Об отличии «глубинки» от «волчьего угла»
По ходу дискуссии о «каннском шедевре» Сергея Лозницы, в защиту чести «русской глубинки», выяснилось, что большинство комментаторов не понимают принципиального отличия понятия «глубинка» от понятия «волчий угол». «Волчий угол», «помойная яма», «гетто», «гарлем», «зона социального бедствия» - это ведь не есть исключительные атрибуты именно «глубинки». В такую зону может превратиться район крупного города или ближайший пригород мегаполиса. Например, на подмосковных свалках можно найти фанерные «поселки» бомжей - но ведь это не «глубинка», это именно свалка большого города. А люди по «мусорному поясу» Подмосковья делают вывод обо всем «Замкадье». Не случайно, что в «обличительных пассажах» так часто фигурирует эта цифра - «100 км от МКАД», как обозначение границы, за которой начинается «Мордор». У того же Лозницы: «любая индивидуальность исчезает, а личность стирается, стоит отъехать километров на сто от МКАДа». Между тем, «101-й километр от Москвы» по определению должен быть «зоной социальной смерти». Жить в зоне 100-200 км, работая в Москве, не удобно, слишком далеко (в отличие от ближнего Подмосковья). Все, что шевелилось, давно уже перебралось оттуда поближе к Москве. Но это ведь не «глубинка», а наоборот, продукт «гравитации» слишком близкого мегаполиса.
Настоящая глубинка должна быть удалена от Москвы как минимум на 300 км, а от ближайшего областного центра - на 50-100 км (из расчета 1 км на каждые 10 тыс. жителей региональной столицы). Ну и конечно, если хотите посмотреть именно на русскую глубинку, то русскую и ищите, без примеси всевозможных диаспор (да прибудет им здоровья). К среднестатистической «глубинке» нельзя относить также моногорода и всевозможные «тюремно-военные» поселения. Это тоже экстрим, а не «типовой случай», в котором обитает большая часть жителей глубинки. Для справедливости, не будем туда включать и наукограды, обустроенные корпоративные и ведомственные поселки. Однако и заброшенные деревни «настоящей глубинкой» также не являются: «русская глубинка» - это место, где русские живут, а не место, откуда они сбежали. Если нет молодежи, нет детей, то это уже не «населенный пункт», а «лепрозорий», «гробовище». Деревни, где остались одни старики, не могут считаться «типичной» глубинкой, так же, как и подмосковные дома престарелых.
Когда нам говорят об «американской глубинке», то показывают типовую «одноэтажную Америку», а не «гарлемы», не поселения сквоттеров, не трейлерные парки, где спивается безработный «вайт треш», не аналоги наших заброшенных моногородов. И это правильно, потому что эти зоны бедствия не являются нормой. А в России почему-то в качестве «типовой глубинки» подсовывают именно «волчьи углы». Это напоминает ситуацию, когда в качестве «типичного русского» подают лежащего в луже бомжа-алкаша. Говоришь человеку «Вы посмотрите статистику, типичный русский - это социально адаптированный горожанин, с семьей, работой и квалификацией. Учитель, врач, инженер, - вот типовые представители русских. Эти люди и есть русский народ. Их и нужно мысленно представлять, когда говоришь о русском народе». - Но не понимает, глазками хлопает: «Нет, это не народ, это прослойка. А настоящий народ - это кто в ватнике, рваной ушанке и пьяный. И желательно, чтобы в луже лежал, обоссанный. Вот это настоящий народ!» По 5-10% населения делают вывод не только о 90%, но, в сущности, и о самих себе. Точно так же и о глубинке рассуждают: «Вот поколесим сейчас, найдем дыру, где люди на четвереньках ползают, вот это и будет Настоящая Россия, как она есть».
Настоящая глубинка должна быть удалена от Москвы как минимум на 300 км, а от ближайшего областного центра - на 50-100 км (из расчета 1 км на каждые 10 тыс. жителей региональной столицы). Ну и конечно, если хотите посмотреть именно на русскую глубинку, то русскую и ищите, без примеси всевозможных диаспор (да прибудет им здоровья). К среднестатистической «глубинке» нельзя относить также моногорода и всевозможные «тюремно-военные» поселения. Это тоже экстрим, а не «типовой случай», в котором обитает большая часть жителей глубинки. Для справедливости, не будем туда включать и наукограды, обустроенные корпоративные и ведомственные поселки. Однако и заброшенные деревни «настоящей глубинкой» также не являются: «русская глубинка» - это место, где русские живут, а не место, откуда они сбежали. Если нет молодежи, нет детей, то это уже не «населенный пункт», а «лепрозорий», «гробовище». Деревни, где остались одни старики, не могут считаться «типичной» глубинкой, так же, как и подмосковные дома престарелых.
Когда нам говорят об «американской глубинке», то показывают типовую «одноэтажную Америку», а не «гарлемы», не поселения сквоттеров, не трейлерные парки, где спивается безработный «вайт треш», не аналоги наших заброшенных моногородов. И это правильно, потому что эти зоны бедствия не являются нормой. А в России почему-то в качестве «типовой глубинки» подсовывают именно «волчьи углы». Это напоминает ситуацию, когда в качестве «типичного русского» подают лежащего в луже бомжа-алкаша. Говоришь человеку «Вы посмотрите статистику, типичный русский - это социально адаптированный горожанин, с семьей, работой и квалификацией. Учитель, врач, инженер, - вот типовые представители русских. Эти люди и есть русский народ. Их и нужно мысленно представлять, когда говоришь о русском народе». - Но не понимает, глазками хлопает: «Нет, это не народ, это прослойка. А настоящий народ - это кто в ватнике, рваной ушанке и пьяный. И желательно, чтобы в луже лежал, обоссанный. Вот это настоящий народ!» По 5-10% населения делают вывод не только о 90%, но, в сущности, и о самих себе. Точно так же и о глубинке рассуждают: «Вот поколесим сейчас, найдем дыру, где люди на четвереньках ползают, вот это и будет Настоящая Россия, как она есть».