О наших каникулах
На фирменном поезде "Киев" мы вернулись из города Киева, где жили в гостинице "Киев".
Киев - суетный, всюду люди и машины, на дорогах пробки, в метро страшная толчея, даже в выходные.
На Липках, где мы жили, трижды за три дня оказывались в гуще "народных масс".
В первый день это был митинг предпринимателей мелкого и среднего бизнеса, бастующих возле здания Верховной Рады против новых законов о налогах.
На второй день бесчисленные толпы мужского пола в бело-синих шапках и шарфах со всех концов города двигались потоками к стадиону имени Лобановского на матч Динамо с кем-то. Это напоминало демонстрацию, но выглядело куда более жизнерадостно. Стадион - на Липках же, и из окна гостиницы не только виден, но и отлично слышен.
В третий день - в праздник освобождения Киева от фашистов - костюмированные демонстрации маршировали по Крещатику в пяти минутах ходьбы от гостиницы, а до нас добрела лишь часть процессии, возлагавшая венки к памятнику Ватутину, что стоит в аккурат под нашими окнами.
А на четвертый в тех же краях была демонстрация коммунистов в честь годовщины Великого Октября. Ее мы уже не увидели.
Вид с восьмого этажа гостиницы "Киев" на площадь перед Верховной Радой. День первый.
* * *
Киев - тихий и благостный, всюду церкви, соборы и монастыри, у каждого - собственный лик. Мы посвящали храмам и обителям светлое время суток, и они радовали сиянием золотых глав, многоцветием фресок, мерцанием мозаик и колокольными перезвонами.
В городе нет ощущения древности, прикосновения к средневековью, которое столь остро чувствуешь во Владимире, Муроме или Переславле-Залесском.
Золотые ворота, прекрасный Михайловский собор, многие церкви Киево-Печерской лавры - "новоделы", выстроенные в конце 20-21 веке, чистенькие, аккуратные, сияющие. Но и те, что подревнее - все то же типичное украинское барокко, позолота, блеск, грушевидные купола, причудливые и избыточные резные узоры и декоративные фрески на фасадах.
И даже Святая София, где внутри - настоящие византийские мозаики 11 века, где открыты слои древней кладки-плинфы, где стоит саркофаг Ярослава Мудрого, - снаружи все равно выглядит на свой 18 век, когда и приобрела нынешний облик.
Софийский собор - древнейший из сохранившихся киевских храмов:
Владимирский собор - 19 века, и он самый лучший. В синеве киевского неба и в лучах солнца он как яркий всплеск среди серых окрестных улиц. Внутри - такие же радостные фрески Васнецова и Нестерова, орнаменты Врубеля, на стенах множество интереснейших событий - от сотворения мира до крещения Киева, похожих на яркие книжные иллюстрации, по которым легко изучать с детьми историю и евангельские сюжеты.
Слегка теряясь в туманно-пыльных лучах света из высоких окон, васнецовские фрески уже не кажутся такими назидательно-декоративными и избыточными, как на репродукциях.
Церковь украшена цветами, и в ней - празднично.
Владимирский собор:
В Лавре - совсем не те ощущения. Холодно, сумрачно, мощно давят стены, нависают тяжелые аркбутаны, брусчатые дороги ведут под ними вверх, к храмам - Успенскому и Трапезной церкви, и вниз - к пещерам монахов-схимников. По ним бредут черные фигуры в рясах и пестрые - в юбках-платочках. "Мирских" мужчин как-то мало, или они незаметны, все больше женщины-богомолки.
Лавра:
Перед Ближними пещерами нам объясняют: вы покупаете на входе свечу и идете по подземелью все время вперед, а останавливаетесь, только если хотите помолиться. Если будете просто стоять и смотреть, к вам подойдет монах и попросит идти дальше.
Потому двигаясь в мерцающем свете по темным узким коридорам и не умея молиться, я боялась лишний раз остановиться, ожидая появления в сумраке грозного монаха. Мимо проплывали саркофаги с нетленными мощами, но в дрожащем свете свечей невозможно было прочесть, чьи они, поэтому гробницу Ильи Муромца в череде двухсот могил мы отыскать не сумели.
К тому же в середине пути Вадька задул мне свечу, и до выхода из пещер пришлось пробираться в полумраке.
В Выдубицком монастыре, спрятавшемся в низкой котловине, - безмолвие и покой. Разве что пения ангелов не слышно, впрочем, может истинно верующие слышат там и их. Не случайно в Выдубицах поздней осенью не опали листья и до сих пор цветут розы. Очень понятна и радостная толчея колясок с младенцами, для которых в Михайловском соборе уже приготовлена серебряная купель.
Выдубицы. Пасека. Начало ноября.
На ближнем днепровском берегу когда-то язычники выкликали Перуна. По преданию в подземельях монастыря сокрыта библиотека Ярослава Мудрого. В 11-12 веках в течение 120 лет это был вотчинный монастырь Мономаховичей.
На некрополе - могилы Афанасьева и Ушинского, здесь мечтал быть похоронен и Тарас Шевченко. И его можно понять.
Георгиевский собор в Выдубицах:
* * *
Всего каких-то 12 км к югу от Киева - и мы в селе Пирогово, музее народной архитектуры и быта. На 150 гектарах полей, холмов и лугов раскинулись почти настоящие украинские села - из Полесья, Подола, Карпат, Надднепрянщины, Полтавщины, Южной Украины.
За день можно увидеть всю страну такой, какой она была в 16-19 веках. Беленые хатки, мельницы, кузни и сараи, деревянные церкви, соломенные крыши, плетеный тын, калиновые кусты, заросли барвинка... Если где и прячется настоящая Украина, - та, что у Гоголя и у Ге, то, пожалуй, здесь.
Избы-мазанки открыты, можно заглянуть в горницу, где чугунные и глиняные горшки и крынки, прялки и зыбки, где над иконами - вышитые рушники, а на потолочных балках - пучки сухих цветов.
Деревянная церковь Успения затерялась в лугах, возле нее ни души. Мы с Игорем забрались на холм посмотреть двор и звонницу, дверь храма внезапно открылась, и старушка-смотрительница пригласила нас внутрь. Уютная, обжитая, все с теми же рушниками и деревянной резьбой, вся такая домашняя маленькая церковь. Только не горит ни одна свеча.
Успенская церковь в Пирогово
* * *
Киев - город интереснейших мест. Лучшее - Андреевский спуск, даже с сувенирными развалами "арбатского" разлива можно смириться. Здесь древность оживает в фундаментах дворцов и Десятинной церкви - самой старой в Киеве и разрушенной еще в старину. Рядом с Историческим музеем - языческое капище.
И тут же - совсем современная городская скульптура. На Пейзажной аллее - затейливые мозаичные творения молодого городского мастера Константина Скретуцкого. Вся здешняя живность - один сплошной восторг: зайцы-скамейки, зебры-фонтаны, котята и щенки, игральные кубики, груды подушек с ангелами на верхушке. Все это в процессе сотворения и постоянно обновляется.
На вершине Андреевского спуска в моем фотоппарате сели батарейки и я не сумела снять:
чудеснейшую Андреевскую церковь, сделанную по проекту Растрелли;
остатки княжеских дворцов тысячелетней давности;
панораму Подола, вид на которую открывается с высоты;
музей Булгакова - ах, какой это музей, концептуальный, завораживающий причастностью и к судьбе Мастера, и к его книгам. Это одновременно и дом писателя, и квартира Турбиных из "Белой гвардии". Экспонаты, относящиеся к Булгакову - обычные; те, что из книги - выкрашены в белый цвет: белоснежные стулья, кровати, гитара, яблоки... В окнах - цветные стекла, разноцветный свет. Вход в одну из комнат - через шкаф. В старинном зеркале при подсветке открывается призрачная комната, где умирает Алексей Турбин. Или ночное звездное небо...
Сам Мастер - здесь же, возле дома, на скамейке.
и музей Одной Улицы, маленький, но из тех, которые "смотреть обязательно". Каждая витрина - эпизод жизни Андреевского спуска, да и всего Города. Средневековый замок, светская гостиная середины 19 века, модный магазин, театральный уголок, кабинет профессора. Каждый предмет, фотография, письмо, все подобрано с любовью, а вместе это живая мозаика, из которой складывается образ эпохи.
(Позволю тут же небольшое отступление про музеи: еще один заслуживающий внимания - киевский Музей русского искусства. Прекрасное собрание здешнего миллионера Терещенко: иконы, целый зал Левицкого, совершенно незнакомый Ге, отличный Шишкин, Поленов, Врубель, чудесные "версальские" серии мирискусников и много всего еще. Много незнакомой, прекрасной и очень достойной живописи.)
* * *
Киев - город скульптуры. Помпезной и пафосной, советского времени. Столь же монументально-подавляющей, но уже времен "незалежности".
Реальные персонажи - от романтических Кия, Хорива и Щека с сестрой Лыбедью в ладье до множества великих исторических деятелей современности.
Символические фигуры - аллегории воссоединения Украины с Россией и независимой Украины, борцов за революцию и жертв голодомора.
Самая впечатляющая из них сумрачной тенью поднимается из тумана над лесом, закрывая собой небо.
Родина-мать.
Но есть в Киеве и другая скульптура. Камерная, городская. Ее трут, гладят и фотографируют, к ней присаживаются и прикасаются на счастье к разным ее частям. Известные жители Киева, герои фильмов и книг, персонажи сказок, просто ослики и котики, во множестве населившие город и оживившие его улицы.
Этого, кажется, зовут Пантелеймон:
Самый чудесный - Ежик в тумане, творение все того же Константина Скретуцкого. Из железных гвоздей. На постаменте написано "Лошадка".
Видимо, названием стало восклицание маленького ежика, взглянувшего на противоположную сторону улицы, где стоит аллегорическая фигура украинского пограничника.
И его лошадки, да.
* * *
А еще был ночной Киев. Местами пустынный и гулкий, порой таинственный, иногда - волшебный, со своими неожиданными встречами. Темнота спускалась рано, музеи закрывались в пять-шесть, а дальше начинались пешие прогулки по тем уголкам города, куда мы не успели днем.
К Михайловскому собору на фуникулере - послушать бандуриста:
К Золотым воротам. Подняться по винтовой лестнице на тридцатиметровую высоту, услышать гулкое эхо своего голоса в безлюдной надвратной церкви, посидеть между зубцами стены, наблюдая с высоты суету вечернего города.
К Дому с химерами. По-настоящему, он скорее дом с животными - слонами, носорогами, тиграми, хвостатыми рыбами и пузатыми лягушками. Но в ночной подсветке клыки, зубы, хоботы и торчащие хвосты, действительно, выглядят несколько зловеще, превращая безобидных зверей в фантастические чудовища.
Дом окружен легендами, самая известная из которых - о том, как Владислав Городецкий, архитектор здания, растратив все деньги на увлечение охотой, был вынужден покинуть дом и проклял всех его будущих обитателей, суля им несчастья.
Самого Городецкого можно повидать неподалеку, в Пассаже, и даже присесть к нему за столик на чашечку кофе.
А по другую сторону Крещатика, на Прорезной улице, нам встретился великий слепец Паниковский. Туристы оставляют ему монетки на постаменте и фотографируют подошву левого ботинка.
Оказывается, там вырезан кукиш.
* * *
Киев - разный. Он одновременно свой и чужой, там говорят на другом языке, но он понятен и приятен на слух. Одни рассказывали мне: "в Киеве говорят только по-русски", другие утверждали: "По-русски там с вами никто говорить не станет". Неправда и то, и другое. В Киеве говорят по-украински и легко переходят на русский, когда вы их о чем-то спрашиваете. И доброжелательно объясняют. И вы чувствуете себя совершенно своим в этом заграничном, но и очень "нашем" городе.
Спасибо, Алена! Спасибо, Марина! Ваши советы мне очень помогли.
Извините, что все фотографии по-прежнему старой мыльницей. Поездка на троих стоила так же, как хорошая "зеркалка". У меня был выбор - новый фотоаппарат или путешествие.
И я выбрала Киев.
Киев - суетный, всюду люди и машины, на дорогах пробки, в метро страшная толчея, даже в выходные.
На Липках, где мы жили, трижды за три дня оказывались в гуще "народных масс".
В первый день это был митинг предпринимателей мелкого и среднего бизнеса, бастующих возле здания Верховной Рады против новых законов о налогах.
На второй день бесчисленные толпы мужского пола в бело-синих шапках и шарфах со всех концов города двигались потоками к стадиону имени Лобановского на матч Динамо с кем-то. Это напоминало демонстрацию, но выглядело куда более жизнерадостно. Стадион - на Липках же, и из окна гостиницы не только виден, но и отлично слышен.
В третий день - в праздник освобождения Киева от фашистов - костюмированные демонстрации маршировали по Крещатику в пяти минутах ходьбы от гостиницы, а до нас добрела лишь часть процессии, возлагавшая венки к памятнику Ватутину, что стоит в аккурат под нашими окнами.
А на четвертый в тех же краях была демонстрация коммунистов в честь годовщины Великого Октября. Ее мы уже не увидели.
Вид с восьмого этажа гостиницы "Киев" на площадь перед Верховной Радой. День первый.
* * *
Киев - тихий и благостный, всюду церкви, соборы и монастыри, у каждого - собственный лик. Мы посвящали храмам и обителям светлое время суток, и они радовали сиянием золотых глав, многоцветием фресок, мерцанием мозаик и колокольными перезвонами.
В городе нет ощущения древности, прикосновения к средневековью, которое столь остро чувствуешь во Владимире, Муроме или Переславле-Залесском.
Золотые ворота, прекрасный Михайловский собор, многие церкви Киево-Печерской лавры - "новоделы", выстроенные в конце 20-21 веке, чистенькие, аккуратные, сияющие. Но и те, что подревнее - все то же типичное украинское барокко, позолота, блеск, грушевидные купола, причудливые и избыточные резные узоры и декоративные фрески на фасадах.
И даже Святая София, где внутри - настоящие византийские мозаики 11 века, где открыты слои древней кладки-плинфы, где стоит саркофаг Ярослава Мудрого, - снаружи все равно выглядит на свой 18 век, когда и приобрела нынешний облик.
Софийский собор - древнейший из сохранившихся киевских храмов:
Владимирский собор - 19 века, и он самый лучший. В синеве киевского неба и в лучах солнца он как яркий всплеск среди серых окрестных улиц. Внутри - такие же радостные фрески Васнецова и Нестерова, орнаменты Врубеля, на стенах множество интереснейших событий - от сотворения мира до крещения Киева, похожих на яркие книжные иллюстрации, по которым легко изучать с детьми историю и евангельские сюжеты.
Слегка теряясь в туманно-пыльных лучах света из высоких окон, васнецовские фрески уже не кажутся такими назидательно-декоративными и избыточными, как на репродукциях.
Церковь украшена цветами, и в ней - празднично.
Владимирский собор:
В Лавре - совсем не те ощущения. Холодно, сумрачно, мощно давят стены, нависают тяжелые аркбутаны, брусчатые дороги ведут под ними вверх, к храмам - Успенскому и Трапезной церкви, и вниз - к пещерам монахов-схимников. По ним бредут черные фигуры в рясах и пестрые - в юбках-платочках. "Мирских" мужчин как-то мало, или они незаметны, все больше женщины-богомолки.
Лавра:
Перед Ближними пещерами нам объясняют: вы покупаете на входе свечу и идете по подземелью все время вперед, а останавливаетесь, только если хотите помолиться. Если будете просто стоять и смотреть, к вам подойдет монах и попросит идти дальше.
Потому двигаясь в мерцающем свете по темным узким коридорам и не умея молиться, я боялась лишний раз остановиться, ожидая появления в сумраке грозного монаха. Мимо проплывали саркофаги с нетленными мощами, но в дрожащем свете свечей невозможно было прочесть, чьи они, поэтому гробницу Ильи Муромца в череде двухсот могил мы отыскать не сумели.
К тому же в середине пути Вадька задул мне свечу, и до выхода из пещер пришлось пробираться в полумраке.
В Выдубицком монастыре, спрятавшемся в низкой котловине, - безмолвие и покой. Разве что пения ангелов не слышно, впрочем, может истинно верующие слышат там и их. Не случайно в Выдубицах поздней осенью не опали листья и до сих пор цветут розы. Очень понятна и радостная толчея колясок с младенцами, для которых в Михайловском соборе уже приготовлена серебряная купель.
Выдубицы. Пасека. Начало ноября.
На ближнем днепровском берегу когда-то язычники выкликали Перуна. По преданию в подземельях монастыря сокрыта библиотека Ярослава Мудрого. В 11-12 веках в течение 120 лет это был вотчинный монастырь Мономаховичей.
На некрополе - могилы Афанасьева и Ушинского, здесь мечтал быть похоронен и Тарас Шевченко. И его можно понять.
Георгиевский собор в Выдубицах:
* * *
Всего каких-то 12 км к югу от Киева - и мы в селе Пирогово, музее народной архитектуры и быта. На 150 гектарах полей, холмов и лугов раскинулись почти настоящие украинские села - из Полесья, Подола, Карпат, Надднепрянщины, Полтавщины, Южной Украины.
За день можно увидеть всю страну такой, какой она была в 16-19 веках. Беленые хатки, мельницы, кузни и сараи, деревянные церкви, соломенные крыши, плетеный тын, калиновые кусты, заросли барвинка... Если где и прячется настоящая Украина, - та, что у Гоголя и у Ге, то, пожалуй, здесь.
Избы-мазанки открыты, можно заглянуть в горницу, где чугунные и глиняные горшки и крынки, прялки и зыбки, где над иконами - вышитые рушники, а на потолочных балках - пучки сухих цветов.
Деревянная церковь Успения затерялась в лугах, возле нее ни души. Мы с Игорем забрались на холм посмотреть двор и звонницу, дверь храма внезапно открылась, и старушка-смотрительница пригласила нас внутрь. Уютная, обжитая, все с теми же рушниками и деревянной резьбой, вся такая домашняя маленькая церковь. Только не горит ни одна свеча.
Успенская церковь в Пирогово
* * *
Киев - город интереснейших мест. Лучшее - Андреевский спуск, даже с сувенирными развалами "арбатского" разлива можно смириться. Здесь древность оживает в фундаментах дворцов и Десятинной церкви - самой старой в Киеве и разрушенной еще в старину. Рядом с Историческим музеем - языческое капище.
И тут же - совсем современная городская скульптура. На Пейзажной аллее - затейливые мозаичные творения молодого городского мастера Константина Скретуцкого. Вся здешняя живность - один сплошной восторг: зайцы-скамейки, зебры-фонтаны, котята и щенки, игральные кубики, груды подушек с ангелами на верхушке. Все это в процессе сотворения и постоянно обновляется.
На вершине Андреевского спуска в моем фотоппарате сели батарейки и я не сумела снять:
чудеснейшую Андреевскую церковь, сделанную по проекту Растрелли;
остатки княжеских дворцов тысячелетней давности;
панораму Подола, вид на которую открывается с высоты;
музей Булгакова - ах, какой это музей, концептуальный, завораживающий причастностью и к судьбе Мастера, и к его книгам. Это одновременно и дом писателя, и квартира Турбиных из "Белой гвардии". Экспонаты, относящиеся к Булгакову - обычные; те, что из книги - выкрашены в белый цвет: белоснежные стулья, кровати, гитара, яблоки... В окнах - цветные стекла, разноцветный свет. Вход в одну из комнат - через шкаф. В старинном зеркале при подсветке открывается призрачная комната, где умирает Алексей Турбин. Или ночное звездное небо...
Сам Мастер - здесь же, возле дома, на скамейке.
и музей Одной Улицы, маленький, но из тех, которые "смотреть обязательно". Каждая витрина - эпизод жизни Андреевского спуска, да и всего Города. Средневековый замок, светская гостиная середины 19 века, модный магазин, театральный уголок, кабинет профессора. Каждый предмет, фотография, письмо, все подобрано с любовью, а вместе это живая мозаика, из которой складывается образ эпохи.
(Позволю тут же небольшое отступление про музеи: еще один заслуживающий внимания - киевский Музей русского искусства. Прекрасное собрание здешнего миллионера Терещенко: иконы, целый зал Левицкого, совершенно незнакомый Ге, отличный Шишкин, Поленов, Врубель, чудесные "версальские" серии мирискусников и много всего еще. Много незнакомой, прекрасной и очень достойной живописи.)
* * *
Киев - город скульптуры. Помпезной и пафосной, советского времени. Столь же монументально-подавляющей, но уже времен "незалежности".
Реальные персонажи - от романтических Кия, Хорива и Щека с сестрой Лыбедью в ладье до множества великих исторических деятелей современности.
Символические фигуры - аллегории воссоединения Украины с Россией и независимой Украины, борцов за революцию и жертв голодомора.
Самая впечатляющая из них сумрачной тенью поднимается из тумана над лесом, закрывая собой небо.
Родина-мать.
Но есть в Киеве и другая скульптура. Камерная, городская. Ее трут, гладят и фотографируют, к ней присаживаются и прикасаются на счастье к разным ее частям. Известные жители Киева, герои фильмов и книг, персонажи сказок, просто ослики и котики, во множестве населившие город и оживившие его улицы.
Этого, кажется, зовут Пантелеймон:
Самый чудесный - Ежик в тумане, творение все того же Константина Скретуцкого. Из железных гвоздей. На постаменте написано "Лошадка".
Видимо, названием стало восклицание маленького ежика, взглянувшего на противоположную сторону улицы, где стоит аллегорическая фигура украинского пограничника.
И его лошадки, да.
* * *
А еще был ночной Киев. Местами пустынный и гулкий, порой таинственный, иногда - волшебный, со своими неожиданными встречами. Темнота спускалась рано, музеи закрывались в пять-шесть, а дальше начинались пешие прогулки по тем уголкам города, куда мы не успели днем.
К Михайловскому собору на фуникулере - послушать бандуриста:
К Золотым воротам. Подняться по винтовой лестнице на тридцатиметровую высоту, услышать гулкое эхо своего голоса в безлюдной надвратной церкви, посидеть между зубцами стены, наблюдая с высоты суету вечернего города.
К Дому с химерами. По-настоящему, он скорее дом с животными - слонами, носорогами, тиграми, хвостатыми рыбами и пузатыми лягушками. Но в ночной подсветке клыки, зубы, хоботы и торчащие хвосты, действительно, выглядят несколько зловеще, превращая безобидных зверей в фантастические чудовища.
Дом окружен легендами, самая известная из которых - о том, как Владислав Городецкий, архитектор здания, растратив все деньги на увлечение охотой, был вынужден покинуть дом и проклял всех его будущих обитателей, суля им несчастья.
Самого Городецкого можно повидать неподалеку, в Пассаже, и даже присесть к нему за столик на чашечку кофе.
А по другую сторону Крещатика, на Прорезной улице, нам встретился великий слепец Паниковский. Туристы оставляют ему монетки на постаменте и фотографируют подошву левого ботинка.
Оказывается, там вырезан кукиш.
* * *
Киев - разный. Он одновременно свой и чужой, там говорят на другом языке, но он понятен и приятен на слух. Одни рассказывали мне: "в Киеве говорят только по-русски", другие утверждали: "По-русски там с вами никто говорить не станет". Неправда и то, и другое. В Киеве говорят по-украински и легко переходят на русский, когда вы их о чем-то спрашиваете. И доброжелательно объясняют. И вы чувствуете себя совершенно своим в этом заграничном, но и очень "нашем" городе.
Спасибо, Алена! Спасибо, Марина! Ваши советы мне очень помогли.
Извините, что все фотографии по-прежнему старой мыльницей. Поездка на троих стоила так же, как хорошая "зеркалка". У меня был выбор - новый фотоаппарат или путешествие.
И я выбрала Киев.