Про греческих богов (из старых записей)
Перепост из ФБ.
* * *
Я никогда раньше не был в Греции. А поскольку по своему уже почти неактуальному первому образованию я античник, Афины всегда были на первом месте в списке стран, где надо обязательно побывать перед смертью. Но это ведь такой список, который всегда откладывают в сторону. Есть дела куда более насущные, куда менее абстрактные, чем смерть, денег либо нет, либо, когда они вдруг появляются, перевешивают насущные нужды. Женщинам и детям нужно море, друзья и родственники - в романо-германских странах и Израиле, ехать на пляж в Грецию кощунственно, а только по музеям - жестоко по отношению к детям. Но иногда жизнь поворачивается такими сторонами, что вдруг выдвигаются вперед страны из списка. Когда припирает, почва уплывает из-под ног, и необходимо сориентироваться в пространстве. И тогда лучше долго не раздумывать, не подключать прагматику (не лучше, а просто не до этого тогда), а выбирать првый пункт в списке.
Облака, цепляющиеся за вершины гор. Я, к сожалению, мало знаю горы - очень их люблю, но всерьез и близко познакомится не случилось. В кино и на фотографиях тучи всегда цепляются только за вершины очень высоких, «настоящих» гор. В Греции таких почти нет (даже Олимп как-то не очень дотягивает до настоящей горы), но зато в изобилии живописнейшие холмы и скалистые утесы. По дороге в Дельфы и в Микенах мы видели, как на эти холмы оседают тучи или облака - прямо по-настоящему оседают, как будто какое-то уютно-меховое животное опустило на него свою мягкую белую лапу или кто-то прямо сейчас льет на его макушку сухой лед, которым летом охлаждают мороженое. Это выгладит как очень бытовое, привычное - совсем не сверхъествественное - общение неба и земли. Мне раньше казалось, что рассказы мифов о том, как Зевс пролился дождем на очередную красавицу или сошел на нее в виде облака - прежде всего аллегории, рационализации идеи соединения небв и земли, в них нет ничего «непосредственного». А оказывается, это самые настоящие зарисовки с натуры, именно так это все и выглядит.
Бог - слово естественного языка, тут, в Греции это чувствуется особенно отчетливо. Античность вообще вся естественна, "объяснима и показуема" (про аподейктику и страх бесконечности греков написаны горы - опять горы! - литературы). Аналог "сверхъестественного" в античности - искусство. Потребовались целые Средние века с их схоластикой, чтобы научить уровню абстракции, необходимому для подлинной трансценденции. Докрутить это до сколько-нибудь ощутимых результатов смогли, пожалуй, только немецкая классическая философия.
Древнегреческие боги - атмосферное явление, естественная, природная красота, она же плавная пропедевтика трансценденции.
И словно бы подтверждая это крайне в общем банальную мысль о соединении в Греции ушедшей древности и живого настояшего всю дорогу в нашем путешествии контрапунктом нас сопровождали марафонцы, слетевшиеся со всего мира в Афины энтузиасты...
Именно религиозное ведь составляет основу культуры, эту навезшую в зубах прописную истину как-то даже странно лишний раз повторять. А вот, оказывается, это пропись, пока она мертвая, не живая. Как только почувствуешь это, встретишь в реальном опыте, мертвенность исчезает, а проговоренность другими совсем не мешает сказать это как свое...
* * *
Странное дело, тут все время ловишь себя на мысли, что нынешним грекам Греция как-то что ли не по размеру. Они тут немного в гостях.
Вот мы на площади Синтагма ищем автобус, который доведет нас до Дельф. Наверняка виной всему мой никудышный греческий и плохой английский местных жителей, но для аллегории сойдет.
- Скажите, где тут останавливается автобус 024 до автовокзала?
- А куда вы хотите попасть?
- В Дельфы.
- Отель «Дельфы»?
- Нет, святилище Аполлона!
- Ой, это я не знаю, извините.
Еще через десять минут мы поймаем такси, и оно отвезет нас на автовокзал, немного обобрав, это в порядке вещей, но в это мгновение мы вдруг чувствуем, что покров отброшен златотканный, и все понятно про современную Грецию, то есть вообще все - и этот экономический кризис, и, шире, все это историческое ничтожество последних веков.
Это все потому, что они совсем забыли своих богов.
А вот следующий эпизод, городок Артемида, жители которого не знают о святилище, давшем название их поселению. А пара запыхавшихся пожилых итальянцев - знают, и знает мой учитель из Москвы, написавший мне, как ехать и куда именно поворачивать...
И вдруг очень отчетливо чувствуешь, что седовласые английские и немецкие профессора и есть носители духа вот той Греции, они тут не просто дома, этот дом по праву их, но он внутренний, и они увезут его с собой, куда бы ни напроавились, как лорд Элджин увез мраморы. Ведь и Элджин тогда, получается, не просто злодей, а в каком-то смысле орудие восстановления справедливости! Не в смысле возмездия, вовсе нет, современные греки не виноваты в том, что эта культура в большей степени английская и немецкая, чем их. И новый музей Акрополя - какой-то важный символ - немецкие архитекторы выстроили рядом с Акрополем образ знания об Акрополе, в котором оригиналы играют роль экзоскелета, формирующего плоть этого нового знания, но им не являющегося. Это новая плоть новой античнсти, принадлежащей не современной Греции, а всему миру и Европе вширь и вглубь - от Микеланджело до Льюиса с Фаулзом и до моих детей, карабкающихся по этим древним камням...
Сказанное вовсе не стоит воспринимать как хулу на Грецию современную. Это вполне живая страна, невероятно интересная как все живое, но просто наш взгляд был направлен на другое, поэтому про эту Грецию мы почти ничего не знаем, она вне поля нашего рассмотрения.
* * *
Я никогда раньше не был в Греции. А поскольку по своему уже почти неактуальному первому образованию я античник, Афины всегда были на первом месте в списке стран, где надо обязательно побывать перед смертью. Но это ведь такой список, который всегда откладывают в сторону. Есть дела куда более насущные, куда менее абстрактные, чем смерть, денег либо нет, либо, когда они вдруг появляются, перевешивают насущные нужды. Женщинам и детям нужно море, друзья и родственники - в романо-германских странах и Израиле, ехать на пляж в Грецию кощунственно, а только по музеям - жестоко по отношению к детям. Но иногда жизнь поворачивается такими сторонами, что вдруг выдвигаются вперед страны из списка. Когда припирает, почва уплывает из-под ног, и необходимо сориентироваться в пространстве. И тогда лучше долго не раздумывать, не подключать прагматику (не лучше, а просто не до этого тогда), а выбирать првый пункт в списке.
Облака, цепляющиеся за вершины гор. Я, к сожалению, мало знаю горы - очень их люблю, но всерьез и близко познакомится не случилось. В кино и на фотографиях тучи всегда цепляются только за вершины очень высоких, «настоящих» гор. В Греции таких почти нет (даже Олимп как-то не очень дотягивает до настоящей горы), но зато в изобилии живописнейшие холмы и скалистые утесы. По дороге в Дельфы и в Микенах мы видели, как на эти холмы оседают тучи или облака - прямо по-настоящему оседают, как будто какое-то уютно-меховое животное опустило на него свою мягкую белую лапу или кто-то прямо сейчас льет на его макушку сухой лед, которым летом охлаждают мороженое. Это выгладит как очень бытовое, привычное - совсем не сверхъествественное - общение неба и земли. Мне раньше казалось, что рассказы мифов о том, как Зевс пролился дождем на очередную красавицу или сошел на нее в виде облака - прежде всего аллегории, рационализации идеи соединения небв и земли, в них нет ничего «непосредственного». А оказывается, это самые настоящие зарисовки с натуры, именно так это все и выглядит.
Бог - слово естественного языка, тут, в Греции это чувствуется особенно отчетливо. Античность вообще вся естественна, "объяснима и показуема" (про аподейктику и страх бесконечности греков написаны горы - опять горы! - литературы). Аналог "сверхъестественного" в античности - искусство. Потребовались целые Средние века с их схоластикой, чтобы научить уровню абстракции, необходимому для подлинной трансценденции. Докрутить это до сколько-нибудь ощутимых результатов смогли, пожалуй, только немецкая классическая философия.
Древнегреческие боги - атмосферное явление, естественная, природная красота, она же плавная пропедевтика трансценденции.
И словно бы подтверждая это крайне в общем банальную мысль о соединении в Греции ушедшей древности и живого настояшего всю дорогу в нашем путешествии контрапунктом нас сопровождали марафонцы, слетевшиеся со всего мира в Афины энтузиасты...
Именно религиозное ведь составляет основу культуры, эту навезшую в зубах прописную истину как-то даже странно лишний раз повторять. А вот, оказывается, это пропись, пока она мертвая, не живая. Как только почувствуешь это, встретишь в реальном опыте, мертвенность исчезает, а проговоренность другими совсем не мешает сказать это как свое...
* * *
Странное дело, тут все время ловишь себя на мысли, что нынешним грекам Греция как-то что ли не по размеру. Они тут немного в гостях.
Вот мы на площади Синтагма ищем автобус, который доведет нас до Дельф. Наверняка виной всему мой никудышный греческий и плохой английский местных жителей, но для аллегории сойдет.
- Скажите, где тут останавливается автобус 024 до автовокзала?
- А куда вы хотите попасть?
- В Дельфы.
- Отель «Дельфы»?
- Нет, святилище Аполлона!
- Ой, это я не знаю, извините.
Еще через десять минут мы поймаем такси, и оно отвезет нас на автовокзал, немного обобрав, это в порядке вещей, но в это мгновение мы вдруг чувствуем, что покров отброшен златотканный, и все понятно про современную Грецию, то есть вообще все - и этот экономический кризис, и, шире, все это историческое ничтожество последних веков.
Это все потому, что они совсем забыли своих богов.
А вот следующий эпизод, городок Артемида, жители которого не знают о святилище, давшем название их поселению. А пара запыхавшихся пожилых итальянцев - знают, и знает мой учитель из Москвы, написавший мне, как ехать и куда именно поворачивать...
И вдруг очень отчетливо чувствуешь, что седовласые английские и немецкие профессора и есть носители духа вот той Греции, они тут не просто дома, этот дом по праву их, но он внутренний, и они увезут его с собой, куда бы ни напроавились, как лорд Элджин увез мраморы. Ведь и Элджин тогда, получается, не просто злодей, а в каком-то смысле орудие восстановления справедливости! Не в смысле возмездия, вовсе нет, современные греки не виноваты в том, что эта культура в большей степени английская и немецкая, чем их. И новый музей Акрополя - какой-то важный символ - немецкие архитекторы выстроили рядом с Акрополем образ знания об Акрополе, в котором оригиналы играют роль экзоскелета, формирующего плоть этого нового знания, но им не являющегося. Это новая плоть новой античнсти, принадлежащей не современной Греции, а всему миру и Европе вширь и вглубь - от Микеланджело до Льюиса с Фаулзом и до моих детей, карабкающихся по этим древним камням...
Сказанное вовсе не стоит воспринимать как хулу на Грецию современную. Это вполне живая страна, невероятно интересная как все живое, но просто наш взгляд был направлен на другое, поэтому про эту Грецию мы почти ничего не знаем, она вне поля нашего рассмотрения.