«Архипелаг КОЛХОЗ» (Колхоз глазами городского интеллигента) 2
Работа преподавателей Постепенно мы выработали навыки работы в «колхозе», позволявшие нам эффективно вести дела. Те преподаватели, которые работали в поле, назывались у нас «полевые командиры». На поле надо было организовывать работу. Не надо было из лучших джентльменских побуждений преподавателю самому все время таскать ведра и помогать отстающим девушкам, надо было просто правильно организовать их работу. Надо было следить, чтобы все шли за машинами ровно, чтобы машины были удобно для сборщиц рассредоточены по полю, чтобы были ведра, мешки, чтобы более сильные немного помогли более слабым. По полю надо было все время бегать, мы накручивали в своих сапогах километры.
На поле брали всегда аптечку - валидол, йод, бинты, у студентов все время случались небольшие травмы, да и у нас тоже. Однажды мне дверью автобуса, на котором мы отправлялись в поле, придавило пальцы рук - студент, провожавший нас от общежития, с силой захлопнул дверь, а я там держал руку. Но обошлось, всего один день «побюллетенил». Инютин у нас отвечал за технику безопасности. Однажды на сельской дороге он нашел ведро, расплющенное «Камазом», и утром
показывал его студентам перед началом работы, а потом повесил в общежитии на видном месте с надписью: «Так будет с каждым, кто нарушает технику безопасности». А опасность реально была - машины на поле двигались, подъезжали и переезжали с грядки на грядку, а на грядках работали девочки.
Еще одна опасность - грузчики часто бросали опустошенные от картошки ведра с машин и попадали в бойцов, как мы ни просили этого не делать. Наглядная агитация В.Инютина очень понравилась проректору В.В.Гусеву, который как-то заехал к нам в колхоз - «Вот так и надо бороться за безопасность труда! Очень наглядно!».
Преподаватель, который оставался в общежитии, должен был решить хозяйственные вопросы - сходить в правление, закрыть наряды, вызвать и привести плотника или электрика, проконтролировать их работу и столовую. Если был нормальный комиссар, это мог сделать он. Вообще, постепенно мы поняли, что много преподавателей нам было в колхозе не нужно. Старый «колхозный волк» Евгений Семенович Воропаев как-то говорил мне: - Иосиф, давай вообще всех остальных преподавателей отпустим и останемся с тобой вдвоем, вполне вдвоем справимся.
Мы с преподавателями неофициально отпускали из колхоза друг друга на несколько дней, подменяли друг друга. Официально уезжать было нельзя - мы же направлены сюда, должны здесь быть. Кому надо было съездить на научную конференцию, у кого домашний праздник, кому просто помыться в человеческих условиях хотелось. Из «отпуска» предполагалось, что отпускник привезет остальным вкусненького чего- нибудь (колбаса - лучший подарок, сладкие пирожки или пряники для чая, бублики, и, конечно, выпивку).
Преподаватели играли большую роль в организации досуга отряда-придумывали вечера, различные праздники. Особенно в этом деле был мастером В.Г.Кулиничев, который сам писал красочные объявления о наших мероприятиях. Чтобы приходили на праздники вовремя, он придумал: «Начало - в 21.01», Все смеялись, но это реально действовало -приходили точно. Вообще, в колхозе складывались по-настоящему дружеские отношения между преподавателями как филфака, так и журфака. Люди мы были самые разные, но колхозная дружба нас прочно объединяла и сохранилась, можно сказать, на всю жизнь.
Студенческий актив.. Очень большую роль в колхозе играли бригадиры, а также студенческий командир и комиссар. При формировании бригад мы постепенно поняли - бригадирами надо ставить старшекурсников, и в бригаду должны входить только единомышленники. Число членов бригады может быть любое, можно было переходить из бригады в бригаду или выделиться в маленькую бригаду из большой.
Действовал совет бригадиров - очень авторитетный для нас и студентов, многие вопросы ребята решали сами. Кстати, когда мы стали реально что-то зарабатывать, заработанные деньги перед отъездом всегда делили сами студенты - командир отряда, комиссар и совет бригадиров. Мы в это никогда не вмешивались. Они всегда делили справедливо, нареканий никогда не было; они-то знали, кто как работал. Выдавали премии лучшим бойцам. Кстати, нам, преподавателям, они тоже по результатам работ выделяли некоторую зарплату - признавая наш вклад в общее дело.
Отдых после работы.. После работы в колхозе разворачивалась настоящая бурная жизнь. Здесь и студенты, и преподаватели не давали ограничений своей фантазии. Каждый вечер в отряде происходило что-нибудь интересное. Если с
нами были представители других вузов или факультетов, они обычно приходили к нам (географы, математики, студенты мединститута) и сидели на наших вечерах. Сами они при этом ничего не предлагали, не организовывали - у них в отрядах не было таких традиций. И их преподаватели приходили к нам послушать, что мы придумаем. Помню, лишь однажды они провели что-то - у них был преподаватель, мастер спорта по шахматам, он устроил сеанс одновременной игры. От нас пошел на этот сеанс один В.В.Инютин, которому стало жалко организатора -никто из филологов не захотел играть в умную игру после поля.
А проводили мы самые разные мероприятия (слово поганое, но другого обобщающего слова в русском языке, к сожалению, нет). Устраивали мы вечера вопросов и ответов преподавателей - студенты очень любили задавать вопросы преподавателям. Это был замечательный способ ближе познакомиться с преподавателями. Никакие темы не были запрещены, вопросы разрешались любые, и всегда это было весело и интересно, и весьма познавательно. После таких вечеров мы, преподаватели, часто выходили мокрые от напряжения, но было все равно очень интересно.
Иногда в селе была открытая площадка, где показывали кино. Местные жители в кино не ходили, но киномеханик был, и ему очень хотелось, чтобы люди к нему ходили. Он пришел ко мне и говорит: - Пусть студенты приходят! Сеанс - 20 коп., какие фильмы закажете - такие я привезу из Н.Усмани. Я ему говорю: - Хорошо, мы студентов пригласим. Вы вывешивайте на нашем общежитии объявление о фильме к нашему возвращению с поля. И вот мы маршируем с поля, поем бодрую отрядную духоподъемную песню «В морду клюнул жареный петух», подходим к общежитию, а там типографское объявление: «Сегодня в нашем кинотеатре… Начало….». И рукой киномеханика написано: «Любовь под вязами. С Софи Лорен». А в графе «Начало» написано: «Когда стемнеет»…
А в другом колхозе мы пошли с группой студентов смотреть индийский фильм с заранее поставленной целью - лузгать семечки во время сеанса и громко комментировать происходящее. Словом, расслабиться на искусстве, такой филологический изыск.
Кроме нас, никого не было на этом фильме. Но мы получили большое удовольствие… Реализовали свою филологическую мечту.
Конечно, устраивали танцы. Привозили магнитофон, выставляли в коридор мощную колонку (это делал В.Я.Гаршин, наш инженер) - и вот они, танцы. Если была открытая площадка - устраивали танцы на ней. Отдельные комиссары очень любили танцевать с нашими студентками, иногда казалось, что они из-за этого и приехали.
Отмечали в колхозе дни рождения - это было всегда приятное мероприятие, часто студенты приглашали и преподавателей отметить их день рождения. Писали поздравления, стихи, выдавали шутливые грамоты, подарки. Выпускали стенгазеты со стихами и карикатурами друг на друга. В том числе, конечно, и на нас, преподавателей. Очень интересную «наглядную агитацию» всегда делал В.Кулиничев - и сочинял, и рисовал.
Иногда устраивали костры около общежития - по торжественным случаям - начало и конец «колхоза». Надо было заранее собрать дрова для костра, посылали ребят в посадки собирать хворост. У костра, разумеется, пели, рассказывали разные байки, веселились. На костры часто приходили местная молодежь - мы им разрешали присутствовать, но ставили условие - не орать и не материться.
И конечно, вечерние прогулки при луне, студенческие колхозные «романы» тоже были частью нашей вечерней жизни. Возникла поговорка: «Колхозные романы долго не живут». И действительно, они были скоротечны, но романтизировали наш колхозный быт. Но несколько «колхозных семей» образовалось
Борьба с воровством.. Невозможно было смотреть на постоянное воровство в самом колхозе и на поле. Противно. Мы пытались по мере своих сил с этим бороться. Собираем помидоры, огурцы на поле, грузим их в ящики, потом приезжают машины - грузим помидоры на машины, везем на весовую и в совхозное хранилище.
Работаем на поле. Приезжают на поле на машинах предприимчивые люди из города - военные, милиция, сотрудники райисполкомов, просто наглые личности. Обычно толстые и важные покупатели. С высоко поднятой головой. Останавливаются на обочине, подходят: - Кто тут старший? - Я. Показывают накладную - они оплатили в совхозе три ящика помидоров. - Я выписал 3 ящика, но я возьму больше. Мы договорились с зав. складом. Я ему говорю - накладную мне оставляйте, три ящика оплаченные и получите. Он - в крик: - Какое ваше дело? Я договорился! Ваше дело грузить!
Или другой вариант - «Скажите студентам, чтобы собрали и нагрузили мне багажник, я обо всем договорился». Таких могло быть по несколько человек в день. Мы тогда договорились со студентами - если ко мне подходят и начинают «качать права»,
близлежащие бойцы бросают работу, подходят к нам, окружают и молча стоят. Это очень хорошо действовало, наглецов сразу отрезвляло и они убирались с поля.
Все время надо было проверять на весовой, прошли ли наши машины через весовую. Желательно было, чтобы кто-то из наших поехал с машиной на весовую и присутствовал при взвешивании - трехтонная машина полная, а напишут - полторы тонны (мол, неполная была). Записывают нам в собранные только по данным весовой, остальное - «неучтенка», столь выгодная многим. Вот мы и следили, записывали точный вес каждой своей машины, чтобы суммировать по результатам в конце работы.
Ловили тех, кто вывозил урожай, минуя весовую. В газету районную написали - приводим текст заметки. Служба учета в действии Социализм - это учет, как говорил В. И. Ленин. В первые же дни работы на полях совхоза имени Тимирязева студенты филологического факультета ВГУ заметили ряд нарушений в учете собранных овощей. Была создана служба учета. Сегодня она занимает важное место в студенческом сельскохозяйственном отряде филологов. Учетчики бригад контролируют отпуск овощей с поля по накладным, проверяют совпадение выписанных и фактически вывезенных овощей.
Студенты оказывают существенную помощь совхозу в борьбе с расхитителями урожая. Так, службой учета и контроля сельхозотряда филологического факультета ВГУ было установлено, что работник совхоза М.К.Дворяков увез 6 сентября с поля 40 ящиков огурцов, минуя весовую. Были выявлены случаи хищения ящиков с помидорами и огурцами водителями грузовых автомобилей, служащими совхоза.
Как показывает контроль студентов, ответственными работниками совхоза плохо контролируется получение овощей по накладным - получатели зачастую увозят гораздо больше, чем они выписали и оплатили. Например, 7 сентября водитель автомашины 84-10 ВВО увез с поля 150 килограммов помидоров, в то время как оплатил за 75 килограммов. В этот же день около трех центнеров овощей было увезено с поля без накладных. После установления студенческого контроля на поле число расхитителей
урожаи значительно сократилось. Работа студентов в этом направления показывает, как много можно сделать. И. СТЕРНИН, преподаватель кафедры общего языкознания ВГУ...Опубликовано в Новоусманской газете «Путь Ленина» 21 сентября 1976 г.
Заметку опубликовали. В районе возник небольшой шум. Пригласили нас, преподавателей, со студенческим активом на собрание в правление, огласили всю заметку, директор, бригадиры что-то лепетали - в основном: - Зачем в газету-то? Пожурили бригадира Дворякова, а огурцы так и исчезли.
Однажды мы жили в лагере труда и отдыха вместе с юристами. Там была неплохая столовая, но воровали безбожно. Юристы, имевшие уже милицейские удостоверения, создали «опергруппу» и задержали поваров вечером с сумками сэкономленных на нас продуктов, составили протокол. Приехал ответственный за сельхозработы университета, начальник первого отдела ВГУ, и завел свою обычную песню: - Не надо обострять…
Все время не хватало тары. Нам говорило колхозное начальство: - Ничего страшного, нет тары - валите продукцию (картофель, помидоры,огурцы) в кучи, оставляйте на поле. Будет тара завтра - погрузите и вывезете! Я уже писал - нашего труда им было совершенно не жалко: работа-то для нас получается двойная, даже тройная. А оставим кучи на поле - с утра половины каждой кучи нет, особенно ближе к дороге. А нам-то, как я уже писал, записывают в собранное и закрывают наряды только на то, что в ящики было собрано и взвешено на весовой - значит, мы их вроде и не собирали вообще. Злость брала!
Машины должны быть взвешены перед погрузкой - так их не взвешивают. Некогда, пусть водитель скажет, сколько его машина весит. Некогда порожним машинам заезжать на весовую. Подслушал как-то разговор в правлении: жалуется агроному приехавший на своей машине в колхоз за помидорами какой- то военный в форме: - Вы представляете, приехал на поле, а студенты отказываются мне грузить! Показываю вашу накладную, они говорят - собирайте сами, и только столько, сколько в накладной написано. Черт знает что! Никогда такого не было!
А агроном ему отвечает: - А что ж ты в будний день приехал? Приезжал бы в воскресенье, набрал бы из куч с поля, сколько хочешь. Если в воскресенье мы брали выходной, была гарантия, что в понедельник значительной части собранного в субботу не досчитаемся. Как-то мы с Э.П.Ефремовым, преподавателем факультета журналистики, в воскресенье - день отдыха - пошли вдвоем на поле и устроили засаду в лесополосе. Сколько же машин приехало за нашим урожаем! За полдня мы насчитали более двух десятков. Мы выходили, говорили - что же вы делаете? Вы ведь воруете, причем у студентов! - А мы договорились, - все отвечали нам. Некоторые уезжали, некоторые отъезжали и ждали, когда мы уйдем. Очень были настырные. Колхозное же начальство охранять поля отказывалось.
Мы записывали номера машин - это приехавших весьма раздражало. Мы за месяц записали около сотни номеров машин, которые воровали с поля урожай. Милиция у нас взяла этот список, но без всякой охоты. Следователь, который приезжал к нам, аж застонал, когда увидел наш список: - Мне что, это все проверять? Чем дело закончилось - мы не знаем. Нас как свидетелей никуда не вызывали. Вряд ли дело чем-нибудь реальным закончилось.
Выпивка. В колхозе, конечно, выпивали...Мы сначала по молодости боролись со студенческой выпивкой, но поскольку и сами иногда с преподавателями потихоньку выпивали, решили относиться к студенческой выпивке толерантно - они же уже
взрослые ребята. Вспоминали себя студентами в колхозе - все мы тоже выпивали потихоньку. И мы договаривались со студентами по-хорошему, чтобы не превышали норму и не безобразничали. Это оказалось гораздо лучше и эффективней. Но изредка бывали и ЧП. Студенты или студентки явно переберут, начинают бегать по общежитию, ведут себя неадеватно. Просили ребят скорее уложить их спать.
Студентов, которые «тимурили» на личных огородах сельчан, тоже обычно угощали. Мы замечали, что то одна, то другая небольшая группа мальчиков и девочек приходит иногда вечером из деревни группой и слегка подшофе. Но разборок мы никогда не устраивали, разве что-нибудь ироническое скажем - Видно, отдыхали? Они это ценили. Да мы и сами иногда ходили «тимурить» в компании надежного четвертого курса…
Поездки домой..Дождь - самое страшное для нас: в общежитии среди студентов начинается «брожение умов». Работать нельзя, а сидеть в общежитии - тоска. И начинают отпрашиваться домой. Страшно отпускать - они же на попутных поедут - а вдруг что? По инструкции мы отвечаем за то, чтобы они все были все время в отряде, под нашим присмотром. Отпускали ребят с родителями на машинах, брали обязательство, что родители привезут их в определенный день к определенному сроку. С
ними можно было еще других девочек и ребят отпустить, если место в машине было. Словом, с чужими родителями отпускали. А потом решили - будем отпускать, но ребята писали нам заявления - попутным транспортом обязуюсь не пользоваться, обещаю приехать к началу работы - можно прямо на поле. Но старались отпускать вместе хотя бы по двое, безопаснее. Иногда лучшим бойцам и «бойцицам» как у нас говорили, мы давали в качестве поощрения выходной - с обеда отпускали на день, или на два дня. Всегда просили уезжающих студентов привезти сладкого - пряников сладких всегда не хватает на всех.
Визиты гостей..Приезжали и к нам в колхоз гости - друзья студентов. Обычно приезжали старшекурсники с друзьями, проведать своих и самим развлечься приключением - поездкой в колхоз. Мы их всех принимали, иногда давали ночлег, но говорили, чтобы они тоже выходили в поле и помогали своим, раз приехали - «у нас традиция такая»... Помню, приехали родители к одной девочке, мы ее очень хвалили родителям, они были поражены такой оценкой. А потом мы за работу дочки решили премировать родителей. У нас в общежитии было несколько ведер картошки - запасли для костра, так мы высыпали их в мешок, вынесли этот мешок картошки и положили им в багажник - они были просто потрясены!
Общение.. Общения в колхозе было предостаточно. Колхозное общение - это самая большая роскошь колхозной жизни. Где еще можно так наговориться со своими коллегами и со студентами? Очень интересным было общение преподавателей друг с другом - я был молодой преподаватель, не всех знал, а тут узнал столько много о других преподавателях, о факультете, со многими познакомился и подружился. Со студентами мы общались много - на поле, на отдыхе, по вечерам гуляли.
Иногда мы предлагали студентам популярные лекции о филологии, кино, философии, устраивали всякие дискуссии. Я, например, обычно читал им лекции - «Занимательное языкознание», Слушали студенты замечательно, многие потом шли на специализацию на нашу кафедру. А какое общение было у костра!
В свой первый колхоз (я еще не полностью отвык тогда от армейского мата - всего полтора года, как я вернулся из армии, и мужская компания его сразу «актуализировала») мы с кем-то из моих коллег-преподавателей обменялись репликами с нецензурным словом. Это услышал мудрый Владислав Петрович Скобелев и нам сказал: «Ребята! Мат употреблять только в художественно-изобразительных целях!». На всю жизнь я запомнил эту замечательную формулу. И это стало у нас правилом.
Колхозная лексика.. Формировалась в колхозах и особая колхозная лексика. Туалет в одном колхозе назвали «Балканы» - за удаленность от общежития и за то, что стоял на пригорке. Студенты назывались «бойцы» и «бойцицы» (журналисты писали «бойцыцы»). Был термин «полевые командиры» - это преподаватели и студенты, которые руководят на поле, в отличие от тех, кто остался в общежитии.
Интересный был глагол «тимурить», который имел два значения: 1. в прямом смысле - оказывать физическую помощь старикам, ветеранам в деревне (убирали в хате, дрова пилили, урожай на огороде ему собирали); 2. в переносном смысле - подрабатывать уборкой урожая на частных огородах местных жителей за еду и выпивку. Студенты чаще тимурили во втором смысле, в первом - реже.
Оплата работы.. Когда я был в одном из своих первых колхозов, Евгений Семенович Воропаев, один из старейшин нашего преподавательского колхозного движения, у которого я очень многому научился, сказал мне такую интересную фразу: - Вот осталась неделя до конца нашего колхоза, заметь - чем ближе к концу, тем нас колхозное начальство будет сильнее ругать - чтобы ничего не заплатить. Во всех последующих колхозах я это постоянно и наблюдал. Все вопросы, связанные с оплатой, разбивались о замечательную фразу, которую мы слушали от сельских начальников: «Вы приехали помогать, а не зарабатывать». Это был универсальный ответ на вопрос, почему не платят.
Много лет каждый сельхозотряд любого факультета и вуза неизменно оставался должен совхозу или колхозу - нам сообщали колхозные экономисты, что мы своей работой не оправдали даже свое питание и проживание. Это настолько было привычно, что никто на это внимания не обращал. Все понимали, что «по умолчанию», как сказали бы сейчас, труд студентов на полях - это был дармовой труд. Поэтому университетский уполномоченный по уборке урожая нас всегда и настраивал - не
экономьте на еде, все равно ничего не заплатят; так хоть пусть студенты поедят. Можно подумать, что в колхозе всегда было исключительно сытное и вкусное питание, а мы хотели студентов (и себя) его лишить!
Воровство и обман были запланированы самой системой дармового труда студентов. Была еще одна универсальная уловка - начальство категорически отказывалась делать расчет до нашего отъезда, тянуло как могло, откладывая все расчеты на последний день. Хожу в правление и слышу одно и то же - сейчас нет времени, нет окончательных сведений, бухгалтера вызвали в район, еще нет утвержденных экономистом расценок, да вы не волнуйтесь, мы все посчитаем и вам сообщим, деньги
привезем вам в Воронеж…, работайте спокойно и поезжайте домой …
Обычно в правлении старались перенести все финансовые расчеты по нашему заработку на последний день нашего пребывания, точнее - на утро отъезда: автобус со студентами уже стоит, готов к отъезду, все набились в автобус, все рвутся домой, а мы, преподаватели, в правлении - «подбиваем бабки!». Нас все торопят - и студенты, и коллеги- преподаватели: да ладно, бросьте, не старайтесь, все равно нас обманут, поехали…
А в правлении мы слышим из года в год одно и тоже: вы должны за питание - проели больше, чем заработали, вы «потеряли» 123 ведра, 280 мешков, вы остались должны за простыни, пододеяльники, подушки, матрасы (зачем они городским жителям? Мы что, их с собой увозим?), за лопаты, рукавицы, - за все с нас вычтут, причем суммы несусветные - чуть ни 10 рублей за ржавое ведро Помню - за первые два дня от 1000 мешков, которое нам выдали совместно с юристами, осталось ровно половина. Воровали местные мастерски - никого ни разу не удалось поймать за кражей мешков и ведер. Но наши ведра и очень похожие мешки мы регулярно замечали в личных хозяйствах сельчан.
Мы тогда мешки и ведра стали забирать с поля в общежитие. Ставить ведра там негде, оставляли при входе штабелями, утром с трудом и грохотом вытаскивали одно из другого и ехали на поле. Но половины в конце сезона всегда не досчитывались. В ведрах потом стали делать дырки в дне - стали меньше воровать. Но вообще и такие сельчанам были нужны - не воду носить, так урожай собирать. Мы, кстати, везде собирали ржавые, сломанные, раздавленные машинами ведра и старались хранить их для отчета - опять у себя в общежитии.
Нужно еще проконтролировать, как нам экономисты закрыли наряды -а закрыть их могли как угодно, в этом мы убедились: можно по 50 копеек, а можно по 2 рубля, смотря что там написать - подноска ближе 10 метров или подноска дальше 10 метров… А можно и по 3.50 - написать, сложные погодные условия и под. Как они напишут, так и будет. Требуешь утвержденные государственные нормативы - в бухгалтерии скажут, что как-то не могут сейчас найти, куда-то Леночка - учетчица задевала, я ей говорила положить в папку, а она не положила, а она сейчас в городе на сессии… Или подсовывали нам устаревшие, давно отмененные нормативы старых лет. Еще была уловка - завышали урожайность, тогда получалось, что мы убрали меньше, чем выросло - куда это все делось? Если завысят урожайность - можно также увеличить нормы выработки. А в своих данных («для района») они урожайность занижали, что мы периодически и выясняли.
Постепенно мы научились контролировать закрытие нарядов, за что нас не выносили бухгалтеры и экономисты, но это надо было делать постоянно, каждый день - не всегда удавалось. Если из-за дождя не работали, с нас по положению не должны были брать за питание - не уследишь, возьмут обязательно. Вообще, долгое время в таких условиях соревнование между отрядами осуществлялось по показателю - у кого меньше долг. У них - 30 тысяч, у нас всего 4 тысячи долг - мы молодцы, мы победители. А уж если что-то заработали - ликование нешуточное.
Помню, в результате принятых мер наши грузчики при студенческой стипендии 30 рублей заработали по 10 -15 рублей, а девушки-сборщицы - по 3-5 рублей, так это вообще роскошно в тех условиях! Кстати, если какая-то копеечка у нас действительно выходила, а мы очень старались, то деньги привозили в университет недели через две после нашего возращения и выдавали студентам в какой-либо аудитории. Тут над суммой смеялись, особенно те, кто не был в колхозе - и за этим вы ездили? Ха-ха-ха!
После перестройки стараниями и идеями нашего преподавателя А.В.Скобелева мы перешли на настоящий хозрасчет. Договаривались, что мы получаем 15% урожая. Сами его продаем и на вырученные деньги расплачиваемся за питание, проживание, инвентарь, а остальные деньги выдаем студентам.
Утром одну машину быстро собирали, туда грузили только отборный картофель - выделяли для этого наиболее надежную бригаду, а остальную картошку потом подчищали и грузили остальные бригады. Потом ехали на Димитровский рынок, ставили машину и с машины продавали, повесили на кабину плакат: Картофель Лорх, отборный, белый, совхоз такой-то, сельхозотряд «ЛОГОС». Наш прикомандированный милиционер ходил рядом, чтобы к нам не приставали конкуренты. Проф.Л.Е.Кройчик наблюдал как-то по случаю эту ситуацию и рассказывал потом на факультетском собрании: - Вижу, как рюкзак на животе нашего продавца С.Елисеева (это в действительности была противогазная сумка) раздувается от денег! К вечеру возвращались в колхоз с деньгами.
Но быстро поняли, что за один день на рынке машину картофеля не продашь, и стали ездить по селам и продавать ведрами. Если просили -подъезжали к дому оптового покупателя, там и сгружали. Бабушкам,которым нужно было ведро или два, ребята, бывало, давали картошку бесплатно.
И вот тогда, наконец, студенты стали в колхозе зарабатывать. В конце заработанные деньги делил совет бригадиров и студенческий командир и студенческий комиссар, мы не участвовали. Ребята всегда делили по справедливости, с учетом вклада каждого, никаких нареканий никогда не было. Иногда давали премии работникам колхоза, которые работали с нами добросовестно - поварам, возчикам, банщику...Знаю, что некоторые ребята после колхоза ездили на заработанные деньги на юг до начала занятий (билет на самолет в Сочи стоил 10 рублей).
Бархатный сезон! А еще мы «хитрили» - срок начала занятий был установлен (например, 12 октября). А мы заканчиваем с ребятами раньше 28 или 29 сентября, норму выполним, уезжаем из колхоза и отпускаем их в дополнительный отпуск. Явиться на занятия они должны 12 октября. Получалось иногда по 10 дней отдыха студентам, ребята были очень довольны. А иногородние девочки и ребята могли съездить домой до начала занятий, им тоже была очень приятна такая возможность. Ребят, которые хорошо работали, мы иногда отпускали из колхоза раньше остальных на несколько дней - сами, не сообщая в деканат. Но в университет уже хотелось…А потом мы подготовили обращение к директорам совхозов и председателям колхозов - предлагали свои услуги на следующий год. Правда, не помним, разослали ли мы это обращение и был ли какой результат.
Сохранился этот документ:
Возвращение.. В день отъезда надо было сдать общежитие. Надо было сдать матрасы, подушки и т.д. Очень не хотелось этим заниматься - мы мыслями уже дома, но приходилось. Считали кровати, ведра, мешки, матрасы, подушки,
табуретки и т.д. Все время нас пытались обсчитать - мол, не хватает кроватей, обогревателей, матрасов. Куда-то вы их дели! Я с пеной у рта каждый раз доказывал, что никто с собой матрасы не везет в город, зачем нам они нужны - старые, рваные, пахнущие сыростью? И кровати железные не везем! Вон студенты сидят в автобусе, пойдите, посмотрите, везем ли ваши матрасы и табуретки!
Но ведра, мешки, лопаты обязательно на нас спишут - это был устойчивый источник дохода колхоза от работы студентов. На кого еще было списать недостачу, как не на студентов? Они уже уехали. Проверять никто не будет. Завтра ехать, а с вечера студенты начинают отпрашиваться - можно мы сами поедем, не дожидаясь завтрашнего утра? Как-нибудь доберемся! Зачем нам еще одну ночь ночевать здесь? Это было самое опасное - будут добираться на попутках, в темноте, мы не сможем проконтролировать, добрались ли…. Разрешали уезжать тем, за кем приезжали родители.
И вот радость - утро, день отъезда, автобусы! Забираем из правления грамоты нашим студентам (о них надо было заранее позаботиться). Преподаватели садятся в автобусы последними - и прощай, колхоз! Поехали! Колхозная эпопея на этот год завершена… Едем весело и с «чувством глубокого удовлетворения».
Но был еще и «университетский этап» завершения сельхозработ. Во-первых, очень забавно было встречаться всем в университете - все друг друга не узнавали! Хохотали, показывали друг на друга пальцем - не в ватниках и старых сапогах, а чистые, умытые, красивые! С неизменным хохотом студенты и преподаватели приветствовали друг друга в университетских коридорах, обнимались… Это весьма странно, наверно, выглядело для тех, кто в колхозе не был. Преподавателям и студенческому активу нужно еще было подготовить отчеты, список получивших грамоты. Ребята как отчет развешивали в коридорах колхозную наглядную агитацию - стенгазеты, стихи, тексты песен, карикатуры. Преподавателям за колхоз на 100 часов снимали годовую педагогическую нагрузку.
Подведение итогов Факультеты соревновались, кто больше привезет грамот от председателей колхозов, мы за этим следили... А один раз - о, чудо! - мне дали премию по итогам сельхозработ - талон на ковер, который можно было только таким образом приобрести (за свой счет, разумеется, но это дефицитный товар). Мы жили с женой очень скромно. Стоил он 120 р. - а моя зарплата была 140 р., но мы решили с женой купить - награда все-таки! Первая моя университетская награда! Долгое время это был наш единственный предмет роскоши в семье, жив он и сейчас.
Еще иногда разбирались с теми, кто не поехал в колхоз, журили, проверяли справки, иногда объявляли выговоры. Исключали тех, кто пьянствовал в колхозе (редко, но были такие случаи). Разбирали порой и преподавателей, у которых случались амурные отношения со студентками, заботились о моральном облике советского преподавателя. На нашем факультете таких колхозных приключений не было, а на других бывали.
Бывали и политические разборки . Нас, например, в университете как-то подвергли пристрастному разбору за стенгазету под названием «Нелегальный листок» - вызвали на комиссию парткома. Я уже писал, что в колхозе преподаватели выпускали свою стенгазету под названием «Шпицрутен». Студенты нам отвечали своими боевыми листками с изображением Л.Толстого и эпиграфом «Он тоже пахал»… Один раз чем-то выпускавшие этот листок студенты провинились, и мы в «Шпицрутене» опубликовали шуточный приказ: на 5 дней запретили им выпуск их «Толстовского листа». Они, конечно, сразу же выпустили его под названием «Нелегальный листок». А потом мы все эти листки вместе со «Шпицрутенами» и другими материалами наклеили на ватман и
вывесили на факультете как отчет. Так кто-то бдительный стукнул куда надо - «Филологи вывесили в университете нелегальные листки!». Парткомовские пришли на факультет, убедились - действительно, «нелегальные листки», свернули наш огромный ватман и унесли в партком. И нас сурово вызвали на комиссию парткома университета, потребовали объяснений. В итоге нас все-таки предупредили, чтобы «больше такого не было». А газету так и не отдали.
А на факультетском собрании по подведению итогов сельхозработ один из наших преподавателей (он проработал у нас всего года два-три) поднял вопрос о том, что надо возбудить персональное дело против преподавателя Э.Ефремова - тот ездил со студентами на свеклу в ноябре и не выполнял задание партии и правительства - собирать свеклу, а договорился с хозяйством, чтобы студенты работали под крышей на другой работе. А сам «заявитель» гонял своих студентов в мороз на свеклу и все ребята заболели. Студенческий командир Оля Струкова (она была членом партии) дала ему тогда на собрании такую отповедь, что мало не покажется - мы благодаря Эдуарду Петровичу все выполнили, что нам поручали в хозяйстве, и приехали здоровые, а вы всех простудили и ничего все равно не собрали. Надо сказать, что студенческий актив у нас был действительно боевой, чему колхозный опыт и наше длительное совместное общение немало способствовали.
Доценты как рабсила..Обычно преподавателей как рабсилу не посылали. Но чем ближе к перестройке, тем такие случаи начали случаться чаще. Один раз в такой экспедиции побывал я. Послали нас в Калачеевский р.н, с.Черноземное. Обещали, что на картошку - но по приезде бросили почему-то на кукурузу.
Были из университета в основном лаборанты, техники, инженеры, только несколько преподавателей, из них мы - три филолога. Спали все в одном огромном зале (по-моему, это был клуб) - 30 человек. Ни радио, ни телевизора. Пошли вечером кино смотреть на летнюю площадку - а местные туда пришли бить городских. Приставали к нашим девочкам - медикам - там была группа из мединститута, ординаторы. Один из врачей вступился за девушку, его сразу целая стая сбила с ног и стали бить ногами. Они были очень организованы. Напали все на одного, повалили, били ногами. Мы вступились, досталось и нам, они с удовольствием разделились на группы и очень организованно по несколько человек пошли на каждого из нас.
Я сбегал в общежитие за подмогой, но далеко не все пошли на помощь. Лишь человек пять из двадцати побежали со мной. Но врача мы отбили. А мне зуб выбили передний. Досталось и другим. Прибежал парторг, пытался их остановить - они ему тоже накостыляли, оторвали рукав. Кстати, он после этого был вынужден переехать в другой совхоз - на суде он был свидетель, уже с другой должности. Кстати, на суде выступал свидетель, которого мы на киноплощадке не видели - мужик лет 60, который говорил, что это мы напали на местных, он сам видел, они защищались. Судья поулыбалась - спросила, знает ли он про лжесвидетельство. Он ничего не ответил и сел.
Врача с сотрясением мозга и многочисленными ушибами и гематомами самолетом санавиации отправили в областную больницу. Мы потом с ним встречались, везли его на суд. Очень симпатичный оказался человек, но еще долго болел. Его с трудом выходили. Шпану задержали. В больнице, куда нас везли вместе со всей этой шпаной в одном автобусе (нас - зафиксировать травмы, их - на допрос в РОВД), нам сказали - «из Черноземного каждый год битых привозят»).
Был суд, мы дважды приезжали из Воронежа в Калач. Я спрашивал судью по фамилии Смородина (деревенские ее склоняли так - они со Смородиной живут вместе в домах, спросите у Смородины) - что им грозит, она мне сказала - очень трудно разбирать вину в коллективной драке, посмотрим. В общем, навела тень на плетень. Сказала нам - не ждите приговора, не оставайтесь ночевать - зачем вам еще тут ночевать. Приговор мы вам пришлем. Она нам и железнодорожные билеты заказала. Нам, конечно, не хотелось оставаться - нас оскорбляли родственники шпаны - доценты, городские, побили вас наши дети, постеснялись бы жаловаться... Смородина обещала прислать приговор, но не прислала.
Я написал ей - тогда она прислала, но по истечении 10-дневного срока обжалования. Менее виноватые получили больше, по 2 года. А зачинщик и главный инициатор, сынок чей-то - год поселения, по воскресеньям каждую неделю приезжал домой. Словом, суд абсолютно неправый..Но доработали до конца, все «раненые» (побитые) остались в отряде. Кукурузу собрали. Вот такой невеселый был колхоз.
На поле брали всегда аптечку - валидол, йод, бинты, у студентов все время случались небольшие травмы, да и у нас тоже. Однажды мне дверью автобуса, на котором мы отправлялись в поле, придавило пальцы рук - студент, провожавший нас от общежития, с силой захлопнул дверь, а я там держал руку. Но обошлось, всего один день «побюллетенил». Инютин у нас отвечал за технику безопасности. Однажды на сельской дороге он нашел ведро, расплющенное «Камазом», и утром
показывал его студентам перед началом работы, а потом повесил в общежитии на видном месте с надписью: «Так будет с каждым, кто нарушает технику безопасности». А опасность реально была - машины на поле двигались, подъезжали и переезжали с грядки на грядку, а на грядках работали девочки.
Еще одна опасность - грузчики часто бросали опустошенные от картошки ведра с машин и попадали в бойцов, как мы ни просили этого не делать. Наглядная агитация В.Инютина очень понравилась проректору В.В.Гусеву, который как-то заехал к нам в колхоз - «Вот так и надо бороться за безопасность труда! Очень наглядно!».
Преподаватель, который оставался в общежитии, должен был решить хозяйственные вопросы - сходить в правление, закрыть наряды, вызвать и привести плотника или электрика, проконтролировать их работу и столовую. Если был нормальный комиссар, это мог сделать он. Вообще, постепенно мы поняли, что много преподавателей нам было в колхозе не нужно. Старый «колхозный волк» Евгений Семенович Воропаев как-то говорил мне: - Иосиф, давай вообще всех остальных преподавателей отпустим и останемся с тобой вдвоем, вполне вдвоем справимся.
Мы с преподавателями неофициально отпускали из колхоза друг друга на несколько дней, подменяли друг друга. Официально уезжать было нельзя - мы же направлены сюда, должны здесь быть. Кому надо было съездить на научную конференцию, у кого домашний праздник, кому просто помыться в человеческих условиях хотелось. Из «отпуска» предполагалось, что отпускник привезет остальным вкусненького чего- нибудь (колбаса - лучший подарок, сладкие пирожки или пряники для чая, бублики, и, конечно, выпивку).
Преподаватели играли большую роль в организации досуга отряда-придумывали вечера, различные праздники. Особенно в этом деле был мастером В.Г.Кулиничев, который сам писал красочные объявления о наших мероприятиях. Чтобы приходили на праздники вовремя, он придумал: «Начало - в 21.01», Все смеялись, но это реально действовало -приходили точно. Вообще, в колхозе складывались по-настоящему дружеские отношения между преподавателями как филфака, так и журфака. Люди мы были самые разные, но колхозная дружба нас прочно объединяла и сохранилась, можно сказать, на всю жизнь.
Студенческий актив.. Очень большую роль в колхозе играли бригадиры, а также студенческий командир и комиссар. При формировании бригад мы постепенно поняли - бригадирами надо ставить старшекурсников, и в бригаду должны входить только единомышленники. Число членов бригады может быть любое, можно было переходить из бригады в бригаду или выделиться в маленькую бригаду из большой.
Действовал совет бригадиров - очень авторитетный для нас и студентов, многие вопросы ребята решали сами. Кстати, когда мы стали реально что-то зарабатывать, заработанные деньги перед отъездом всегда делили сами студенты - командир отряда, комиссар и совет бригадиров. Мы в это никогда не вмешивались. Они всегда делили справедливо, нареканий никогда не было; они-то знали, кто как работал. Выдавали премии лучшим бойцам. Кстати, нам, преподавателям, они тоже по результатам работ выделяли некоторую зарплату - признавая наш вклад в общее дело.
Отдых после работы.. После работы в колхозе разворачивалась настоящая бурная жизнь. Здесь и студенты, и преподаватели не давали ограничений своей фантазии. Каждый вечер в отряде происходило что-нибудь интересное. Если с
нами были представители других вузов или факультетов, они обычно приходили к нам (географы, математики, студенты мединститута) и сидели на наших вечерах. Сами они при этом ничего не предлагали, не организовывали - у них в отрядах не было таких традиций. И их преподаватели приходили к нам послушать, что мы придумаем. Помню, лишь однажды они провели что-то - у них был преподаватель, мастер спорта по шахматам, он устроил сеанс одновременной игры. От нас пошел на этот сеанс один В.В.Инютин, которому стало жалко организатора -никто из филологов не захотел играть в умную игру после поля.
А проводили мы самые разные мероприятия (слово поганое, но другого обобщающего слова в русском языке, к сожалению, нет). Устраивали мы вечера вопросов и ответов преподавателей - студенты очень любили задавать вопросы преподавателям. Это был замечательный способ ближе познакомиться с преподавателями. Никакие темы не были запрещены, вопросы разрешались любые, и всегда это было весело и интересно, и весьма познавательно. После таких вечеров мы, преподаватели, часто выходили мокрые от напряжения, но было все равно очень интересно.
Иногда в селе была открытая площадка, где показывали кино. Местные жители в кино не ходили, но киномеханик был, и ему очень хотелось, чтобы люди к нему ходили. Он пришел ко мне и говорит: - Пусть студенты приходят! Сеанс - 20 коп., какие фильмы закажете - такие я привезу из Н.Усмани. Я ему говорю: - Хорошо, мы студентов пригласим. Вы вывешивайте на нашем общежитии объявление о фильме к нашему возвращению с поля. И вот мы маршируем с поля, поем бодрую отрядную духоподъемную песню «В морду клюнул жареный петух», подходим к общежитию, а там типографское объявление: «Сегодня в нашем кинотеатре… Начало….». И рукой киномеханика написано: «Любовь под вязами. С Софи Лорен». А в графе «Начало» написано: «Когда стемнеет»…
А в другом колхозе мы пошли с группой студентов смотреть индийский фильм с заранее поставленной целью - лузгать семечки во время сеанса и громко комментировать происходящее. Словом, расслабиться на искусстве, такой филологический изыск.
Кроме нас, никого не было на этом фильме. Но мы получили большое удовольствие… Реализовали свою филологическую мечту.
Конечно, устраивали танцы. Привозили магнитофон, выставляли в коридор мощную колонку (это делал В.Я.Гаршин, наш инженер) - и вот они, танцы. Если была открытая площадка - устраивали танцы на ней. Отдельные комиссары очень любили танцевать с нашими студентками, иногда казалось, что они из-за этого и приехали.
Отмечали в колхозе дни рождения - это было всегда приятное мероприятие, часто студенты приглашали и преподавателей отметить их день рождения. Писали поздравления, стихи, выдавали шутливые грамоты, подарки. Выпускали стенгазеты со стихами и карикатурами друг на друга. В том числе, конечно, и на нас, преподавателей. Очень интересную «наглядную агитацию» всегда делал В.Кулиничев - и сочинял, и рисовал.
Иногда устраивали костры около общежития - по торжественным случаям - начало и конец «колхоза». Надо было заранее собрать дрова для костра, посылали ребят в посадки собирать хворост. У костра, разумеется, пели, рассказывали разные байки, веселились. На костры часто приходили местная молодежь - мы им разрешали присутствовать, но ставили условие - не орать и не материться.
И конечно, вечерние прогулки при луне, студенческие колхозные «романы» тоже были частью нашей вечерней жизни. Возникла поговорка: «Колхозные романы долго не живут». И действительно, они были скоротечны, но романтизировали наш колхозный быт. Но несколько «колхозных семей» образовалось
Борьба с воровством.. Невозможно было смотреть на постоянное воровство в самом колхозе и на поле. Противно. Мы пытались по мере своих сил с этим бороться. Собираем помидоры, огурцы на поле, грузим их в ящики, потом приезжают машины - грузим помидоры на машины, везем на весовую и в совхозное хранилище.
Работаем на поле. Приезжают на поле на машинах предприимчивые люди из города - военные, милиция, сотрудники райисполкомов, просто наглые личности. Обычно толстые и важные покупатели. С высоко поднятой головой. Останавливаются на обочине, подходят: - Кто тут старший? - Я. Показывают накладную - они оплатили в совхозе три ящика помидоров. - Я выписал 3 ящика, но я возьму больше. Мы договорились с зав. складом. Я ему говорю - накладную мне оставляйте, три ящика оплаченные и получите. Он - в крик: - Какое ваше дело? Я договорился! Ваше дело грузить!
Или другой вариант - «Скажите студентам, чтобы собрали и нагрузили мне багажник, я обо всем договорился». Таких могло быть по несколько человек в день. Мы тогда договорились со студентами - если ко мне подходят и начинают «качать права»,
близлежащие бойцы бросают работу, подходят к нам, окружают и молча стоят. Это очень хорошо действовало, наглецов сразу отрезвляло и они убирались с поля.
Все время надо было проверять на весовой, прошли ли наши машины через весовую. Желательно было, чтобы кто-то из наших поехал с машиной на весовую и присутствовал при взвешивании - трехтонная машина полная, а напишут - полторы тонны (мол, неполная была). Записывают нам в собранные только по данным весовой, остальное - «неучтенка», столь выгодная многим. Вот мы и следили, записывали точный вес каждой своей машины, чтобы суммировать по результатам в конце работы.
Ловили тех, кто вывозил урожай, минуя весовую. В газету районную написали - приводим текст заметки. Служба учета в действии Социализм - это учет, как говорил В. И. Ленин. В первые же дни работы на полях совхоза имени Тимирязева студенты филологического факультета ВГУ заметили ряд нарушений в учете собранных овощей. Была создана служба учета. Сегодня она занимает важное место в студенческом сельскохозяйственном отряде филологов. Учетчики бригад контролируют отпуск овощей с поля по накладным, проверяют совпадение выписанных и фактически вывезенных овощей.
Студенты оказывают существенную помощь совхозу в борьбе с расхитителями урожая. Так, службой учета и контроля сельхозотряда филологического факультета ВГУ было установлено, что работник совхоза М.К.Дворяков увез 6 сентября с поля 40 ящиков огурцов, минуя весовую. Были выявлены случаи хищения ящиков с помидорами и огурцами водителями грузовых автомобилей, служащими совхоза.
Как показывает контроль студентов, ответственными работниками совхоза плохо контролируется получение овощей по накладным - получатели зачастую увозят гораздо больше, чем они выписали и оплатили. Например, 7 сентября водитель автомашины 84-10 ВВО увез с поля 150 килограммов помидоров, в то время как оплатил за 75 килограммов. В этот же день около трех центнеров овощей было увезено с поля без накладных. После установления студенческого контроля на поле число расхитителей
урожаи значительно сократилось. Работа студентов в этом направления показывает, как много можно сделать. И. СТЕРНИН, преподаватель кафедры общего языкознания ВГУ...Опубликовано в Новоусманской газете «Путь Ленина» 21 сентября 1976 г.
Заметку опубликовали. В районе возник небольшой шум. Пригласили нас, преподавателей, со студенческим активом на собрание в правление, огласили всю заметку, директор, бригадиры что-то лепетали - в основном: - Зачем в газету-то? Пожурили бригадира Дворякова, а огурцы так и исчезли.
Однажды мы жили в лагере труда и отдыха вместе с юристами. Там была неплохая столовая, но воровали безбожно. Юристы, имевшие уже милицейские удостоверения, создали «опергруппу» и задержали поваров вечером с сумками сэкономленных на нас продуктов, составили протокол. Приехал ответственный за сельхозработы университета, начальник первого отдела ВГУ, и завел свою обычную песню: - Не надо обострять…
Все время не хватало тары. Нам говорило колхозное начальство: - Ничего страшного, нет тары - валите продукцию (картофель, помидоры,огурцы) в кучи, оставляйте на поле. Будет тара завтра - погрузите и вывезете! Я уже писал - нашего труда им было совершенно не жалко: работа-то для нас получается двойная, даже тройная. А оставим кучи на поле - с утра половины каждой кучи нет, особенно ближе к дороге. А нам-то, как я уже писал, записывают в собранное и закрывают наряды только на то, что в ящики было собрано и взвешено на весовой - значит, мы их вроде и не собирали вообще. Злость брала!
Машины должны быть взвешены перед погрузкой - так их не взвешивают. Некогда, пусть водитель скажет, сколько его машина весит. Некогда порожним машинам заезжать на весовую. Подслушал как-то разговор в правлении: жалуется агроному приехавший на своей машине в колхоз за помидорами какой- то военный в форме: - Вы представляете, приехал на поле, а студенты отказываются мне грузить! Показываю вашу накладную, они говорят - собирайте сами, и только столько, сколько в накладной написано. Черт знает что! Никогда такого не было!
А агроном ему отвечает: - А что ж ты в будний день приехал? Приезжал бы в воскресенье, набрал бы из куч с поля, сколько хочешь. Если в воскресенье мы брали выходной, была гарантия, что в понедельник значительной части собранного в субботу не досчитаемся. Как-то мы с Э.П.Ефремовым, преподавателем факультета журналистики, в воскресенье - день отдыха - пошли вдвоем на поле и устроили засаду в лесополосе. Сколько же машин приехало за нашим урожаем! За полдня мы насчитали более двух десятков. Мы выходили, говорили - что же вы делаете? Вы ведь воруете, причем у студентов! - А мы договорились, - все отвечали нам. Некоторые уезжали, некоторые отъезжали и ждали, когда мы уйдем. Очень были настырные. Колхозное же начальство охранять поля отказывалось.
Мы записывали номера машин - это приехавших весьма раздражало. Мы за месяц записали около сотни номеров машин, которые воровали с поля урожай. Милиция у нас взяла этот список, но без всякой охоты. Следователь, который приезжал к нам, аж застонал, когда увидел наш список: - Мне что, это все проверять? Чем дело закончилось - мы не знаем. Нас как свидетелей никуда не вызывали. Вряд ли дело чем-нибудь реальным закончилось.
Выпивка. В колхозе, конечно, выпивали...Мы сначала по молодости боролись со студенческой выпивкой, но поскольку и сами иногда с преподавателями потихоньку выпивали, решили относиться к студенческой выпивке толерантно - они же уже
взрослые ребята. Вспоминали себя студентами в колхозе - все мы тоже выпивали потихоньку. И мы договаривались со студентами по-хорошему, чтобы не превышали норму и не безобразничали. Это оказалось гораздо лучше и эффективней. Но изредка бывали и ЧП. Студенты или студентки явно переберут, начинают бегать по общежитию, ведут себя неадеватно. Просили ребят скорее уложить их спать.
Студентов, которые «тимурили» на личных огородах сельчан, тоже обычно угощали. Мы замечали, что то одна, то другая небольшая группа мальчиков и девочек приходит иногда вечером из деревни группой и слегка подшофе. Но разборок мы никогда не устраивали, разве что-нибудь ироническое скажем - Видно, отдыхали? Они это ценили. Да мы и сами иногда ходили «тимурить» в компании надежного четвертого курса…
Поездки домой..Дождь - самое страшное для нас: в общежитии среди студентов начинается «брожение умов». Работать нельзя, а сидеть в общежитии - тоска. И начинают отпрашиваться домой. Страшно отпускать - они же на попутных поедут - а вдруг что? По инструкции мы отвечаем за то, чтобы они все были все время в отряде, под нашим присмотром. Отпускали ребят с родителями на машинах, брали обязательство, что родители привезут их в определенный день к определенному сроку. С
ними можно было еще других девочек и ребят отпустить, если место в машине было. Словом, с чужими родителями отпускали. А потом решили - будем отпускать, но ребята писали нам заявления - попутным транспортом обязуюсь не пользоваться, обещаю приехать к началу работы - можно прямо на поле. Но старались отпускать вместе хотя бы по двое, безопаснее. Иногда лучшим бойцам и «бойцицам» как у нас говорили, мы давали в качестве поощрения выходной - с обеда отпускали на день, или на два дня. Всегда просили уезжающих студентов привезти сладкого - пряников сладких всегда не хватает на всех.
Визиты гостей..Приезжали и к нам в колхоз гости - друзья студентов. Обычно приезжали старшекурсники с друзьями, проведать своих и самим развлечься приключением - поездкой в колхоз. Мы их всех принимали, иногда давали ночлег, но говорили, чтобы они тоже выходили в поле и помогали своим, раз приехали - «у нас традиция такая»... Помню, приехали родители к одной девочке, мы ее очень хвалили родителям, они были поражены такой оценкой. А потом мы за работу дочки решили премировать родителей. У нас в общежитии было несколько ведер картошки - запасли для костра, так мы высыпали их в мешок, вынесли этот мешок картошки и положили им в багажник - они были просто потрясены!
Общение.. Общения в колхозе было предостаточно. Колхозное общение - это самая большая роскошь колхозной жизни. Где еще можно так наговориться со своими коллегами и со студентами? Очень интересным было общение преподавателей друг с другом - я был молодой преподаватель, не всех знал, а тут узнал столько много о других преподавателях, о факультете, со многими познакомился и подружился. Со студентами мы общались много - на поле, на отдыхе, по вечерам гуляли.
Иногда мы предлагали студентам популярные лекции о филологии, кино, философии, устраивали всякие дискуссии. Я, например, обычно читал им лекции - «Занимательное языкознание», Слушали студенты замечательно, многие потом шли на специализацию на нашу кафедру. А какое общение было у костра!
В свой первый колхоз (я еще не полностью отвык тогда от армейского мата - всего полтора года, как я вернулся из армии, и мужская компания его сразу «актуализировала») мы с кем-то из моих коллег-преподавателей обменялись репликами с нецензурным словом. Это услышал мудрый Владислав Петрович Скобелев и нам сказал: «Ребята! Мат употреблять только в художественно-изобразительных целях!». На всю жизнь я запомнил эту замечательную формулу. И это стало у нас правилом.
Колхозная лексика.. Формировалась в колхозах и особая колхозная лексика. Туалет в одном колхозе назвали «Балканы» - за удаленность от общежития и за то, что стоял на пригорке. Студенты назывались «бойцы» и «бойцицы» (журналисты писали «бойцыцы»). Был термин «полевые командиры» - это преподаватели и студенты, которые руководят на поле, в отличие от тех, кто остался в общежитии.
Интересный был глагол «тимурить», который имел два значения: 1. в прямом смысле - оказывать физическую помощь старикам, ветеранам в деревне (убирали в хате, дрова пилили, урожай на огороде ему собирали); 2. в переносном смысле - подрабатывать уборкой урожая на частных огородах местных жителей за еду и выпивку. Студенты чаще тимурили во втором смысле, в первом - реже.
Оплата работы.. Когда я был в одном из своих первых колхозов, Евгений Семенович Воропаев, один из старейшин нашего преподавательского колхозного движения, у которого я очень многому научился, сказал мне такую интересную фразу: - Вот осталась неделя до конца нашего колхоза, заметь - чем ближе к концу, тем нас колхозное начальство будет сильнее ругать - чтобы ничего не заплатить. Во всех последующих колхозах я это постоянно и наблюдал. Все вопросы, связанные с оплатой, разбивались о замечательную фразу, которую мы слушали от сельских начальников: «Вы приехали помогать, а не зарабатывать». Это был универсальный ответ на вопрос, почему не платят.
Много лет каждый сельхозотряд любого факультета и вуза неизменно оставался должен совхозу или колхозу - нам сообщали колхозные экономисты, что мы своей работой не оправдали даже свое питание и проживание. Это настолько было привычно, что никто на это внимания не обращал. Все понимали, что «по умолчанию», как сказали бы сейчас, труд студентов на полях - это был дармовой труд. Поэтому университетский уполномоченный по уборке урожая нас всегда и настраивал - не
экономьте на еде, все равно ничего не заплатят; так хоть пусть студенты поедят. Можно подумать, что в колхозе всегда было исключительно сытное и вкусное питание, а мы хотели студентов (и себя) его лишить!
Воровство и обман были запланированы самой системой дармового труда студентов. Была еще одна универсальная уловка - начальство категорически отказывалась делать расчет до нашего отъезда, тянуло как могло, откладывая все расчеты на последний день. Хожу в правление и слышу одно и то же - сейчас нет времени, нет окончательных сведений, бухгалтера вызвали в район, еще нет утвержденных экономистом расценок, да вы не волнуйтесь, мы все посчитаем и вам сообщим, деньги
привезем вам в Воронеж…, работайте спокойно и поезжайте домой …
Обычно в правлении старались перенести все финансовые расчеты по нашему заработку на последний день нашего пребывания, точнее - на утро отъезда: автобус со студентами уже стоит, готов к отъезду, все набились в автобус, все рвутся домой, а мы, преподаватели, в правлении - «подбиваем бабки!». Нас все торопят - и студенты, и коллеги- преподаватели: да ладно, бросьте, не старайтесь, все равно нас обманут, поехали…
А в правлении мы слышим из года в год одно и тоже: вы должны за питание - проели больше, чем заработали, вы «потеряли» 123 ведра, 280 мешков, вы остались должны за простыни, пододеяльники, подушки, матрасы (зачем они городским жителям? Мы что, их с собой увозим?), за лопаты, рукавицы, - за все с нас вычтут, причем суммы несусветные - чуть ни 10 рублей за ржавое ведро Помню - за первые два дня от 1000 мешков, которое нам выдали совместно с юристами, осталось ровно половина. Воровали местные мастерски - никого ни разу не удалось поймать за кражей мешков и ведер. Но наши ведра и очень похожие мешки мы регулярно замечали в личных хозяйствах сельчан.
Мы тогда мешки и ведра стали забирать с поля в общежитие. Ставить ведра там негде, оставляли при входе штабелями, утром с трудом и грохотом вытаскивали одно из другого и ехали на поле. Но половины в конце сезона всегда не досчитывались. В ведрах потом стали делать дырки в дне - стали меньше воровать. Но вообще и такие сельчанам были нужны - не воду носить, так урожай собирать. Мы, кстати, везде собирали ржавые, сломанные, раздавленные машинами ведра и старались хранить их для отчета - опять у себя в общежитии.
Нужно еще проконтролировать, как нам экономисты закрыли наряды -а закрыть их могли как угодно, в этом мы убедились: можно по 50 копеек, а можно по 2 рубля, смотря что там написать - подноска ближе 10 метров или подноска дальше 10 метров… А можно и по 3.50 - написать, сложные погодные условия и под. Как они напишут, так и будет. Требуешь утвержденные государственные нормативы - в бухгалтерии скажут, что как-то не могут сейчас найти, куда-то Леночка - учетчица задевала, я ей говорила положить в папку, а она не положила, а она сейчас в городе на сессии… Или подсовывали нам устаревшие, давно отмененные нормативы старых лет. Еще была уловка - завышали урожайность, тогда получалось, что мы убрали меньше, чем выросло - куда это все делось? Если завысят урожайность - можно также увеличить нормы выработки. А в своих данных («для района») они урожайность занижали, что мы периодически и выясняли.
Постепенно мы научились контролировать закрытие нарядов, за что нас не выносили бухгалтеры и экономисты, но это надо было делать постоянно, каждый день - не всегда удавалось. Если из-за дождя не работали, с нас по положению не должны были брать за питание - не уследишь, возьмут обязательно. Вообще, долгое время в таких условиях соревнование между отрядами осуществлялось по показателю - у кого меньше долг. У них - 30 тысяч, у нас всего 4 тысячи долг - мы молодцы, мы победители. А уж если что-то заработали - ликование нешуточное.
Помню, в результате принятых мер наши грузчики при студенческой стипендии 30 рублей заработали по 10 -15 рублей, а девушки-сборщицы - по 3-5 рублей, так это вообще роскошно в тех условиях! Кстати, если какая-то копеечка у нас действительно выходила, а мы очень старались, то деньги привозили в университет недели через две после нашего возращения и выдавали студентам в какой-либо аудитории. Тут над суммой смеялись, особенно те, кто не был в колхозе - и за этим вы ездили? Ха-ха-ха!
После перестройки стараниями и идеями нашего преподавателя А.В.Скобелева мы перешли на настоящий хозрасчет. Договаривались, что мы получаем 15% урожая. Сами его продаем и на вырученные деньги расплачиваемся за питание, проживание, инвентарь, а остальные деньги выдаем студентам.
Утром одну машину быстро собирали, туда грузили только отборный картофель - выделяли для этого наиболее надежную бригаду, а остальную картошку потом подчищали и грузили остальные бригады. Потом ехали на Димитровский рынок, ставили машину и с машины продавали, повесили на кабину плакат: Картофель Лорх, отборный, белый, совхоз такой-то, сельхозотряд «ЛОГОС». Наш прикомандированный милиционер ходил рядом, чтобы к нам не приставали конкуренты. Проф.Л.Е.Кройчик наблюдал как-то по случаю эту ситуацию и рассказывал потом на факультетском собрании: - Вижу, как рюкзак на животе нашего продавца С.Елисеева (это в действительности была противогазная сумка) раздувается от денег! К вечеру возвращались в колхоз с деньгами.
Но быстро поняли, что за один день на рынке машину картофеля не продашь, и стали ездить по селам и продавать ведрами. Если просили -подъезжали к дому оптового покупателя, там и сгружали. Бабушкам,которым нужно было ведро или два, ребята, бывало, давали картошку бесплатно.
И вот тогда, наконец, студенты стали в колхозе зарабатывать. В конце заработанные деньги делил совет бригадиров и студенческий командир и студенческий комиссар, мы не участвовали. Ребята всегда делили по справедливости, с учетом вклада каждого, никаких нареканий никогда не было. Иногда давали премии работникам колхоза, которые работали с нами добросовестно - поварам, возчикам, банщику...Знаю, что некоторые ребята после колхоза ездили на заработанные деньги на юг до начала занятий (билет на самолет в Сочи стоил 10 рублей).
Бархатный сезон! А еще мы «хитрили» - срок начала занятий был установлен (например, 12 октября). А мы заканчиваем с ребятами раньше 28 или 29 сентября, норму выполним, уезжаем из колхоза и отпускаем их в дополнительный отпуск. Явиться на занятия они должны 12 октября. Получалось иногда по 10 дней отдыха студентам, ребята были очень довольны. А иногородние девочки и ребята могли съездить домой до начала занятий, им тоже была очень приятна такая возможность. Ребят, которые хорошо работали, мы иногда отпускали из колхоза раньше остальных на несколько дней - сами, не сообщая в деканат. Но в университет уже хотелось…А потом мы подготовили обращение к директорам совхозов и председателям колхозов - предлагали свои услуги на следующий год. Правда, не помним, разослали ли мы это обращение и был ли какой результат.
Сохранился этот документ:
Возвращение.. В день отъезда надо было сдать общежитие. Надо было сдать матрасы, подушки и т.д. Очень не хотелось этим заниматься - мы мыслями уже дома, но приходилось. Считали кровати, ведра, мешки, матрасы, подушки,
табуретки и т.д. Все время нас пытались обсчитать - мол, не хватает кроватей, обогревателей, матрасов. Куда-то вы их дели! Я с пеной у рта каждый раз доказывал, что никто с собой матрасы не везет в город, зачем нам они нужны - старые, рваные, пахнущие сыростью? И кровати железные не везем! Вон студенты сидят в автобусе, пойдите, посмотрите, везем ли ваши матрасы и табуретки!
Но ведра, мешки, лопаты обязательно на нас спишут - это был устойчивый источник дохода колхоза от работы студентов. На кого еще было списать недостачу, как не на студентов? Они уже уехали. Проверять никто не будет. Завтра ехать, а с вечера студенты начинают отпрашиваться - можно мы сами поедем, не дожидаясь завтрашнего утра? Как-нибудь доберемся! Зачем нам еще одну ночь ночевать здесь? Это было самое опасное - будут добираться на попутках, в темноте, мы не сможем проконтролировать, добрались ли…. Разрешали уезжать тем, за кем приезжали родители.
И вот радость - утро, день отъезда, автобусы! Забираем из правления грамоты нашим студентам (о них надо было заранее позаботиться). Преподаватели садятся в автобусы последними - и прощай, колхоз! Поехали! Колхозная эпопея на этот год завершена… Едем весело и с «чувством глубокого удовлетворения».
Но был еще и «университетский этап» завершения сельхозработ. Во-первых, очень забавно было встречаться всем в университете - все друг друга не узнавали! Хохотали, показывали друг на друга пальцем - не в ватниках и старых сапогах, а чистые, умытые, красивые! С неизменным хохотом студенты и преподаватели приветствовали друг друга в университетских коридорах, обнимались… Это весьма странно, наверно, выглядело для тех, кто в колхозе не был. Преподавателям и студенческому активу нужно еще было подготовить отчеты, список получивших грамоты. Ребята как отчет развешивали в коридорах колхозную наглядную агитацию - стенгазеты, стихи, тексты песен, карикатуры. Преподавателям за колхоз на 100 часов снимали годовую педагогическую нагрузку.
Подведение итогов Факультеты соревновались, кто больше привезет грамот от председателей колхозов, мы за этим следили... А один раз - о, чудо! - мне дали премию по итогам сельхозработ - талон на ковер, который можно было только таким образом приобрести (за свой счет, разумеется, но это дефицитный товар). Мы жили с женой очень скромно. Стоил он 120 р. - а моя зарплата была 140 р., но мы решили с женой купить - награда все-таки! Первая моя университетская награда! Долгое время это был наш единственный предмет роскоши в семье, жив он и сейчас.
Еще иногда разбирались с теми, кто не поехал в колхоз, журили, проверяли справки, иногда объявляли выговоры. Исключали тех, кто пьянствовал в колхозе (редко, но были такие случаи). Разбирали порой и преподавателей, у которых случались амурные отношения со студентками, заботились о моральном облике советского преподавателя. На нашем факультете таких колхозных приключений не было, а на других бывали.
Бывали и политические разборки . Нас, например, в университете как-то подвергли пристрастному разбору за стенгазету под названием «Нелегальный листок» - вызвали на комиссию парткома. Я уже писал, что в колхозе преподаватели выпускали свою стенгазету под названием «Шпицрутен». Студенты нам отвечали своими боевыми листками с изображением Л.Толстого и эпиграфом «Он тоже пахал»… Один раз чем-то выпускавшие этот листок студенты провинились, и мы в «Шпицрутене» опубликовали шуточный приказ: на 5 дней запретили им выпуск их «Толстовского листа». Они, конечно, сразу же выпустили его под названием «Нелегальный листок». А потом мы все эти листки вместе со «Шпицрутенами» и другими материалами наклеили на ватман и
вывесили на факультете как отчет. Так кто-то бдительный стукнул куда надо - «Филологи вывесили в университете нелегальные листки!». Парткомовские пришли на факультет, убедились - действительно, «нелегальные листки», свернули наш огромный ватман и унесли в партком. И нас сурово вызвали на комиссию парткома университета, потребовали объяснений. В итоге нас все-таки предупредили, чтобы «больше такого не было». А газету так и не отдали.
А на факультетском собрании по подведению итогов сельхозработ один из наших преподавателей (он проработал у нас всего года два-три) поднял вопрос о том, что надо возбудить персональное дело против преподавателя Э.Ефремова - тот ездил со студентами на свеклу в ноябре и не выполнял задание партии и правительства - собирать свеклу, а договорился с хозяйством, чтобы студенты работали под крышей на другой работе. А сам «заявитель» гонял своих студентов в мороз на свеклу и все ребята заболели. Студенческий командир Оля Струкова (она была членом партии) дала ему тогда на собрании такую отповедь, что мало не покажется - мы благодаря Эдуарду Петровичу все выполнили, что нам поручали в хозяйстве, и приехали здоровые, а вы всех простудили и ничего все равно не собрали. Надо сказать, что студенческий актив у нас был действительно боевой, чему колхозный опыт и наше длительное совместное общение немало способствовали.
Доценты как рабсила..Обычно преподавателей как рабсилу не посылали. Но чем ближе к перестройке, тем такие случаи начали случаться чаще. Один раз в такой экспедиции побывал я. Послали нас в Калачеевский р.н, с.Черноземное. Обещали, что на картошку - но по приезде бросили почему-то на кукурузу.
Были из университета в основном лаборанты, техники, инженеры, только несколько преподавателей, из них мы - три филолога. Спали все в одном огромном зале (по-моему, это был клуб) - 30 человек. Ни радио, ни телевизора. Пошли вечером кино смотреть на летнюю площадку - а местные туда пришли бить городских. Приставали к нашим девочкам - медикам - там была группа из мединститута, ординаторы. Один из врачей вступился за девушку, его сразу целая стая сбила с ног и стали бить ногами. Они были очень организованы. Напали все на одного, повалили, били ногами. Мы вступились, досталось и нам, они с удовольствием разделились на группы и очень организованно по несколько человек пошли на каждого из нас.
Я сбегал в общежитие за подмогой, но далеко не все пошли на помощь. Лишь человек пять из двадцати побежали со мной. Но врача мы отбили. А мне зуб выбили передний. Досталось и другим. Прибежал парторг, пытался их остановить - они ему тоже накостыляли, оторвали рукав. Кстати, он после этого был вынужден переехать в другой совхоз - на суде он был свидетель, уже с другой должности. Кстати, на суде выступал свидетель, которого мы на киноплощадке не видели - мужик лет 60, который говорил, что это мы напали на местных, он сам видел, они защищались. Судья поулыбалась - спросила, знает ли он про лжесвидетельство. Он ничего не ответил и сел.
Врача с сотрясением мозга и многочисленными ушибами и гематомами самолетом санавиации отправили в областную больницу. Мы потом с ним встречались, везли его на суд. Очень симпатичный оказался человек, но еще долго болел. Его с трудом выходили. Шпану задержали. В больнице, куда нас везли вместе со всей этой шпаной в одном автобусе (нас - зафиксировать травмы, их - на допрос в РОВД), нам сказали - «из Черноземного каждый год битых привозят»).
Был суд, мы дважды приезжали из Воронежа в Калач. Я спрашивал судью по фамилии Смородина (деревенские ее склоняли так - они со Смородиной живут вместе в домах, спросите у Смородины) - что им грозит, она мне сказала - очень трудно разбирать вину в коллективной драке, посмотрим. В общем, навела тень на плетень. Сказала нам - не ждите приговора, не оставайтесь ночевать - зачем вам еще тут ночевать. Приговор мы вам пришлем. Она нам и железнодорожные билеты заказала. Нам, конечно, не хотелось оставаться - нас оскорбляли родственники шпаны - доценты, городские, побили вас наши дети, постеснялись бы жаловаться... Смородина обещала прислать приговор, но не прислала.
Я написал ей - тогда она прислала, но по истечении 10-дневного срока обжалования. Менее виноватые получили больше, по 2 года. А зачинщик и главный инициатор, сынок чей-то - год поселения, по воскресеньям каждую неделю приезжал домой. Словом, суд абсолютно неправый..Но доработали до конца, все «раненые» (побитые) остались в отряде. Кукурузу собрали. Вот такой невеселый был колхоз.