Станислав Иванович Постников, генерал армии.
в начале службы: ....«Обрадовал» жену новым назначением (мало ей было песков Тоцких лагерей), и мы начали собираться в дорогу. Главными предметами стали холодильник и вентилятор «подхалим». На холодильник «Север» (первенец нашего производства) жена стояла полгода в очереди, отмечаясь еженедельно в магазине. В конце мая мы получили этот «шедевр», работающий без отключения, сжирающий массу электроэнергии, но с махонькой холодильной площадью. Однако все равно это была радость. Прикупив еще кое-что из вещей и загрузив все это в контейнер, мы отправились в Туркестан
учеба в академии: ....В ходе заслушивания по проведению стратегической операции он зачастую ломал разработанную кафедрами картину сражения, заставляя нас снова и снова пересматривать свои предложения и расчеты. В те времена было принято считать, что войска могут наступать вслед за нанесением массированного ядерного удара (1000-1200 ядерных боеприпасов на театре военных действий - ТВД) буквально через сутки. С. П. Иванов заставил нас и преподавателей кафедр пересчитать параметры поражения от каждого ядерного боеприпаса. Учения затянулись. Мы работали и днями, и ночами. В итоге оказалось, что только от пожаров, образовавшихся в результате ядерных взрывов, непреодолимая для войск зона составила сотни километров по фронту и в глубину. Преодолевать ее наступающими войсками возможно не раньше трех-четырех недель. Красивую фразу «Вслед за ядерным ударом» пришлось забыть. Вот так учил нас мудрый Семен Павлович Иванов.
Руководящая роль партии: ...Государственные экзамены начинались 13 июня. Мне в этот день предстояла защита дипломной работы. Буквально за три-четыре дня до начала экзаменов меня вызвали в административный отдел ЦК КПСС. Тщательно подготовившись, проштудировав передовицы ряда газет, я направился в ЦК. Принял меня завсектором административного отдела ЦК Иван Порфирьевич Потапов. Этот человек - ходячая энциклопедия: он на память знал не только все руководство ВС, округов и армий, но и командиров дивизий, все их сильные и слабые стороны.
Знал он и положение дел в войсках, так как часто бывал там. И вот этот человек, вполне доброжелательно настроенный, повел долгий разговор о моей службе, учебе. В конце разговора он мне сообщил, что ЦК по справедливости решило направить меня после выпуска командиром дивизии в Одесский военный округ. Я был безмерно рад и предлагаемой должности, и месту предстоящей службы. Теперь и экзамены казались не такими страшными.
Возвратясь в Киев, я снова с головой окунулся в текущую работу.
Армия и народное хозяйство (экономика должна быть экономной): ..Наряду с повседневными делами, связанными с оперативной и боевой подготовкой, на штаб округа возлагалось еще множество различных задач. Одна из них - подготовка так называемых «целинных автомобильных батальонов». Надо сказать, что в стране с начала шестидесятых годов существовала практика ежегодного привлечения для уборки урожая личного состава и автомобильной техники Вооруженных Сил. Каждый округ имел твердые разнарядки, сколько и чего выделять для этой цели. Тысячи машин с водителями и ремонтными средствами выделял каждый военный округ, а также флот, ракетные войска стратегического назначения, войска ПВО и различные рода войск. Мы кляли все и вся.
Ежегодно надо было посылать лучшие машины с проверенными водителями, которые через полгода «целинной» жизни возвращались, как говорится, «в мешке». Надо было заново их восстанавливать, менять двигатели, ходовую часть, красить и т. д. Уходила уйма времени и требовалось немало финансовых затрат. С этой чехардой, связанной с уборкой урожая, нарушалась боевая готовность частей и соединений, особенно содержащихся в постоянной боевой готовности. Думаю, что те расходы, которые несли армия, колхозы и совхозы, не соответствовали цене убираемого урожая. Одни только перевозки по железной дороге стоили миллионы и миллионы рублей. Действовали, как говорится, «на халяву», считая, что солдатский труд бесплатен, забывая, что «бесплатный сыр бывает только в мышеловке». Если для отдельно взятого колхоза или совхоза такой метод уборки и давал какие-то выгоды, то для государства в целом, на мой взгляд, это было расточительно со всех сторон. К сожалению, такая порочная практика существовала долгие годы, вплоть до 90-х.
Реальная помощь: ...Осенью этого года полку пришлось выполнять еще одну нелегкую и несвойственную ему задачу. Как известно, осенью 1966 года Ташкент пострадал от сильнейшего землетрясения. Большая часть города была разрушена. Сильнее всего пострадали здания старой постройки (из самана) и современные из бетона и стекла. Пострадал и штаб округа, и многие постройки принадлежащие военному ведомству. Поэтому было принято решение часть войск округа направить на расчистку последствий землетрясения и проведение восстановительных работ. В начале от полка для восстановления здания штаба округа был отправлен один батальон с саперной ротой, несколько позже на строительство других объектов мы отправили еще батальон.
Теперь приходилось решать еще и дополнительные задачи. Так как разрушенному Ташкенту помогала вся страна, то в город приехало несколько десятков тысяч строителей от всех союзных республик и крупнейших городов страны. Среди истинных патриотов встречались и рвачи, и ворюги, и пьяницы. Поэтому контроль за нашими подразделениями был усилен. В Ташкенте вместе с работающими батальонами постоянно находилась группа офицеров штаба во главе с одним из заместителей командира полка. Несколько недель провел там и я. Но с полка никто не снимал его основную задачу - быть постоянно готовым к действиям в зоне ответственности. А это означало, что за счет улучшения качества подготовки личного состава мы должны были эту задачу выполнять меньшими силами. Поэтому боевая учеба в полку шла полным ходом.
В закавказском округе: ...В начале лета мы стали свидетелями чуть было не возникшего конфликта с Турцией. В один из июньских дней начальник войск ПВО армии [199] полковник Козлополянский доложил мне с КП ПВО, что по направлению Карс (турецкая территория) - Ленинакан идут три воздушные цели. А также сообщил, что он связался с командиром бригады войск ПВО страны и что два ее дивизиона, находящихся на боевом дежурстве, ведут эти цели. Буквально через пару минут я получил доклад, что два самолета турецких ВВС, нарушив границу, углубились на территорию СССР на 6-12 км. Командиром бригады был отдан приказ двумя пусковыми установками уничтожить нарушителей. Один самолет ВВС Турции был сбит над нашей территорией, второй же, получивший повреждения, по наблюдениям радиолокационных постов дотянул до границы и упал на турецкой территории.
Доложив об этом редчайшем событии командующему войсками П. В. Мельникову, я немедленно выехал в бригаду и к месту падения самолета. Все подтвердилось. Через несколько часов, то есть в этот же день, прилетела комиссия из Москвы под председательством заместителя Главнокомандующего ПВО страны генерала А. А. Микояна. Тщательный совместный с турецкой стороной анализ происшедшего подтвердил нарушение границ нашего воздушного пространства и правильность действий командира бригады. Несколько позже он был награжден орденом Красного Знамени и переведен по службе в другой регион страны. В неофициальной турецкой прессе некоторое время печатались призывы сбивать русские самолеты, нарушающие воздушное пространство Турции.
Дело в том, что республиканский аэродром Паракар находился от госграницы буквально в 10-12 км. Гражданские лайнеры, делая заход на посадку, шли впритирку с полосой границы, а некоторые из них даже «чиркали ее крылом». Вот об этом и писала турецкая пресса. Но дело в том, что нами были сбиты военные самолеты, представлявшие опасность, а не гражданские воздушные суда. Некоторая осторожность и нервозность у экипажей, совершавших посадку в Ереване, присутствовала месяца два-три. Потом все успокоилось.
Я занимался повседневными делами, помогая в подготовке войск молодым командирам дивизий. Для обучения войск армия имела превосходные условия. Армейский учебный центр «Октемберянский» позволял проводить дивизионные учения с боевой стрельбой штатными снарядами танков и артиллерией всех систем. Правда, были и некоторые неудобства по его использованию. Направление стрельб шло к границе с Турцией, поэтому за 15-20 км стрельбы приходилось прекращать.
Вторым фактором, снижающим возможности полигона, был захват его земель близлежащими колхозами. Буквально с первых месяцев своей работы в армии я столкнулся с такими фактами. Провожу контрольные стрельбы с танкистами 164-й дивизии и вдруг вижу прямо в направлении огня на глубине 2-3 км идут два трактора. Останавливаю стрельбу и посылаю начальника учебного центра за тракторами. Вскоре пахарей доставили ко мне на пункт руководства стрельбой. Оказалось, это трактористы соседнего колхоза по приказу своего председателя пашут земли полигона, готовя их под озимые. Трактористов отправляю в колхоз без тракторов, которые приказал задержать до приезда председателя. Часа через три приезжает на белой «Волге» (цвет, превалирующий в Армении) разъяренный председатель.
На мой вопрос, на каком основании он посылает людей на смерть и запахивает землю, не принадлежащую колхозу, он кричал, доказывая, что это делается годами и он найдет меры на мое самоуправство. Его ярость была объяснима. Снимая урожай с неучтенных земель, он как бы повышал урожайность на своих учтенных. А отсюда ордена, премии, почет и слава. Объяснив, что я этого больше не допущу, и отдав тракторы, отправил его заниматься своими делами.
Охоту на пользование чужой землей я у таких любителей вскоре отбил, но упомянутый председатель (колхоз Н. Талин) все-таки «поймал» меня. Уже зимой (в декабре этого же года) я проводил со 164-й дивизией тактические учения. В ходе учений танковый полк, стоявший в Эчмиадзине, совершая выдвижение на Октемберянский учебный центр, на одном из переходов прошел двумя колоннами через небольшое поле этого колхоза. Была зима, выпало много снега, поэтому никаких потрав не должно было быть. Однако едва закончились учения, как я получил строгую шифровку от Главнокомандующего Сухопутными войсками генерала армии И. Г. Павловского о недопущении потрав на учениях, о возмещении убытков колхозу и о наказании виновных.
Зная, что мы ничего не сломали, не разрушили, не потравили посевов (под снегом на поле ничего не было засеяно), я назначил комиссию во главе с зам. начальника штаба армии полковником Г. Айрапетяном, включив в ее состав армейского прокурора полковника Баграмова и начальника финансовой службы. Одновременно доложил о случившемся и К. С. Демирчяну, попросив включить в состав комиссии представителей местных органов. Комиссия, проработав несколько дней, встречалась и с председателем колхоза, и с рядовыми колхозниками. Ни потрав, ни разрушений не обнаружила. Зато она установила, что генералу И. Г. Павловскому о якобы нанесенном армией ущербе сообщил телеграммой председатель [201] колхоза.
Выводы комиссия доложила письменно Главкому и проинформировала К. С. Демирчяна (1й секретарь КП Армении). Через несколько дней мне позвонил Карен Серопович и, уточнив, не занят ли я, пригласил подъехать к нему. Войдя в приемную К. С. Демирчяна, я увидел в ней скромно сидящего знакомого председателя колхоза. После разговора со мной К. С. Демирчян пригласил председателя. Первый вопрос звучал примерно так: кто вам дал право, минуя правительство республики, обращаться в Москву. Второй вопрос - зачем он написал заведомую ложь. Не получив вразумительного ответа от председателя, Карен Серопович предложил последнему прямо здесь, в кабинете написать в адрес генерала И. Г. Павловского телеграмму о том, что он все придумал из-за желания навредить командующему армией. Впоследствии этот случай стал предметом разговора в комитете партийного контроля.
Думаю, не ошибусь, если скажу, что ни один этот председатель был виноват. Местные органы власти, включая Совет Министров республики, всячески пытались изъять у нас земли полигона. К сожалению, они находили частичную поддержку у Главкома генерала армии Павловского (я уже писал, что он ранее командовал этой армией и поддерживал связи с руководством республики). Я, конечно, как мог, всячески сопротивлялся этому. Но после моего ухода из армии Октемберянский учебный центр все-таки был передан из военного ведомства в распоряжение республики. Кроме этого центра в армии были еще горный полигон, предназначенный для стрельб и вождения танков, экипажей БМП и БТР и отработки тактических приемов в горах.
С этой целью на полигоне были оборудованы танковая директрасса на шесть дорожек (позволявшая одновременную стрельбу шести танков), директрасса БМП с тремя дорожками, войсковое стрельбище для стрелков из АКМ, РПК, РПГ и снайперской винтовки, а также горный танкодром для танков и БМП. Здесь были оборудованы учебные места для обучения специалистов инженерных войск, химиков, связистов. В состав полигона входили тактические поля в горах глубиной до 30 км, позволяющие обучать подразделения (рота-взвод) не только передвижению по горным тропам, но и действиям обходящих отрядов. Поле имело два маршрута, было несколько пунктов обогрева. Для обучения разведчиков не только армии и округа, но и частей центрального подчинения в районе Кировокана имелся специально оборудованный центр подготовки.
После окончания инспекционной проверки, которая длилась три недели, войска армии начали готовиться к предстоящему военному параду. В те годы проводилось два военных парада в год: один в день 1 мая, другой - 7 ноября. Парады проводились в столице Родины городе Москве, столицах союзных республик и городах, где стояли штабы военных округов и флотов. На парады разрешалось привлекать кроме Москвы не более 3000 военнослужащих и определенное количество боевой техники (танков, БМП, ПУ ракет и зенитных ракет, артиллерийских систем и т. д.).
Армянская специфика: ...Дмитрий Федорович (Устинов, МО СССР) очень подробно заслушал меня о положении дел в армии, об отношениях с местными партийными и советскими органами. Спросил меня, есть ли среди военнослужащих армяне и как они служат. Я ответил, что офицеров-армян процент небольшой, а срочной службы военнослужащих около 10-12 процентов. Служат армяне хорошо, стараются закрепиться на должностях командиров отделений, экипажей, механиков-водителей, начальников радиостанций. В этом же заключается и просьба правительства Армении - поменьше направлять призывников-армян в строительные части, а использовать их на основных должностях рядового и сержантского состава, чтобы иметь подготовленный мобилизационный ресурс в республике. Министр одобрил эту линию руководства армии и республики.
...Прибалтийский военный округ, которым я командовал в 1980-1984 годах, один из первых получил новые мощные средства противовоздушной обороны - систему С-300. Это было сделано потому, что Советская Прибалтика тогда представляла собой воздушные ворота из Европы в СССР. В округе была создана мощная группировка средств ПВО, надежно обеспечивающая неприкосновенность наших воздушных границ со стороны Балтийского моря. Надо сказать, что над акваторией моря ежесуточно барражировали десятки западно-германских, американских, норвежских самолетов-разведчиков, за которыми нашими силами ПВО велось постоянное наблюдение, с готовностью пресечь любую попытку нарушить границы нашего государства.
На боевом дежурстве ежесуточно находилось более пятидесяти зенитно-ракетных дивизионов, десятки истребителей-перехватчиков и различных радиолокационных постов. Состав средств ПВО округа (его зенитно-ракетных частей) был смешанным - дивизионы С-75, С-125, С-200. Все эти системы были сопряжены по управлению огнем с одной станцией (кабиной), позволяющей одновременно управлять всей этой группировкой в масштабе зенитно-ракетной бригады. Но вот появились новые - сверхмощные, высотные и дальнобойные - зенитные комплексы С-300. В округе началось их осваивание и практическая проверка технических и боевых характеристик. В результате этой кропотливой работы специалистов округа и радиопромышленности оказалось, что управление комплексом С-300 требует отдельного пункта (станции) управления. Таким образом, в бригаде, состоящей из комплексов С-75, С-125, С-200 и С-300, теперь требовалось два пункта управления. Это нас не устраивало. [219]
Мои доклады Главкому ПВО страны маршалу авиации А. Колдунову проблему не решили. Тогда при очередной встрече с министром в Москве я высказал ему свою озабоченность. Дмитрий Федорович выслушал меня, спросил, с кем решался этот вопрос. Я назвал Главкома ПВО страны и заместителя министра обороны по вооружению генерала армии В. М. Шабанова. После этого Дмитрий Федорович связался с министром радиопромышленности П. С. Плешаковым (это министерство как раз и разрабатывало систему управления нового комплекса). Поздоровавшись с Петром Степановичем, Дмитрий Федорович сказал буквально следующее: «Здесь у меня сидит командующий войсками Прибалтийского округа генерал-полковник Постников и матом тебя ругает за то, что твои ухари сделали систему управления комплексом С-300 не сопрягаемой с другими зенитно-ракетными комплексами. Верно ли это?».
Что ответил П. С. Плешаков, мне не было слышно, но по словам Дмитрия Федоровича я понял, что проблема будет решена. В заключение разговора министр сказал мне: «Ну вот, а ты говоришь, что никто не хочет решать эту проблему. Будет единая система управления, П. С. Плешаков твердо обещал».
Про развитую корневую систему: тронешь полковника-начтыла - прилетит от генерала,начальника управления кадров : ...В Крыму, округ: ...Поскольку площадь учебного центра простиралась до с. Перевальное (недалеко от Алушты), то там же были оборудованы и танкодром, и автодром, и другие учебные места. Однажды вечером, проверяя ночное вождение танкистов и следуя по трассе вслед за танком, я увидел, что трассу пересекает огромное стадо овец. Танк вынужден был остановиться. Я спросил у чабанов, чье это стадо и как оно попало на военный полигон. Из ответов узнал, что стадо овец (несколько сот) перевезли из-под Перекопа, и здесь они нагуливают вес до глубокой осени. Вернувшись на наблюдательную вышку, очень раздосадованный, я спросил начальника учебного центра майора Король, что все это означает.
Он ответил, что сделал это по приказу начальника тыла корпуса полковника В. Ариштовича. Поскольку учебный центр дивизии не входит в компетенцию корпуса, тем более его тыла, я приказал в недельный срок очистить полигон и готовить его к проверке. Через несколько дней по телефону командир корпуса поинтересовался, что за конфликт у меня возник с начальником тыла корпуса. Я объяснил ему суть проблемы и пригласил его на ночное вождение и стрельбы. Петр Иванович, приехав на учебный центр, сам убедился в правоте моих требований и поддержал их. В результате этого начальник тыла корпуса полковник В. Ариштович стал на долгие годы моим недоброжелателем и не раз отрицательно влиял на мою службу
Дело в том, что он долгое время работал с генералом К. Захаровым, который позже возглавил управление кадров Сухопутных войск и управление в ГУК. Запрет на выпас овец на полигоне и ликвидация пасек «блатных» жителей Симферополя и Алушты лишили его дополнительных заработков. Конечно же, он не преминул донести в нужной ему форме генералу К. Захарову, что, мол, вот явился новый комдив и ломает все, что годами создавалось. Лично я не знал генерал-лейтенанта К. Захарова, но его фотографию на столе В. Ариштовича видел. Конечно же, об этих разговорах я узнал много позже, примерно лет через пять, когда служил уже совсем в другом месте
...Проработав день в штабе дивизии и в полках, нанеся визиты руководству города, вечером командующий у меня в кабинете сказал, что уже есть решение Главкома Сухопутных войск о моем откомандировании в ГСВГ. Далее он мне сказал, что Военный совет округа ходатайствовал, чтобы меня оставили в округе, а вместо моей кандидатуры предложили командира дивизии, стоящей в Одессе. Главком шифровкой ответил, что хорошие комдивы нужны и Группе войск. Я, конечно, понимал, что какой-то особой ценности на этой должности не представляю, я такой же, как и все остальные комдивы округа. Но почему-то даже ходатайство Военного совета округа не принято во внимание. Я тогда еще не догадывался, что это полковник Ариштович, начальник тыла корпуса, через Управление кадров Сухопутных войск убирает меня из Крыма.
ГСВГ Характерной особенностью для офицерского состава дивизии являлось то, что он должен был детально знать в секторе ответственности все важнейшие объекты Западного Берлина. С этой целью в штабе дивизии был построен огромный макет города со всеми существующими улицами, домами, мостами и другими объектами. В соответствии с разработанным планом ежемесячно в Западный Берлин от каждого полка должна была выезжать на специально оборудованном автобусе группа офицеров для контроля за отведенным участком, объектом или сектором. Перед поездкой каждую группу инструктировал на макете местности начальник штаба дивизии.
Результаты поездок тщательно анализировались, обобщались и раз в месяц по инстанции докладывались в штаб Группы. Мне как командиру дивизии также было вменено в обязанности периодически бывать в Западном Берлине и изучать его. Конечно, первое его посещение я запомнил навсегда. Даже по сравнению с Восточным Берлином он производил ошеломляющее впечатление. Море рекламы, тысячи сверкающих лимузинов, ярко одетые женщины - все это заметно отличало Западный Берлин от городов Восточной Германии.
При поездках в Западный Берлин мне выделялась служебная «Волга» с рацией и переводчиком [147] - из нашей бригады, стоящей в Восточном Берлине. В первую же свою поездку после пересечения демаркационной линии у Бранденбурских ворот я заметил, как к нам на «хвост» сел небольшой автомобиль. Через несколько кварталов его сменил другой. И так на всем маршруте во время нашей поездки мы шли под усиленным контролем английской полиции. Надо сказать, что наши поездки были только в английский сектор Западного Берлина. Английская военная полиция (или военная контрразведка) постоянно сопровождала все наши «экскурсии» по Западному Берлину, даже не маскируясь.
О нашей работе на границе немецкие пограничники были предупреждены штабом 3-й армии. Перемещаясь с правого фланга полосы дивизии на левый, мы ехали на трех машинах ГАЗ-69 по пограничной дороге вдоль контрольной полосы. Справа и слева контрольной полосы тянулся двойной сетчатый забор из проволоки. На некоторых участках полосы в этом заборе были оборудованы ворота для переезда из одной Германии в другую. Ворота были заперты на замки. В период уборки урожая по обоюдной договоренности сторон отдельные ворота открывались, чтобы дать возможность населению ГДР участвовать в уборке урожая - за определенную плату - на территории ФРГ.
Мы как раз ехали в период уборки урожая. Не зная всех этих тонкостей, проскочили в открытые ворота между заборами. Кто-то из участников поездки заметил, что техника на полях изменилась, какая-то не такая, как в Восточной Германии. Тогда до нас дошло, что мы на нейтральной полосе между двумя Германиями. Свернув ближе к забору ГДР начали лихорадочно искать ворота. Проехав около четырех километров, заметили закрытые ворота, решили открыть их и выехать на территорию ГДР. Едва один из офицеров нашей группы дотронулся до ворот, как кругом начали взлетать сигнальные ракеты.
Моментально на небольших машинах появились пограничники ГДР с собаками. Окружив нас, конвоировали на заставу. Мы объяснили, кто мы такие, что делаем и как попали между заборами. Начальник заставы созвонился со своим руководством и уточнил обстановку. В это время началась сильная гроза. Пограничники напоили нас горячим кофе, во время распития которого мы дружно хохотали, вспоминая, как нас окружали и конвоировали на заставу. Этот урок невнимательности запомнился надолго. В дальнейшем, проходя службу на советско-турецкой и советско-китайской границах, я требовал строжайшей дисциплины вблизи государственной границы.
Влияние политработников: ...На особом положении у нас находился начальник политического управления - член Военного совета В. А. Данилов. Он считал себя представителем ЦК КПСС в войсках Группы и вел себя отчужденно. Нередки были обострения отношений между ним и командующим. Я старался поменьше иметь с ним дело, но иногда приходилось спорить. Особенно это касалось вопросов службы войск и воинской дисциплины. В. А. Данилов требовал докладов непосредственно ему от начальника отдела службы войск полковника Новикова. Последний по службе подчинялся начальнику штаба и все доклады делал мне. На этой почве у нас частенько возникали мелкие конфликты с В. А. Даниловым. Правда, эти небольшие стычки имели для меня не очень приятный финал. В середине лета 1974 года Военный совет Группы рассматривал кандидатуры на присвоение генеральских званий. генерал армии В. Г. Куликов подписал на меня представление.
Через несколько дней сообщили, что Постановление Совета Министров СССР по присвоению генеральских званий подписано. В пришедшей затем шифрограмме с перечислением лиц, кому присвоено звание, моей фамилии не было. Прослужив еще год в Группе, я так и не получил очередного воинского звания, хотя штатная категория моей должности была «генерал-полковник.
Учения: ...к девяти часам утра все части вышли к границам полигона и заняли боевой порядок. Вскоре появился маршал А. А. Гречко со свитой. И. Манжурин бодро доложил министру, что все части дивизии сосредоточились. Затем по нашей карте доложил предполагаемое решение на встречный бой. Выслушав доклад, министр обороны вместе с начальником Главного политического управления генералом армии А. А. Епишевым поехал в полки. Наша оперативная группа сопровождала его. У спешенных и выстроенных у танков экипажей министр поинтересовался завтракали ли они. Один экипаж ответил, что ели рисовую кашу с тушенкой, другой - этого же взвода - сказал, что ели гречневую кашу. Обернувшись к Епишеву, министр сказал: «Вот Алексей Алексеевич, смотри. Прошли почти сутки, люди не ели, но, прикрывая своих командиров, врут министру обороны, чтоб я не наказал виновных. Только наши солдаты способны на такое». Затем, поинтересовавшись, подошли ли походные кухни, дал на два часа частный отбой, чтобы покормить людей.
Забайкальский округ: ...особенно досаждал быт. Долгие годы львиная доля средств, выделяемых для строительства жилья, казарм и прочего в округе, шла в 39-ю армию и части, расположенные в Монголии. Причем финансирование 39-й армии шло напрямую. Так называемый «объект М-100» (39-я армия) деньги на строительство получал из Москвы, минуя округ. В Монголии (то есть у наших войск в МНР) было свое строительное управление, действовавшее довольно автономно, что мешало общей организаторской работе. Скажем, округу в целом на строительство в год отпускалось 250-270 млн руб. (больше, чем любому другому округу). Из них 100-130 млн напрямую «объекту М-100». Следовательно, [381] на остальные две армии, воздушную армию, армейский корпус и огромное количество частей родов войск и служб оставалось около половины.
Все это не закрывало наши «дыры» в обустройстве войск. Получалось, что у войск, стоящих в МНР - теплые и светлые казармы с центральным отоплением, госпитали, больницы, добротные 5-этажные жилые дома, современные солдатские клубы и Дома офицеров, а на территории Бурятии, Читинской и Иркутской областей - казармы деревянные или времен начала XX века, жилья для офицеров строилось мало и низкого качества. Так, по проекту и решению Минобороны для семей офицеров и прапорщиков армейского корпуса в Кяхте, десантно-штурмовой бригады в Могоче, дивизии в Нижнеудинске и др. - строились двухэтажные деревянные 8-квартирные дома. Комнатки маленькие, лестницы узкие, отопление печное, скученность - все это нередко приводило к пожарам.
С вступлением в должность я стал категорически возражать против этого. Во-первых, запретил принимать в округе конструкции этих двухэтажных домов, присылаемых центром, о чем известил заместителя министра обороны по строительству и расквартированию маршала инженерных войск Н. Ф. Шестопалова. Во-вторых, внес предложение о перераспределении финансирования на строительство в пользу войск, дислоцировавшихся на нашей территории. Надо заметить, что мои предложения в Москве приняли.
Ближе к осени из столицы в округ прилетел маршал Шестопалов с большой группой проектировщиков и других специалистов. Я показал на местах Николаю Федоровичу, что это за «дворцы» и как живут-бедствуют в них семьи военнослужащих. Маршалом на месте было принято решение больше таких домов не выпускать. Потихоньку дело с обустройством войск сдвинулось с мертвой точки. А тут еще подоспело постановление правительства о введении на территории Забайкальского округа замены для офицерского состава и выдаче продовольственных пайков. Все это, безусловно, влияло на настроение и работоспособность офицеров и прапорщиков и положительно сказывалось на их работе с личным составом, что в целом укрепляло дисциплину.
МО...Прочитав предписание и положив его к себе на стол, С. Л. Соколов спросил: «Еще что?». - «Товарищ министр, по Вашему приказу мы разработали, а Вы утвердили трехлетний план обустройства округа. План рассчитан на определенное количество отпускаемых финансовых и материальных средств. Но уже второй год финансирование округа на обустройство значительно урезается. Если в 1984 году округу отпускалось 260 млн рублей, то на 1986 год - всего лишь 190 млн. Тогда как Прикарпатскому округу, обустроенному значительно лучше, финансирование увеличено почти на 50 млн рублей. Так кого мы обустраиваем - Забайкальский округ или Прикарпатский?» Такой настойчивости министр не выдержал и соответствующе одернул меня.
Главком против комокруга:...Дорога в конце массива выводила к небольшому дачному поселку (6-7 дач), находящемуся в таежной пади. Дачи издавна принадлежали руководству республики Бурятия, которое также издавна пользовалось этой дорогой, чтобы попасть на свои дачи. Другой дороги не было и быть не могло, так как этот массив со всех сторон окружали горы.
Приехав в дивизию, я обнаружил грандиозные работы, развернувшиеся по периметру заборов военного городка. Гремели взрывы динамита, ревели бульдозеры и другая техника. Десятки автомобилей нагружали и вывозили взорванный гранит и камень. Я буквально остолбенел от этого. Спрашиваю командующего армией генерала В. Гришина, что это такое. В. Гришин «потупив очи долу» отвечает: «Главком приказал дорогу, ведущую к дачам, для проезда гражданских закрыть. Для них в горах прорубить за забором городка объездную дорогу». Спрашиваю Гришина: «Где взяли инженерную технику? [384] «. Отвечает: «Снял с НЗ (неприкосновенные запасы)». Вопрос к командарму: «А кто имеет право снимать технику НЗ с хранения?» - «Командующий войсками округа или министр обороны». - «Вы такое разрешение получили?» - «Нет».
Конечно, это решение было сумасбродством. Десятки лет люди ездили по этой дороге мимо жилых домов, и вдруг ее сделать секретной и недоступной (хотя для семей военнослужащих ходили машины, подвозившие по этой дороге продукты к магазинам, мебель к квартирам и т. д.). Надо было остановить это явное беззаконие.
Генералу В. Гришину я приказал все работы прекратить, технику обслужить и поставить на хранение. За использование моторесурсов выплатить государству затраты, а дорогу в городке открыть. О принятом мною решении доложить Главкому, о выполнении приказа доложить мне письменно в недельный срок. Все было сделано, как я приказал. Главкому я об этом не докладывал, так как он сделал это, минуя меня. И он об этом инциденте никогда не говорил со мной. Но я понимал, что Иван Моисеевич это дело так не оставит...
О централизации....С уходом с поста начальника Генерального штаба Маршала Советского Союза Н. В. Огаркова (он был назначен Главнокомандующим войсками Западного направления) в Вооруженных Силах потихоньку начался откат к старому. То, к чему пришли в результате ряда последних исследовательских учений, в том числе и стратегических маневров «Запад-81», стало отменяться. Так произошло и с объединением всех сил и средств ПВО под начало командующих военными округами и флотами. В начале 1986 года вышел приказ министра о возвращении сил и средств ПВО (кроме войсковых) в централизованное подчинение Главнокомандующему ПВО страны. Опять Москва возвращала свои полномочия, считая, что из Центра лучше и целесообразнее руководить противовоздушной обороной, чем на месте - в округах.
По этому приказу Забайкальский округ должен был передать корпус и дивизию ПВО в состав войск ПВО страны, чем снималась определенная ответственность с командующего округом за неприкосновенность воздушных границ страны в пределах территории округа. Я и сейчас считаю, что это была грубейшая ошибка, сделанная ради амбиций некоторых лиц руководства Министерства обороны. Командующий войсками округа должен нести полную ответственность перед государством за все, что происходит в границах его округа. Ему должны быть подчинены все силы и средства, расположенные на территории округа, имея в виду то, что принадлежит Министерству обороны. Привела ли эта централизация [400] к лучшему, наглядно показала провокация Руста, приземлившегося в 1988 году на Красной площади. Пока соответствующие начальники на местах ждали команды ЦКП ПВО (Центральный командный пункт противовоздушной обороны в Москве) на уничтожение воздушной цели, вторгшейся в воздушное пространство страны, самолет-нарушитель спокойно прошел все группировки сил ПВО от границы до Москвы. Никто не взял на себя ответственность за приказ на его уничтожение.
А если бы это была не провокация и не один самолет спокойно бороздил бы наше воздушное пространство - вот вам и централизованное управление, и наглядный пример безответственности должностных лиц ПВО страны. Нельзя из кабинета (или КП) Москвы гарантированно руководить огромной группировкой сил и средств, раскиданных на необъятных просторах. Но приказы отдаются для того, чтобы они исполнялись.
Источник: В далеких гарнизонах http://militera.lib.ru/memo/russian/postnikov_si/index.html
учеба в академии: ....В ходе заслушивания по проведению стратегической операции он зачастую ломал разработанную кафедрами картину сражения, заставляя нас снова и снова пересматривать свои предложения и расчеты. В те времена было принято считать, что войска могут наступать вслед за нанесением массированного ядерного удара (1000-1200 ядерных боеприпасов на театре военных действий - ТВД) буквально через сутки. С. П. Иванов заставил нас и преподавателей кафедр пересчитать параметры поражения от каждого ядерного боеприпаса. Учения затянулись. Мы работали и днями, и ночами. В итоге оказалось, что только от пожаров, образовавшихся в результате ядерных взрывов, непреодолимая для войск зона составила сотни километров по фронту и в глубину. Преодолевать ее наступающими войсками возможно не раньше трех-четырех недель. Красивую фразу «Вслед за ядерным ударом» пришлось забыть. Вот так учил нас мудрый Семен Павлович Иванов.
Руководящая роль партии: ...Государственные экзамены начинались 13 июня. Мне в этот день предстояла защита дипломной работы. Буквально за три-четыре дня до начала экзаменов меня вызвали в административный отдел ЦК КПСС. Тщательно подготовившись, проштудировав передовицы ряда газет, я направился в ЦК. Принял меня завсектором административного отдела ЦК Иван Порфирьевич Потапов. Этот человек - ходячая энциклопедия: он на память знал не только все руководство ВС, округов и армий, но и командиров дивизий, все их сильные и слабые стороны.
Знал он и положение дел в войсках, так как часто бывал там. И вот этот человек, вполне доброжелательно настроенный, повел долгий разговор о моей службе, учебе. В конце разговора он мне сообщил, что ЦК по справедливости решило направить меня после выпуска командиром дивизии в Одесский военный округ. Я был безмерно рад и предлагаемой должности, и месту предстоящей службы. Теперь и экзамены казались не такими страшными.
Возвратясь в Киев, я снова с головой окунулся в текущую работу.
Армия и народное хозяйство (экономика должна быть экономной): ..Наряду с повседневными делами, связанными с оперативной и боевой подготовкой, на штаб округа возлагалось еще множество различных задач. Одна из них - подготовка так называемых «целинных автомобильных батальонов». Надо сказать, что в стране с начала шестидесятых годов существовала практика ежегодного привлечения для уборки урожая личного состава и автомобильной техники Вооруженных Сил. Каждый округ имел твердые разнарядки, сколько и чего выделять для этой цели. Тысячи машин с водителями и ремонтными средствами выделял каждый военный округ, а также флот, ракетные войска стратегического назначения, войска ПВО и различные рода войск. Мы кляли все и вся.
Ежегодно надо было посылать лучшие машины с проверенными водителями, которые через полгода «целинной» жизни возвращались, как говорится, «в мешке». Надо было заново их восстанавливать, менять двигатели, ходовую часть, красить и т. д. Уходила уйма времени и требовалось немало финансовых затрат. С этой чехардой, связанной с уборкой урожая, нарушалась боевая готовность частей и соединений, особенно содержащихся в постоянной боевой готовности. Думаю, что те расходы, которые несли армия, колхозы и совхозы, не соответствовали цене убираемого урожая. Одни только перевозки по железной дороге стоили миллионы и миллионы рублей. Действовали, как говорится, «на халяву», считая, что солдатский труд бесплатен, забывая, что «бесплатный сыр бывает только в мышеловке». Если для отдельно взятого колхоза или совхоза такой метод уборки и давал какие-то выгоды, то для государства в целом, на мой взгляд, это было расточительно со всех сторон. К сожалению, такая порочная практика существовала долгие годы, вплоть до 90-х.
Реальная помощь: ...Осенью этого года полку пришлось выполнять еще одну нелегкую и несвойственную ему задачу. Как известно, осенью 1966 года Ташкент пострадал от сильнейшего землетрясения. Большая часть города была разрушена. Сильнее всего пострадали здания старой постройки (из самана) и современные из бетона и стекла. Пострадал и штаб округа, и многие постройки принадлежащие военному ведомству. Поэтому было принято решение часть войск округа направить на расчистку последствий землетрясения и проведение восстановительных работ. В начале от полка для восстановления здания штаба округа был отправлен один батальон с саперной ротой, несколько позже на строительство других объектов мы отправили еще батальон.
Теперь приходилось решать еще и дополнительные задачи. Так как разрушенному Ташкенту помогала вся страна, то в город приехало несколько десятков тысяч строителей от всех союзных республик и крупнейших городов страны. Среди истинных патриотов встречались и рвачи, и ворюги, и пьяницы. Поэтому контроль за нашими подразделениями был усилен. В Ташкенте вместе с работающими батальонами постоянно находилась группа офицеров штаба во главе с одним из заместителей командира полка. Несколько недель провел там и я. Но с полка никто не снимал его основную задачу - быть постоянно готовым к действиям в зоне ответственности. А это означало, что за счет улучшения качества подготовки личного состава мы должны были эту задачу выполнять меньшими силами. Поэтому боевая учеба в полку шла полным ходом.
В закавказском округе: ...В начале лета мы стали свидетелями чуть было не возникшего конфликта с Турцией. В один из июньских дней начальник войск ПВО армии [199] полковник Козлополянский доложил мне с КП ПВО, что по направлению Карс (турецкая территория) - Ленинакан идут три воздушные цели. А также сообщил, что он связался с командиром бригады войск ПВО страны и что два ее дивизиона, находящихся на боевом дежурстве, ведут эти цели. Буквально через пару минут я получил доклад, что два самолета турецких ВВС, нарушив границу, углубились на территорию СССР на 6-12 км. Командиром бригады был отдан приказ двумя пусковыми установками уничтожить нарушителей. Один самолет ВВС Турции был сбит над нашей территорией, второй же, получивший повреждения, по наблюдениям радиолокационных постов дотянул до границы и упал на турецкой территории.
Доложив об этом редчайшем событии командующему войсками П. В. Мельникову, я немедленно выехал в бригаду и к месту падения самолета. Все подтвердилось. Через несколько часов, то есть в этот же день, прилетела комиссия из Москвы под председательством заместителя Главнокомандующего ПВО страны генерала А. А. Микояна. Тщательный совместный с турецкой стороной анализ происшедшего подтвердил нарушение границ нашего воздушного пространства и правильность действий командира бригады. Несколько позже он был награжден орденом Красного Знамени и переведен по службе в другой регион страны. В неофициальной турецкой прессе некоторое время печатались призывы сбивать русские самолеты, нарушающие воздушное пространство Турции.
Дело в том, что республиканский аэродром Паракар находился от госграницы буквально в 10-12 км. Гражданские лайнеры, делая заход на посадку, шли впритирку с полосой границы, а некоторые из них даже «чиркали ее крылом». Вот об этом и писала турецкая пресса. Но дело в том, что нами были сбиты военные самолеты, представлявшие опасность, а не гражданские воздушные суда. Некоторая осторожность и нервозность у экипажей, совершавших посадку в Ереване, присутствовала месяца два-три. Потом все успокоилось.
Я занимался повседневными делами, помогая в подготовке войск молодым командирам дивизий. Для обучения войск армия имела превосходные условия. Армейский учебный центр «Октемберянский» позволял проводить дивизионные учения с боевой стрельбой штатными снарядами танков и артиллерией всех систем. Правда, были и некоторые неудобства по его использованию. Направление стрельб шло к границе с Турцией, поэтому за 15-20 км стрельбы приходилось прекращать.
Вторым фактором, снижающим возможности полигона, был захват его земель близлежащими колхозами. Буквально с первых месяцев своей работы в армии я столкнулся с такими фактами. Провожу контрольные стрельбы с танкистами 164-й дивизии и вдруг вижу прямо в направлении огня на глубине 2-3 км идут два трактора. Останавливаю стрельбу и посылаю начальника учебного центра за тракторами. Вскоре пахарей доставили ко мне на пункт руководства стрельбой. Оказалось, это трактористы соседнего колхоза по приказу своего председателя пашут земли полигона, готовя их под озимые. Трактористов отправляю в колхоз без тракторов, которые приказал задержать до приезда председателя. Часа через три приезжает на белой «Волге» (цвет, превалирующий в Армении) разъяренный председатель.
На мой вопрос, на каком основании он посылает людей на смерть и запахивает землю, не принадлежащую колхозу, он кричал, доказывая, что это делается годами и он найдет меры на мое самоуправство. Его ярость была объяснима. Снимая урожай с неучтенных земель, он как бы повышал урожайность на своих учтенных. А отсюда ордена, премии, почет и слава. Объяснив, что я этого больше не допущу, и отдав тракторы, отправил его заниматься своими делами.
Охоту на пользование чужой землей я у таких любителей вскоре отбил, но упомянутый председатель (колхоз Н. Талин) все-таки «поймал» меня. Уже зимой (в декабре этого же года) я проводил со 164-й дивизией тактические учения. В ходе учений танковый полк, стоявший в Эчмиадзине, совершая выдвижение на Октемберянский учебный центр, на одном из переходов прошел двумя колоннами через небольшое поле этого колхоза. Была зима, выпало много снега, поэтому никаких потрав не должно было быть. Однако едва закончились учения, как я получил строгую шифровку от Главнокомандующего Сухопутными войсками генерала армии И. Г. Павловского о недопущении потрав на учениях, о возмещении убытков колхозу и о наказании виновных.
Зная, что мы ничего не сломали, не разрушили, не потравили посевов (под снегом на поле ничего не было засеяно), я назначил комиссию во главе с зам. начальника штаба армии полковником Г. Айрапетяном, включив в ее состав армейского прокурора полковника Баграмова и начальника финансовой службы. Одновременно доложил о случившемся и К. С. Демирчяну, попросив включить в состав комиссии представителей местных органов. Комиссия, проработав несколько дней, встречалась и с председателем колхоза, и с рядовыми колхозниками. Ни потрав, ни разрушений не обнаружила. Зато она установила, что генералу И. Г. Павловскому о якобы нанесенном армией ущербе сообщил телеграммой председатель [201] колхоза.
Выводы комиссия доложила письменно Главкому и проинформировала К. С. Демирчяна (1й секретарь КП Армении). Через несколько дней мне позвонил Карен Серопович и, уточнив, не занят ли я, пригласил подъехать к нему. Войдя в приемную К. С. Демирчяна, я увидел в ней скромно сидящего знакомого председателя колхоза. После разговора со мной К. С. Демирчян пригласил председателя. Первый вопрос звучал примерно так: кто вам дал право, минуя правительство республики, обращаться в Москву. Второй вопрос - зачем он написал заведомую ложь. Не получив вразумительного ответа от председателя, Карен Серопович предложил последнему прямо здесь, в кабинете написать в адрес генерала И. Г. Павловского телеграмму о том, что он все придумал из-за желания навредить командующему армией. Впоследствии этот случай стал предметом разговора в комитете партийного контроля.
Думаю, не ошибусь, если скажу, что ни один этот председатель был виноват. Местные органы власти, включая Совет Министров республики, всячески пытались изъять у нас земли полигона. К сожалению, они находили частичную поддержку у Главкома генерала армии Павловского (я уже писал, что он ранее командовал этой армией и поддерживал связи с руководством республики). Я, конечно, как мог, всячески сопротивлялся этому. Но после моего ухода из армии Октемберянский учебный центр все-таки был передан из военного ведомства в распоряжение республики. Кроме этого центра в армии были еще горный полигон, предназначенный для стрельб и вождения танков, экипажей БМП и БТР и отработки тактических приемов в горах.
С этой целью на полигоне были оборудованы танковая директрасса на шесть дорожек (позволявшая одновременную стрельбу шести танков), директрасса БМП с тремя дорожками, войсковое стрельбище для стрелков из АКМ, РПК, РПГ и снайперской винтовки, а также горный танкодром для танков и БМП. Здесь были оборудованы учебные места для обучения специалистов инженерных войск, химиков, связистов. В состав полигона входили тактические поля в горах глубиной до 30 км, позволяющие обучать подразделения (рота-взвод) не только передвижению по горным тропам, но и действиям обходящих отрядов. Поле имело два маршрута, было несколько пунктов обогрева. Для обучения разведчиков не только армии и округа, но и частей центрального подчинения в районе Кировокана имелся специально оборудованный центр подготовки.
После окончания инспекционной проверки, которая длилась три недели, войска армии начали готовиться к предстоящему военному параду. В те годы проводилось два военных парада в год: один в день 1 мая, другой - 7 ноября. Парады проводились в столице Родины городе Москве, столицах союзных республик и городах, где стояли штабы военных округов и флотов. На парады разрешалось привлекать кроме Москвы не более 3000 военнослужащих и определенное количество боевой техники (танков, БМП, ПУ ракет и зенитных ракет, артиллерийских систем и т. д.).
Армянская специфика: ...Дмитрий Федорович (Устинов, МО СССР) очень подробно заслушал меня о положении дел в армии, об отношениях с местными партийными и советскими органами. Спросил меня, есть ли среди военнослужащих армяне и как они служат. Я ответил, что офицеров-армян процент небольшой, а срочной службы военнослужащих около 10-12 процентов. Служат армяне хорошо, стараются закрепиться на должностях командиров отделений, экипажей, механиков-водителей, начальников радиостанций. В этом же заключается и просьба правительства Армении - поменьше направлять призывников-армян в строительные части, а использовать их на основных должностях рядового и сержантского состава, чтобы иметь подготовленный мобилизационный ресурс в республике. Министр одобрил эту линию руководства армии и республики.
...Прибалтийский военный округ, которым я командовал в 1980-1984 годах, один из первых получил новые мощные средства противовоздушной обороны - систему С-300. Это было сделано потому, что Советская Прибалтика тогда представляла собой воздушные ворота из Европы в СССР. В округе была создана мощная группировка средств ПВО, надежно обеспечивающая неприкосновенность наших воздушных границ со стороны Балтийского моря. Надо сказать, что над акваторией моря ежесуточно барражировали десятки западно-германских, американских, норвежских самолетов-разведчиков, за которыми нашими силами ПВО велось постоянное наблюдение, с готовностью пресечь любую попытку нарушить границы нашего государства.
На боевом дежурстве ежесуточно находилось более пятидесяти зенитно-ракетных дивизионов, десятки истребителей-перехватчиков и различных радиолокационных постов. Состав средств ПВО округа (его зенитно-ракетных частей) был смешанным - дивизионы С-75, С-125, С-200. Все эти системы были сопряжены по управлению огнем с одной станцией (кабиной), позволяющей одновременно управлять всей этой группировкой в масштабе зенитно-ракетной бригады. Но вот появились новые - сверхмощные, высотные и дальнобойные - зенитные комплексы С-300. В округе началось их осваивание и практическая проверка технических и боевых характеристик. В результате этой кропотливой работы специалистов округа и радиопромышленности оказалось, что управление комплексом С-300 требует отдельного пункта (станции) управления. Таким образом, в бригаде, состоящей из комплексов С-75, С-125, С-200 и С-300, теперь требовалось два пункта управления. Это нас не устраивало. [219]
Мои доклады Главкому ПВО страны маршалу авиации А. Колдунову проблему не решили. Тогда при очередной встрече с министром в Москве я высказал ему свою озабоченность. Дмитрий Федорович выслушал меня, спросил, с кем решался этот вопрос. Я назвал Главкома ПВО страны и заместителя министра обороны по вооружению генерала армии В. М. Шабанова. После этого Дмитрий Федорович связался с министром радиопромышленности П. С. Плешаковым (это министерство как раз и разрабатывало систему управления нового комплекса). Поздоровавшись с Петром Степановичем, Дмитрий Федорович сказал буквально следующее: «Здесь у меня сидит командующий войсками Прибалтийского округа генерал-полковник Постников и матом тебя ругает за то, что твои ухари сделали систему управления комплексом С-300 не сопрягаемой с другими зенитно-ракетными комплексами. Верно ли это?».
Что ответил П. С. Плешаков, мне не было слышно, но по словам Дмитрия Федоровича я понял, что проблема будет решена. В заключение разговора министр сказал мне: «Ну вот, а ты говоришь, что никто не хочет решать эту проблему. Будет единая система управления, П. С. Плешаков твердо обещал».
Про развитую корневую систему: тронешь полковника-начтыла - прилетит от генерала,начальника управления кадров : ...В Крыму, округ: ...Поскольку площадь учебного центра простиралась до с. Перевальное (недалеко от Алушты), то там же были оборудованы и танкодром, и автодром, и другие учебные места. Однажды вечером, проверяя ночное вождение танкистов и следуя по трассе вслед за танком, я увидел, что трассу пересекает огромное стадо овец. Танк вынужден был остановиться. Я спросил у чабанов, чье это стадо и как оно попало на военный полигон. Из ответов узнал, что стадо овец (несколько сот) перевезли из-под Перекопа, и здесь они нагуливают вес до глубокой осени. Вернувшись на наблюдательную вышку, очень раздосадованный, я спросил начальника учебного центра майора Король, что все это означает.
Он ответил, что сделал это по приказу начальника тыла корпуса полковника В. Ариштовича. Поскольку учебный центр дивизии не входит в компетенцию корпуса, тем более его тыла, я приказал в недельный срок очистить полигон и готовить его к проверке. Через несколько дней по телефону командир корпуса поинтересовался, что за конфликт у меня возник с начальником тыла корпуса. Я объяснил ему суть проблемы и пригласил его на ночное вождение и стрельбы. Петр Иванович, приехав на учебный центр, сам убедился в правоте моих требований и поддержал их. В результате этого начальник тыла корпуса полковник В. Ариштович стал на долгие годы моим недоброжелателем и не раз отрицательно влиял на мою службу
Дело в том, что он долгое время работал с генералом К. Захаровым, который позже возглавил управление кадров Сухопутных войск и управление в ГУК. Запрет на выпас овец на полигоне и ликвидация пасек «блатных» жителей Симферополя и Алушты лишили его дополнительных заработков. Конечно же, он не преминул донести в нужной ему форме генералу К. Захарову, что, мол, вот явился новый комдив и ломает все, что годами создавалось. Лично я не знал генерал-лейтенанта К. Захарова, но его фотографию на столе В. Ариштовича видел. Конечно же, об этих разговорах я узнал много позже, примерно лет через пять, когда служил уже совсем в другом месте
...Проработав день в штабе дивизии и в полках, нанеся визиты руководству города, вечером командующий у меня в кабинете сказал, что уже есть решение Главкома Сухопутных войск о моем откомандировании в ГСВГ. Далее он мне сказал, что Военный совет округа ходатайствовал, чтобы меня оставили в округе, а вместо моей кандидатуры предложили командира дивизии, стоящей в Одессе. Главком шифровкой ответил, что хорошие комдивы нужны и Группе войск. Я, конечно, понимал, что какой-то особой ценности на этой должности не представляю, я такой же, как и все остальные комдивы округа. Но почему-то даже ходатайство Военного совета округа не принято во внимание. Я тогда еще не догадывался, что это полковник Ариштович, начальник тыла корпуса, через Управление кадров Сухопутных войск убирает меня из Крыма.
ГСВГ Характерной особенностью для офицерского состава дивизии являлось то, что он должен был детально знать в секторе ответственности все важнейшие объекты Западного Берлина. С этой целью в штабе дивизии был построен огромный макет города со всеми существующими улицами, домами, мостами и другими объектами. В соответствии с разработанным планом ежемесячно в Западный Берлин от каждого полка должна была выезжать на специально оборудованном автобусе группа офицеров для контроля за отведенным участком, объектом или сектором. Перед поездкой каждую группу инструктировал на макете местности начальник штаба дивизии.
Результаты поездок тщательно анализировались, обобщались и раз в месяц по инстанции докладывались в штаб Группы. Мне как командиру дивизии также было вменено в обязанности периодически бывать в Западном Берлине и изучать его. Конечно, первое его посещение я запомнил навсегда. Даже по сравнению с Восточным Берлином он производил ошеломляющее впечатление. Море рекламы, тысячи сверкающих лимузинов, ярко одетые женщины - все это заметно отличало Западный Берлин от городов Восточной Германии.
При поездках в Западный Берлин мне выделялась служебная «Волга» с рацией и переводчиком [147] - из нашей бригады, стоящей в Восточном Берлине. В первую же свою поездку после пересечения демаркационной линии у Бранденбурских ворот я заметил, как к нам на «хвост» сел небольшой автомобиль. Через несколько кварталов его сменил другой. И так на всем маршруте во время нашей поездки мы шли под усиленным контролем английской полиции. Надо сказать, что наши поездки были только в английский сектор Западного Берлина. Английская военная полиция (или военная контрразведка) постоянно сопровождала все наши «экскурсии» по Западному Берлину, даже не маскируясь.
О нашей работе на границе немецкие пограничники были предупреждены штабом 3-й армии. Перемещаясь с правого фланга полосы дивизии на левый, мы ехали на трех машинах ГАЗ-69 по пограничной дороге вдоль контрольной полосы. Справа и слева контрольной полосы тянулся двойной сетчатый забор из проволоки. На некоторых участках полосы в этом заборе были оборудованы ворота для переезда из одной Германии в другую. Ворота были заперты на замки. В период уборки урожая по обоюдной договоренности сторон отдельные ворота открывались, чтобы дать возможность населению ГДР участвовать в уборке урожая - за определенную плату - на территории ФРГ.
Мы как раз ехали в период уборки урожая. Не зная всех этих тонкостей, проскочили в открытые ворота между заборами. Кто-то из участников поездки заметил, что техника на полях изменилась, какая-то не такая, как в Восточной Германии. Тогда до нас дошло, что мы на нейтральной полосе между двумя Германиями. Свернув ближе к забору ГДР начали лихорадочно искать ворота. Проехав около четырех километров, заметили закрытые ворота, решили открыть их и выехать на территорию ГДР. Едва один из офицеров нашей группы дотронулся до ворот, как кругом начали взлетать сигнальные ракеты.
Моментально на небольших машинах появились пограничники ГДР с собаками. Окружив нас, конвоировали на заставу. Мы объяснили, кто мы такие, что делаем и как попали между заборами. Начальник заставы созвонился со своим руководством и уточнил обстановку. В это время началась сильная гроза. Пограничники напоили нас горячим кофе, во время распития которого мы дружно хохотали, вспоминая, как нас окружали и конвоировали на заставу. Этот урок невнимательности запомнился надолго. В дальнейшем, проходя службу на советско-турецкой и советско-китайской границах, я требовал строжайшей дисциплины вблизи государственной границы.
Влияние политработников: ...На особом положении у нас находился начальник политического управления - член Военного совета В. А. Данилов. Он считал себя представителем ЦК КПСС в войсках Группы и вел себя отчужденно. Нередки были обострения отношений между ним и командующим. Я старался поменьше иметь с ним дело, но иногда приходилось спорить. Особенно это касалось вопросов службы войск и воинской дисциплины. В. А. Данилов требовал докладов непосредственно ему от начальника отдела службы войск полковника Новикова. Последний по службе подчинялся начальнику штаба и все доклады делал мне. На этой почве у нас частенько возникали мелкие конфликты с В. А. Даниловым. Правда, эти небольшие стычки имели для меня не очень приятный финал. В середине лета 1974 года Военный совет Группы рассматривал кандидатуры на присвоение генеральских званий. генерал армии В. Г. Куликов подписал на меня представление.
Через несколько дней сообщили, что Постановление Совета Министров СССР по присвоению генеральских званий подписано. В пришедшей затем шифрограмме с перечислением лиц, кому присвоено звание, моей фамилии не было. Прослужив еще год в Группе, я так и не получил очередного воинского звания, хотя штатная категория моей должности была «генерал-полковник.
Учения: ...к девяти часам утра все части вышли к границам полигона и заняли боевой порядок. Вскоре появился маршал А. А. Гречко со свитой. И. Манжурин бодро доложил министру, что все части дивизии сосредоточились. Затем по нашей карте доложил предполагаемое решение на встречный бой. Выслушав доклад, министр обороны вместе с начальником Главного политического управления генералом армии А. А. Епишевым поехал в полки. Наша оперативная группа сопровождала его. У спешенных и выстроенных у танков экипажей министр поинтересовался завтракали ли они. Один экипаж ответил, что ели рисовую кашу с тушенкой, другой - этого же взвода - сказал, что ели гречневую кашу. Обернувшись к Епишеву, министр сказал: «Вот Алексей Алексеевич, смотри. Прошли почти сутки, люди не ели, но, прикрывая своих командиров, врут министру обороны, чтоб я не наказал виновных. Только наши солдаты способны на такое». Затем, поинтересовавшись, подошли ли походные кухни, дал на два часа частный отбой, чтобы покормить людей.
Забайкальский округ: ...особенно досаждал быт. Долгие годы львиная доля средств, выделяемых для строительства жилья, казарм и прочего в округе, шла в 39-ю армию и части, расположенные в Монголии. Причем финансирование 39-й армии шло напрямую. Так называемый «объект М-100» (39-я армия) деньги на строительство получал из Москвы, минуя округ. В Монголии (то есть у наших войск в МНР) было свое строительное управление, действовавшее довольно автономно, что мешало общей организаторской работе. Скажем, округу в целом на строительство в год отпускалось 250-270 млн руб. (больше, чем любому другому округу). Из них 100-130 млн напрямую «объекту М-100». Следовательно, [381] на остальные две армии, воздушную армию, армейский корпус и огромное количество частей родов войск и служб оставалось около половины.
Все это не закрывало наши «дыры» в обустройстве войск. Получалось, что у войск, стоящих в МНР - теплые и светлые казармы с центральным отоплением, госпитали, больницы, добротные 5-этажные жилые дома, современные солдатские клубы и Дома офицеров, а на территории Бурятии, Читинской и Иркутской областей - казармы деревянные или времен начала XX века, жилья для офицеров строилось мало и низкого качества. Так, по проекту и решению Минобороны для семей офицеров и прапорщиков армейского корпуса в Кяхте, десантно-штурмовой бригады в Могоче, дивизии в Нижнеудинске и др. - строились двухэтажные деревянные 8-квартирные дома. Комнатки маленькие, лестницы узкие, отопление печное, скученность - все это нередко приводило к пожарам.
С вступлением в должность я стал категорически возражать против этого. Во-первых, запретил принимать в округе конструкции этих двухэтажных домов, присылаемых центром, о чем известил заместителя министра обороны по строительству и расквартированию маршала инженерных войск Н. Ф. Шестопалова. Во-вторых, внес предложение о перераспределении финансирования на строительство в пользу войск, дислоцировавшихся на нашей территории. Надо заметить, что мои предложения в Москве приняли.
Ближе к осени из столицы в округ прилетел маршал Шестопалов с большой группой проектировщиков и других специалистов. Я показал на местах Николаю Федоровичу, что это за «дворцы» и как живут-бедствуют в них семьи военнослужащих. Маршалом на месте было принято решение больше таких домов не выпускать. Потихоньку дело с обустройством войск сдвинулось с мертвой точки. А тут еще подоспело постановление правительства о введении на территории Забайкальского округа замены для офицерского состава и выдаче продовольственных пайков. Все это, безусловно, влияло на настроение и работоспособность офицеров и прапорщиков и положительно сказывалось на их работе с личным составом, что в целом укрепляло дисциплину.
МО...Прочитав предписание и положив его к себе на стол, С. Л. Соколов спросил: «Еще что?». - «Товарищ министр, по Вашему приказу мы разработали, а Вы утвердили трехлетний план обустройства округа. План рассчитан на определенное количество отпускаемых финансовых и материальных средств. Но уже второй год финансирование округа на обустройство значительно урезается. Если в 1984 году округу отпускалось 260 млн рублей, то на 1986 год - всего лишь 190 млн. Тогда как Прикарпатскому округу, обустроенному значительно лучше, финансирование увеличено почти на 50 млн рублей. Так кого мы обустраиваем - Забайкальский округ или Прикарпатский?» Такой настойчивости министр не выдержал и соответствующе одернул меня.
Главком против комокруга:...Дорога в конце массива выводила к небольшому дачному поселку (6-7 дач), находящемуся в таежной пади. Дачи издавна принадлежали руководству республики Бурятия, которое также издавна пользовалось этой дорогой, чтобы попасть на свои дачи. Другой дороги не было и быть не могло, так как этот массив со всех сторон окружали горы.
Приехав в дивизию, я обнаружил грандиозные работы, развернувшиеся по периметру заборов военного городка. Гремели взрывы динамита, ревели бульдозеры и другая техника. Десятки автомобилей нагружали и вывозили взорванный гранит и камень. Я буквально остолбенел от этого. Спрашиваю командующего армией генерала В. Гришина, что это такое. В. Гришин «потупив очи долу» отвечает: «Главком приказал дорогу, ведущую к дачам, для проезда гражданских закрыть. Для них в горах прорубить за забором городка объездную дорогу». Спрашиваю Гришина: «Где взяли инженерную технику? [384] «. Отвечает: «Снял с НЗ (неприкосновенные запасы)». Вопрос к командарму: «А кто имеет право снимать технику НЗ с хранения?» - «Командующий войсками округа или министр обороны». - «Вы такое разрешение получили?» - «Нет».
Конечно, это решение было сумасбродством. Десятки лет люди ездили по этой дороге мимо жилых домов, и вдруг ее сделать секретной и недоступной (хотя для семей военнослужащих ходили машины, подвозившие по этой дороге продукты к магазинам, мебель к квартирам и т. д.). Надо было остановить это явное беззаконие.
Генералу В. Гришину я приказал все работы прекратить, технику обслужить и поставить на хранение. За использование моторесурсов выплатить государству затраты, а дорогу в городке открыть. О принятом мною решении доложить Главкому, о выполнении приказа доложить мне письменно в недельный срок. Все было сделано, как я приказал. Главкому я об этом не докладывал, так как он сделал это, минуя меня. И он об этом инциденте никогда не говорил со мной. Но я понимал, что Иван Моисеевич это дело так не оставит...
О централизации....С уходом с поста начальника Генерального штаба Маршала Советского Союза Н. В. Огаркова (он был назначен Главнокомандующим войсками Западного направления) в Вооруженных Силах потихоньку начался откат к старому. То, к чему пришли в результате ряда последних исследовательских учений, в том числе и стратегических маневров «Запад-81», стало отменяться. Так произошло и с объединением всех сил и средств ПВО под начало командующих военными округами и флотами. В начале 1986 года вышел приказ министра о возвращении сил и средств ПВО (кроме войсковых) в централизованное подчинение Главнокомандующему ПВО страны. Опять Москва возвращала свои полномочия, считая, что из Центра лучше и целесообразнее руководить противовоздушной обороной, чем на месте - в округах.
По этому приказу Забайкальский округ должен был передать корпус и дивизию ПВО в состав войск ПВО страны, чем снималась определенная ответственность с командующего округом за неприкосновенность воздушных границ страны в пределах территории округа. Я и сейчас считаю, что это была грубейшая ошибка, сделанная ради амбиций некоторых лиц руководства Министерства обороны. Командующий войсками округа должен нести полную ответственность перед государством за все, что происходит в границах его округа. Ему должны быть подчинены все силы и средства, расположенные на территории округа, имея в виду то, что принадлежит Министерству обороны. Привела ли эта централизация [400] к лучшему, наглядно показала провокация Руста, приземлившегося в 1988 году на Красной площади. Пока соответствующие начальники на местах ждали команды ЦКП ПВО (Центральный командный пункт противовоздушной обороны в Москве) на уничтожение воздушной цели, вторгшейся в воздушное пространство страны, самолет-нарушитель спокойно прошел все группировки сил ПВО от границы до Москвы. Никто не взял на себя ответственность за приказ на его уничтожение.
А если бы это была не провокация и не один самолет спокойно бороздил бы наше воздушное пространство - вот вам и централизованное управление, и наглядный пример безответственности должностных лиц ПВО страны. Нельзя из кабинета (или КП) Москвы гарантированно руководить огромной группировкой сил и средств, раскиданных на необъятных просторах. Но приказы отдаются для того, чтобы они исполнялись.
Источник: В далеких гарнизонах http://militera.lib.ru/memo/russian/postnikov_si/index.html