Взаимный обмен ценностями
В полемике вокруг Пусси Риот (далее - ПР) примечателен взаимный обмен ценностными позициями. Православные радикалы атакуют ПР, исходя из либерального принципа «Мой дом - моя крепость», тогда как либеральные защитники ПР нередко увещевают (или стыдят) их, апеллируя к православному милосердию или даже к «ценностям истинного православия, забытых коррумпированной РПЦ». Остановимся на этом подробнее.
Для классического либерализма (и либертарианства) ключевым является размежевание приватного и публичного пространств. И многие вольности, допустимые в приватном пространстве, должны быть удерживаемы от переноса в общее пространство социума, дабы не пострадали права других людей. И уж тем более недопустимо врываться «со своим уставом» в чужое приватное пространство. Для классического либерализма принцип «Мой дом - моя крепость» настолько свят, что в цитадели либерализма - Англии, - долгое время официально разрешалось собственноручно убивать людей, пересекавших границу вашего дома без разрешения. Исайя Берлин, икона либеральной идеологии в XX веке, вообще возвел на этом фундаментальном принципе всю свою доктрину. А ведь храм по сути своей - приватное пространство православной общины. Доступ в храм всем желающим, и тем более чужакам, открыт только условно, - при условии соблюдения необходимых приличий. ПР, очевидно, это именно «чужие», а не «свои», поскольку ни о какой «воцерковленности» Толоконниковой etc. и речи быть не может: она до этого публично и неоднократно демонстрировала поведение, несовместимое с православием. При этом официальная позиция РПЦ по этому поводу с самого начала была вполне умеренной и зрелой, без «перегибов». А после вынесения приговора, руководство Церкви столь же официально призвало к милосердию в отношении участниц акции. Почему радикалы переместили острие критики с путинского «правосудия» на РПЦ, совершенно непонятно, и объяснимо только генетической памятью потомственных «богоборцев».
По историческим причинам, многие наши доморощенные либералы и либертарианцы генетически восходят к комиссарам-большевикам-чекистам, для которых вторжение в чужой дом и «реквизиция» чужих ценностей - это нечто абсолютно нормальное, привычное, укорененное в генетической памяти. Такой «совок» даже удивится, если ему на это указать: «Как, разве у меня нет наследственно права врываться в церкви и преследовать священников? А как же подвиги моего прадедушки-чекиста, грабившего храмы, дедушки-обкомовца, их взрывавшего, и папы-пропагандиста хрущевских времен, пламенно боровшегося с разгулом клерикалов в СССР?» Далеко не случайно в среде радикальных защитников ПР начал ходить мем «Верните нам бассейн!» и родилась идея пилить поклонные кресты. Гены предков - сильная вещь.
Между тем, настоящий либерал не только в чужое приватное пространство врываться постесняется, но и в публичном пространстве слишком сильно «шуровать» не будет. На первый взгляд, либерал, став свидетелем разгона гей-парада православными хоругвеносцами, должен во всем винить хоругвеносцев и сочувствовать гонимым геям. Но на самом деле с либеральной точки зрения глубоко порочна сама ситуация, когда геи и православные ведут «борьбу за жизненное пространство», причем ареной этой борьбы становится общее публичное пространство социума. И геи, и хоругвеносцы имеют свое собственное приватное пространство, а значит, прекрасно могут обойтись без столкновений. Геи могут заниматься своими гейскими делами в своем гей-клубе. Православные могут заниматься своими православными делами в своем храме. За пределами своего приватного пространства те и другие должны воздерживаться от форм поведения, вызывающих раздражение у иных сообществ. Максимум, что они могут себе позволить, - ненавязчивым образом представить символы своей идентичности. Для православных это крестик на шее, для геев - колечко в ухе или что- нибудь в таком роде. При таком подходе почва для баталий на площадях исчезает.
С либеральной точки зрения очевидно, что ПР глубоко не правы, ворвавшись на приватную территорию православной общины. Очевидно, что у них не было полномочий устанавливать свои правила во внутреннем пространстве православных. Но - парадокс - это именно либеральный взгляд на проблему. Глядя на вещи таким образом, православный превращается в либерала и даже в либертарианца.
Если исходить из внутренней логики христианства, то его невозможно запереть в некоем изолированном приватном пространстве. Православию принадлежит вся вселенная, и любой из ее человеческих обитателей может рассматриваться как потенциальный прозелит, как возможная паства. Участницы группы ПР с этой точки зрения ничуть не хуже тех блудниц и мытарей, до которых было дело самому Иисусу. И мы чувствуем, что если некто пришел в храм, пусть даже с такой глупостью, как «политический молебен», то отправлять его в застенки - как-то не совсем по православному.
Защитники ПР из либерального лагеря довольно часто воспроизводят эту аргументацию. Но чтобы она звучала искренне, они сами должны быть истово православными людьми, а не либералами или либертарианцами. Согласитесь, что это лукавство: винить церковь в приверженности к тем (либеральным) принципам, которые сам считаешь единственно верными. Истовый либертарианец, напротив, должен радоваться тому, что часть православных внутренне перешла на принципы либертарианства, поставив принцип «Мой дом - моя моя крепость» превыше христианского милосердия.
Сохраняют лицо в этой ситуации только люди, подобные дьякону Кураеву, которые призывали к милосердию в отношении ПР изнутри православия.
Для классического либерализма (и либертарианства) ключевым является размежевание приватного и публичного пространств. И многие вольности, допустимые в приватном пространстве, должны быть удерживаемы от переноса в общее пространство социума, дабы не пострадали права других людей. И уж тем более недопустимо врываться «со своим уставом» в чужое приватное пространство. Для классического либерализма принцип «Мой дом - моя крепость» настолько свят, что в цитадели либерализма - Англии, - долгое время официально разрешалось собственноручно убивать людей, пересекавших границу вашего дома без разрешения. Исайя Берлин, икона либеральной идеологии в XX веке, вообще возвел на этом фундаментальном принципе всю свою доктрину. А ведь храм по сути своей - приватное пространство православной общины. Доступ в храм всем желающим, и тем более чужакам, открыт только условно, - при условии соблюдения необходимых приличий. ПР, очевидно, это именно «чужие», а не «свои», поскольку ни о какой «воцерковленности» Толоконниковой etc. и речи быть не может: она до этого публично и неоднократно демонстрировала поведение, несовместимое с православием. При этом официальная позиция РПЦ по этому поводу с самого начала была вполне умеренной и зрелой, без «перегибов». А после вынесения приговора, руководство Церкви столь же официально призвало к милосердию в отношении участниц акции. Почему радикалы переместили острие критики с путинского «правосудия» на РПЦ, совершенно непонятно, и объяснимо только генетической памятью потомственных «богоборцев».
По историческим причинам, многие наши доморощенные либералы и либертарианцы генетически восходят к комиссарам-большевикам-чекистам, для которых вторжение в чужой дом и «реквизиция» чужих ценностей - это нечто абсолютно нормальное, привычное, укорененное в генетической памяти. Такой «совок» даже удивится, если ему на это указать: «Как, разве у меня нет наследственно права врываться в церкви и преследовать священников? А как же подвиги моего прадедушки-чекиста, грабившего храмы, дедушки-обкомовца, их взрывавшего, и папы-пропагандиста хрущевских времен, пламенно боровшегося с разгулом клерикалов в СССР?» Далеко не случайно в среде радикальных защитников ПР начал ходить мем «Верните нам бассейн!» и родилась идея пилить поклонные кресты. Гены предков - сильная вещь.
Между тем, настоящий либерал не только в чужое приватное пространство врываться постесняется, но и в публичном пространстве слишком сильно «шуровать» не будет. На первый взгляд, либерал, став свидетелем разгона гей-парада православными хоругвеносцами, должен во всем винить хоругвеносцев и сочувствовать гонимым геям. Но на самом деле с либеральной точки зрения глубоко порочна сама ситуация, когда геи и православные ведут «борьбу за жизненное пространство», причем ареной этой борьбы становится общее публичное пространство социума. И геи, и хоругвеносцы имеют свое собственное приватное пространство, а значит, прекрасно могут обойтись без столкновений. Геи могут заниматься своими гейскими делами в своем гей-клубе. Православные могут заниматься своими православными делами в своем храме. За пределами своего приватного пространства те и другие должны воздерживаться от форм поведения, вызывающих раздражение у иных сообществ. Максимум, что они могут себе позволить, - ненавязчивым образом представить символы своей идентичности. Для православных это крестик на шее, для геев - колечко в ухе или что- нибудь в таком роде. При таком подходе почва для баталий на площадях исчезает.
С либеральной точки зрения очевидно, что ПР глубоко не правы, ворвавшись на приватную территорию православной общины. Очевидно, что у них не было полномочий устанавливать свои правила во внутреннем пространстве православных. Но - парадокс - это именно либеральный взгляд на проблему. Глядя на вещи таким образом, православный превращается в либерала и даже в либертарианца.
Если исходить из внутренней логики христианства, то его невозможно запереть в некоем изолированном приватном пространстве. Православию принадлежит вся вселенная, и любой из ее человеческих обитателей может рассматриваться как потенциальный прозелит, как возможная паства. Участницы группы ПР с этой точки зрения ничуть не хуже тех блудниц и мытарей, до которых было дело самому Иисусу. И мы чувствуем, что если некто пришел в храм, пусть даже с такой глупостью, как «политический молебен», то отправлять его в застенки - как-то не совсем по православному.
Защитники ПР из либерального лагеря довольно часто воспроизводят эту аргументацию. Но чтобы она звучала искренне, они сами должны быть истово православными людьми, а не либералами или либертарианцами. Согласитесь, что это лукавство: винить церковь в приверженности к тем (либеральным) принципам, которые сам считаешь единственно верными. Истовый либертарианец, напротив, должен радоваться тому, что часть православных внутренне перешла на принципы либертарианства, поставив принцип «Мой дом - моя моя крепость» превыше христианского милосердия.
Сохраняют лицо в этой ситуации только люди, подобные дьякону Кураеву, которые призывали к милосердию в отношении ПР изнутри православия.