Царское село во время фашистской оккупации. Часть 6.
Холокост в Пушкине.
История геноцида евреев в г. Пушкине еще мало изучена. Во время оккупации города, длившейся с 17 сентября 1941 г. по 24 января 1944 г., были истреблены почти все евреи, а остальное население Пушкина было в значительной степени уничтожено и вывезено за пределы города. Поэтому свидетелей Катастрофы почти не осталось.
С приходом немцев в Пушкин выявилась разница между еврейским и остальным населением города, и это было продемонстрировано немцами с первых дней оккупации. Если русское население города вывозилось немцами из Пушкина для очистки прифронтовой зоны, то еврейское население истреблялось.
При этом осуществлялось изуверское выявление принадлежности к евреям, не только по документам, но и по внешнему виду. Имеется ряд свидетельств о том, что многих мужчин и мальчиков раздевали догола, чтобы убедиться, что они обрезаны по еврейской традиции.
Основываясь на рассказах очевидцев и собранных материалах, можно предполагать, что в первые две-три недели немецкой оккупации проводился поиск и расстрелы отдельных групп евреев, а в период с 4 по 8 октября была завершена их регистрация и осуществлено массовое уничтожение всего еврейского населения. Многие свидетели утверждают, что после 8 октября евреев в Пушкине не встречали. Они все были уничтожены.
За несколько дней до прихода немцев части Красной Армии покинули Пушкин, и город оказался ничейным. Опасаясь бомбежек и артиллерийских обстрелов, многие жители переселились в подвалы домов. Особенно много людей скопилось в лицейских подвалах. Среди них были и евреи.
Однажды утром разнесся слух, что вечером будут забирать евреев на расстрел. Вечером всех находившихся в подвалах выстроили в шеренгу. Мимо шеренги проходил немецкий офицер, смотрел каждому в глаза и ударял стеком по левому плечу тех, кого он считал евреем, и говорил «юдо». Этих людей отводили в сторону. В подвале поднялся страшный шум и плач. Одна из евреек (Литманович), умоляя спасти маленького внука, передала его одной русской женщине из семьи Дадыченко.
Немецкий офицер обошел каждого из этой семьи, всех посчитал русскими, а на мальчика указал стеком и подчиненный ему солдат вырвал ребенка из рук женщины. Всех евреев вывели на улицу. Они там простояли часа полтора. Затем их увели, а русским разрешили выйти из подвалов.
Группу этих евреев повели мимо Екатерининского дворца, мимо Розового поля и расстреляли, по всей вероятности, у Черных болот (прудов) Баболовского парка. Всех людей, которые сопровождали колонну, отогнали выстрелами из автоматов.
По-видимому, перед расстрелом евреев раздевали, потому что на следующее утро немцы раскидывали со второго этажа Лицея вещи. Рассказывали, что еще одну партию евреев расстреливали на следующий день где-то на границе Пушкинского военного аэродрома и болот. Перед расстрелом евреев положили во рвы, которые были подготовлены заранее.
О том, что немцы вошли в город, многие жители узнали вообще только 17 сентября в 12 часов дня из сводки последних известий, а некоторые только тогда, когда увидели из окон домов проходящих по улице немецких солдат.
Семья Клугман старалась из дома не выходить, но одна из соседок донесла о том, что в доме живут евреи, и к ним нагрянули немцы. Всю семью забрали в гестапо, располагавшееся в дальнем от Лицея крыле Екатерининского дворца.
Вход в гестапо был из Собственного садика, у Агатового павильона. Семья спаслась благодаря помощи переводчика, который убедил немцев в том, что это был ложный донос с целью поживиться имуществом. Для принятия окончательного решения немецкий офицер приказал развернуть ребенка и, убедившись, что он не обрезан, разрешил отпустить семью. Переводчик дал им котелок каши, пакет с галетами и порекомендовал быстрее уходить из города.
Свидетельства очевидцев о местах расстрела евреев разноречивы. Называют несколько мест: Розовое поле, Лицейский садик, Каприз, Александровский и Баболовский парки, Черные болота, военный аэродром.
Наиболее полно о местах расстрелов указала Валентина Литвейко, которая проживала в оккупированном Пушкине до августа 1943 года и была свидетельницей многих зверств, учиненных немцами. Она, в частности, видела, как вели на расстрел еврея.
Валентине приходилось непосредственно участвовать в работах по закапыванию трупов. Повешенных, расстрелянных и умерших от голода, и в своих показаниях она указывает на следующие места захоронений:
- во дворе бывшей 3-й школы закопано около 670 человек;
- в Александровском парке у Белой башни - около 500 человек;
- у Орловских ворот, в саду бывшего туберкулезного санатория - большое количество стариков и инвалидов;
- в Екатерининском парке около ул. Радищева зарыты повешенные и умершие от голода;
- в Пушкинском садике старики и инвалиды, а также 30 человек расстрелянных за то, что направлялись в Гатчину для того, чтобы добыть себе продукты для пропитания;
- на территории городского кладбища;
- в Екатерининском парке около Малого каприза - большая группа расстрелянных евреев.
Точные места расстрела немцы скрывали и никого близко к ним не подпускали. Очевидцы рассказывали, что даже легко раненых евреев сбрасывали живыми в заранее выкопанный ров, и что даже на другой день шевелилась земля на месте расстрела. После главной акции немцы продолжали уничтожать уцелевших, вылавливая их по подвалам, квартирам и в окрестных деревнях.
Сохранились лишь немногие имена нацистов и их помощников, осуществлявших акции по уничтожению евреев. При оккупации города Пушкина немецкими войсками в нем сменилось несколько военных комендантов.
Первым из них до ноября месяца 1941 г был немец по фамилии Роот, в возрасте 30 лет, высокого роста, блондин, со светлыми глазами, длинноносый, весь бритый, типичный пруссак с хищным взглядом. Под руководством коменданта Роота была произведена регистрация и расстрел проживавших в г. Пушкине евреев.
Помощником коменданта Роот в тот период времени был немец Оберт, в возрасте 25 лет, среднего роста, блондин, носил маленькие усы, в декабре месяце 1941 года он куда-то исчез. Непосредственные исполнители обысков, арестов, облав, избиений, изъятий теплых вещей, ценностей были работники комендатуры, сотрудники гестапо Рейхель и Рудольф. Рейхель - немец 25 лет, высокого роста, блондин, бритый, зверское выражение лица, всегда ходил с плеткой в руках. Рудольф - немец в возрасте 25 лет, полный, среднего роста, брюнет, широкоплечий, в очках.
Пушкин захватили 17 сентября, то есть почти через три месяца после начала войны. К этому времени руководству СССР уже хорошо было известно о событиях, связанных с геноцидом евреев в Европе и на оккупированных территориях Советского Союза. И могли бы оперативно довести до сведения еврейского населения, на что они будут обречены в случае оккупации города. Но они этого не делали и даже скрывали имеющиеся сведения о геноциде евреев в странах Европы и на занятой фашистами территории СССР.
Казалось бы, что эти сведения должны были заставить государственные органы провести экстренную эвакуацию евреев из районов, на которые немцы наступали наиболее активно. Но это не было осуществлено. Евреев, как национальную группу риска, которой грозило уничтожение, не эвакуировали ни из Пушкина, ни из других пригородов Ленинграда. Не сохранилось ни одного документа или свидетельства, говорящего об организованной эвакуации еврейского населения.
В результате к середине сентября все оставшееся население города, включая и еврейское, оказалось в капкане. С юга наступали немцы, а проезд в Ленинград осуществлялся только по специальным разрешениям. Трудно сейчас говорить о том, что стало бы с евреями, если бы их вывезли в Ленинград и не отправили на Большую землю. Там их ждал голод. Люди, бежавшие из пригородов, очутились еще в более ужасном положении, чем коренные жители. Они оказались без жилья и, главное, без продовольственных карточек. Эти люди умирали в первую очередь.
Освобождение и репрессии.
После захвата Пушкина, немцы придавали ему большое значение, как узлу главнейших коммуникаций, как удобному месту расположения своих осадных батарей, обстреливавших Ленинград. Вынужденные перейти к обороне, они лихорадочно укрепляли свои позиции в городе и организовали в нем сильно укрепленную, долговременную оборону, состоящую из железобетонных дотов, бронированных колпаков, дзотов и ходов сообщения, прикрытых минными полями, проволочными заграждениями и противотанковыми препятствиями. Эти укрепления, были насыщены до предела огневыми средствами.
Фашисты опоясали город оборонительным кольцом: на всем фронте отрыли по 4-8 траншей, на каждом километре установили свыше 40 орудий и минометов, оборудовали от 10 до 30 дзотов и минировали запретную зону, на дорогах установили противотанковые надолбы.
Каждый дом, каждая канава, железнодорожные насыпи, парки и дворцы были превращены в укрепленные узлы сопротивления. Свои оборонительные сооружения гитлеровцы называли «Северным валом» и считали их сильнее линии «Мажино». Они хвастливо заявляли, что нет такой силы, которая могла бы сокрушить их оборону.
Линия немецкой обороны проходила в нескольких километрах от Пушкина. Она начиналась от станции Александровская, по железнодорожной ветке к Египетским воротам, затем по окраине Пушкина через товарную станцию Детское Село и за заводом дорожной техники пересекала дорогу, идущую на Колпино. По Октябрьскому бульвару, от Советского бульвара до Египетских ворот проходила вторая линия немецкой обороны, укрепленная бронированными дотами.
За нейтральной полосой на полях совхоза Шушары и Детскосельский, Пулковских высотах и в деревне Московская Славянка с нашей стороны находились 72-я стрелковая дивизия, 267-я отдельная артиллерийская батарея и другие части, которые более двух лет вели здесь активную оборону и уничтожили более 7000 оккупантов.
Командование Ленинградского фронта, учитывая мощную долговременную глубоко эшелонированную оборону немцев на подступах к городу Пушкину со стороны Пулково и Колпино, решило брать город с тыла, т. е. с юго-запада, что не ожидало немецкое командование. Преимуществом такого варианта являлось и то, что в этом случае не подвергались разрушению дома, оставшиеся в городе.
Освобождение городов Пушкин и Павловск было поручено 110-му стрелковому корпусу под командованием генерала И. В. Хазова, в который входили три дивизии: 56-я, 72-я и 85-я, а также другие войсковые соединения. Войска, руководимые генералом Хазовым, успешно справились с поставленной задачей и 24 января 1944 г. Пушкин и Павловск были освобождены от немцев.
После освобождения города жители увидели его в руинах. В Пушкине из 1557 домов было уничтожено 957, остальные дома стояли полуразрушенными. На улице Карла Маркса, где до войны было свыше 180 жилых домов, оставалось лишь 18 каменных коробок, на Пролетарской улице из 67 домов - 8, на Октябрьском бульваре - 13. Фашисты разгромили Гостиный двор, сожгли каменные здания на центральной площади.
В развалинах лежали все промышленные предприятия, школы, больница, поликлиника, бани, магазины. Был выведен из строя водопровод. Дорожный ремонтно-механический завод превращен в развалины. Вокзал был сожжен и разрушен.
Немцы не смогли полностью разрушить пушкинские дворцы, но вывезти художественные ценности они успели. До войны в Екатерининском и Александровском дворцах - музеях числилось 72554 предмета. После войны сохранилось только 19775 предметов, то есть около 30%. Остальные пропали, и большинство из них не возвращено до сих пор.
Фашисты сожгли значительную часть Екатерининского дворца. Вместо позолоченных куполов церкви сохранились только стропила. Крыша центральной части дворца была разрушена, окна и двери разбиты, скульптурные фигуры сломаны, вывезена Янтарная комната. Были уничтожены уникальные плафоны работы крупнейших итальянских и русских мастеров, содран шелк со стен гостиных и спален, погибли наборные паркеты, выполненные по рисункам Ринальди. Разгрому подвергся и Александровский дворец.
К людям, оказавшимся в оккупированном Пушкине и эвакуированным позже немцами из него на запад, советские власти отнеслись с большим подозрением. Этим людям пришлось привыкать жить долгие годы с ощущением собственной вины, хотя никаких преступлений, кроме жизни «под оккупантом», за ними не числилось. Люди, не по своей воле оказавшиеся на занятой врагом территории были преданы государством.
Даже краткосрочное пребывание за линией фронта стало поводом лишить доверия многих советских граждан и пометить их на всю оставшуюся жизнь клеймом предателя. Вопрос «Были ли Вы или ваши родственники на оккупированной территории?» исчез из кадровых анкет только в перестроечные годы.
Еще 18 февраля 1942 г. было издано указание НКВД СССР, в котором было подробно расписано, с какими конкретно категориями жителей освобожденных районов следует работать органам внутренних дел, основываясь на результатах опросов агентуры, заявителей и местных жителей.
Им предписывалось устанавливать и брать на учет подозреваемых и проводить за ними наблюдение. К таким лицам, в частности, относились:
- все, служившие в созданных немцами учреждениях и предприятиях, вне зависимости от рода обязанностей (исключая насильно мобилизованный контингент) и все лица, добровольно оказывавших услуги немцам, какой бы характер эти услуги ни носили;
- добровольно ушедшие с немцами, члены их семей, а также связанные с ними и оставшиеся на нашей территории.
Отношение к людям, попавшим в немецкую оккупацию, долгие годы после войны было негативным, а участь незавидной. Среди них искали немецких приспешников и предателей.
Несколько примеров, относящихся к судьбе коренных пушкинцев.
Семья писателя А. Беляева.
Художников Клевер Ю.Ю.
Семья писателя А. Беляева после возвращения из лагерей для перемещенных лиц была отправлена органами НКВД в ссылку в Алтайский край на целых одиннадцать лет. В Пушкин они уже никогда не вернулись.
Семья художников Клевер, оказавшаяся в оккупированном Пушкине, была высланы немцами на Запад в польский город Коница. После окончания войны из-за этого им было отказано в прописке в Ленинграде. Три года они жили во Всеволожске под надзором милиции в холоде и голоде. И только потом им дали комнатку в Ленинграде, в доме на ул. Некрасова, на седьмом этаже.
Каждый год 17 сентября, в день начала оккупации Пушкина немецкими захватчиками, многие жители города собираются у места, где в годы войны казнили ни в чем не повинных людей, а сейчас в память о погибших установлена памятная плита и сооружена часовня. В этот скорбный день говорят о расстрелянных, повешенных, умерших от голода, угнанных в концентрационные лагеря и на каторжные работы, но почти не упоминают имена погибших. Не упоминают потому, что большинство из них забыто.
