ТРОПА ТАЙГИ. ХРАНИТЕЛИ САРНИ НАЙ. - 12
Продолжение. Читать сначала...
Проверка на дороге
Мы просыпаемся от треска горящих в чувале поленьев и аромата свежезаваренного чая. Лёня, судя по всему, проснулся часа полтора назад, растопил печь, вскипятил чайник и настрогал целую миску копчёного и замороженого щёкура. Слегка солёная и подкопчёная рыба с горячим сладким чаем идёт на самое то! Мы неспешно перекидываемся словами, обсуждая дальнейшие планы и предстоящий путь в цивилизацию.
Лёня настаивает на том, чтобы выезжать как можно скорее, не задерживаясь долго в его зимовье. И в этом есть свой резон. Во-первых, мы сможем насовсем оторваться от своих преследователей, а во-вторых, продуктовые запасы у таёжного охотника не настолько велики, чтобы прокормить нашу ораву, а ему ещё месяца три жить в лесу. Поэтому принимаем решение выезжать сразу после завтрака, после быстрых сборов. Оставляем у Лёни остатки своих продуктов и снегоступы, - он пообещал доставить их к Королеве с оказией, или сам отвезёт в свободное время. Закрываем плотными деревянными покрышками-ставенками окна, подпираем железным ломом дверь в избушку. Усаживаемся в сани и трогаемся в путь.
После снегопада установилась ясная и слегка морозная погода. След от Лёниного снегохода хорошо просматривается даже под свежевыпавшим снегом, и мы довольно уверенно едем по нему, не растрачивая драгоценное время на проторивание маршрута. Собачки бодро бегут следом легко перебирая лапами. Разговаривать о чём-то невозможно из-за рёва снегоходного мотора, поэтому мы обмениваемся жестами. Дядя Петя временами взмахивает рукой, указывая на звериный след, появляющийся рядом с путиком. Дядя Коля с Лёшкой понимающе кивают головами. Такой молчаливый «разговор» длится почти всю дорогу, пока мы несколько часов едем сквозь заснеженный лес.
Наконец начинают появляться первые признаки близости человеческого жилья. То спиленные деревья уложены в аккуратный штабель. То небольшие копны сена, укрытые снегом, торчат посреди небольшой поляны рядышком с лесом. Мы вырываемся из тайги на обширное просторное место, на котором вольно расположилась небольшая деревня домов на сорок. И прямо на въезде нас встречает первая неожиданность: у видавшего виды полицейского УАЗика стоят двое хмурых полисменов в форменных тёплых куртках и шапках и остервенело машут нам руками. Лёня оборачивается к нам и прикладывает палец к губам, «молчите, мол». Мы киваем головами в ответ и вжимаем головы в плечи.
- А, Лёня, это ты? Привет! - Хмурый полисмен немного мягчеет лицом и расслабленной походочкой идёт к нашему снегоходу. Но, завидев нас, опять хмурит брови. - А вы кто такие?!
- Да это мои родственники с севера, в гости ко мне приехали, давно не видались, вот привёз их в цивилизацию, сейчас в бане буду отмывать, - Лёня улыбается своей широкой улыбкой.
- А сами они что, немые? Почему молчат? Документы предъявите ваши!
- Слушай, Иваныч, какие у них документы? Буквально три дня назад из тундры выехали. Да и по-русски они почти не говорят, вон только молодой немного шпрехает. Деды только по-хантыйски говорят, а этот - указующий на меня жест - вообще немой!
Я скалюсь вымученной улыбкой и усиленно киваю головой, делая двусмысленные жестикуляционные движения пальцами, мол, да, я действительно немой... А дядя Петя с Дядей Колей разражаются длинными тирадами на хантыйском языке, чтобы продемонстрировать полицейским, что они действительно говорят только по своему.
Полицейский с сомнением смотрит на нашу компанию и многозначительно произносит:
- Сигнал был. Ищут четверых уголовников, сбежавших из лагеря. У нас спецоперация объявлена, вторые сутки на ушах. А этих как раз четверо! И без документов...
- Да ты что, Иваныч, какие уголовники! Ты на их рожи посмотри - обросшие, бородатые, да и одёжа явно не лагерная, наша, хантыйская! Ты сам подумай! Кто им на зоне позволил бы такие бородищи да космы отпустить?
- То верно, - с сомнением в голосе ворчит Иваныч. - Но вот безпаспортные они, а это подозрительно! Значит так! Поехали сейчас в отделение, запишем их фамилии, даты рождения, я в райцентр запрос сделаю. И пока ответ не придёт, из деревни - ни ногой! Сидите дома, отмывайтесь, я как всё выясню, то сам в гости зайду!
- Да какие вопросы, Иваныч! Как прикажешь! - Лёня опять широко улыбается. - Водки то хоть нам можно выпить за встречу? Давненько с роднёй не видались...
- Водки выпейте, но по чуть-чуть, чисто за встречу! И чтобы я вас потом по деревне не отлавливал! Не шорохайтесь по дворам! А то знаю я вас! Всё! Поехали за нами в отделение!
УАЗик трогается с места, мы едем следом по деревне, где за каждым забором нас приветствует собачий лай. В бревенчатой избе с горделивой надписью «ПОЛИЦИЯ» тот же самый Иваныч, оказавшийся местным участковым, записал со слов Лёни наши «фамилии», откатал пальчики (слава духам, я никогда не числился ни в каких базах и отпечатки пальцев за все годы жизни у меня ни разу не брали) и ещё раз наказав тихо сидеть у Лёни дома «до выяснения», отпустил нашу компанию восвояси.
- Иваныч - нормальный такой мент, - успокоил нас Лёня сразу, как только мы зашли в его избу, - он понимающий. А то что хмурый, да ворчливый - это ничего, он при исполнении, ему службу нести, поэтому и надо такой вид показать. Я ему свежего щёкура подкину, да от сохатого ляжку, помягшеет. А фамилии я ему настоящие сказал, своих родственников, они сейчас далеко на севере, в тундре оленей пасут. Их там хрен кто найдёт. Так что отдыхайте спокойно, всё будет хорошо! - И хант опять заразительно смеётся. Улыбаемся и мы ему в ответ.
Хорошенько напарившись в бане, сидим в предбаннике и от души пьём травяной чай. Одновременно вслух размышляем о «беглых уголовниках». По всему получалось, что наши таинственные преследователи сообщили по своим каналам связи о нас. Но, вероятнее всего, кто-то что-то недопонял, или, наоборот, дали некоторый информационный перебор, и тем самым переиграли самих себя. В самом деле, если преследовалась цель под видом проведения спецоперации по задержанию неких беглых каторжников хватать всех подряд без разбору, кто мало-мальски подходил под описание, то мы явно выбивались из этой легенды, что остроумно подметил Лёня. Какие мы уголовники с бородами, да лохматыми головами? В общем, ладно, завтра-послезавтра всё должно окончательно разрешиться, а пока мы будем отдыхать и отъедаться на деревенских харчах.
На третий день в избу постучал участковый. Снял серую куртку, шапку, валенки и протопал, следуя приглашающему жесту хозяина, на кухню. Утвердился молча за столом, опрокинул предложенную рюмку водки и смачно захрустел квашеной капустой, налил сам себе вторую рюмку, которую так же молча выпил. Закусил на этот раз вяленой олениной. Оглядел всю нашу компанию и продолжая хмурить брови, изрёк:
- Значит так, безпаспортные... Данные на вас частично подтвердились. Действительно есть такие, но вот докричаться до вашей оленеводческой бригады не смогли. Непрохождение из-за метеоусловий, связи нет. То есть, железно подтвердить, что это точно вы, у нас нет пока возможностей. Что скажете?
- Да что тут сказать? - начал отвечать за всех Лёха. - Официально мы числимся в бригаде, а неофициально... Сами понимаете, бригадир закрыл глаза на наше отсутствие, сказали ему, что надо родню повидать, через неделю вернёмся, гостинцы обещали привезти, водки, то-сё... Даже если кто и выйдет на связь и потребует объяснений, он всё равно скажет, что мы на месте, просто к рации не можем подойти, потому как в стаде находимся. Так что, товарищ начальник, тут проблема...
- И что же вы мне прикажете делать? А вдруг вы не те, за кого себя выдаёте? А у меня приказ...
- Ну, данные то наши подтвердились? Подтвердились! Вы ж, наверное, и описания наши передали. А на беглых зэков мы действительно не похожи... Так что вы свою роль исполнили, с вас и взятки гладки...
- Красиво гутаришь, парняга. А вот чем подтвердишь?
- А подтвердим мы всё очень просто, - весело вступает в разговор Лёня, - пойдём-ка, Иваныч со мной в стайку, кой-чего тебе покажу. - И Лёня демонстративно накидывает на себя куртку и нашлёпывает на голову шапку. Они с Иванычем выходят во двор, и минут через десять в избу возвращается один Лёня, всё так же широко улыбающийся.
- Где участковый-то?
- Да домой пошёл с санками моими. Я ему мешок щёкура нагрузил, да сохатины, ещё, и пару лис отдал. Хар-ро-ош! Больше вы ему не интересны... Завтра с утреца быстро мотаем из деревни, довезу вас до станции, там на поезде пригородном уедете, на нём паспортов не спрашивают...
Вопрос наш решился очень просто. Обычная деревенская коррупция. У сельских полицейских не очень хорошее жалованье, работа собачья, а кушать хочется всем. Этого мешка рыбы, да мяса его семье хватит на пару недель. А из шкурок лисьих он жене шапку сварганит к восьмому марта. И всем хорошо. Формально участковый всё, что от него требовалось, сделал. Показания снял, отпечатки откатал, данные передал в район. Работу выполнил. Что еще надо?
На следующий день еще затемно Лёня везёт нас на снегоходе к ближайшей железнодорожной станции. И спустя пару часов мы уже подрёмываем в обшарпанном общем вагоне, двигаясь в сторону нашего уральского Посёлка.
Посетителей:
Проверка на дороге
Мы просыпаемся от треска горящих в чувале поленьев и аромата свежезаваренного чая. Лёня, судя по всему, проснулся часа полтора назад, растопил печь, вскипятил чайник и настрогал целую миску копчёного и замороженого щёкура. Слегка солёная и подкопчёная рыба с горячим сладким чаем идёт на самое то! Мы неспешно перекидываемся словами, обсуждая дальнейшие планы и предстоящий путь в цивилизацию.
Лёня настаивает на том, чтобы выезжать как можно скорее, не задерживаясь долго в его зимовье. И в этом есть свой резон. Во-первых, мы сможем насовсем оторваться от своих преследователей, а во-вторых, продуктовые запасы у таёжного охотника не настолько велики, чтобы прокормить нашу ораву, а ему ещё месяца три жить в лесу. Поэтому принимаем решение выезжать сразу после завтрака, после быстрых сборов. Оставляем у Лёни остатки своих продуктов и снегоступы, - он пообещал доставить их к Королеве с оказией, или сам отвезёт в свободное время. Закрываем плотными деревянными покрышками-ставенками окна, подпираем железным ломом дверь в избушку. Усаживаемся в сани и трогаемся в путь.
После снегопада установилась ясная и слегка морозная погода. След от Лёниного снегохода хорошо просматривается даже под свежевыпавшим снегом, и мы довольно уверенно едем по нему, не растрачивая драгоценное время на проторивание маршрута. Собачки бодро бегут следом легко перебирая лапами. Разговаривать о чём-то невозможно из-за рёва снегоходного мотора, поэтому мы обмениваемся жестами. Дядя Петя временами взмахивает рукой, указывая на звериный след, появляющийся рядом с путиком. Дядя Коля с Лёшкой понимающе кивают головами. Такой молчаливый «разговор» длится почти всю дорогу, пока мы несколько часов едем сквозь заснеженный лес.
Наконец начинают появляться первые признаки близости человеческого жилья. То спиленные деревья уложены в аккуратный штабель. То небольшие копны сена, укрытые снегом, торчат посреди небольшой поляны рядышком с лесом. Мы вырываемся из тайги на обширное просторное место, на котором вольно расположилась небольшая деревня домов на сорок. И прямо на въезде нас встречает первая неожиданность: у видавшего виды полицейского УАЗика стоят двое хмурых полисменов в форменных тёплых куртках и шапках и остервенело машут нам руками. Лёня оборачивается к нам и прикладывает палец к губам, «молчите, мол». Мы киваем головами в ответ и вжимаем головы в плечи.
- А, Лёня, это ты? Привет! - Хмурый полисмен немного мягчеет лицом и расслабленной походочкой идёт к нашему снегоходу. Но, завидев нас, опять хмурит брови. - А вы кто такие?!
- Да это мои родственники с севера, в гости ко мне приехали, давно не видались, вот привёз их в цивилизацию, сейчас в бане буду отмывать, - Лёня улыбается своей широкой улыбкой.
- А сами они что, немые? Почему молчат? Документы предъявите ваши!
- Слушай, Иваныч, какие у них документы? Буквально три дня назад из тундры выехали. Да и по-русски они почти не говорят, вон только молодой немного шпрехает. Деды только по-хантыйски говорят, а этот - указующий на меня жест - вообще немой!
Я скалюсь вымученной улыбкой и усиленно киваю головой, делая двусмысленные жестикуляционные движения пальцами, мол, да, я действительно немой... А дядя Петя с Дядей Колей разражаются длинными тирадами на хантыйском языке, чтобы продемонстрировать полицейским, что они действительно говорят только по своему.
Полицейский с сомнением смотрит на нашу компанию и многозначительно произносит:
- Сигнал был. Ищут четверых уголовников, сбежавших из лагеря. У нас спецоперация объявлена, вторые сутки на ушах. А этих как раз четверо! И без документов...
- Да ты что, Иваныч, какие уголовники! Ты на их рожи посмотри - обросшие, бородатые, да и одёжа явно не лагерная, наша, хантыйская! Ты сам подумай! Кто им на зоне позволил бы такие бородищи да космы отпустить?
- То верно, - с сомнением в голосе ворчит Иваныч. - Но вот безпаспортные они, а это подозрительно! Значит так! Поехали сейчас в отделение, запишем их фамилии, даты рождения, я в райцентр запрос сделаю. И пока ответ не придёт, из деревни - ни ногой! Сидите дома, отмывайтесь, я как всё выясню, то сам в гости зайду!
- Да какие вопросы, Иваныч! Как прикажешь! - Лёня опять широко улыбается. - Водки то хоть нам можно выпить за встречу? Давненько с роднёй не видались...
- Водки выпейте, но по чуть-чуть, чисто за встречу! И чтобы я вас потом по деревне не отлавливал! Не шорохайтесь по дворам! А то знаю я вас! Всё! Поехали за нами в отделение!
УАЗик трогается с места, мы едем следом по деревне, где за каждым забором нас приветствует собачий лай. В бревенчатой избе с горделивой надписью «ПОЛИЦИЯ» тот же самый Иваныч, оказавшийся местным участковым, записал со слов Лёни наши «фамилии», откатал пальчики (слава духам, я никогда не числился ни в каких базах и отпечатки пальцев за все годы жизни у меня ни разу не брали) и ещё раз наказав тихо сидеть у Лёни дома «до выяснения», отпустил нашу компанию восвояси.
- Иваныч - нормальный такой мент, - успокоил нас Лёня сразу, как только мы зашли в его избу, - он понимающий. А то что хмурый, да ворчливый - это ничего, он при исполнении, ему службу нести, поэтому и надо такой вид показать. Я ему свежего щёкура подкину, да от сохатого ляжку, помягшеет. А фамилии я ему настоящие сказал, своих родственников, они сейчас далеко на севере, в тундре оленей пасут. Их там хрен кто найдёт. Так что отдыхайте спокойно, всё будет хорошо! - И хант опять заразительно смеётся. Улыбаемся и мы ему в ответ.
Хорошенько напарившись в бане, сидим в предбаннике и от души пьём травяной чай. Одновременно вслух размышляем о «беглых уголовниках». По всему получалось, что наши таинственные преследователи сообщили по своим каналам связи о нас. Но, вероятнее всего, кто-то что-то недопонял, или, наоборот, дали некоторый информационный перебор, и тем самым переиграли самих себя. В самом деле, если преследовалась цель под видом проведения спецоперации по задержанию неких беглых каторжников хватать всех подряд без разбору, кто мало-мальски подходил под описание, то мы явно выбивались из этой легенды, что остроумно подметил Лёня. Какие мы уголовники с бородами, да лохматыми головами? В общем, ладно, завтра-послезавтра всё должно окончательно разрешиться, а пока мы будем отдыхать и отъедаться на деревенских харчах.
На третий день в избу постучал участковый. Снял серую куртку, шапку, валенки и протопал, следуя приглашающему жесту хозяина, на кухню. Утвердился молча за столом, опрокинул предложенную рюмку водки и смачно захрустел квашеной капустой, налил сам себе вторую рюмку, которую так же молча выпил. Закусил на этот раз вяленой олениной. Оглядел всю нашу компанию и продолжая хмурить брови, изрёк:
- Значит так, безпаспортные... Данные на вас частично подтвердились. Действительно есть такие, но вот докричаться до вашей оленеводческой бригады не смогли. Непрохождение из-за метеоусловий, связи нет. То есть, железно подтвердить, что это точно вы, у нас нет пока возможностей. Что скажете?
- Да что тут сказать? - начал отвечать за всех Лёха. - Официально мы числимся в бригаде, а неофициально... Сами понимаете, бригадир закрыл глаза на наше отсутствие, сказали ему, что надо родню повидать, через неделю вернёмся, гостинцы обещали привезти, водки, то-сё... Даже если кто и выйдет на связь и потребует объяснений, он всё равно скажет, что мы на месте, просто к рации не можем подойти, потому как в стаде находимся. Так что, товарищ начальник, тут проблема...
- И что же вы мне прикажете делать? А вдруг вы не те, за кого себя выдаёте? А у меня приказ...
- Ну, данные то наши подтвердились? Подтвердились! Вы ж, наверное, и описания наши передали. А на беглых зэков мы действительно не похожи... Так что вы свою роль исполнили, с вас и взятки гладки...
- Красиво гутаришь, парняга. А вот чем подтвердишь?
- А подтвердим мы всё очень просто, - весело вступает в разговор Лёня, - пойдём-ка, Иваныч со мной в стайку, кой-чего тебе покажу. - И Лёня демонстративно накидывает на себя куртку и нашлёпывает на голову шапку. Они с Иванычем выходят во двор, и минут через десять в избу возвращается один Лёня, всё так же широко улыбающийся.
- Где участковый-то?
- Да домой пошёл с санками моими. Я ему мешок щёкура нагрузил, да сохатины, ещё, и пару лис отдал. Хар-ро-ош! Больше вы ему не интересны... Завтра с утреца быстро мотаем из деревни, довезу вас до станции, там на поезде пригородном уедете, на нём паспортов не спрашивают...
Вопрос наш решился очень просто. Обычная деревенская коррупция. У сельских полицейских не очень хорошее жалованье, работа собачья, а кушать хочется всем. Этого мешка рыбы, да мяса его семье хватит на пару недель. А из шкурок лисьих он жене шапку сварганит к восьмому марта. И всем хорошо. Формально участковый всё, что от него требовалось, сделал. Показания снял, отпечатки откатал, данные передал в район. Работу выполнил. Что еще надо?
На следующий день еще затемно Лёня везёт нас на снегоходе к ближайшей железнодорожной станции. И спустя пару часов мы уже подрёмываем в обшарпанном общем вагоне, двигаясь в сторону нашего уральского Посёлка.
Посетителей: