Дмитрий Корнеенко. Так где же ты, дух святой? (Рассказ бывшего старейшины Свидетелей Иеговы).
Убежденность, что я принадлежу к народу Бога, возросла, когда я переехал из своего родного города Орши в областной город Витебск. Ощущение вины, что я еду получать высшее образование (за этим я и приехал), сменилось подростковым энтузиазмом в служении. Я решил не медля начинать общее пионерское служение, мол, посмотрите, какой славный парень, и в институте учится и пионером служит. Это мое рвение (или псевдорвение, не знаю уже сейчас, так много о своих мотивах передумал) не ускользнуло от внимания старейшины из соседнего собрания. Он недавно приехал в Беларусь из Украины на нехоженые болотные места - места, где, как считается, не хватает возвещателей, а тем более на то время - 2001 год - старейшин всего в городе на 2 собрания было 2. Харизматичная, сердобольная, широкая славянская душа была у него. Сам-то он первое время семьей скудно жил. Ребенок был тогда совсем маленький. То там, то там приютятся. Но оптимизма хоть отбавляй. Задачу он себе поставил: из этих нерасторопных белорусов мастерить пионеров пачками. И пошло дело на земле белорусской. А в нагрузку привез себе из Украины помощников, так сказать вдохновителей. Задор сей мне по душе пришелся, сам-то я мало чего повидал. Что там в той Орше: правовой провинностью считалась даже грубость в чей-то адрес. Там еще живя, за рецидивы в юношеской слабости был привлечен к комитету. А комитет порешил, что крещение мое мол недействительно было, бо сие дело-то - нечистота, обременившая мою совесть на момент крещения. Ребусы правовые разгадывать я не умел, принимал все со смирением. В Витебск я приехал, будучи уже повторно крещеным. С таким вот небольшим опытом.
И тут начался процесс либерализации моих фанатичных представлений об устройстве теократического строя. Соседом моим по жилищу оказался один из привезенных бойцов. Не, я не проглатывал с жадностью украинскую культуру, бандитские привычки криминальных районов Криворожья. Мне нравился дух. Вся эта бескультурщина, эти емкие, ударные беседы с потенциальными комбайнерами белорусского поля, конечно, напоминали описание того, как большевики проводили коллективизацию. Где там не вспомнить “Собачье сердце”. Всех несогласных с политикой руководства о пионерском росте так аккуратно, а иногда и неаккуратно гробили. Всех формалистов всяких, для кого были дороги, прежде всего, ношение галстука, идеально выглаженные брюки и другая чепуха всякая. Так я же сам свято верил теократической идеологии местного руководства. Собственно, аналогия с коллективизацией, мне казалось, имеется только в методике. У нас же не строительство социализма, а здравая подготовка к новому миру и привлечению к нему как можно большего числа людей. Да ведь ничего более благородного не мерещилось даже. Есть разве большая возможность выразить любовь к людям, чем дать им пригласительный билет в поезд, отправляющий к новому миру?
Пионеры росли как на дрожжах. Было время, что они составляли половину собрания, то есть из 150 возвещателей около 70 пионеров приходилось. И большая часть из них была настоящая. Были, конечно, липовые пионеры, разовые, на школу работающие. Да и без них было ощущение, что у нас все получится. Потом собрание поделили, и от липовых пионеров, да и по большей части, от всех теократических подлиз, галстуконосителей постарались избавиться.
Мне казалось, верный признак близости конца. На этой волне я уже подумывал о том, чтобы оставить институт. Только скандалы с моей близко все берущей к сердцу матерью остановили меня.
Не хочу, чтобы сложилось впечатление, что мы были только в служении. Нет, были дружны, были команда. Банда, если хотите. Мы не могли отказать нуждающемуся в собрании. Если у кого-то похороны, то должны придти все, вырыть могилу. Сорваться с работы, с учебы, но придти. Это стержень взаимопомощи. Было однажды, что у сестры отец умер накануне Нового года. Так мы на 1 января отправились долбить промерзшую землю для могилы. Думали, что немного больше обычного по времени обойдется. Ан нет больше 12 здоровых мужиков в течение более 14 часов, сжигая 40 покрышек, и выдув в себя почти ящик водки, справлялись с таким ставшим уже редким для нашей местности морозом.
А то у сестры одной, имевшей большую семью, в доме сорвало крышу февральским бураном. Больше 40 человек в течение 4 дней осваивало кровельную науку. Даже по местному телевидению показали. Все во многом благодаря нашему сердобольному старейшине и другому старейшине - единомышленнику тому, приходящемуся родственником пострадавшей сестре. И это все не разовые случаи. Будучи участником всего этого, скажу, больших случаев масштабного проявления помощи я с тех пор не видывал.
Конечно, чтобы описать масштабы помощи, приходится прибегать к таким картинам. Трудно передать ежедневную помощь этого старейшины. Он не мог сказать, что занят, если ты хочешь с ним поговорить. Он не должен спать, не должен был чувствовать себя плохо. Да и не боялся бороться с несправедливостью в собрании, всякую нечисть быстро выводил на чистую воду.
И вот приходит время, когда иллюзиям надобно разбиться. Когда галстуконосители прут со всех щелей. Первое знакомство с теократическим бюрократизмом, лишающим, на мой взгляд, собрание Свидетелей Иеговы христианского духа, произошло во время строительства Зала Царства - или, в местном наречии, сарая Царства. Т.к. нельзя нам строить культовые заведения в Беларуси, приходится откровенно врать государству, что мол несколько десятков добровольцев решили отстроить сарай одному товарищу. А он, товарищ сей, отблагодарил добровольцев: сарай свой отдал на общественное пользование, пущай ходят, лекции слушают. Забавно ведь. Такую легенду для властей никто из нас и не думал враньем называть. Как ловко происходит подмена понятий: оказывается, дача показаний, не соответствующих действительности, органам власти в корпоративных интересах - не есть ложь, а благородное мероприятие, Библией вполне оправданное.
Так это я отвлекся. Бригада из так называемых разъездных вефильцев - строителей сарая - стала образцом того, что я именую бюрократизмом в касках.
Как они замучили пионеров отчитываться за каждый час, на который те заслуженно отпахали для получения так называемого кредита часов, как они ныли по поводу еды. Такие барские аппетиты попробуй ублажить. И это несмотря на полную отдачу местных собраний. Никакого недостатка в местных добровольцах. Местные сестры, трудящиеся на кухне, иной раз на полном серьезе спрашивали у нас, а не наняли ли мы мирских для строительства. Мне становилось горестно, что ценой таких злобно-методичных, дисциплинарных, а оттого выглядевших в качестве добровольных мер строилось будущее нового мира. Если быть честным, такие мысли никогда прямо не озвучивались. Находились два универсальных объяснения, они до сих пор ловко держат в узде многих Свидетелей Иеговы. 1-е: вся эта бригада вефильцев, некоторые избыточно дотошные братья - исключения из мирового порядка теократии, это случайность, не правило. А второе - настолько мощное средство для объяснения всех не то чтобы нелепостей, но даже преступлений как отдельных Свидетелей Иеговы, так и всей организации. Это - человеческое несовершенство. Этой фразой объяснялись многочисленные беспорядки. Одна сестра лютой ненавистью ненавидит другую - это несовершенство, брат изменил жене - несовершенство. Старейшиной назначили того, кто только думает о своем красноречии, плевать кому до сирот, вдов и просто рядовых возвещателей - опять несовершенство. Ловко все получается - если кто-то проявил христианское качество или назначение получил человек отзывчивый, простодушный и сердобольный, то это - проявление святого духа, еже ли нет - то несовершенство. Ну, конечно, несовершенство тут причем, но настолько опосредованно, настолько отдаленно. Сродни тому, как сказать, что я вчера ударил друга, потому мой праотец Адам съел плод с дерева добра и зла. Или сказать, что подошва в ботинке лопнула, потому что министр легкой промышленности - взяточник. Неужели не чувствуется этот логический трюк - пропажа цепи ответственности? И при этом трюк сей применяется избирательно, коль требуется кого-то наказать, то ему вменят не только собственную вину, но и весь грех Адама, а если надобно оправдать - то за все проступки пущай сам Адам и отдувается. Существование такого двойственного мышления в умах не только старейшин, но и всего братства я стал обнаруживать гораздо позднее. Его необходимо было распознать еще у себя.
Бригада эта уехала, оставив в недоумении многих. Сарай Царства еще достраивали пару лет. Пионерский дух немного таким скотским отношением был сломлен. Но разве взаимоотношения в собрании - повод опускать руки? Постепенно собрание стало оправляться от последствий стройки. И реабилитация ознаменовалась возобновлением очередной волны роста пионеров. Подрастала молодежь, которая охотно вливалась в ряды тружеников поля. Старейшины из квартала в квартал включали в назначенную территорию все больше местностей, соседних городов. Собрание охотно отзывалось на призыв ехать в отдаленку, как ее прозвали. Нашему собранию поручали неоднократно готовить драму к областному конгрессу. И вроде как часы для отсчета последних мгновений доармагеддонного времени опять затикали.
Пока не пришел сезон зрелых галстуконосителей. Конечно, по содержанию Сторожевой Башни уже тянуло таким несколько жутковатым формализмом. Ведь в статьях ни слова о подлости и беспорядочности в среде собрания. Одна похвала. Один дух святой пляшет в каждом из более чем 90 тысяч собраний. На конгрессах такие уже натянутые интервью. Надобно выцедить историю - выцедим, расскажем. И мелкая ситуация превращается в сказочную историю о метаморфозах теократического быта.
Но тут появилось нечто большее. Так сказать погоны теократии. Когда личина мнимого христианства Свидетелей Иеговы открылась во всей красе. Его звали Шаров Юрий - новый районный надзиратель. Мы звали его просто - Шарик. Боялись современного Шарикова почти все старейшины района. Копал он под всех. Такая непреодолимая страсть подмять под себя всех. И накопал же. Все братья - участники драмы оказались виновниками попоек, проходивших в дни областных конгрессов. Я был, как назло, посторонним участником этих событий, т.е. всегда находился рядом, но не пил. Отныне, оказалось, существуют нормы для распития алкогольных напитков. На сих массовых правовых комитетах, на которых я вместе с одним старейшиной выступал свидетелем-апологетом, нам сообщили, что распитие даже 3-5 стандартных порций спиртного (каждая, если для водки по 30 мл) в компании из более чем 3 человек - есть попойка. Вначале правовой комитет провели только с председательствующим - тем самым старейшиной, о котором собственно речь и идет. Этого было уже достаточно, чтобы нас шокировать. Ярость на Шарика была невероятной силы. По прошествии полгода офис в Минске назначил комитеты со всеми. Полетело несколько старейшин, много служебных помощников. А под другого старейшину, который был апологетом на комитетах, копали для смещения. Пугало не только то, что по указаниям одного сумасшедшего действовал офис и сам областной - Ливый Василий. Пугало другое - вместе с Шариком работали те, кто на этом собирался выслужиться, те, о ком я думал, как о порядочных пастырях. А они оказались лизоблюдами. И это, извините, никакое не человеческое несовершенство, если вы все еще живете в логических иллюзиях. Это подлость конкретных людей. Я никому не выношу приговор. Я называю вещи своими именами. Когда после комитетов приехали эти “экзорцисты” (изгоняющие демонов) и стали задавать вопросы по поводу старейшины-апологета, уточняя, что если нам кажется, что типа они копают под него, чтобы мы так не думали, мы все в один голос сказали, что нас даже не надо переубеждать. Комитет научил нас быть честными. Из комитета стало ясно, кто честен, тот и страдает. Да, и среди самих жертв оказалось не меньше подлости. Как же своя шкура дорога? Кто до конца все рассказал, тот и пострадал. Надо не говорить, что думаешь. Твое раскаяние должно быть таким же, как комментарий на собрании, по написанному своими словами. Тогда это раскаяние. И никого не исключили. Понятное дело. Все это организационная политика. Чтоб другим не повадно было. Некоторые на комитете так и говорили, что не понимают смысл своего греха. И все равно не исключили. Главное - показательное мероприятие.
Мне повезло, на сломанном собрании я из служебного помощника стал старейшиной. Но ненадолго. Я благодарен Шарику, что он есть, что помог распознать содержание понятия теократии. Я ему неоднократно потом говорил об этом. Ведь он распустился был на нет. Даже с речью выступал, цитируя эти алкогольные нормы. Взял, выкопал в “Пробудитесь” рекомендации министерств здравоохранения разных стран по поводу нормы алкоголя и пропихнул, что для Свидетеля Иеговы она должна быть гораздо меньше. А когда сестры приходили к нам, и спрашивали, не нагрешили ли они по этому поводу в прошлом, он велел в таких случаях практиковать правовые меры. Безумие.
Сердобольная славянская душа бывшего председательствующего завяла. Мне было больно смотреть на его стенания. На бесконечную бессонницу. Именно он озвучил вопрос, исследованием которого я и решил заняться. Он неоднократно в беседах говорил, что сомневается в существовании духа в организации. А как это проверить? Чтением Сторожевой Башни, издание которой именно на этом факте и держится. Последний мой разговор с Шариком показал, что его мозг только и состоит из статей из Сторожевой Башни. Долгая беседа с ним побудила искать ответы в другом - запретном месте. И я прочитал Р. Френца. И честно, хотя я до сих пор чувствую в своих убеждениях следы его религиозного опыта, обнаруживаю ту же осторожность, я как никогда счастлив свободе, мне открытой. Но чувство горести остается. Тот, чьи сомнения привели к таким переменам в моей жизни, до сих пор у разбитого теократического корыта. Его сомнения не пошли дальше, а остались сомнениями, углубились и приобрели форму неразрешимых противоречий. И помочь я ничем не могу. Аж выть хочется от чувства беспомощности.
Дмитрий Корнеенко
Опубликовано 06.06.2009
Ссылка-зеркало 1, ссылка-зеркало 2.
Перейти к Оглавлению блога.