LIBERTY and FREEDOM. О какой свободе говорит апостол Павел?
“К свободе призваны вы, братья” Гал.5:13
Рабы, во всем повинуйтесь господам вашим по плоти… Кол.3:23
В своё время эта несуразица окончательно добила бедного Веничку Ерофеева.(см. дневники, да и помнится знавшими его молодым.)
С. Шнуров: Меня поразила конфликтная ситуация - духовно свободные люди физически несвободны. "СВОБОДА - ЭТО ТО, ЧТО У МЕНЯ ВНУТРИ"
Русская история.
Солженицын “Арх.Гулаг” Т.I.
…Моя лагерная жизнь перевернулась в тот день, когда я со скрюченными пальцами (от хватки инструмента они у меня перестали разгибаться) жался на разводе в плотницкой бригаде, а нарядчик отвёл меня от развода и со внезапным уважением сказал: "Ты знаешь, по распоряжению министра внутренних дел…"…
Я забыл совсем, что полгода назад в наш лагерь приехал какой-то тип и давал заполнять учётные карточки ГУЛАГа (после войны эту работу начали по ближайшим лагерям, но кончили вряд ли). Важнейшая графа там была «специальность». И чтоб цену себе набить, писали зэки самые золотые гулаговские специальности: «парикмахер», «портной», «кладовщик», «пекарь». А я прищурился и написал: "ядерный физик".
…глухая, совершенно недостоверная, никем не подтверждённая легенда, которую нет-нет да и услышишь в лагерях: что где-то в этом же Архипелаге есть крохотные райские острова….
И вот на те-то райские острова (в арестантском просторечии - шарашки) я на полсрока и попал.
Конвой приступает к тебе дружески и даже называет на «вы». …поедемте просто, держитесь легко, не давайте понять, что вы - заключённый.
Ты окунаешься в гущу воли, толкаешься в станционном зале. Успеваешь проглянуть объявления, которые наверняка и ни с какой стороны не могут тебя касаться. Сидишь на старинном пассажирском «диване» и слушаешь странные и ничтожные разговоры: о том, что какой-то муж бьёт жену или бросил её; а свекровь почему-то не уживается с невесткой; а коммунальные соседи жгут электричество в коридоре и не вытирают ног; а кто-то кому-то мешает по службе; а кого-то зовут в хорошее место, но он не решается на переезд: как это с места сниматься, легко ли? Ты всё это слушаешь - и мурашки отречения вдруг бегут по твоей спине и голове: тебе так ясно проступает подлинная мера вещей во Вселенной! мера всех слабостей и страстей! - а этим грешникам никак не дано её увидеть. Истинно жив, подлинно жив только ты, бесплотный, а эти все лишь по ошибке считают себя живущими.
И - незаполнимая бездна между вами! Ни крикнуть им, ни заплакать над ними нельзя, ни потрясти их за плечи: ведь ты - дух, ты - призрак, а они - материальные тела.
Как же внушить им - прозрением? видением? во сне? - братья! люди! Зачем дана вам жизнь?! В глухую полночь распахиваются двери смертных камер - и людей с великой душой волокут на расстрел. На всех железных дорогах страны сию минуту, сейчас, люди лижут после селёдки горькими языками сухие губы, они грезят о счастьи распрямлённых ног, об успокоении после оправки. На Колыме только летом на метр отмерзает земля - и лишь тогда в неё закапывают кости умерших за зиму. А у вас - под голубым небом, под горячим солнцем есть право распорядиться своей судьбой, пойти выпить воды, потянуться, куда угодно ехать без конвоя - какое ж электричество в коридоре? при чём тут свекровь? Самое главное в жизни, все загадки её - хотите, я высыплю вам сейчас? Не гонитесь за призрачным - за имуществом, за званием: это наживается нервами десятилетий, а конфискуется в одну ночь. Живите с ровным превосходством над жизнью - не пугайтесь беды, и не томитесь по счастью, всё равно ведь: и горького не довеку, и сладкого не дополна. Довольно с вас, если вы не замерзаете, и если жажда и голод не рвут вам когтями внутренностей. Если у вас не перешиблен хребет, ходят обе ноги, сгибаются обе руки, видят оба глаза и слышат оба уха - кому вам ещё завидовать? зачем? Зависть к другим больше всего съедает нас же. …И вот, проведя лишь несколько часов среди вольных, я чувствую: уста мои немы: мне нечего делать среди них, мне - связанно здесь. Хочу - свободной речи! хочу - на родину! хочу - к себе на Архипелаг!...
Мы подъезжаем к «Новослободской», сходим - и первый раз я вижу Бутырскую тюрьму извне, хотя четвёртый раз уже меня в неё привозят, и без труда я могу начертить её внутренний план. У, какая суровая высокая стена на два квартала! Холодеют сердца москвичей при виде раздвигающейся стальной пасти этих ворот. Но я без сожаления оставляю московские тротуары, как домой иду через сводчатую башенку вахты, улыбаюсь в первом дворе, узнаю знакомые резные деревянные главные двери - и ничто мне, что сейчас поставят - вот уже поставили - лицом к стене и спрашивают: "Фамилия? имя-отчество?… год рождения?…"
Фамилия!.. Я - Межзвёздный Скиталец! Тело моё спеленали, но душа - неподвластна им.
***
Американская история поиска свободы...
Джеймс Дженкинс хотел с этим покончить. Никаких больше фантазий. Больше никаких приставаний к маленьким девочкам. Он знал, что только он сам мог это прекратить и ждал подходящего момента. Момент случился одной ночью три года назад, когда он сидел в одиночке в тюрьме Аккомака штат Вирджиния. Он отсидел 5 лет за приставания к малолетним девочкам и 2,5 года за нарушение условно-досрочного освобождения. Следующим утром прокурор потребует, чтобы его не отпускали на свободу, как особо опасного сексуального преступника. Дженкинс решил, что у него есть только один выход. Он попросил у охранника лезвие, сказав что ему надо побриться для судебного заседания. Охранник сомневался, но всё-таки дал. Дженкинс пошёл в душ. Засунул себе яблоко в рот, чтобы никто не слышал его крик боли, отрезал себе гениталии и спустил в унитаз.
Рассказывает сам Дженкинс: «В тот день, когда на это решился, я молился чтобы хватило сил. Я целый день молился, и мир ко мне пришёл как никогда до этого.»
Дженкинсу 63, говорит он об этом без экивоков, резко и прямо. «Да, я хотел именно кастрацию. Половые фантазии и желания испарились, мозг свободен от мыслей о девочках больше двух лет.
PEDOPHILIA July 16, 2006|By Candace Rondeaux, Washington Post
http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2006/07/04/AR2006070400960.html
Sunday, July 16, 2006
James Jenkins wanted to end it. No more fantasies. No more molesting little girls. He knew he was the only one who could stop it; he was just waiting for the right time. The right moment arrived one night nearly three years ago when he was alone in an Accomack County, Va., jail cell. He had spent five years in a Virginia prison for sexually molesting three girls and 2 1/2 more years for violating his parole. The next morning, a prosecutor was going to ask a judge to commit him to a state facility for high-risk sex offenders. Jenkins could think of only one way out. He asked a jail guard for a razor, saying he wanted to look clean-shaven for his court hearing the next day. The guard hesitated but handed Jenkins the blade. Jenkins walked to the shower in his cell. He bit the blade out of its plastic casing and stuffed an apple in his mouth to muffle his screams. Then he castrated himself and flushed his testicles down the jail cell toilet.
Jenkins: , “The day I decided to do it, I felt the need to pray for the strength and courage to do it. I prayed all day long, and a peace came over me like I’d never known before.”
Jenkins, 63, doesn't flinch when he talks about it now. "Castration has done precisely what I wanted it to do," he said. "I have not had any sexual urges or desires in over two years. My mind is finally free of the deviant sexual fantasies I used to have about young girls."
Рабы, во всем повинуйтесь господам вашим по плоти… Кол.3:23
В своё время эта несуразица окончательно добила бедного Веничку Ерофеева.(см. дневники, да и помнится знавшими его молодым.)
С. Шнуров: Меня поразила конфликтная ситуация - духовно свободные люди физически несвободны. "СВОБОДА - ЭТО ТО, ЧТО У МЕНЯ ВНУТРИ"
Русская история.
Солженицын “Арх.Гулаг” Т.I.
…Моя лагерная жизнь перевернулась в тот день, когда я со скрюченными пальцами (от хватки инструмента они у меня перестали разгибаться) жался на разводе в плотницкой бригаде, а нарядчик отвёл меня от развода и со внезапным уважением сказал: "Ты знаешь, по распоряжению министра внутренних дел…"…
Я забыл совсем, что полгода назад в наш лагерь приехал какой-то тип и давал заполнять учётные карточки ГУЛАГа (после войны эту работу начали по ближайшим лагерям, но кончили вряд ли). Важнейшая графа там была «специальность». И чтоб цену себе набить, писали зэки самые золотые гулаговские специальности: «парикмахер», «портной», «кладовщик», «пекарь». А я прищурился и написал: "ядерный физик".
…глухая, совершенно недостоверная, никем не подтверждённая легенда, которую нет-нет да и услышишь в лагерях: что где-то в этом же Архипелаге есть крохотные райские острова….
И вот на те-то райские острова (в арестантском просторечии - шарашки) я на полсрока и попал.
Конвой приступает к тебе дружески и даже называет на «вы». …поедемте просто, держитесь легко, не давайте понять, что вы - заключённый.
Ты окунаешься в гущу воли, толкаешься в станционном зале. Успеваешь проглянуть объявления, которые наверняка и ни с какой стороны не могут тебя касаться. Сидишь на старинном пассажирском «диване» и слушаешь странные и ничтожные разговоры: о том, что какой-то муж бьёт жену или бросил её; а свекровь почему-то не уживается с невесткой; а коммунальные соседи жгут электричество в коридоре и не вытирают ног; а кто-то кому-то мешает по службе; а кого-то зовут в хорошее место, но он не решается на переезд: как это с места сниматься, легко ли? Ты всё это слушаешь - и мурашки отречения вдруг бегут по твоей спине и голове: тебе так ясно проступает подлинная мера вещей во Вселенной! мера всех слабостей и страстей! - а этим грешникам никак не дано её увидеть. Истинно жив, подлинно жив только ты, бесплотный, а эти все лишь по ошибке считают себя живущими.
И - незаполнимая бездна между вами! Ни крикнуть им, ни заплакать над ними нельзя, ни потрясти их за плечи: ведь ты - дух, ты - призрак, а они - материальные тела.
Как же внушить им - прозрением? видением? во сне? - братья! люди! Зачем дана вам жизнь?! В глухую полночь распахиваются двери смертных камер - и людей с великой душой волокут на расстрел. На всех железных дорогах страны сию минуту, сейчас, люди лижут после селёдки горькими языками сухие губы, они грезят о счастьи распрямлённых ног, об успокоении после оправки. На Колыме только летом на метр отмерзает земля - и лишь тогда в неё закапывают кости умерших за зиму. А у вас - под голубым небом, под горячим солнцем есть право распорядиться своей судьбой, пойти выпить воды, потянуться, куда угодно ехать без конвоя - какое ж электричество в коридоре? при чём тут свекровь? Самое главное в жизни, все загадки её - хотите, я высыплю вам сейчас? Не гонитесь за призрачным - за имуществом, за званием: это наживается нервами десятилетий, а конфискуется в одну ночь. Живите с ровным превосходством над жизнью - не пугайтесь беды, и не томитесь по счастью, всё равно ведь: и горького не довеку, и сладкого не дополна. Довольно с вас, если вы не замерзаете, и если жажда и голод не рвут вам когтями внутренностей. Если у вас не перешиблен хребет, ходят обе ноги, сгибаются обе руки, видят оба глаза и слышат оба уха - кому вам ещё завидовать? зачем? Зависть к другим больше всего съедает нас же. …И вот, проведя лишь несколько часов среди вольных, я чувствую: уста мои немы: мне нечего делать среди них, мне - связанно здесь. Хочу - свободной речи! хочу - на родину! хочу - к себе на Архипелаг!...
Мы подъезжаем к «Новослободской», сходим - и первый раз я вижу Бутырскую тюрьму извне, хотя четвёртый раз уже меня в неё привозят, и без труда я могу начертить её внутренний план. У, какая суровая высокая стена на два квартала! Холодеют сердца москвичей при виде раздвигающейся стальной пасти этих ворот. Но я без сожаления оставляю московские тротуары, как домой иду через сводчатую башенку вахты, улыбаюсь в первом дворе, узнаю знакомые резные деревянные главные двери - и ничто мне, что сейчас поставят - вот уже поставили - лицом к стене и спрашивают: "Фамилия? имя-отчество?… год рождения?…"
Фамилия!.. Я - Межзвёздный Скиталец! Тело моё спеленали, но душа - неподвластна им.
***
Американская история поиска свободы...
Джеймс Дженкинс хотел с этим покончить. Никаких больше фантазий. Больше никаких приставаний к маленьким девочкам. Он знал, что только он сам мог это прекратить и ждал подходящего момента. Момент случился одной ночью три года назад, когда он сидел в одиночке в тюрьме Аккомака штат Вирджиния. Он отсидел 5 лет за приставания к малолетним девочкам и 2,5 года за нарушение условно-досрочного освобождения. Следующим утром прокурор потребует, чтобы его не отпускали на свободу, как особо опасного сексуального преступника. Дженкинс решил, что у него есть только один выход. Он попросил у охранника лезвие, сказав что ему надо побриться для судебного заседания. Охранник сомневался, но всё-таки дал. Дженкинс пошёл в душ. Засунул себе яблоко в рот, чтобы никто не слышал его крик боли, отрезал себе гениталии и спустил в унитаз.
Рассказывает сам Дженкинс: «В тот день, когда на это решился, я молился чтобы хватило сил. Я целый день молился, и мир ко мне пришёл как никогда до этого.»
Дженкинсу 63, говорит он об этом без экивоков, резко и прямо. «Да, я хотел именно кастрацию. Половые фантазии и желания испарились, мозг свободен от мыслей о девочках больше двух лет.
PEDOPHILIA July 16, 2006|By Candace Rondeaux, Washington Post
http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2006/07/04/AR2006070400960.html
Sunday, July 16, 2006
James Jenkins wanted to end it. No more fantasies. No more molesting little girls. He knew he was the only one who could stop it; he was just waiting for the right time. The right moment arrived one night nearly three years ago when he was alone in an Accomack County, Va., jail cell. He had spent five years in a Virginia prison for sexually molesting three girls and 2 1/2 more years for violating his parole. The next morning, a prosecutor was going to ask a judge to commit him to a state facility for high-risk sex offenders. Jenkins could think of only one way out. He asked a jail guard for a razor, saying he wanted to look clean-shaven for his court hearing the next day. The guard hesitated but handed Jenkins the blade. Jenkins walked to the shower in his cell. He bit the blade out of its plastic casing and stuffed an apple in his mouth to muffle his screams. Then he castrated himself and flushed his testicles down the jail cell toilet.
Jenkins: , “The day I decided to do it, I felt the need to pray for the strength and courage to do it. I prayed all day long, and a peace came over me like I’d never known before.”
Jenkins, 63, doesn't flinch when he talks about it now. "Castration has done precisely what I wanted it to do," he said. "I have not had any sexual urges or desires in over two years. My mind is finally free of the deviant sexual fantasies I used to have about young girls."