Лухтанов Александр. Записки рудничного маркшейдера 2
..Первые два пункта связаны с дополнительной работой и не всегда выполнимы, а три последующих вызывают у начальства недовольство, гнев и чреваты усугубить наше же положение. Кроме того, любое разглашение «тайны замера» всегда связано с большим риском возбуждения дела, где ответственность в первую очередь понесли бы мы сами.
Я был «скандальным человеком с неуживчивым характером и не давал людям жить». Слушать это было обидно. Чем больше я прилагал усилий к наведению порядка, тем больше вызывал раздражения и неприязни.
Всегда находилась причина, когда невыполнение плана было бы «большой политической ошибкой». Праздники 1 мая, 7 ноября, 23 февраля, 8 марта, день сталинско-брежневской конституции, праздник металлургов, шахтеров. Начальник, парторг, профорг - все требовали, чтобы к этим «великим» датам план был выполнен любой ценой. А еще существовали партсъезды, «встачи» на трудовую вахту, взятие соцобязательств, борьба за звание коммунистического труда и т.д. и т.п.
Я отказывался подписывать липовые замеры. Аманбаев лютовал, издавал грозные приказы, объявлял выговоры, лишал премий, а я этому был только рад - все это работало на меня.
Когда все способы были использованы, я принялся за Мовчуна. В конце концов, будучи главным маркшейдером комбината, он был обязан нас защищать и брать хотя бы часть ответственности на себя. Едва ли не каждый месяц я отправлял ему докладную, требуя, чтобы он прислал комиссию для проверки наших подсчетов, а по существу для их дублирования. Он уже давно поубавил свой апломб, чувствуя, что дело слишком серьезно. Присланные им комиссии считали, находили приписки в оперативном учете, а дальше все развивалось так же, как и у нас на руднике, только теперь уже в управлении комбината. Комбинату тоже нужно было выполнять план, от этого зависело его благополучие.
Мовчун корежился, сопротивлялся, юлил. На него давило свое начальство, также, как и мы, теперь он тоже попал между молотом и наковальней. С одной стороны директор, требующий выполнения плана, с другой - долг контролера, ответственность и закон, на страже которого должен стоять маркшейдер. Не припишешь, - выгонят, припишешь - посадят. Теперь бывали замеры, когда справки подписывал один Мовчун, а я отказывался и не ставил свою подпись, Могло ли это понравиться дирекции комбината, ведь вместе с Мовчуном она стала брать огонь на себя со всеми вытекающими последствиями. Мовчун пытался переложить ответственность на своего заместителя Антонова, тот сопротивлялся, писал доносы парторгу, докладные начальству. Члены комиссии тоже не хотели подписываться, а директор, ничего не желая признавать, требовал справку теперь уже от Мовчуна. Шла возня, и я чувствовал, что все большее число людей вовлекается во всю эту историю, а это всегда опасно. Вот так и возникают «дела», когда начинаются домыслы, слухи, а потом доносы.
Вскоре сменился главный маркшейдер нашего союзного министерства, и я решился поделиться с ним, отправив отчаянное письмо.
Уважаемый тов. В.М.Ел-в!
Только исключительные обстоятельства заставляют меня взяться за это письмо. С 1958 года я работаю маркшейдером Рудника открытых работ (на карьерах: Зыряновском, Снегиревском, теперь Греховском) За это время сменилось много лиц руководства рудником, но лишь один (Лебенков Б.В.) не завышал своих требований по отношению к маркшейдерской службе (за что и был изгнан с работы). Все остальные начальники рудника третировали, давили, насиловали и угнетали своих подчиненных маркшейдеров самыми различными способами и все это с одной только целью - заставить приписать невыполненные объемы вскрышных, то есть вымогали делать приписки.
Для этой цели не брезгуют никакими способами давления и вымогательств. Шантаж, угрозы, различные наказания в виде лишений премий, сокращения штатов, выговоры, лишение транспорта, взваливание несвойственных работ, нагнетание недовольства рабочих, сваливание вины за невыполнение плана на маркслужбу и т.д.
Так как маркзамеры всегда дают минусовые расхождения с оперативным учетом, то маркшейдерам всегда ставится в вину это, их обязывают контролировать оперативный учет, взвешивать машины, считать рейсы, делать промежуточные замеры, а старшего маркшейдера назначают ответственным за оперативный учет. (Что является нарушением всех инструкций) Словом, делают все, чтобы обвинить самих маркшейдеров в недогрузках, недомерах и направить на них недовольство трудящихся.
Ведь это же совершенно ясно, что нельзя контролирующие функции совмещать с подчинением контролируемому лицу.
Существующее положение глубоко порочно! Считаю, что в ваших интересах и силах, хотя бы частично вывести маркслужбу из подчинения руководству контролируемого подразделения (рудника), подчинив ее маркшейдеру вышестоящей организации (комбината). Пусть маркшейдера остаются в штате рудника, но ни начальник, ни главный инженер не должен иметь права ни наказывать, ни перемещать, ни сокращать штаты отдела, ни вменять в обязанности несвойственные работы.
В свое время хороша была практика Аркалыкского комбината (1975 г.), когда гл. маркшейдер комбината Чертыков брал под свою опеку маркшейдеров подопечных рудников, особенно когда дело касалось замеров. Он сам выдавал цифры замеров на рудники (естественно их делали рудничные маркшейдера), и пусть бы попробовал на него «надавить» начальник рудника! Но если бы все главные маркшейдеры были такими! Девиз других - отсидеться спокойно в сторонке.
Маркшейдеры просят вас защитить их от посягательств на свои права правильно замерять. Бесполезно наказывать маркшейдеров и садить, надо сначала их оградить от насилий!
Я проработал маркшейдером карьера 24 года, но если положение не изменится, я вынужден буду уйти. Я больше так не могу! Я схожу с ума! Да, наверное, мне и так не сдобровать после такого письма, но я все равно его пишу!
С уважением и надеждой. Подпись 20 октября 1981 года.
Сейчас я понимаю, что письмо наивное, хотя я и по прошествии стольких лет не знаю, как написать по-другому. Или молчать и продолжать делать вид, что все в порядке? Существовал и другой выход, как делали некоторые другие: переезжать с места на место, заметая следы. Это был крик отчаянья на грани нервного срыва.
Ответа я, естественно, не получил. Ни строчки, ни звонка, никакой реакции. А ведь я предлагал вполне конкретное решение, вовсе не трудное для исполнения. Чиновники предпочитали отсидеться, очевидно, делая вид, что не видят проблем. С другой стороны, слава Богу, что комиссию не прислали для проверки опять-таки маркшейдеров.
... Для себя я уже давно определил: если уж уходить с РОРа, то на работу, связанную с природой. Например, егерем, лесником, на худой случай, пасечником. Работой на производстве, да еще связанной с ответственностью, я был сыт по горло. А чем выше должность, тем больше ответственность. Я завидовал рядовым. Прав был мой отец, который еще 20 лет назад говорил мне: «На производстве тебе будет трудно работать, самое подходящее для тебя дело - наука». Об этом я знал и сам. Да, наука, но только не горняцкая. Нет-нет, только не комбинат!
Угнетало то, что в своих попытках прекратить приписки и навести порядок в маркшейдерских замерах я опять оставался один на один со всей административной машиной и коллективом, жаждущим премий.
Так получилось, что я описал в основном критическую сторону своей деятельности, высказал то, что наболело в душе. Но было и много хорошего, и главное - это общение с людьми. За годы службы встретилось немало достойных людей. Случайно или нет, но, как правило, такие люди не попадают на Доски Почета. Почти нет их и на стендах музея Дома техники теперь уже бывшего комбината. «Висят» совсем другие, в основном те «герои», о которых я упомянул в своем повествовании совсем не с лучшей стороны: Миронов, Аманбаев и крикуны-рабочие(про себя таких я называл горлохватами).
Попробую назвать имена, лишь некоторых работников рудника, с моей точки зрения внесших наибольший вклад в строительство и отработку Зыряновского карьера.
Б.В.Лебенков - один из первых начальников РОРа, «генератор» едва ли не всех идей, осуществляемых на карьере до 1967 года.
Р.И.Бахулиев - начальник РОРа с 1968 по 1977 гг., энергичный и активный руководитель, основной исполнитель противооползневых работ на Северо-Западном борту карьера.
В.Н.Мовчун - старший маркшейдер РОРа до 1965 года.
П.И.Еремеев - старший геолог РОРа с 1957 по 1967 гг.
С.И.Боровских - участковый геолог РОР с 1955 по 1965 гг.
В.С.Спивак и Е.М.Плешков, разработавшие схему буро-взрывных работ в условиях чрезвычайно сложных физико-механических свойств горных пород.
В.В.Булов - конструктор, решавший проектные задачи.
П.И.Шахтуров - геолог, обеспечивавший качество добываемой руды. П.В.Чебаков, а затем В.В.Семоненко - механики, много сделавшие для механизации работ.
С чувством глубокой благодарности вспоминаю своих рабочих и сослуживцев: Наташу Гизатуллину, Н.И. Красикову, Е.Есауленко, А.Бочкарева, Н.Бондареву, В.Воронову, Е.Сучкову. Скромные рабочие лошадки, делавшие свое дело и остававшиеся незамеченными, в тени. Мои друзья по работе, эрудиты и честнейшие люди: Аким Федотович Терлеев, Владимир Александрович Коробков, Женя Плешков. Они не выпячиваются, не лезут с речами на собраниях, ничего не требуют и не просят. Не бывает их в списках награжденных орденами или автомашинами по бросовой цене, нет их на витринах передовиков производства, а на самом деле на них-то все и держится.
Люди… их много прошло и через наш отдел. Не менее 15 специалистов сменилось за 30 лет работы. Никто не задерживался более 2-3 лет. Молодые уходили, получив хорошую практику и почувствовав в себе силы, опытные - найдя более оплачиваемое место на соседних подземных рудниках. Комбинат всегда держал РОР в черном теле. Хорошо помню фразу, сказанную с горькой иронией Бахулиевым: «Техничка комбината получает 13 зарплату больше, чем я, начальник рудника».
Зато «шишек» и «подзатыльников» доставалось предостаточно. Теперь, по прошествии стольких лет, я понимаю, где была зарыта «собака». Открытие карьера было ошибочным, а получалось так, что решение принимали одни, а выполнять пришлось другим, причем с множеством неразрешенных проблем.
Последние 20 лет, начиная с 1970 года РОР начала беспокоить легкая тревога: Зыряновский карьер кончается, где работать сложившемуся опытному коллективу? Начались лихорадочные поиски новых объектов работы. Найти подходящее месторождение для отработки его карьером, гораздо труднее, чем решить аналогичную задач для подземной разработки. Были рассмотрены и проектно проработаны около полутора десятков месторождений. Остановились на двух Снегиревском и Греховском. Греховский карьер позволил руднику продержаться еще семь лет. Но в 1987 закончился и он. Рудник закрылся, РОР преобразовался в ГТЦ - горно-транспортный цех. Все горевали, но я ликовал: кончилась цепь вымогательств, связанных с замерами. Понижение в должности до рядового геодезиста меня не волновало, через три года подходил пенсионный возраст. Кончились кошмары, с плеч свалился неподъемный груз ответственности, наконец-то я почувствовал себя освободившимся человеком. Целыми днями лазая по горам и производя геодезические разбивки подъездных дорог и площадок под строительство Малеевского рудника, я был счастлив и только одно угнетало меня: почему я не перевелся на эту работу 20 или 25 лет назад.
Со спокойной совестью я могу сказать, что, несмотря на нелюбовь к своей профессии, я честно отработал положенные 33 года. Как мог, боролся за правильность отчетности, т.о. защищая интересы государства и честь маркшейдерской службы. Не могу сказать, что все мне удалось, где-то я поддавался, но я не дал приписать как минимум три миллиона кубометров вскрыши (это примерно три миллиона государственных денег, не пущенных на ветер).
Прошло 14 лет, как я на пенсии, но до сих пор по ночам меня преследуют два сюжета, связанные с работой. То я вижу в дурном сне страшную пропасть, куда низвергаются уступы карьера, то слышу голос начальника, вымогающего нужные ему объемы..."
Докладная записка ОГПУ о фактах приписок на предприятиях каменноугольных бассейнов Союза. 26 июня 1934 г.
http://istmat.info/node/62057
Секретарю ЦК ВКП(б) т. Сталину
ОГПУ в течение 1934 г. вскрыты на ряде шахт каменноугольных бассейнов Союза многочисленные факты приписки несуществующей добычи угля с целью создания видимости выполнения плана угледобычи. По проведенным следственным делам установлены факты приписок угля в размере 185 000 т. Приписки производились путем:
а) прямого увеличения размеров суточной добычи в т.н. «десятницких рапортах»;
б) преувеличения веса вагонетки, груженной углем;
в) умышленной недогрузки вагонеток с тем, что в отчетных данных таковые принимаются как полногруженные.
По отдельным угольным трестам вскрыты следующие факты приписок угля:
По тресту Кадиевуголь. В феврале 1934 г. установлена по Лисичанскому рудоуправлению приписка в размере 10 839 т угля, что составляет [...]* % месячного плана добычи.
Проведено расследование по трем основным шахтам.
По шахте [им.] Войкова привлечены к судебной ответственности: главный инженер Морев, его помощник Бервольф и начальник участка Лавренцов. Морев исключен из партии, зав. шахтой Тембохудову и десятнику Егорову вынесен строгий выговор с предупреждением.
По шахте [им.] Рухимовича привлечены к ответственности: инженер Поборчий и зав. участком Рындин.
По шахте [им.] Артема привлечен к ответственности зав. участком Обрезанов.
Наряду с этим проводится расследование, и привлекаются к ответственности зав. шахтой № 29 Коршунов, зав. шахтой № 35 Черенков, систематически проводившие фиктивную приписку угля.
По тресту Лугануголь. В начале 1934 г. зав, шахтой № 1 Сорокинского рудоуправления Жерновой фиктивно приписал 1000 т угля к добыче, что составляет 10,4 % к январскому плану.
Жерновой с работы снят и отдан под суд.
По шахте № 5-бис Сорокинского рудоуправления фиктивную приписку проводил участковый техник Мавриенко, который также с работы снят и отдан под суд.
На шахте № 5 «Наркоммуна» за 3 месяца 1934 г. было приписано 1068 т угля. Виновные в фиктивной приписке - зав. шахтой Агафонов, осужден судом на 3 года, пом. главного инженера Ковбаса и начальник участка Федоренко - на 7 лет каждый.
Виновные в фиктивной приписке угля на шахте № 3/2 «Наркоммуна» зав. шахтой Верхоглядов, инженер Яздовский, зав. складом Горчинский и зав. конторой Кобзарь привлечены к судебной ответственности и осуждены судом на срок от 1 до 5 лет.
На шахте № 26 Еленовского рудоуправления приписка производилась зав. шахтой Труновым, зав. угольным складом Кондрашкиным и зав. статистикой прихода и расхода угля Шаповаловым. Все трое преданы суду.
По тресту Донбассантрацит. В результате маркшейдерских замеров, произведенных в январе 1934 г., выявлена недостача угля в 24 тыс. т, т.е. около 6 % месячного плана добычи, что явилось следствием фиктивных записей начальника планового отдела Вихлянцева при содействии зав. обогащением Бренина и заведомо неверных замеров маркшейдера Гонтаревского, который скрывал указанную недостачу угля. Гонтаревский и Вихлянцев привлечены к ответственности.
По тресту Макеевуголь. По 12 шахтам треста в январе 1934 г. выявлены фиктивные приписки в размере 4300 т угля, что составляет около 2 % месячного плана всего треста. По всем выявленным случаям ведется расследование для привлечения виновных к ответственности.
По тресту Сталинуголь. В январе 1934 г выявлено приписок на 4500 т угля в добыче. Привлечены к ответственности главный инженер шахты № 1 Петровского рудоуправления Павлов, зав. шахтой Джеламов, пом. главного инженера Науменко и техник Безпалов.
По шахте № 17/10 Гришинского рудоуправления преданы суду: главный инженер Капивецкий, бухгалтер Морозов, зав. угольным складом Дрожжин, десятник погрузки Болотов, статистик Тарадайко, инженер Кенаш. Следствие по делу закончено, и дело передано для слушания в областной суд. Кроме того, привлечены к партийной ответственности зав. шахтой Шабанов и пом. главного инженера Беседин.
По тресту Каруголь. Общее количество фиктивно приписанной добычи за время с июня 1933 г. составляет 37 тыс. т, т.е. 20,5 % к плану добычи мая месяца 1934 г. Приписка в основном проводилась младшим технадзором десятником по шахте № 3/2, 1, 18,2 и 9.
По всем этим шахтам производится расследование, выявляются виновники для предания суду.
По Черемховскому бассейну. Выявлен ряд фактов фиктивного увеличения добычи угля, в частности, по шахте «Малый Артем». Администрация этой шахты в лице зав. шахтой Козьмина (член ВКП(б)), технорука Луговского, техника Кулькова и бригадира Юрина систематически приписывали уголь путем представления преувеличенных рапортов тресту Востсибуголь о выполнении суточных заданий на 100 %, в то время как шахта фактически все время находилась в прорыве и план не выполняла. Эта группа лиц предается суду. Следствие заканчивается.
Кроме этого, по нашим данным, на шахте № 8 «Касьяновка» фиктивно приписано 400 т. Производится проверка и документация.
По Сучанскому руднику «Дальугля». На шахте № 10 на протяжении 1933 г. администрация шахтоуправления совместно с треугольником проводила очковтирательство, показывая фиктивные цифры добычи угля.
Установлено, что вследствие фиктивных приписок, на шахте № 10 образовалась недостача в 4583 т угля. Приписки носили систематический и организационный характер и производились следующими лицами: бывшим зав. шахтой Чурсиным и Капонировым, зав. движением Дерюгиным (в прошлом служащий полиции), бывшим секретарем партийной ячейки Кучеренко, бывшим председателем шахткома Лопатко, председателем шахткома Коробейниковым и секретарем партийной ячейки Кралиным.
Установлено, что эти лица прежде чем дать сведения рудоуправлению и горкому ВКП(б) о добыче, устраивали совещания, на которые зачастую приглашался и беспартийный, бывший служащий полиции, член разоблаченной кулацкой артели Дерюгин. На этих совещаниях решался вопрос, сколько именно надо приписать к действительно добытому углю.
Во время проверки этих злоупотреблений указанная выше группа под руководством Кралина составила подложный документ (маркшейдерский замер) с преувеличением показателей выемки угля на 4500 т, т.е. примерно на недостающее количество угля. Для проверки представленного документа была создана авторитетная комиссия, которая установила, что документ подложный и составлен маркшейдером рудоуправления Смазновым под давлением Чурсина и Капонирова.
Установлено также, что поддельные документы (сведения десятников о добыче) в момент проверки исчезали из канцелярии шахты, впоследствии оказалось, что они хранились на квартире у Капонирова, при рассмотрении их было комиссией установлено, что они имеют явные подделки и приписки. Капониров исключен из партии и снят с работы. Кралин снят с работы, по партийной линии ему объявлен строгий выговор. Коробейникову объявлен строгий выговор. Кучеренко выведен из состава бюро обкома и ему объявлен выговор. Начальнику милиции Наумову объявлен выговор. Уполномоченный милиции Серов исключен из партии за прекращение порученного ему расследования дела о приписке. Горпрокурору поставлено на вид.
По тресту Кузбассуголь. На шахте «Черная гора» Прокопьевского рудника начальник района Тупицын при участии главного инженера шахты Ляпина и управляющего шахты Шайматова проводит систематическую приписку добычи угля. Эти лица в течение января и февраля 1934 г. систематически умышленно недогружали вагоны с углем для покрытия приписанного угля. В апреле 1934 г. по шахте в результате маркшейдерского замера обнаружена недостача 2800 т угля.
На Араличевском руднике зам. управляющего рудоуправления Солодовников, инженеры Сенотрусов и Лукьянов, зав. центральной штольни Алфимов и зав. транспортом Мехович организованно, начиная с декабря
1933 г., производят недогрузку вагонов с целью фиктивного увеличения угледобычи. Установлено, что в декабре 1933 г. было недогружено 351 т, в январе 1934 г - 2042 т, недогруз вагонов в среднем достигал 20 %. Для того, чтобы скрыть это преступление, перечисленные лица составили фиктивные акты на проверку погрузки и заставили подписать эти акты сотрудника маркшейдерского бюро Могилевского. На поступающие претензии потребителей о недогрузе Солодовников приказал отвечать, что погрузка производится нормально, и что уголь расхищается в пути. Виновные лица привлечены к ответственности.
Вновь установлены факты приписки угля на Бело-Бабанаковской шахте Ленинского рудника. Несмотря на то, что в декабре 1933 г. за аналогичные преступления была осуждена на разные сроки группа работников шахты во главе с управляющим шахтой Яхонтовым, начиная с февраля
1934 г. главный инженер шахты Ильиченко стал практиковать фиктивное увеличение фактического объема вагонетки. Вагонетка равняется 535 кг, Ильиченко приказал считать вагонетку за 600 кг. Таким путем было приписано 2700 т фактически не добытого угля, что составляет 17 % месячного плана. При вскрытии этого факта Ильиченко с целью избежать ответственности скрылся.
По тресту Тквибульуголь (Закавказье). В I квартале 1934 г. обнаружена в результате маркшейдерских замеров недостача угля в количестве 17 тыс. т угля, т.е. около 20 % плана, которая образовалась в результате приписки добычи, производившейся администрацией треста. Для скрытия факта приписки главный инженер треста Сударкин незаконно списал более 4 тыс. т по мотивам якобы выветривания угля от долгого лежания. Производится расследование и выявление конкретных виновников фиктивной приписки угля.
По тресту Средазуголь. Выявлены факты приписки угля по руднику «Кизыл-Кия» в количестве 2500 т, что составляет 8 % плана, по руднику «Сулюкта» - 5 тыс. т, что составляет 12 % месячного плана.
ОГПУ проводит дальнейшие мероприятия по выявлению фактов умышленной приписки добычи на шахтах угольной промышленности.
Зам. председателя ОГПУ Ягода
Начальник ЭКУ ОГПУ Миронов
Ф. 3. Oп. 1. Д. 924. Л. 518-524. Заверенная копия.
* - Пропуск в тексте.
Я был «скандальным человеком с неуживчивым характером и не давал людям жить». Слушать это было обидно. Чем больше я прилагал усилий к наведению порядка, тем больше вызывал раздражения и неприязни.
Всегда находилась причина, когда невыполнение плана было бы «большой политической ошибкой». Праздники 1 мая, 7 ноября, 23 февраля, 8 марта, день сталинско-брежневской конституции, праздник металлургов, шахтеров. Начальник, парторг, профорг - все требовали, чтобы к этим «великим» датам план был выполнен любой ценой. А еще существовали партсъезды, «встачи» на трудовую вахту, взятие соцобязательств, борьба за звание коммунистического труда и т.д. и т.п.
Я отказывался подписывать липовые замеры. Аманбаев лютовал, издавал грозные приказы, объявлял выговоры, лишал премий, а я этому был только рад - все это работало на меня.
Когда все способы были использованы, я принялся за Мовчуна. В конце концов, будучи главным маркшейдером комбината, он был обязан нас защищать и брать хотя бы часть ответственности на себя. Едва ли не каждый месяц я отправлял ему докладную, требуя, чтобы он прислал комиссию для проверки наших подсчетов, а по существу для их дублирования. Он уже давно поубавил свой апломб, чувствуя, что дело слишком серьезно. Присланные им комиссии считали, находили приписки в оперативном учете, а дальше все развивалось так же, как и у нас на руднике, только теперь уже в управлении комбината. Комбинату тоже нужно было выполнять план, от этого зависело его благополучие.
Мовчун корежился, сопротивлялся, юлил. На него давило свое начальство, также, как и мы, теперь он тоже попал между молотом и наковальней. С одной стороны директор, требующий выполнения плана, с другой - долг контролера, ответственность и закон, на страже которого должен стоять маркшейдер. Не припишешь, - выгонят, припишешь - посадят. Теперь бывали замеры, когда справки подписывал один Мовчун, а я отказывался и не ставил свою подпись, Могло ли это понравиться дирекции комбината, ведь вместе с Мовчуном она стала брать огонь на себя со всеми вытекающими последствиями. Мовчун пытался переложить ответственность на своего заместителя Антонова, тот сопротивлялся, писал доносы парторгу, докладные начальству. Члены комиссии тоже не хотели подписываться, а директор, ничего не желая признавать, требовал справку теперь уже от Мовчуна. Шла возня, и я чувствовал, что все большее число людей вовлекается во всю эту историю, а это всегда опасно. Вот так и возникают «дела», когда начинаются домыслы, слухи, а потом доносы.
Вскоре сменился главный маркшейдер нашего союзного министерства, и я решился поделиться с ним, отправив отчаянное письмо.
Уважаемый тов. В.М.Ел-в!
Только исключительные обстоятельства заставляют меня взяться за это письмо. С 1958 года я работаю маркшейдером Рудника открытых работ (на карьерах: Зыряновском, Снегиревском, теперь Греховском) За это время сменилось много лиц руководства рудником, но лишь один (Лебенков Б.В.) не завышал своих требований по отношению к маркшейдерской службе (за что и был изгнан с работы). Все остальные начальники рудника третировали, давили, насиловали и угнетали своих подчиненных маркшейдеров самыми различными способами и все это с одной только целью - заставить приписать невыполненные объемы вскрышных, то есть вымогали делать приписки.
Для этой цели не брезгуют никакими способами давления и вымогательств. Шантаж, угрозы, различные наказания в виде лишений премий, сокращения штатов, выговоры, лишение транспорта, взваливание несвойственных работ, нагнетание недовольства рабочих, сваливание вины за невыполнение плана на маркслужбу и т.д.
Так как маркзамеры всегда дают минусовые расхождения с оперативным учетом, то маркшейдерам всегда ставится в вину это, их обязывают контролировать оперативный учет, взвешивать машины, считать рейсы, делать промежуточные замеры, а старшего маркшейдера назначают ответственным за оперативный учет. (Что является нарушением всех инструкций) Словом, делают все, чтобы обвинить самих маркшейдеров в недогрузках, недомерах и направить на них недовольство трудящихся.
Ведь это же совершенно ясно, что нельзя контролирующие функции совмещать с подчинением контролируемому лицу.
Существующее положение глубоко порочно! Считаю, что в ваших интересах и силах, хотя бы частично вывести маркслужбу из подчинения руководству контролируемого подразделения (рудника), подчинив ее маркшейдеру вышестоящей организации (комбината). Пусть маркшейдера остаются в штате рудника, но ни начальник, ни главный инженер не должен иметь права ни наказывать, ни перемещать, ни сокращать штаты отдела, ни вменять в обязанности несвойственные работы.
В свое время хороша была практика Аркалыкского комбината (1975 г.), когда гл. маркшейдер комбината Чертыков брал под свою опеку маркшейдеров подопечных рудников, особенно когда дело касалось замеров. Он сам выдавал цифры замеров на рудники (естественно их делали рудничные маркшейдера), и пусть бы попробовал на него «надавить» начальник рудника! Но если бы все главные маркшейдеры были такими! Девиз других - отсидеться спокойно в сторонке.
Маркшейдеры просят вас защитить их от посягательств на свои права правильно замерять. Бесполезно наказывать маркшейдеров и садить, надо сначала их оградить от насилий!
Я проработал маркшейдером карьера 24 года, но если положение не изменится, я вынужден буду уйти. Я больше так не могу! Я схожу с ума! Да, наверное, мне и так не сдобровать после такого письма, но я все равно его пишу!
С уважением и надеждой. Подпись 20 октября 1981 года.
Сейчас я понимаю, что письмо наивное, хотя я и по прошествии стольких лет не знаю, как написать по-другому. Или молчать и продолжать делать вид, что все в порядке? Существовал и другой выход, как делали некоторые другие: переезжать с места на место, заметая следы. Это был крик отчаянья на грани нервного срыва.
Ответа я, естественно, не получил. Ни строчки, ни звонка, никакой реакции. А ведь я предлагал вполне конкретное решение, вовсе не трудное для исполнения. Чиновники предпочитали отсидеться, очевидно, делая вид, что не видят проблем. С другой стороны, слава Богу, что комиссию не прислали для проверки опять-таки маркшейдеров.
... Для себя я уже давно определил: если уж уходить с РОРа, то на работу, связанную с природой. Например, егерем, лесником, на худой случай, пасечником. Работой на производстве, да еще связанной с ответственностью, я был сыт по горло. А чем выше должность, тем больше ответственность. Я завидовал рядовым. Прав был мой отец, который еще 20 лет назад говорил мне: «На производстве тебе будет трудно работать, самое подходящее для тебя дело - наука». Об этом я знал и сам. Да, наука, но только не горняцкая. Нет-нет, только не комбинат!
Угнетало то, что в своих попытках прекратить приписки и навести порядок в маркшейдерских замерах я опять оставался один на один со всей административной машиной и коллективом, жаждущим премий.
Так получилось, что я описал в основном критическую сторону своей деятельности, высказал то, что наболело в душе. Но было и много хорошего, и главное - это общение с людьми. За годы службы встретилось немало достойных людей. Случайно или нет, но, как правило, такие люди не попадают на Доски Почета. Почти нет их и на стендах музея Дома техники теперь уже бывшего комбината. «Висят» совсем другие, в основном те «герои», о которых я упомянул в своем повествовании совсем не с лучшей стороны: Миронов, Аманбаев и крикуны-рабочие(про себя таких я называл горлохватами).
Попробую назвать имена, лишь некоторых работников рудника, с моей точки зрения внесших наибольший вклад в строительство и отработку Зыряновского карьера.
Б.В.Лебенков - один из первых начальников РОРа, «генератор» едва ли не всех идей, осуществляемых на карьере до 1967 года.
Р.И.Бахулиев - начальник РОРа с 1968 по 1977 гг., энергичный и активный руководитель, основной исполнитель противооползневых работ на Северо-Западном борту карьера.
В.Н.Мовчун - старший маркшейдер РОРа до 1965 года.
П.И.Еремеев - старший геолог РОРа с 1957 по 1967 гг.
С.И.Боровских - участковый геолог РОР с 1955 по 1965 гг.
В.С.Спивак и Е.М.Плешков, разработавшие схему буро-взрывных работ в условиях чрезвычайно сложных физико-механических свойств горных пород.
В.В.Булов - конструктор, решавший проектные задачи.
П.И.Шахтуров - геолог, обеспечивавший качество добываемой руды. П.В.Чебаков, а затем В.В.Семоненко - механики, много сделавшие для механизации работ.
С чувством глубокой благодарности вспоминаю своих рабочих и сослуживцев: Наташу Гизатуллину, Н.И. Красикову, Е.Есауленко, А.Бочкарева, Н.Бондареву, В.Воронову, Е.Сучкову. Скромные рабочие лошадки, делавшие свое дело и остававшиеся незамеченными, в тени. Мои друзья по работе, эрудиты и честнейшие люди: Аким Федотович Терлеев, Владимир Александрович Коробков, Женя Плешков. Они не выпячиваются, не лезут с речами на собраниях, ничего не требуют и не просят. Не бывает их в списках награжденных орденами или автомашинами по бросовой цене, нет их на витринах передовиков производства, а на самом деле на них-то все и держится.
Люди… их много прошло и через наш отдел. Не менее 15 специалистов сменилось за 30 лет работы. Никто не задерживался более 2-3 лет. Молодые уходили, получив хорошую практику и почувствовав в себе силы, опытные - найдя более оплачиваемое место на соседних подземных рудниках. Комбинат всегда держал РОР в черном теле. Хорошо помню фразу, сказанную с горькой иронией Бахулиевым: «Техничка комбината получает 13 зарплату больше, чем я, начальник рудника».
Зато «шишек» и «подзатыльников» доставалось предостаточно. Теперь, по прошествии стольких лет, я понимаю, где была зарыта «собака». Открытие карьера было ошибочным, а получалось так, что решение принимали одни, а выполнять пришлось другим, причем с множеством неразрешенных проблем.
Последние 20 лет, начиная с 1970 года РОР начала беспокоить легкая тревога: Зыряновский карьер кончается, где работать сложившемуся опытному коллективу? Начались лихорадочные поиски новых объектов работы. Найти подходящее месторождение для отработки его карьером, гораздо труднее, чем решить аналогичную задач для подземной разработки. Были рассмотрены и проектно проработаны около полутора десятков месторождений. Остановились на двух Снегиревском и Греховском. Греховский карьер позволил руднику продержаться еще семь лет. Но в 1987 закончился и он. Рудник закрылся, РОР преобразовался в ГТЦ - горно-транспортный цех. Все горевали, но я ликовал: кончилась цепь вымогательств, связанных с замерами. Понижение в должности до рядового геодезиста меня не волновало, через три года подходил пенсионный возраст. Кончились кошмары, с плеч свалился неподъемный груз ответственности, наконец-то я почувствовал себя освободившимся человеком. Целыми днями лазая по горам и производя геодезические разбивки подъездных дорог и площадок под строительство Малеевского рудника, я был счастлив и только одно угнетало меня: почему я не перевелся на эту работу 20 или 25 лет назад.
Со спокойной совестью я могу сказать, что, несмотря на нелюбовь к своей профессии, я честно отработал положенные 33 года. Как мог, боролся за правильность отчетности, т.о. защищая интересы государства и честь маркшейдерской службы. Не могу сказать, что все мне удалось, где-то я поддавался, но я не дал приписать как минимум три миллиона кубометров вскрыши (это примерно три миллиона государственных денег, не пущенных на ветер).
Прошло 14 лет, как я на пенсии, но до сих пор по ночам меня преследуют два сюжета, связанные с работой. То я вижу в дурном сне страшную пропасть, куда низвергаются уступы карьера, то слышу голос начальника, вымогающего нужные ему объемы..."
Докладная записка ОГПУ о фактах приписок на предприятиях каменноугольных бассейнов Союза. 26 июня 1934 г.
http://istmat.info/node/62057
Секретарю ЦК ВКП(б) т. Сталину
ОГПУ в течение 1934 г. вскрыты на ряде шахт каменноугольных бассейнов Союза многочисленные факты приписки несуществующей добычи угля с целью создания видимости выполнения плана угледобычи. По проведенным следственным делам установлены факты приписок угля в размере 185 000 т. Приписки производились путем:
а) прямого увеличения размеров суточной добычи в т.н. «десятницких рапортах»;
б) преувеличения веса вагонетки, груженной углем;
в) умышленной недогрузки вагонеток с тем, что в отчетных данных таковые принимаются как полногруженные.
По отдельным угольным трестам вскрыты следующие факты приписок угля:
По тресту Кадиевуголь. В феврале 1934 г. установлена по Лисичанскому рудоуправлению приписка в размере 10 839 т угля, что составляет [...]* % месячного плана добычи.
Проведено расследование по трем основным шахтам.
По шахте [им.] Войкова привлечены к судебной ответственности: главный инженер Морев, его помощник Бервольф и начальник участка Лавренцов. Морев исключен из партии, зав. шахтой Тембохудову и десятнику Егорову вынесен строгий выговор с предупреждением.
По шахте [им.] Рухимовича привлечены к ответственности: инженер Поборчий и зав. участком Рындин.
По шахте [им.] Артема привлечен к ответственности зав. участком Обрезанов.
Наряду с этим проводится расследование, и привлекаются к ответственности зав. шахтой № 29 Коршунов, зав. шахтой № 35 Черенков, систематически проводившие фиктивную приписку угля.
По тресту Лугануголь. В начале 1934 г. зав, шахтой № 1 Сорокинского рудоуправления Жерновой фиктивно приписал 1000 т угля к добыче, что составляет 10,4 % к январскому плану.
Жерновой с работы снят и отдан под суд.
По шахте № 5-бис Сорокинского рудоуправления фиктивную приписку проводил участковый техник Мавриенко, который также с работы снят и отдан под суд.
На шахте № 5 «Наркоммуна» за 3 месяца 1934 г. было приписано 1068 т угля. Виновные в фиктивной приписке - зав. шахтой Агафонов, осужден судом на 3 года, пом. главного инженера Ковбаса и начальник участка Федоренко - на 7 лет каждый.
Виновные в фиктивной приписке угля на шахте № 3/2 «Наркоммуна» зав. шахтой Верхоглядов, инженер Яздовский, зав. складом Горчинский и зав. конторой Кобзарь привлечены к судебной ответственности и осуждены судом на срок от 1 до 5 лет.
На шахте № 26 Еленовского рудоуправления приписка производилась зав. шахтой Труновым, зав. угольным складом Кондрашкиным и зав. статистикой прихода и расхода угля Шаповаловым. Все трое преданы суду.
По тресту Донбассантрацит. В результате маркшейдерских замеров, произведенных в январе 1934 г., выявлена недостача угля в 24 тыс. т, т.е. около 6 % месячного плана добычи, что явилось следствием фиктивных записей начальника планового отдела Вихлянцева при содействии зав. обогащением Бренина и заведомо неверных замеров маркшейдера Гонтаревского, который скрывал указанную недостачу угля. Гонтаревский и Вихлянцев привлечены к ответственности.
По тресту Макеевуголь. По 12 шахтам треста в январе 1934 г. выявлены фиктивные приписки в размере 4300 т угля, что составляет около 2 % месячного плана всего треста. По всем выявленным случаям ведется расследование для привлечения виновных к ответственности.
По тресту Сталинуголь. В январе 1934 г выявлено приписок на 4500 т угля в добыче. Привлечены к ответственности главный инженер шахты № 1 Петровского рудоуправления Павлов, зав. шахтой Джеламов, пом. главного инженера Науменко и техник Безпалов.
По шахте № 17/10 Гришинского рудоуправления преданы суду: главный инженер Капивецкий, бухгалтер Морозов, зав. угольным складом Дрожжин, десятник погрузки Болотов, статистик Тарадайко, инженер Кенаш. Следствие по делу закончено, и дело передано для слушания в областной суд. Кроме того, привлечены к партийной ответственности зав. шахтой Шабанов и пом. главного инженера Беседин.
По тресту Каруголь. Общее количество фиктивно приписанной добычи за время с июня 1933 г. составляет 37 тыс. т, т.е. 20,5 % к плану добычи мая месяца 1934 г. Приписка в основном проводилась младшим технадзором десятником по шахте № 3/2, 1, 18,2 и 9.
По всем этим шахтам производится расследование, выявляются виновники для предания суду.
По Черемховскому бассейну. Выявлен ряд фактов фиктивного увеличения добычи угля, в частности, по шахте «Малый Артем». Администрация этой шахты в лице зав. шахтой Козьмина (член ВКП(б)), технорука Луговского, техника Кулькова и бригадира Юрина систематически приписывали уголь путем представления преувеличенных рапортов тресту Востсибуголь о выполнении суточных заданий на 100 %, в то время как шахта фактически все время находилась в прорыве и план не выполняла. Эта группа лиц предается суду. Следствие заканчивается.
Кроме этого, по нашим данным, на шахте № 8 «Касьяновка» фиктивно приписано 400 т. Производится проверка и документация.
По Сучанскому руднику «Дальугля». На шахте № 10 на протяжении 1933 г. администрация шахтоуправления совместно с треугольником проводила очковтирательство, показывая фиктивные цифры добычи угля.
Установлено, что вследствие фиктивных приписок, на шахте № 10 образовалась недостача в 4583 т угля. Приписки носили систематический и организационный характер и производились следующими лицами: бывшим зав. шахтой Чурсиным и Капонировым, зав. движением Дерюгиным (в прошлом служащий полиции), бывшим секретарем партийной ячейки Кучеренко, бывшим председателем шахткома Лопатко, председателем шахткома Коробейниковым и секретарем партийной ячейки Кралиным.
Установлено, что эти лица прежде чем дать сведения рудоуправлению и горкому ВКП(б) о добыче, устраивали совещания, на которые зачастую приглашался и беспартийный, бывший служащий полиции, член разоблаченной кулацкой артели Дерюгин. На этих совещаниях решался вопрос, сколько именно надо приписать к действительно добытому углю.
Во время проверки этих злоупотреблений указанная выше группа под руководством Кралина составила подложный документ (маркшейдерский замер) с преувеличением показателей выемки угля на 4500 т, т.е. примерно на недостающее количество угля. Для проверки представленного документа была создана авторитетная комиссия, которая установила, что документ подложный и составлен маркшейдером рудоуправления Смазновым под давлением Чурсина и Капонирова.
Установлено также, что поддельные документы (сведения десятников о добыче) в момент проверки исчезали из канцелярии шахты, впоследствии оказалось, что они хранились на квартире у Капонирова, при рассмотрении их было комиссией установлено, что они имеют явные подделки и приписки. Капониров исключен из партии и снят с работы. Кралин снят с работы, по партийной линии ему объявлен строгий выговор. Коробейникову объявлен строгий выговор. Кучеренко выведен из состава бюро обкома и ему объявлен выговор. Начальнику милиции Наумову объявлен выговор. Уполномоченный милиции Серов исключен из партии за прекращение порученного ему расследования дела о приписке. Горпрокурору поставлено на вид.
По тресту Кузбассуголь. На шахте «Черная гора» Прокопьевского рудника начальник района Тупицын при участии главного инженера шахты Ляпина и управляющего шахты Шайматова проводит систематическую приписку добычи угля. Эти лица в течение января и февраля 1934 г. систематически умышленно недогружали вагоны с углем для покрытия приписанного угля. В апреле 1934 г. по шахте в результате маркшейдерского замера обнаружена недостача 2800 т угля.
На Араличевском руднике зам. управляющего рудоуправления Солодовников, инженеры Сенотрусов и Лукьянов, зав. центральной штольни Алфимов и зав. транспортом Мехович организованно, начиная с декабря
1933 г., производят недогрузку вагонов с целью фиктивного увеличения угледобычи. Установлено, что в декабре 1933 г. было недогружено 351 т, в январе 1934 г - 2042 т, недогруз вагонов в среднем достигал 20 %. Для того, чтобы скрыть это преступление, перечисленные лица составили фиктивные акты на проверку погрузки и заставили подписать эти акты сотрудника маркшейдерского бюро Могилевского. На поступающие претензии потребителей о недогрузе Солодовников приказал отвечать, что погрузка производится нормально, и что уголь расхищается в пути. Виновные лица привлечены к ответственности.
Вновь установлены факты приписки угля на Бело-Бабанаковской шахте Ленинского рудника. Несмотря на то, что в декабре 1933 г. за аналогичные преступления была осуждена на разные сроки группа работников шахты во главе с управляющим шахтой Яхонтовым, начиная с февраля
1934 г. главный инженер шахты Ильиченко стал практиковать фиктивное увеличение фактического объема вагонетки. Вагонетка равняется 535 кг, Ильиченко приказал считать вагонетку за 600 кг. Таким путем было приписано 2700 т фактически не добытого угля, что составляет 17 % месячного плана. При вскрытии этого факта Ильиченко с целью избежать ответственности скрылся.
По тресту Тквибульуголь (Закавказье). В I квартале 1934 г. обнаружена в результате маркшейдерских замеров недостача угля в количестве 17 тыс. т угля, т.е. около 20 % плана, которая образовалась в результате приписки добычи, производившейся администрацией треста. Для скрытия факта приписки главный инженер треста Сударкин незаконно списал более 4 тыс. т по мотивам якобы выветривания угля от долгого лежания. Производится расследование и выявление конкретных виновников фиктивной приписки угля.
По тресту Средазуголь. Выявлены факты приписки угля по руднику «Кизыл-Кия» в количестве 2500 т, что составляет 8 % плана, по руднику «Сулюкта» - 5 тыс. т, что составляет 12 % месячного плана.
ОГПУ проводит дальнейшие мероприятия по выявлению фактов умышленной приписки добычи на шахтах угольной промышленности.
Зам. председателя ОГПУ Ягода
Начальник ЭКУ ОГПУ Миронов
Ф. 3. Oп. 1. Д. 924. Л. 518-524. Заверенная копия.
* - Пропуск в тексте.