О классовом чувстве и классовом сознании
Предупреждаю, то, что я напишу, будет настолько тривиально и понятно, что у одних родит протест и желание сказать, что это неправда, а у других родит протест и желание сказать, что это настолько банально и общеизвестно, что лучше помалкивать и не говорить тривиальности.
Во первых, классовые чувства неразделимы от сословных. На этом еще при социализме ловили, когда пытались завести дискуссию в тупик - нет, это сословное, а это классовое, нет, то не сословное, а национальное и т.д. Тем не менее, здесь как со школьным выражением учебника биологии - жиры сгорают в огне углеводовов. Если хотите получить нечто малоусваиваемое, то отделяйте до предела, а иначе смиритесь. Классовое сознание и сословное сознание переплетаются.
Во вторых, нам вечно лгут, будто классовое сознание это ненависть класса к другому классу. Это идет от еврея Маркса, который по сути финансово был наймитом буржуа Энгельса. На самом деле истинно классовое сознание идет от идеи - начальство надо уважать, начальству надо подчиняться. Это классовое чувство сопутствует всей истории человечества как норма. Причем наиболее полно классовые и сословные чувства выражаются в поведении женщин. Они затрагивают не только сферу ума, но и сексуального мировосприятия. В этом смысле пропаганда гомосексуализма это стремление либеральной общественности заставить мужчин испытывать женские классовые и сословные эмоции. Сама либерально-сексуальная общественность к подобным эмоциям питает особую слабость.
Классовые и сословные чувства являются большой организующей силой. Бернард Шоу в свое время очень хорошо поиздевался над ними, когда говорил об испанской Реконкисте: Мы терпели, когда враги нас грабили, убивали, избивали, насиловали наших женщин, пока они не затрагивали наши христианскую веру. Но стоило врагу покуситься на веру, как мы все превратились во львов, восстали и погнали врага прочь. Может, допустил неточность, но только не смысловую. Здесь двойная издевка - над поведением восставших и над описанием восставших. История Руси тоже занятна - монголо-татары ввели баскачество и всячески измывались над населением, но, стоило населению возмутиться и начать убивать духовенство за поддержку ига и убивать бояр, осмелевшихся защищать духовенство, как монголо-татары срочно отменили баскачество. Занятна история Украины, украинское население возмущалось политикой польских панов, но все было нормально, пока не появилось казачество, и простой хохол получил возможность бороться не за смягчение податей и умирение насилия, а за право лично подняться по социальной лестнице и стать казаком, то есть официальным воином-неплательщиком налогов.
Если мы возьмем нынешнюю историю, то мы увидим торжество классовых и сословных чувств. Майдан в Киеве во многом разразился потому, что тонкое классовое сознание участников Майдана подсказывало им - миллиардеры за Майдан, миллиардеры бесплатные бутерброды организовали, Тимошенко, Порошенко, Коломойский и еще многие за, значит, бунт - дело правое. Именно это чувство - многие из власти за нас - объединило киевскую интеллигенцию и прикарпатских рогулей, хотя в реальной жизни они сосуществуют без тяги к особому объединению.
Классовые чувства успешно сочетаются как с национализмом, так и с интернационализмом. Например, в Латвии выбрали президентом гражданку США. Подтекст голосования понятен - США это начальство. История с Ющенко из той же оперы - женился на гражданке США, был министром до ухода в оппозицию, Запад его одобряет. Ну, как за такого не проголосовать, как вокруг такого не сплотиться?
Пресловутая классовая и сословная борьба начинается, когда население разуверивается в пользе классового сознания, то есть в вере в начальство. Неуклонность Богдана Хмельницкого понятна - украли жену, сам король отказал в защите сословной чести. Восстание Кондратия Булавина началось с того, что у него и его казаков отняли соляные промыслы в пользу царского вельможи. Степан Разин восстал, когда астраханский воевода стал отнимать у него награбленное в персидском походе, а по казачьим понятиям так вести себя нельзя, казачья добыча принадлежит казакам.
Проблема классового сознания в том, что оно сплошь и рядом оказывается сильнее инстинкта самосохранения. Одно и тоже население в Буденновске открывало двери террористам и погибало или попадало в заложники, одно и тоже население шло на смерть по приказу, когда его брали в армию. Там и там действовало схожее классовое сознание - власть требует подчинения, а не сопротивления, поэтому инстинктивно страх не открыть дверь террористам перевешивал инстинкт самосохранения и понятия чести, власть требует подчинения, и солдаты шли демонстрировать чудеса нужного и ненужного героизма. В принципе, у нас большинство воспитано в духе рекрутской повинности - палки фельдфебеля следует бояться больше штыков противника, поскольку так угодно начальству, а не потому что фельдфебелю нельзя перо в бок вогнать . Так вот, это и есть классовое сознание. То самое классовое сознание, благодаря которому при Павле Первом можно было провинившихся гвардейских офицеров (сливки дворянства!) пороть на конюшне, а у тех протест против насилия не мог оформится, был только протест против нарушения сословных привилегий.
Вся штука, что, когда классовое и сословное сознание перевешивает инстинкт самосохранения, общество теряет дееспособность. Развал СССР во многом связан с избыточным усердием большевиков в наведении классового сознания, то есть начальствопоклонства, в обществе. Способность населения к самостоятельному мышлению оказалась подавлена через подавление инстинктов самосохранения. Кстати, способность к объединению и выработке разумной общей программы действий это один из инстинктов коллективного самосохранения, благодаря которому человек стал человеком и выжил в борьбе с окружающими его трудностями от природных до борьбы с иными человеческими коллективами.
Классовое сознание русского человека заключается в том, что перед принятием или отвержением чужой точки зрения, русский человек инстинктивно пытается понять социальный статус и степень начальствоугодия в речах собеседника. Например, марионетка Навальный не сумел создать иллюзии, будто его статус высок. Ну, явно, ниже статуса Альбац или Дворковича, а стал делать вид, будто рвется в президенты. Человек высокого статуса не обязан в речах и мыслях демонстрировать примитивное начальствоугодие, поэтому он обязан демонстрировать, что он был, есть и будет начальством, и, одновременно, тонко демонстрировать, что он не покушается в идею власти начальства в целом. Мысли его должны быть ограничены рамками его статуса. Если он будет говорить слишком умно, то его заподозрят в желании сойти за интеллигента, то есть в желании понизить свой статус. Поэтому все наши самозванцы и проходимцы производят впечатление убогости собственной мысли. Если же человек в своих рассуждениях не хочет подняться выше статуса интеллигента, то есть пытается сказать что-то умное, то его надо подавить с претензией на власть над ним, поскольку интеллигент, по наше мнению, лицо заведомо подчиненное и без начальства существовать не может и не хочет.
Поскольку классовое сознание в основе своей имеет идею подчинения начальству, то классовая ненависть больше присуща верхам к низам, чем у низов к верхам. Классовая ненависть важна для буржуазии и феодалов, для партократов и бандитов как средство спайки и преодоления разобщенности. То есть, через ненависть к низам правящий класс пытается смягчить отношения внутри собственного коллектива, выработать понятия и законы, позволяющие избежать избыточных репрессий и насилия при выяснении отношений друг с другом. Даже на уровне мелкого чиновника классовая мораль проявляется в идее, что обмануть подчиненного не грех, а кинуть на бабки или иначе обмануть равного себе дело нехорошее. И эта же классовая мораль часто проявляется у ворья - только смелый ворует у миллионеров, обычный вор довольствуется воровством у среднего класса и бедняков. Воровство у миллионеров это вызов системе, воровство у бедняков нормальное поведение. Проблема классовой ненависти наверху в том, что она может подняться до вершин религиозного иступления, а вопросы конкуренции наверху никогда до конца не решит.
Классовая ненависть плавно переходит в классовое презрение, в итоге часто презрение оказывается более сильной эмоцией, чем ненависть. Ну, выехало авто на тротура, ну, раздавил парочку обывателей, дай взятку полиции и судейским, а ненавидеть обывателей за то, что они попали под автомобиль, это для них слишком жирно. Классовое великодушие тоже часто является продолжением чувство презрения. Ну, протестует кто-то против невыплаты зарплаты или пенсий, ну, можно выкатить вперед крупнокалиберный пулемет и покосить всех, а вообще-то хрен с ними, пускай пошумят и разойдутся по домам.
Поэтому, когда нам говорят, что классовые чувства это зло, классовые чувства сеют ненависть и разрушают общество, то лгут. В реальности классовые чувства цементируют общество, причем так успешно, что общество развиваться не может. Примером тому является Китай периода Опиумных войн и масса иных обществ. Например, Речь Посполитая, коя организационно напоминает современную Россию, успешна погибла в обстановке всеобщего спокойствия. Во времена Богдана Хмельницкого и Потопа оно еще сопротивлялось. Зато после стало спокойным и ничего не смогло противопоставить разделам Польши. Инстикт подчинения, как классового сознания, явно перевешивал инстинкт самосохранения.
Новый мировой порядок это идея торжества классового сознания в мировом масштабе, когда на смену узконациональной или узкогосударственной идеи подчинения начальству придет идея глобального подчинения глобальному начальству. Национальное здесь обязано слиться с интернациональным. Например, евреи через подчинение начальству задают остальным народам идею подчинения начальству как заразительный, полезный пример поведения. Высокий статус евреев должен отражать их высокую готовность к подчинению подобно тому, как во времена династии Цин высокий статус маньчжуров должен был отражать их высокую степень готовности подчинения императору или высокий статус кочевников в Золотой орде отражать их готовность к подчинению хану. Так национальное сливается с классовым и сословным.
Нынешние проблемы Запада тоже связаны напрямую с высокой степенью подчинения. Народ готов терпеть упадок мелкого бизнеса и собственных прав во имя служения монополиям и финансовому капиталу. То есть, сословные права приносятся в жертву классовому сознанию, при всем сохранении национальных и сословных рамок. Что касается некоторых элементов национальной и сословной ненависти, то она не опасна в условиях торжества классового сознания. Ненависть контролируется через иллюзию перемен.
Проблема ненависти снизу сейчас не столько в том, что она угрожает обществу, сколько в том, что она уже не несет в себе сигналов высшим стратам о характере проблем внизу. С помощью контролируемых оппозиционеров, включая террористов, продуцируется всякая чушь в виде протестных лозунгов, которые мешают понять реальные потребности общества и реальные диссонансы. СМИ превращают проблемы и их обсуждение в балаган. В итоге общество больше держится на классовом сознании, чем на реальной информации о положении дел. Классические пример - современная Россия.
Самое же главное в классовом сознании это то, что оно слишком всеобъемно. Да, оно рожает массу пустых мыслей, но иногда у меня закрадывается нелепое подозрение, что у многих людей, если у них из головы выдернуть идею "надо подчиняться начальству" или антитезу "ненавижу начальство", мыслей-то в голове не останется, останется только дискомфорт от ощущения пустоты в пустоте. Например, краснодеревщик или математик хороши, когда думают о мебели или формулах, когда думают о любимых или детишках. Но, когда они начинают подобно Сахарову клепать теории для всего общества, у них, как у Сахарова, включается идея классового сознания и получается нелепица. Например, для Сахарова истинным начальством были либерасты, поэтому он написал свою ахинею. А другие лепят свою ахинею, поскольку у них есть свой образ начальства, которому надо подчиняться.
Во первых, классовые чувства неразделимы от сословных. На этом еще при социализме ловили, когда пытались завести дискуссию в тупик - нет, это сословное, а это классовое, нет, то не сословное, а национальное и т.д. Тем не менее, здесь как со школьным выражением учебника биологии - жиры сгорают в огне углеводовов. Если хотите получить нечто малоусваиваемое, то отделяйте до предела, а иначе смиритесь. Классовое сознание и сословное сознание переплетаются.
Во вторых, нам вечно лгут, будто классовое сознание это ненависть класса к другому классу. Это идет от еврея Маркса, который по сути финансово был наймитом буржуа Энгельса. На самом деле истинно классовое сознание идет от идеи - начальство надо уважать, начальству надо подчиняться. Это классовое чувство сопутствует всей истории человечества как норма. Причем наиболее полно классовые и сословные чувства выражаются в поведении женщин. Они затрагивают не только сферу ума, но и сексуального мировосприятия. В этом смысле пропаганда гомосексуализма это стремление либеральной общественности заставить мужчин испытывать женские классовые и сословные эмоции. Сама либерально-сексуальная общественность к подобным эмоциям питает особую слабость.
Классовые и сословные чувства являются большой организующей силой. Бернард Шоу в свое время очень хорошо поиздевался над ними, когда говорил об испанской Реконкисте: Мы терпели, когда враги нас грабили, убивали, избивали, насиловали наших женщин, пока они не затрагивали наши христианскую веру. Но стоило врагу покуситься на веру, как мы все превратились во львов, восстали и погнали врага прочь. Может, допустил неточность, но только не смысловую. Здесь двойная издевка - над поведением восставших и над описанием восставших. История Руси тоже занятна - монголо-татары ввели баскачество и всячески измывались над населением, но, стоило населению возмутиться и начать убивать духовенство за поддержку ига и убивать бояр, осмелевшихся защищать духовенство, как монголо-татары срочно отменили баскачество. Занятна история Украины, украинское население возмущалось политикой польских панов, но все было нормально, пока не появилось казачество, и простой хохол получил возможность бороться не за смягчение податей и умирение насилия, а за право лично подняться по социальной лестнице и стать казаком, то есть официальным воином-неплательщиком налогов.
Если мы возьмем нынешнюю историю, то мы увидим торжество классовых и сословных чувств. Майдан в Киеве во многом разразился потому, что тонкое классовое сознание участников Майдана подсказывало им - миллиардеры за Майдан, миллиардеры бесплатные бутерброды организовали, Тимошенко, Порошенко, Коломойский и еще многие за, значит, бунт - дело правое. Именно это чувство - многие из власти за нас - объединило киевскую интеллигенцию и прикарпатских рогулей, хотя в реальной жизни они сосуществуют без тяги к особому объединению.
Классовые чувства успешно сочетаются как с национализмом, так и с интернационализмом. Например, в Латвии выбрали президентом гражданку США. Подтекст голосования понятен - США это начальство. История с Ющенко из той же оперы - женился на гражданке США, был министром до ухода в оппозицию, Запад его одобряет. Ну, как за такого не проголосовать, как вокруг такого не сплотиться?
Пресловутая классовая и сословная борьба начинается, когда население разуверивается в пользе классового сознания, то есть в вере в начальство. Неуклонность Богдана Хмельницкого понятна - украли жену, сам король отказал в защите сословной чести. Восстание Кондратия Булавина началось с того, что у него и его казаков отняли соляные промыслы в пользу царского вельможи. Степан Разин восстал, когда астраханский воевода стал отнимать у него награбленное в персидском походе, а по казачьим понятиям так вести себя нельзя, казачья добыча принадлежит казакам.
Проблема классового сознания в том, что оно сплошь и рядом оказывается сильнее инстинкта самосохранения. Одно и тоже население в Буденновске открывало двери террористам и погибало или попадало в заложники, одно и тоже население шло на смерть по приказу, когда его брали в армию. Там и там действовало схожее классовое сознание - власть требует подчинения, а не сопротивления, поэтому инстинктивно страх не открыть дверь террористам перевешивал инстинкт самосохранения и понятия чести, власть требует подчинения, и солдаты шли демонстрировать чудеса нужного и ненужного героизма. В принципе, у нас большинство воспитано в духе рекрутской повинности - палки фельдфебеля следует бояться больше штыков противника, поскольку так угодно начальству, а не потому что фельдфебелю нельзя перо в бок вогнать . Так вот, это и есть классовое сознание. То самое классовое сознание, благодаря которому при Павле Первом можно было провинившихся гвардейских офицеров (сливки дворянства!) пороть на конюшне, а у тех протест против насилия не мог оформится, был только протест против нарушения сословных привилегий.
Вся штука, что, когда классовое и сословное сознание перевешивает инстинкт самосохранения, общество теряет дееспособность. Развал СССР во многом связан с избыточным усердием большевиков в наведении классового сознания, то есть начальствопоклонства, в обществе. Способность населения к самостоятельному мышлению оказалась подавлена через подавление инстинктов самосохранения. Кстати, способность к объединению и выработке разумной общей программы действий это один из инстинктов коллективного самосохранения, благодаря которому человек стал человеком и выжил в борьбе с окружающими его трудностями от природных до борьбы с иными человеческими коллективами.
Классовое сознание русского человека заключается в том, что перед принятием или отвержением чужой точки зрения, русский человек инстинктивно пытается понять социальный статус и степень начальствоугодия в речах собеседника. Например, марионетка Навальный не сумел создать иллюзии, будто его статус высок. Ну, явно, ниже статуса Альбац или Дворковича, а стал делать вид, будто рвется в президенты. Человек высокого статуса не обязан в речах и мыслях демонстрировать примитивное начальствоугодие, поэтому он обязан демонстрировать, что он был, есть и будет начальством, и, одновременно, тонко демонстрировать, что он не покушается в идею власти начальства в целом. Мысли его должны быть ограничены рамками его статуса. Если он будет говорить слишком умно, то его заподозрят в желании сойти за интеллигента, то есть в желании понизить свой статус. Поэтому все наши самозванцы и проходимцы производят впечатление убогости собственной мысли. Если же человек в своих рассуждениях не хочет подняться выше статуса интеллигента, то есть пытается сказать что-то умное, то его надо подавить с претензией на власть над ним, поскольку интеллигент, по наше мнению, лицо заведомо подчиненное и без начальства существовать не может и не хочет.
Поскольку классовое сознание в основе своей имеет идею подчинения начальству, то классовая ненависть больше присуща верхам к низам, чем у низов к верхам. Классовая ненависть важна для буржуазии и феодалов, для партократов и бандитов как средство спайки и преодоления разобщенности. То есть, через ненависть к низам правящий класс пытается смягчить отношения внутри собственного коллектива, выработать понятия и законы, позволяющие избежать избыточных репрессий и насилия при выяснении отношений друг с другом. Даже на уровне мелкого чиновника классовая мораль проявляется в идее, что обмануть подчиненного не грех, а кинуть на бабки или иначе обмануть равного себе дело нехорошее. И эта же классовая мораль часто проявляется у ворья - только смелый ворует у миллионеров, обычный вор довольствуется воровством у среднего класса и бедняков. Воровство у миллионеров это вызов системе, воровство у бедняков нормальное поведение. Проблема классовой ненависти наверху в том, что она может подняться до вершин религиозного иступления, а вопросы конкуренции наверху никогда до конца не решит.
Классовая ненависть плавно переходит в классовое презрение, в итоге часто презрение оказывается более сильной эмоцией, чем ненависть. Ну, выехало авто на тротура, ну, раздавил парочку обывателей, дай взятку полиции и судейским, а ненавидеть обывателей за то, что они попали под автомобиль, это для них слишком жирно. Классовое великодушие тоже часто является продолжением чувство презрения. Ну, протестует кто-то против невыплаты зарплаты или пенсий, ну, можно выкатить вперед крупнокалиберный пулемет и покосить всех, а вообще-то хрен с ними, пускай пошумят и разойдутся по домам.
Поэтому, когда нам говорят, что классовые чувства это зло, классовые чувства сеют ненависть и разрушают общество, то лгут. В реальности классовые чувства цементируют общество, причем так успешно, что общество развиваться не может. Примером тому является Китай периода Опиумных войн и масса иных обществ. Например, Речь Посполитая, коя организационно напоминает современную Россию, успешна погибла в обстановке всеобщего спокойствия. Во времена Богдана Хмельницкого и Потопа оно еще сопротивлялось. Зато после стало спокойным и ничего не смогло противопоставить разделам Польши. Инстикт подчинения, как классового сознания, явно перевешивал инстинкт самосохранения.
Новый мировой порядок это идея торжества классового сознания в мировом масштабе, когда на смену узконациональной или узкогосударственной идеи подчинения начальству придет идея глобального подчинения глобальному начальству. Национальное здесь обязано слиться с интернациональным. Например, евреи через подчинение начальству задают остальным народам идею подчинения начальству как заразительный, полезный пример поведения. Высокий статус евреев должен отражать их высокую готовность к подчинению подобно тому, как во времена династии Цин высокий статус маньчжуров должен был отражать их высокую степень готовности подчинения императору или высокий статус кочевников в Золотой орде отражать их готовность к подчинению хану. Так национальное сливается с классовым и сословным.
Нынешние проблемы Запада тоже связаны напрямую с высокой степенью подчинения. Народ готов терпеть упадок мелкого бизнеса и собственных прав во имя служения монополиям и финансовому капиталу. То есть, сословные права приносятся в жертву классовому сознанию, при всем сохранении национальных и сословных рамок. Что касается некоторых элементов национальной и сословной ненависти, то она не опасна в условиях торжества классового сознания. Ненависть контролируется через иллюзию перемен.
Проблема ненависти снизу сейчас не столько в том, что она угрожает обществу, сколько в том, что она уже не несет в себе сигналов высшим стратам о характере проблем внизу. С помощью контролируемых оппозиционеров, включая террористов, продуцируется всякая чушь в виде протестных лозунгов, которые мешают понять реальные потребности общества и реальные диссонансы. СМИ превращают проблемы и их обсуждение в балаган. В итоге общество больше держится на классовом сознании, чем на реальной информации о положении дел. Классические пример - современная Россия.
Самое же главное в классовом сознании это то, что оно слишком всеобъемно. Да, оно рожает массу пустых мыслей, но иногда у меня закрадывается нелепое подозрение, что у многих людей, если у них из головы выдернуть идею "надо подчиняться начальству" или антитезу "ненавижу начальство", мыслей-то в голове не останется, останется только дискомфорт от ощущения пустоты в пустоте. Например, краснодеревщик или математик хороши, когда думают о мебели или формулах, когда думают о любимых или детишках. Но, когда они начинают подобно Сахарову клепать теории для всего общества, у них, как у Сахарова, включается идея классового сознания и получается нелепица. Например, для Сахарова истинным начальством были либерасты, поэтому он написал свою ахинею. А другие лепят свою ахинею, поскольку у них есть свой образ начальства, которому надо подчиняться.