем состоянии и понаблюдать за происходящим. Сколько крайне занимательных сюрпризов это бы мне принесло и от скольких разочарований спасло в дальнейшем.
Окончание в следующем посте...
Версии других персонажей могут отличаться, я же, исходя из характеристик своей роли, представляю всё примерно так...
Географическому обществу
Венецианской Империи
в Особый археологический отдел
от профессора кафедры археологии
Равеннского университета
Франчески Тривизани
ОТЧЁТ
О СОБЫТИЯХ, ИМЕВШИХ МЕСТО ВО ВРЕМЯ
ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ
В ОБЛАСТЬ ЛИКОРН
Университет в Равенне, одно из старейших и уважаемых высших учебных заведений Империи, занимается исследованием цивилизации энигматов с того момента, когда впервые были обнаружены принадлежащие к ней артефакты. Для меня и моей кафедры было честью представлять интересы своей alma mater в экспедиции, которая обещала раскрытие тайн исчезнувшего народа. По этой причине я приняла решение участвовать в исследованиях, организованных и спонсированных Географическим обществом, и вместе с коллегами-учёными отбыла на дирижабле в область Ликорн 12 сентября 526 г. П.Э.
Этот дикий гористый край, покрытый девственными лесами, заброшен и пуст, ибо редкие местные племена избегают его уже много поколений. И немудрено: время от времени здесь появляются призраки в странных одеяниях, ночью над горами стоит непонятное зарево, а ветер шумит на разные голоса. Место явно непростое, и мы с энтузиазмом были готовы взяться за исследования.
Империя отправила сюда лучшие умы из самых разных сфер науки: археологов для организации раскопок и классификации найденных артефактов, лингвистов для расшифровки древних текстов, инженеров, механиков и физиков для реконструкции загадочных механизмов, химиков и медиков для проведения различных анализов, рейнджеров для рекогносцировки местности, и прочих специалистов - а также обеспечила нам мощную информационную поддержку своих лучших лабораторий, которую мы могли получать благодаря регулярной радиосвязи и полётам дирижабля. Научный мир Империи велик, поэтому многих из своих новых коллег я прежде не встречала, однако о ком-то слышала, с кем-то была знакома по переписке, а с некоторыми - и лично. Мне с трудом верилось, что столь разнообразная команда исследователей сможет ужиться друг с другом и совместными усилиями добиться значительных результатов, но я всё-таки надеялась на лучшее и верила в объединяющую силу науки.
Первый день был посвящён налаживанию нашего повседневного быта, а потому не предвещал ничего необычного. К сожалению, по каким-то неизвестным причинам в метрополии задерживался начальник экспедиции, а вместе с ним - жандармы, которые должны были отвечать за охрану и порядок в научном лагере. Их функции пришлось взять на себя рейнджерам, которые, разумеется, не слишком стремились выполнять непривычные для себя обязанности. Недоставало и некоторых учёных, включая двух наших коллег-археологов, поэтому мне и Альберте Вебер, представлявшией Афинский университет, пришлось взять на себя руководство по первичному осмотру местности. В нашем распоряжении имелись данные аэросъёмки и краткие сведения о местах средоточия артефактов. Их анализ позволил нам выделить две точки, на востоке и западе от лагеря, обе по течению небольшой безымянной речки, к которым и были направлены две группы: первую возглавила я, вторую - сеньорина Вебер.
К сожалению, сгущающиеся сумерки не позволили нам более внимательно исследовать окрестности, однако мы установили места потенциальных раскопок затем, чтобы вернуться к ним позднее. Рейнджеры, которые испытывали закономерное беспокойство в неизученном краю, всюду видели опасности и требовали, чтобы гражданские, вверенные их попечению, как можно скорее вернулись в охраняемый лагерь. Нам пришлось подчиниться, хотя многие из моих коллег испытывали недовольство тем, что их ограничивают в передвижениях и мешают изысканиям.
Однако, как я и полагала, жажда неизведанного так овладела экспедицией, что, не сговариваясь с рейнджерами, отдельные учёные и целые группы тайно отбывали в темноту, чтобы с риском для жизни искать артефакты энигматов. Со мной имели приватный разговор физик Густав Кальт и механик Винченцо Генези, которые хотели провести подробное исследование одного из тех перспективных мест, что мы нашли ещё при свете дня. Понимая, что они стартуют и без моего благословения, я предпочла договориться с ними, чтобы всё найденное они немедля передали для изучения археологам, нежели пустить столь важное дело на самотёк. Но в виду отсутствия начальника экспедиции и нормальной организации её работы вряд ли у меня был другой выход, хоть мне и было стыдно так подводить наших отважных рейнджеров.
Ночь серьёзно осложняла поиски, и большинство групп возвращались ни с чем - либо приносили нам какие-то глупости, не стоившие серьёзного внимания, и невозможно было порадовать наконец прибывшего в лагерь начальника экспедиции. Так и не дождавшись положительных результатов, я и многие другие участники отправились отдыхать, благо все устали после дневных забот. Впоследствии, конечно, мы все жалели об этом, ибо стоило нам погрузиться в сон, как одно за другим начали происходить разные удивительные события. Двум или трём группам всё же улыбнулась Фортуна, и ночью они доставили в лагерь тяжёлые и огромные плиты, испещрённые символами Магнус Имаго, и маленькие керамические таблички со странными цветными рисунками - всё это было найдено в тех местах, что археологи наметили для последующих раскопок. Вынуждена отметить, что это тот случай, когда не стоило потакать своему нетерпению, ибо, пускай суеверия и недостойны истинно научного ума, работать всё-таки надо под лучами солнца, а не ночных светил. Неосторожные поиски во мраке привлекли внимание какого-то загадочного механического чудовища - оно явилось в лагерь из своего лесного логова, издавая скрежещущие звуки и ярко светясь. Те, кто стал свидетелями его пришествия, утверждали, что оно хотело вернуть похищенные у него сокровища. Часть ночных находок действительно исчезла и была найдена только на следующий день. Рейнджеры и все, у кого было оружие и кто не поддался страху, попытались атаковать чудовище, но его броню не взяли ни современные пули, ни гранаты. Впрочем, его всё же удалось отогнать от лагеря, но теперь участники экспедиции с трепетом ожидали возвращения железного монстра. Его окрестили Автоматоном, и одни строил планы, как уничтожить новую и неожиданную угрозу, а другие - как разобрать на части, изучить и использовать в дальнейшем для совершенствования имперских технологий. Для археологов же он представлял немалый интерес как действующий образец, сохранившийся со времён исчезнувшей цивилизации энигматов, и лично мне казалось преступным лишать науку подобного артефакта.
Явление Автоматона принесло в экспедицию и первые смерти. Невольно вспоминались легенды о проклятиях, которые сопровождают несчастливых исследователей, однако никому не хотелось верить, что таинственные энигматы были настолько мстительным народом. Лишь спустя долгое время открылась страшная правда... но обо всём по порядку.
Утро нового дня выдалось сырым и холодным. Участники экспедиции, озадаченные насыщенными ночными событиями, не торопились покидать свои палатки и тем более выходить за пределы лагеря. Минувшим вечером Яго де ла Крус, наш начальник, требовал провести утреннюю перекличку, но, поскольку он опять таинственным образом исчез (позже он утверждал, что некие важные дела требовали его присутствия в другом месте), все пребывали в смятенных чувствах. Сеньорина Аминта Дамони, глава рейнджеров, взяла на себя его обязанности, хотя, разумеется, была не в состоянии уследить за всем, что происходило с экспедицией. Кроме того, ей приходилось тратить массу времени и сил на пресечение нелепых слухов и сплетен, паники, разброда и хаоса. Лишь с большим трудом она сумела выделить своих подчинённых, которые могли бы сопровождать археологов в продолжающемся осмотре местности.
Узнав о находках, которые были обнаружены ночью, я решила более внимательно изучить карты и, после сопоставления данных, пришла к выводу, что могу с уверенностью предполагать ещё одну точку, содержащую артефакты. Но, памятуя о вчерашних, не слишком успешных поисках, я составила небольшую группу из проверенных лиц: двоих студентов-археологов и замечательного механика Винченцо Генези - а сеньорина Дамони предоставила нам двух рейнджеров для охраны и потребной помощи. В то время как другие группы исследовали крайние западные и восточные точки, мы последовали на север. Сначала, по предложению сеньора Генези, мы обследовали верхнее течение реки в месте за двумя водопадами - там, где ночью, во время самостоятельной прогулки, он обнаружил нечто интересное. Нас ожидала достойная награда: на небольшой глубине, слоями, были закопаны детали неизвестного механизма, окрашенные раковины моллюсков, осколки глиняной посуды с орнаментами, фрагменты керамических табличек с текстами и рисунком, похожим на схематичную карту. Вдохновлённая этим кладом, я повела свою группу к точке, которую выбрала утром - она находилась точно на восток от уже исследованой, на склоне той же горы. Мои изыскания оказались верны, и мы нашли вторую часть того же клада: новые детали механизма, раковины, фрагменты текстов и карты. Все они находились на разной глубине, что позволило впоследствии определить расположение и возраст культурных слоёв. С новыми находками мы вернулись в лагерь, чтобы приступить к более подробным исследованиям.
Отсутствие внятного руководства сильно сказывалось на организации повседневной и бытовой стороны экспедиции, и я была немало разочарована, что археологам, самой многочисленной и едва ли не самой важной составляющей этого научного предприятия, не было предоставлено нормальных условий для работы. Пожалуй, впервые мне довелось столкнуться со столь неподходящей обстановкой. Нельзя было и мечтать ни о какой совместной деятельности... и это сильно сказалось на общем настрое участников экспедиции. Мне и моим коллегам пришлось разделиться на три группы: я с тремя студентами обосновалась в административной палатке, которую нам любезно предоставила Аминта Дамони, профессора Альберта Вебер и Хильда Моргенштерн со своими студентами и лингвистами потеснили в лаборатории механиков, инженеров и физиков, а профессор Франц Шульц предпочёл собственную палатку. В таких условиях крайне трудно было обмениваться то и дело возникающими идеями и вообще вести научные дискуссии. Оторваться же лишний раз от собственных находок, чтобы навестить коллег, мы не могли, так как практически никакой охраны в лагере не наблюдалось, в виду малочисленности и постоянной занятости рейнджеров. Нам оставалось только уповать на порядочность остальных членов экспедиции, что, как показали дальнейшие события, было дело совершенно напрасным.
Найденных артефактов было столько, что мы едва не утонули в их количестве. И, не смотря на первоклассную подготовку, с трудом поспевали фиксровать их в особом журнале, описывать, классифицировать, выдвигать гипотезы, передавать на изучение другим специалистам. К счастью, удалось привлечь к работе всех, кто был свободен в то время: нам успешно помогали и простые рейнджеры, и механики, и лингвисты, и химики, и даже представители аристократии. Было приятно видеть столь высокую заинтересованность самых разных слоёв населения Империи в научных изысканиях. Возможно, я задавала слишком высокий темп работы, такой, к какому привыкла со студенческой скамьи, и требовала немедленной регистрации всего найденного, во избежание потерь и путаницы, однако жаловаться открыто никто не посмел. Впрочем, профессор Шульц почти открыто удерживал многие важные артефакты у себя, не стремясь показывать их широкому кругу исследователей и делиться информацией с другими археологами. Искренне сожалею о том, что в тот момент не придала этому факту большого значения, потому что просто заподозрила его в намерении не отдавать другим свою долю славы. В своё оправдание могу лишь сказать, что у всех нас было слишком много работы, чтобы мы могли посвящать свои мысли чему-то постороннему.
Едва я и вверенные мне студенты завершили опись находок из первого клада, как словно из ниоткуда явился начальник экспедиции и потребовал общего сбора - это случилось сразу после полудня. Все отчитались о проделанной работе, и сеньор де ла Крус, видя тотальную занятость арехологов, приказал всем, у кого нет важных дел, оказывать нам всяческую поддержку. И это, пожалуй, было единственный действительно ценный результат собрания, поскольку работа по-настоящему закипела. К сожалению, бóльшая часть нашего ценного времени была потрачена впустую на споры о субординации, кому и как охранять лагерь, как обеспечить неприкосновенность артефактов, что делать с угрозой, исходящей от Автоматона, кому и как следует исследовать окрестности... Неожиданно выяснилось, что в экспедиции присутствуют люди, саботирующие её деятельность, и именно они повинны в ночном исчезновении части находок, а вовсе не загадочное механическое чудовище. Пропажа потом нашлась - кто-то частью закопал её недалеко от лагеря, а частью разбросал в густой траве - но мне стало очень неуютно от мысли, что среди нас находятся такие варвары от науки. Обнаруженные фрагменты древних памятников исчезнувшей цивилизации были столь хрупки, что рассыпались от неосторожных прикосновений, и жутко было подумать, как сильно они пострадали от небрежного обращения...
После общего собрания мы вернулись к прерванной работе, продолжая описывать, классифицировать и строить теории. Химики доложили о результатах предварительных анализов: в Ликорне мы имели дело, как оказалось, не с одной, а с двумя цивилизациями. История энигматов насчитывала по меньшей мере 8 тысяч лет, а история их наследников, альтеков, от 4 до 6 тысяч. Числа, потрясающие своим масштабом, ибо прежде никому из археологов Перфекрита не доводилось иметь дела со столь древними развитыми народами. Конечно, мы уже могли, после визуального осмотра, сделать похожие выводы, но только точные данные подтвердили их достоверность. Качество изготовления табличек и механизмов, проработка деталей, использованные материалы, уровень изобразительного мастерства, содержание расшифрованных текстов - всё говорило о том, что обе цивилизации если не сравнимы с современной нам, то, по крайней мере, они близко подошли к нашему уровню - или, если брать на себя смелость так утверждать, значительно опередили Венецианскую Империю.
Сложно описать то оживление, которое охватило весь лагерь после того, как эти предположения были высказаны вслух. Участники экспедиции весьма сожалели, что энигматы и альтеки не дожили до наших дней и никто не может пообщаться с ними лично. Поэтому исследовательские группы снова и снова отправлялись в лес, искать любые намёки на то, что где-то поблизости можно откопать новые артефакты.
Только внезапное и необъяснимое убийство нашего начальника, де ла Круса, несколько охладило общий пыл. По слухам, это сделал кто-то из его же собственных жандармов, но почему-то никто не придал этому большого значения. Временно исполнять его обязанности взлялись двое помощников, в ожидании, когда метрополия пришлёт нового руководителя.
Обеспокоенная, я решила временно покинуть расположение экспедиции, чтобы лично пообщаться с представителем Особого археологического отдела, отчитаться ему о результатах, рассказать последние новости и заодно отобедать с ним на станции дирижаблей в предгорьях Тянь-Шаня. Сеньор Фабио Фаусто был чрезвычайно доволен нашими успехами и обещал максимальную помощь Империи, которая впервые столкнулась с открытиями подобного размаха. Свои обещания впоследствии он выполнил сполна.
По возвращении я получила наконец возможность провести совместное совещание с другими археологами, которое позволило нам объединить практически все находки и сделать несколько важных выводов. Была составлена общая карта, на основании которой впоследствии нашли другие клады, получили сведения из истории обеих цивилизаций, расширили представления об их культуре и науке. Несколько экспедиций, отправленных к предполагаемым местам захоронения артефактов, принесли ожидаемые плоды и обеспечили нас новой работой. Кроме того, к западу от лагеря, выше течения реки, рейнджеры обнаружили вход в некий таинственный лабиринт, ключ к которому доставила одна из экспедиций. Скажу откровенно, что голова шла кругом от обилия информации.
Лабиринт оказался настолько опасным местом, полным скрытых ловушек и подвохов, что потребовались усилия нескольких разных специалистов, от механиков до лингвистов, чтобы продвинуться только первые три-четыре метра. Решив, что у меня достаточно занятий в лагере, куда постоянно доставляли новые и новые находки, я вернулась обратно. После тропической лихорадки, которая настигла меня во время пребывания в цартве Ашоки, я не была уверена в крепости своего здоровья и оттого не стала рисковать жизнью во тьме лабиринта.
Так что я объединила усилия по поиску новых кладов вместе с профессором археологии Крусом, который только что прибыл с очередным дирижаблем, и физиком Густавом Кальтом, с которым успешно сотрудничала ранее. Вместе мы ещё раз изучили составленную карту, и отважные сеньоры, вооружившись компасом, лопатами и отвагой, стартовали в южном направлении, обещая мне новые открытия. Я же осталась проводить исследования, благо из лабиринта их поступало в достаточном количестве.
За этой работой на благо науки вся экспедиция как-то позабыла, что день 14 сентября - праздничный, и торжества в честь Нового года обязательны во всей Империи. Официально начало праздника было назначено на 7 часов вечера, господа аристократы обещали всем красивую развлекательную программу, инженеры подготовили специальную музыкальную машину, а бравые рейнджеры должны были показать, как этот день отмечают у кельто-германцев. Всё это было крайне занимательно, но, пожалуй, нам стоило отпраздновать Новый год заранее, пусть это было и не в имперских традициях... Едва я отпустила студентов переодеваться в парадные костюмы, как вернулись профессор Крус и физик Кальт, и нам пришлось, позабыв обо всём, спешно возвращаться к исследованиям - а там было на что посмотреть. Новые таблички с письменами, картой, рисунками, фрагменты огромной плиты с какой-то цветной схемой, детали механизмов... И всего трое археологов на это невероятное богатство. Наверное, мы совершили научный подвиг, когда обработали находки менее, чем за полчаса, но даже не успели покинуть лабораторию, когда в неё буквально ввалились отважные искатели с новыми артефактами. В то время как на импровизированной площади уже зажглись новогодние огни и было объявлено начало праздника...
С невероятным трудом мы заставили себя бросить наше занятие и отправились на площадь. О чём впоследствии немало сожалели. Я так и не успела сменить платье, чувствуя себя чужой в разряженной толпе, и мечтала вернуться к полезной деятельности. Как и обещали, кельто-германцы украсили танцы своими традиционными играми на проверку силы, отваги и выносливости, предлагая посоревноваться в этом всем желающим. Затем Аминта Дамони и рейнджер Малколм МакБаха, под стук барабана и гитарные переборы, сплясали для нас несколько буйный, но прекрасный танец. Великолепно, что в людях, на первый взгляд грубых и неотёсанных, таится столько удивительных талантов. Я всё больше убеждаюсь в том, что кельто-германцы несправедливо принижаются в Империи и достойны куда лучшей участи, чем та, что им отводится сейчас. Разумной и сбалансированной политикой их без труда удалось бы включить в число граждан метрополии, заодно расширив культурные границы нашей цивилизации. А скольких проблем удалось бы избежать - вовсе не перечесть.
Увы, с балом, который для всех так тщательно готовили представители аристократических семейств Романо и Корагацци, толком не сложилось. Всё-таки плохо утоптанная земля импровизированной площади, в камнях и ямах, совсем не годилась в качестве танцевального паркета, и многие, набегавшись за день, спотыкались во время первого вальса. А когда танцоры выстроились на следующий, у стен лаборатории завязалась перестрелка, кто-то из учёных был ранен, и устраивать пир во время чумы никому не хотелось... поэтому больше на празднике никто уже не танцевал. А я и мои коллеги-археологи решили, что нас достаточно отвлекали от по-настоящему важных дел, и удалились изучать находки из лабиринта и альтекских кладов.
Ко всему прочему, в лагере прошёл слух, что в ночи может снова вернуться Автоматон, и это заставляло людей жаться к палаткам и свету, так как никто не знал, чего стоит ожидать от механического чудовища. Наши лингвисты упорно трудились над переводом технической документации, которую отважные исследователи принесли из лабиринта, и обещали, что откроют способ борьбы с Автоматоном. Рейнджеры смазывали оружие, инженеры и механики мечтали разобрать монстра по винтику - вся экспедиция с нетерпением и ужасом готовилась к этому визиту.
Но чудовище всё не являлось, и простые человеческие потребности брали верх над страхом. Повара задерживали праздничный ужин, лёгкие закуски давно были съедены, а спиртное ударяло в и без того отчаянные головы. Аристократы скучали, оставшись без развлечений, и патриции косились на них с подозрением, боясь, как бы они не затеяли игру с отравлениями, которой, по слухам, увлекаются в метрополии. Тут и там вспыхивали перебранки и даже потасовки, и я была искренне рада, что наука не отпускает меня далеко из лаборатории. Тем более, с кратким визитом в расположение экспедиции пожаловал сеньор Фаусто, с которым я уже имела продуктивную беседу днём, и привёз для нас множество интересных данных о найденных артефактах. Это было очень волнующе и приятно - чувствовать за своей спиной поддержку целой Империи, заинтересованной в успехе нашей миссии. По своей наивности я была уверена, что моих коллег приободрило такое повышенное внимание. На самом же деле, увы, оно могло стать катализатором ужасающих событий, которые ждали нас впоследствии.
Я ненадолго покинула лабораторию, чтобы поразмыслить в тишине над полученными известиями и заодно немного подкрепить свои силы лёгким ужином. Случайно я столкнулась с аристократами из семьи Корагацци, отцом и дочерью. Сеньор Маурицио, возглавляющий наши северо-американские колонии, посетил экспедицию в Ликорне, так как питает изрядное любопытство ко всем научным открытиям и новинкам и стремится распространять свет знаний по всем владениям, вверенным ему Августейшим Дожем. У нас завязалась любопытная беседа о великолепных перспективах, которые открываются на этом далёком и ещё мало изученном континенте, где любой сколько-нибудь талантливый учёный добьётся блестящих результатов в любой избранной научной сфере. Оказалось, что мои археологические труды не остались незамеченными сеньором Корагацци, и он обещал мне всестороннюю поддержку в случае, если я решусь отправиться в экспедицию так далеко от Равенны. Предложение было весьма заманчивым, и я обещала подумать над ним, поскольку ликорнские загадки привлекали меня намного больше.
Не успела я дойти до лаборатории, как в лагере внезапно всё замерло, погас свет, и откуда-то со стороны реки послышались звуки работающего механизма - это вылез из своего логова долгожданный Автоматон. Он поднимался к нам из ночного мрака, из его лба, конечностей и туловища били лучи яркого жёлтого света, а очертаниями он был похож на очень большого человека, которого облачили в ржавые рыцарские доспехи. Участники экспедиции застыли в оцепенении, боясь двинуться или сказать слово, и механический монстр, никем не остановленный, беспрепятственно вошёл в лабораторию, где продолжали трудиться учёные. Только когда он скрылся с наших глаз, к нам вернулась жизнь, и все вооружённые люди бросились в атаку. Казалось, эта битва снова будет проиграна, однако удачные и слаженные действия позволили сломить сопротивление механического существа. Автоматон был повержен, и учёные, прежде терявшие рассудок от ужаса, начали радостно потрошить его на запчасти. Они надеялись, что это позволит им восстановить механизмы, над тайной которых они бились уже столько времени. Почему-то никто не подумал сохранить это создание древней цивилизации для науки - как далеко могла бы шагнуть технология альтро, если бы удалось доставить в метрополию действующую модель...
Не в силах смотреть на этот техновандализм, я удалилась отдыхать, решив, что открытий, волнений и забот для одного дня более чем достаточно. Меня не прельстило даже предложение о ночном путешествии по лабиринту, которое наверняка принесло бы ещё больше разнообразных артефактов. В темноте я вижу плохо, силы мои были на исходе, а быстрая слава и безумный риск меня никогда не привлекали - находки Ликорна столь многочисленны, что в историю войдут все участники экспедиции. Поэтому, как ни прискорбно мне сейчас это признавать, я оставила своих коллег - хотя мне следовало бы задержаться в бодрствующем состоянии и понаблюдать за происходящим. Сколько крайне занимательных сюрпризов это бы мне принесло и от скольких разочарований спасло в дальнейшем.
Окончание в следующем посте...