Василий Адрианович Савельев. Горный директор.
Из "Записок инженера" -1
1936. Производственная практика Руды в блоках после нашей смены не оставалось. Это обеспечивало всем рабочим и мне, как начальнику смены, перевыполнять сменные задания и получать высокие заработки. Тогда за каждый процент перевыполнения задания доплачивали несколько процентов к заработной плате. Это называлось сдельно-прогрессивной оплатой труда. Работать приходилось много. Я рано вставал, завтракал и уходил на работу, а с работы приходил вечером к ужину. На обед времени не было, и у меня было двухразовое питание. На заработанные деньги за период производственной практики на Северо-Карабашском руднике я сумел купить себе в золотоскупке новое демисезонное пальто, отрез для костюма и хорошую обувь. В приобретенном пальто я окончил институт. Когда вырос сын и поступил в институт, забрал у меня это пальто и тоже носил его до окончания института.
После окончания Московского института Цветных металлов и золота и присвоения мне 27 июня 1937 года квалификации горного инженера я был направлен с моего согласия на работу на Убинский вольфрамовый рудник «Убаредмет» Главредмета. 31 августа 1939 г. назначен Главным инженером - зам. директора Убинского Рудоуправления «Убаредмет».
в 1937 году действовало Постановление СНК СССР, ЦК и ВЦСПС, подписанное В.М. Молотовым, И.В. Сталиным и Н.М. Шверником, о повышении производственной и трудовой дисциплины. Согласно этому Постановлению за невыход на работу без уважительных причин в течение одного дня прогулявший должен быть в обязательном порядке уволен с работы независимо от занимаемой должности. С.И. Каневецкий иногда увлекался спиртными напитками и по этой причине один день не вышел на работу. Поэтому директор вынужден был подписать приказ об освобождении его от занимаемой должности
В тот период рудоуправлению планировалось два показателя: по валовой продукции, в которую включалась добытая руда и вольфрамовые концентраты, полученные из этой руды на обогатительной фабрике; второй показатель - товарная продукция, в которую включались кондиционные вольфрамовые концентраты и не включалась добытая руда. Добытая руда планировалась по содержанию вольфрама с учетом разубоживания пустыми породами при выемке мощностью 80 см, согласно правилам безопасности. Во время пребывания в Москве с годовым отчетом я обратился к руководству Главредмета с предложением добычу руды не включать в план валовой продукции рудоуправлению. С этим предложением согласились, и добыча руды из плана валовой продукции была исключена. В валовую продукцию стали включать только конечную продукцию после обогащения руды на обогатительной фабрике.
Имели место случаи и недостойного поведения отдельных руководителей, в том числе и директора предприятия. Директор рудоуправления Николай Федорович Мозжерин был намного старше меня, окончил Промышленную академию, член Коммунистической партии с 1917 года, участвовал в партизанском движении, и, несмотря на такие биографические данные, допускал в своем поведении недостойные вольности. В горном деле не разбирался, технологию обогащения руды не знал и не имел желания вникать в основные виды производства. Занимался только хозяйственными делами, автомобильным и конным транспортом и продовольственным снабжением вместе со своим заместителем по рабочему снабжению.
Свой рабочий день обычно я начинал рано утром с посещения производственных цехов. Во время такого посещения утром в начале рабочей смены дизельной электростанции я увидел отсутствие нагрузки, которую показывают электрические приборы, установленные на щите управления. На мой вопрос, почему электростанция работает без нагрузки, дежурный механик ответил, что не работает обогатительная фабрика. Когда я пришел на фабрику, то от начальника утренней смены узнал, что до меня на фабрике был директор, который объявил, что месячный план по производству вольфрамовых концентратов выполнен досрочно и теперь до конца месяца фабрика не должна работать, и дал указание ее остановить.
Я разъяснил коллективу рабочей смены, что директор поступил неправильно. Перевыполнение плана не дает никому права останавливать фабрику, тем более что это вызовет и остановку работы рудника, так как добытая руда не потребуется. Фабрика должна работать независимо от перевыполнения плана. Рабочие и инженерно-технические работники фабрики за каждый процент перевыполнения плана получают дополнительно прогрессивную оплату в размере три процента к окладу. При остановке работы коллектив фабрики много теряет заработной платы. Указание директора мною было отменено.
Накануне выходного дня я дал задание бригаде работающих на лесораме изготовить пиломатериал из круглого леса для выполнения ремонтных работ в подземных горных выработках. И когда в выходной день утром пришел проверить, как выполняется это задание, бригада лесопильщиков не работала. Бригадир объяснил, что приходил директор и запретил работать в выходной день. Это приводило к срыву ремонтных работ на шахте. Указание директора мною было отменено, и ремонтные работы были своевременно обеспечены пиломатериалами.
В один из первомайских праздников на площади собрались трудящиеся предприятия, чтобы отметить праздник. На открытой трибуне стоял секретарь партийного комитета и ждал появления директора. Я вместе со своим трехлетним сыном стоял близко от трибуны. Не дождавшись директора, секретарь спустился с трибуны, подошел ко мне и попросил выступить на митинге вместо директора. Его просьбу мне пришлось выполнить. Хотя мое выступление было экспромтом, без предварительной подготовки, но я имел десятилетний опыт пропагандистской работы и с этой задачей справился, выступив с 15-минутной речью. Как выяснилось, директор, не дождавшись начала митинга, отметил этот праздник за завтраком вместе со своим приятелем.
Хорошие отношения у меня сложились с областным прокурором Лебедевым. Был случай, когда Лебедев, приехав на предприятие, пришел ко мне в кабинет и стал интересоваться состоянием техники безопасности и состоянием охраны склада взрывчатых материалов. Во время нашей беседы произошел сильный взрыв, от которого даже зазвенели оконные стекла. Он сразу обратился ко мне с серьезной претензией, что это взорвался склад взрывчатых материалов из-за плохого хранения. Проеали на склад. Внутри склада все ящики со взрывчатыми материалами лежали на полках не поврежденными. Все обошлось благополучно. Утром из передачи по радио я узнал, что взрыв произошел в результате падения метеорита в одном из районов Казахстана и что к месту падения метеорита выехала специальная комиссия Академии Наук СССР.
Был случай, когда в морозное зимнее время начальник отдела капитального строительства Некраха обратился ко мне с предложением и просьбой дать ему разрешение на строительство котельной и двухэтажной средней школы с кладкой каменных стен на цементном растворе под заморозку. Я не дал ему такого разрешения, объяснив, что весной, в теплую погоду стены оттаят и развалятся. После меня он пошел к директору и получил его разрешение. Котельная была зимой построена под заморозку и введена в действие, а весной стены оттаяли и здание котельной обрушилось до основания. Действующие паровые котлы оказались без здания под открытым небом. Строить двухэтажную школу под заморозку Некраха не рискнул.
Материал об аварии на котельной поступил в прокуратуру. Приехал районный прокурор и зашел ко мне. Меня он предупредил, что о моем возражении против строительства котельной под заморозку ему известно и чтобы я в этот вопрос не вмешивался. Во время следствия ко мне не обращались. В защиту Некрахи активно выступал директор. Решением суда Некраху присудили к денежному штрафу с вычетом из заработной платы.
В 1939 году на предприятии проходил выездной суд. Председателем выездного суда был мой однофамилец Савельев. Обвиняемыми были бывший директор рудоуправления «Убаредмет» Фомин, заместитель директора по капитальному строительству и главный энергетик. Их обвиняли во вредительстве. Следствие продолжалось более двух лет. Все это время они содержались под стражей. Председатель выездного суда назначил экспертную комиссию, а меня ее Председателем. Экспертная комиссия подробно ознакомилась с обвинениями, предъявленными подсудимым. Проверка соответствия этих обвинений фактическим данным установила, что предъявленные обвинения ничем не подтверждаются. В результате проверки лишь в одном деревянном здании были обнаружены начавшие гнить части сруба.
Заключение экспертной комиссии было оформлено соответствующим актом, подписанным членами комиссии и ее председателем. С заключением экспертной комиссии выездной суд согласился и принял решение, согласно которому обвиняемый главный энергетик был полностью оправдан и освобожден из-под стражи, а директору Фомину и его заместителю по капитальному строительству присудили срок заключения в тюрьме, который они уже отбыли. Главный энергетик после освобождения из-под стражи зашел ко мне, поблагодарил за помощь, попрощался и уехал домой к родным.
В том же 1939 году на предприятии в течение двух недель были арестованы пять человек: Главный механик рудоуправления, механик дизельной электростанции, начальник горного участка рудника и два слесаря горного цеха. Когда я обратился к уполномоченному, который был прикреплен к предприятию и постоянно на нем находился, с вопросом, почему арестовываете работников предприятия и не сообщаете об этом директору и мне, он ответил, что они знают об этом лучше нас, к нам у них претензий нет и оснований для нашего беспокойства тоже нет. После этого разговора у меня сложилось мнение, что эти аресты были связаны с имевшими место случаями, когда:
1) на дизельной электростанции ночью возник пожар в результате загоревшихся масляных тряпок, оказавшихся под крышей здания, который быстро потушили сами рабочие, работавшие в этой ночной смене; 2) на горном участке тоже ночью сгорело здание компрессорной; 3) арестованные слесари смонтировали трубопровод для подачи сжатого воздуха от компрессорной станции до подземных очистных блоков и горнопроходческих забоев, но воздух по трубам не пошел, а когда воздухопровод разобрали, то обнаружили в нем трубу, забитую тряпками.
Должен отметить, что в тот период со стороны районных партийных и советских органов внимания предприятию не уделялось. В то время Первый секретарь РККП(б) Казахстана Шепилов был освобожден от занимаемой должности за сокрытие своего социального происхождения. В период предвыборной компании по выбору депутатов в Верховный Совет СССР была выдвинута кандидатура Первого Секретаря ЦК КП(б) Казахстана Мирзояна Левона Исаевича, а когда в день голосования избиратели пришли на избирательный участок, то вместо Мирзояна пришлось голосовать за Скворцова, так как Мирзояна освободили от должности Первого Секретаря и вместо него на этот пост избрали Скворцова.
В 1939 году я подал заявление в Первичную партийную организацию с просьбой принять меня кандидатом в члены партии. На общем партийном собрании я был единогласно принят кандидатом в члены партии. Но на бюро райкома это решение первичной парторганизации, по неизвестной мне причине не было утверждено. В 1939 году во время очередного отпуска я был в своей деревне и получил официальную справку, что я сын крестьянина-середняка, что отец умер в 1926 году, а мать в 1931 году была принята равноправным членом колхоза имени «9 января» № 2. Эту справку я переправил в Предгорненский РК КП(б) Казахстана, но никакой реакции на это не последовало.
Получив на руки приказ о своем новом назначении и доверенность начальника «Главредмета», я вернулся на рудник «Убаредмет» с тем, чтобы сдать служебные дела и забрать свою семью для переезда на новое предприятие. В этот период времени в Москве 15-20 февраля 1941 года проходила 18-я Всесоюзная партийная конференция. Ко мне обратился начальник отдела технического контроля рудоуправления Морозов и доложил, что директор рудоуправления Н.Ф. Мозжерин отрапортовал в Москву и на имя первого секретаря Восточно-Казахстанского обкома партии Н.Э. Рванцева о том, что коллектив трудящихся предприятия «Убаредмет» выполнил свои социалистические обязательства в честь открытия 18-й Всесоюзной партийной конференции и 15 февраля 1941 года за полтора месяца выполнила план первого квартала по выпуску готовой продукции. На самом деле это было обманом или очковтирательством. Директором было дано указание подмешать к кондиционному вольфрамовому концентрату, изготовленному за истекшие полтора месяца первого квартала 1941 года, ранее изготовленные некондиционные вольфрамовые промпродукты, хранившиеся на складе, из расчета, чтобы общее количество концентрата, с учетом добавленных промпродуктов, равнялось квартальному плану. В результате такого подмешивания промпродуктов все кондиционные вольфрамовые концентраты, изготовленные за полтора месяца первого квартала, стали некондиционными и не подлежали включению в выполнение плана по выпуску готовой продукции.
Чтобы не быть участником очковтирательства, я порекомендовал начальнику ОТК Морозову доложить об этом в «Главредмет», что он и сделал. Получив докладную записку Морозова, «Главредмет» направил на предприятие «Убаредмет» группу контролеров. В результате проверки на месте факты очковтирательства подтвердились. Директор рудоуправления «Убаредмет» Н.Ф. Мозжерин был освобожден от работы директора. Вместо него в порядке перевода с другого предприятия был назначен директором рудоуправления «Убаредмет» Михаил Иванович Алексеев, а вместо меня по моей рекомендации был назначен главным инженером - заместителем директора Павел Михайлович Хлебников, работавший начальником горного цеха рудоуправления «Убаредмет», мой бывший однокурсник, с которым вместе в одной группе полтора года учились на вечернем отделении Московской Горной Академии и четыре года на горном факультете Московского Института Цветных Металлов и Золота, а также вместе проходили первую и третью учебно-производственные практики на Риддерском свинцово-цинковом комбинате и Зангезурском медном руднике.
После сдачи служебных дел, во исполнение приказа директора рудоуправления «Убаредмет» № 13 от 24 февраля 1941 года и утверждения акта, представленного назначенной этим приказом комиссией 27 февраля 1941 года, я вместе с семьей, в составе жены, сына в возрасте 3 лет и 7-месячной грудной дочерью, в зимнее снежное время, на санях в конной упряжке, уехал с рудника «Убаредмет» на железнодорожную станцию «Шемонаиха», а затем поездом в Москву.
Учитывая, что предприятие строилось в условиях вечной мерзлоты, утвержденным рабочим проектом предусматривалось проведение водопроводов и параллельно рядом с ними паропроводов, во избежание промерзания водопроводных труб. Трубопроводы предусматривалось проводить в траншеях, с утеплением древесными опилками, в деревянных коробках, засыпанных сверху землей. Для этого на всех насосных станциях предусматривалось строительство котельных. Но, когда я стал интересоваться условиями вечной мерзлоты, то в одной из книг прочитал, что при вечной мерзлоте земля имеет минусовую температуру до глубины 3,2 метра, а глубже этого температура остается постоянной на уровне около 0 градусов С. Я решил, отступить от проекта и проложить водопроводы и паропроводы на глубине от поверхности земли 3,25 метра. И это решение оказалось единственно правильным. Все водопроводные трубы были уложены под землей на глубине 3,25 метра, без утепления опилками и без деревянных коробов для опилок. Водопроводные трубы, уложенные на указанной глубине и без подогрева, никогда не промерзали. Смонтированные паровые котлы и параллельно проведенные паропроводы для обогрева водопроводов, как это было выполнено по утвержденному проекту, не понадобились. Их пришлось впоследствии демонтировать.
В начале войны на предприятии, и особенно на руднике, сложилось тяжелое положение с рабочей силой. Все квалифицированные, наиболее грамотные молодые рабочие ведущих горных профессий призывного возраста были мобилизованы в армию. Для их замены срочно были организованы курсы профессионально-технического обучения для подготовки рабочих ведущих профессий рудника за счет привлечения молодежи допризывного возраста. Для обеспечения подземных горных работ рабочей силой были привлечены заключенные лагеря. Учитывая высокий уровень заработной платы на «Давендастрое», приехали работать молодые рабочие из других близлежащих районов, которые по разным причинам не призывались в армию.
Высокий уровень зарплаты определялся установленными коэффициентами за отдаленность, высотность и надбавками к заработной плате за непрерывный производственный трудовой стаж работы на одном предприятии. В связи с такой системой оплаты труда текучести кадров на предприятии не было.
В целом коллектив предприятия работал успешно. Производственные планы, как правило, регулярно выполнялись и перевыполнялись. Эти успехи отмечались и вышестоящими органами.
Но в апреле 1942 года, несмотря на успешную работу коллектива и досрочный ввод в действие предприятия, совершенно неожиданно для всех был арестован и отправлен в лагерь заключенных для отбытия наказания директор рудоуправления Айджан Мухамеджанович Бутин. Поздно вечером к нему пришел уполномоченный НКВД и предложил А.М. Бутину срочно выехать вместе с ним в Могочу для ознакомления с совершенно секретным документом, подписанным Л.П. Берия. Но вместо этого А.М. Бутину предъявили ордер на арест согласно приговору, вынесенному «тройкой», поступившему из Алма-Аты, столицы Казахской ССР. После ареста А.М. Бутина на предприятии остались его жена Дина Мухамеджановна Бутина и два маленьких сына Марат и Исатай. Дина Мухамеджановна имела высшее образование и специальность инженера-обогатителя. После ареста мужа она осталась на предприятии и работала на обогатительной фабрике по своей специальности инженера-обогатителя. В 1954 году, после 12 лет отбывания в исправительно-трудовых лагерях, А.М. Бутин был полностью реабилитирован, восстановлен членом партии с момента вступления в нее. После возвращения из ссылки по моей рекомендации он был назначен главным инженером - заместителем директора Дастакертского медно-молибденового комбината в Армянской ССР.
На предприятие Н.А. Виноградов приехал один, без семьи. Вскоре к нему приехала неофициальная жена Муза Ниорадзе. Она была назначена заместителем Главного бухгалтера рудоуправления. В этой должности она стала заниматься вымогательством и требовать выполнения ее шкурных интересов, пользуясь служебным положением своего неофициального мужа, директора предприятия. Эти корыстные стремления Музы Ниорадзе со стороны ряда работников, и прежде всего с моей стороны, резко пресекались. Ее приезд к Н.А. Виноградову и недостойное поведение дискредитировали самого директора Н.А. Виноградова в морально-бытовом отношении. Кроме того, Н.А. Виноградовым было принято предложение руководителей отдела капитального строительства рудоуправления Голубева и Юрчика о строительстве специального одноквартирного дома-коттеджа для директора. Этот хорошо архитектурно оформленный небольшой особняк с небольшим земельным учаском и красивой оградой вокруг него был вскоре построен и введен в действие.
Учитывая, что это было сделано в военное время, многие считали строительство такого особняка недопустимым излишеством. В вышестоящие организации стали поступать жалобы. В результате, он проработал короткий срок - около года, а приказом Народного Комиссариата Цветной Металлургии СССР № 341/к от 19 мая 1943 года тов. Виноградов Н.А. был освобожден от работы Директора строительства «Давендастрой» как не справившийся с работой. Вместо него этим же приказом исполняющим обязанности директора строительства назначили меня. Уже находясь в Москве, Муза Ниорадзе стала писать некоторым сотрудникам рудоуправления клеветнические на меня письма. Об этом я сообщил начальнику «Главредмета», и клеветнические письма прекратились.
В середине 1943 года к нам на предприятие приехал заместитель Народного Комиссара Цветной Металлургии СССР Василий Аркадьевич Флоров. Вместе с ним приехал академик Сергей Сергеевич Смирнов. Я их подробно ознакомил с предприятием и состоянием его строительства. Вместе со мной они осмотрели подземные горные работы. Я им ответил на все вопросы, которые касаются характеристики месторождения по геологии, петрографии, минералогии, элементам залегания рудных тел и другие. Знакомясь с состоянием строительства, В.А. Флоров специально поинтересовался нашумевшим домом, построенным для директора рудоуправления. Внутрь дома он не заходил, осмотрел только снаружи. Дом и усадьба при доме ему понравились. Он похвалил автора проекта дома Юрчика, которой работал заместителем начальника ОКСа. При этом сказал, что надо всегда хорошо строить - как в мирное, так и в военное время, и что военное время не дает право плохо строить. Поэтому те, кто поднял шум вокруг хорошо построенного для директора дома, не правы. После этого замечания В.А. Флорова шум в отношении дома директора прекратился.
Вскоре по предложению Читинского Обкома ВКП(б) Народный Комиссариат Цветной Металлургии СССР назначил нового директора Шахтаминского молибденового рудоуправления - Дмитрия Федоровича Лепешкина. Он был практик, специального образования не имел. Но человек был порядочный, трезвый, много внимания уделял работе. У нас с ним сложились хорошие, деловые производственные отношения. В решении всех производственных вопросов мы всегда находили взаимопонимание. Работать вместе с ним мне было легко. С его стороны я всегда имел поддержку. Предприятие нам досталось в крайне запущенном состоянии. За три с половиной года с марта 1941 по август 1944 года не было построено и введено в действие ни одного производственного объекта. А то, что было построено, пришлось заново перестраивать из-за крайне низкого качества выполненных работ. По строительству жилья и коммунальных объектов тоже было сделано крайне мало и тоже имело низкое качество.
Для сравнения могу отметить, что Давендинское молибденовое предприятие было введено в действие в течение одного года, хотя и с недоделками в связи с началом Отечественной войны. В том числе были введены в действие подземный рудник, обогатительная фабрика, электростанция, компрессорная, механический цех, объекты водоснабжения и теплоснабжения. И все объекты строились качественно.
На вольфрамовом предприятии «Убаредмет», куда я приехал работать после окончания института в 1937 году, в мирное время директора и его заместителя по капитальному строительству судили за вредительство, хотя там все производственные и непроизводственные объекты были построены хорошего качества. А на «Шахтамастрое» был допущен полный развал строительства в военное время, и никто за это не был привлечен к ответственности, за исключением заслуженного снятия с работы директора и главного инженера.
несмотря на положительные перемены в работе предприятия, по неизвестной для меня причине, директор рудоуправления Дмитрий Федорович Лепешкин от занимаемой должности был освобожден. У меня сложилось мнение, что причиной освобождения было отсутствие у него высшего образования, хотя он был опытный практик, и то, что он являлся кандидатурой, предложенной Читинским Обкомом ВКП(б), а не «Главвольфрама» Наркомцветмета.
Вместо Д.Ф. Лепешкина директором Шахтаминского молибденового рудоуправления «Шахтамастрой» был назначен Леонид Семенович Шевцов. Он приехал на предприятие один, без семьи, хотя у него была жена. Ходили слухи, что она была с ним в ссоре и связи не поддерживала. Л.С. Шевцов, в отличие от других умных директоров, был непоследовательным, в производственных вопросах разбирался слабо, в коллективе был необщительным, дома жил в одиночестве, часто болел, среди руководителей цехов предприятия авторитетом не пользовался. У меня с ним контакта в работе не было. Видя его неправильное, мешающее нормальной работе поведение, я в июне 1945 года направил Народному Комиссару Цветной Металлургии СССР П.Ф. Ломако и одновременно начальнику «Главвольфрама» А.С. Микуленко телеграмму следующего содержания:
«Дальнейшая работа совместно Шевцовым невозможна тчк Практика разгона зпт преследования руководящих кадров ценных предприятию за малейшее проявление критики неправильных действий Шевцова продолжается зпт несмотря указания Главка тчк Этой причине увольняются ценные предприятию работники тчк Начальники ряда цехов систематически меняются тчк Подготовка зпт подбор руководящих кадров цехов зпт отделов зпт стремление сплотить их единый коллектив Шевцовым игнорируется тчк Мое стремление воздействовать Шевцова только обостряет взаимоотношения тчк Впервые вынужден работать с таким директором тчк Прошу освободить меня от занимаемой должности зпт перевести другое предприятие».
В ответ на мою телеграмму начальник «Главвольфрама» А.С. Микуленко поручил своему заместителю по капитальному строительству Н.К. Егорову ознакомиться с моей телеграммой, принять меры по урегулированию вопроса, результаты телеграфно сообщить. Привожу текст телеграфного ответа Н.К. Егорова на поручение А.С. Микуленко: «Вопросы поднятые Савельевым разрешены тчк Договорились с Шевцовым и Савельевым о совместной дружной работе тчк Подробности расскажу по возвращению».
Но и после этого Н.С. Шевцов каким был, таким и остался. Есть пословица, что «горбатого могила исправит». Так произошло и с Шевцовым. В период моего отсутствия на предприятии, когда я находился в специальной служебной командировке в Северной Корее, Шевцов на машине посетил войсковую часть, располагавшуюся недалеко от границы с Манчжурией. С собой привез спиртные напитки и продукты для угощения офицеров. Во время застольной встречи они организовали картежную игру, в результате которой Шевцов выиграл грузовую автомашину «Студебекер» и на этой машине вернулся к себе на предприятие. Вскоре после этого на предприятие приехал военный прокурор, допросил Шевцова и привлек его к судебной ответственности. Н.С. Шевцов заболел. Принимаемые врачом меры по его лечению стал игнорировать, и в результате скончался.
До 1946 года очистная выемка руды осуществлялась согласно проекту с применением потолкоуступной системы разработки месторождения и распорным креплением очистного пространства. В 1946-1947 годах я начал по своей инициативе впервые применять новую, мною изобретенную систему, которая получила название «способ разработки рудных участков в зоне вечной мерзлоты системой магазинирования руды». Эффективная годовая экономия от внедрения этого способа составила за 1948 году 484175 рублей в старых деньгах. Согласно свидетельству № 83299, выданному мне и моему соавтору Дмитрию Абрамовичу Косых, Государственным Комитетом Совета Министров СССР по внедрению передовой техники в народное хозяйство, с приоритетом от 15 апреля 1948 года, Шахтаминским молибденовым рудоуправлением по указанию Главвольфрама Министерства Цветной Металлургии СССР от 29 сентября 1949 года № ГО-5/6, мне и Д.А. Косых была выдана денежная премия из расчета вышеуказанной годовой экономии за 1948 год каждому из нас по 7584 рубля. Кроме этого по конкурсу на предложение лучших методов и способов ведения горных работ мне была выдана поощрительная премия в размере 3000 рублей согласно приказу Министерства Цветной Металлургии СССР № 228 от 5 июня 1948 года.
За период работы главным инженером Шахтаминского молибденового рудоуправления с 1948 по 1951 год за перевыполнение плана производства мне было выплачено 27 производственных премий на общую сумму 48700 рублей и поощрительных премий на общую сумму 31079 рублей в старых деньгах.
Приказом Министра Металлургической Промышленности И.Ф. Тевосяна № 55/ат от 18 декабря 1948 года мне было присвоено персональное звание - Горный директор 2-го ранга и выдано удостоверение № 312 от 18 декабря 1948 года. За доблестный и самоотверженный труд в период Великой Отечественной войны в 1946 году был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов». За высокие производственные показатели и самоотверженную трудовую деятельность награжден медалями «За трудовое отличие» и «За трудовую доблесть».
Наряду с положительными результатами производственной деятельности на Шахтаминском молибденовом предприятии имели место и отдельные существенные недостатки. Считаю целесообразным остановиться на двух отрицательных случаях. Первый из них был допущен производителем работ при строительстве центральной компрессорной. Он обратился ко мне с просьбой разрешить ему строить брызгальный бассейн из бетона для компрессорной в зимнее время под заморозку. Я объяснил ему, что этого делать нельзя, и в качестве примера рассказал о строительстве по этому методу котельной на руднике «Убаредмет», которая после оттаивания в теплое весеннее время развалилась до основания. Он на своем предложении после моего объяснения не стал настаивать и ушел от меня, ничего не ответив. На следующий день утром я пошел специально проверить состояние строительства этого брызгального бассейна и к своему большому удивлению увидел, что брызгальный бассейн уже построен под заморозку и что прораб пришел ко мне за разрешением после того, как его уже построили, после свершившегося факта. Весной, в теплое время, после оттаивания брызгальный бассейн стал разрушаться, на его дне и в стенах образовались большие трещины, через которые вода из бассейна вытекала. Это вызвало необходимость внутри бассейна построить новые бетонное дно и новые железобетонные тонкие стены с повышенным содержанием цемента в растворе бетона. Прораб, считая себя скомпрометированным, ушел с предприятия по собственному желанию.
Второй характерный случай был связан с приездом на предприятие Главного геолога «Главвольфрама» Игоря Семеновича Степанова. Он приехал к концу отчетного года. Ознакомившись с состоянием горных работ, он вместе с директором Е.И. Горевановым, тоже ранее работавшим главным геологом на других предприятиях, предложили мне остановить горно-капитальные и горно-подготовительные работы и за счет этого увеличить добычу руды из очистных блоков. Я категорически возразил против этого хищнического способа разработки месторождения. Объяснил им, что предприятие план по добыче руды и выпуску молибденовых концентратов перевыполняет. Запасы вскрытой и подготовленной к очистной выемке руды находятся в норме и если выполнить их предложение, то мы резко повысим добычу руды и содержание в ней молибдена на период одного-двух месяцев, а затем нечего будет добывать - вскрытых и подготовленных запасов не будет. Они оба настояли на своем, при этом И.С. Степанов добавил, что этим мы поможем «Главвольфраму» выполнить годовой план. Я вынужден был подчиниться указанию, и в течение месяца Шахтаминским рудоуправлением был выполнен производственный план по выпуску молибденовых концентратов на 200%.
Когда я приехал в Москву с годовым отчетом о работе рудоуправления, руководители «Главвольфрама» и горные специалисты спросили у меня, как можно было в течение одного месяца выполнить два месячных плана. Я им объяснил, как это было на самом деле, и добавил, что это была заслуга Главного геолога «Главвольфрама» И.С. Степанова. Они мне ответили, что в этом нарушении нормальной работы предприятия, с учетом его перспективы на будущее, не было никакой необходимости. «Главвольфрам» и без этой помощи успешно выполнил годовой план. По возвращении из Москвы мне понадобилось вновь перестраивать работу рудника на ускоренное выполнение горно-капитальных и горно-подготовительных работ, чтобы подготовить нормальные запасы для очистной добычи руды с учетом применения системы разработки месторождения с магазинированием руды.
Живя и работая на протяжении почти 15 лет на строящихся горнорудных предприятиях «Убаредмет», «Давендастрой» и «Шахтама-строй», я убедился в большом значении для нормальной жизни и успешной производственной работы социально-бытовых и культурных условий жизни трудового коллектива предприятия. В течение непродолжительного времени после окончания строительства и ввода в эксплуатацию больницы, школы, клуба или дворца культуры начинает заметно повышаться уровень сознательности, трудовой активности, производственной организованности коллектива предприятия. Люди начинают больше общаться между собой и относиться друг к другу с еще большим уважением. Хорошо организованная работа в клубе или дворце культуры позволяет жителям поселка регулярно смотреть кинокартины, посещать концерты приезжающих артистов, организовывать кружки художественной самодеятельности.
Большое значение имеют жилищные и бытовые условия для нормальной семейной жизни работающих на предприятии сотрудников. За 15 лет работы и жизни на трех горнорудных предприятиях, в отдаленных и лесных таежных районах страны, в моей семейной жизни произошли большие положительные изменения. В июле 1937 года я приехал на «Убаредмет» один, без семьи. Вначале меня поселили в деревянном бараке, в небольшой комнате вместе с таким же молодым специалистом инженером-маркшейдером, приехавшим из Ленинграда. В бараке было много тараканов, которые днем прятались под потолком за печью, а ночью выползали и шуршали своими крыльями, заползали под одеяла и мешали спать. Мой сосед ставил ножки кровати в консервные банки с водой, чтобы тараканы не могли по ним с пола заползать на кровать. Это мероприятие оказалось эффективным, но тараканы стали заползать на потолок и с потолка падали на кровать. В этот летний период года в домах и на улицах поселка появилось много блох, которые сильно беспокоили всех жителей. В следующем году блохи исчезли и больше не появлялись.
Источник http://www.proza.ru/avtor/rogilevas&book=7#7
1936. Производственная практика Руды в блоках после нашей смены не оставалось. Это обеспечивало всем рабочим и мне, как начальнику смены, перевыполнять сменные задания и получать высокие заработки. Тогда за каждый процент перевыполнения задания доплачивали несколько процентов к заработной плате. Это называлось сдельно-прогрессивной оплатой труда. Работать приходилось много. Я рано вставал, завтракал и уходил на работу, а с работы приходил вечером к ужину. На обед времени не было, и у меня было двухразовое питание. На заработанные деньги за период производственной практики на Северо-Карабашском руднике я сумел купить себе в золотоскупке новое демисезонное пальто, отрез для костюма и хорошую обувь. В приобретенном пальто я окончил институт. Когда вырос сын и поступил в институт, забрал у меня это пальто и тоже носил его до окончания института.
После окончания Московского института Цветных металлов и золота и присвоения мне 27 июня 1937 года квалификации горного инженера я был направлен с моего согласия на работу на Убинский вольфрамовый рудник «Убаредмет» Главредмета. 31 августа 1939 г. назначен Главным инженером - зам. директора Убинского Рудоуправления «Убаредмет».
в 1937 году действовало Постановление СНК СССР, ЦК и ВЦСПС, подписанное В.М. Молотовым, И.В. Сталиным и Н.М. Шверником, о повышении производственной и трудовой дисциплины. Согласно этому Постановлению за невыход на работу без уважительных причин в течение одного дня прогулявший должен быть в обязательном порядке уволен с работы независимо от занимаемой должности. С.И. Каневецкий иногда увлекался спиртными напитками и по этой причине один день не вышел на работу. Поэтому директор вынужден был подписать приказ об освобождении его от занимаемой должности
В тот период рудоуправлению планировалось два показателя: по валовой продукции, в которую включалась добытая руда и вольфрамовые концентраты, полученные из этой руды на обогатительной фабрике; второй показатель - товарная продукция, в которую включались кондиционные вольфрамовые концентраты и не включалась добытая руда. Добытая руда планировалась по содержанию вольфрама с учетом разубоживания пустыми породами при выемке мощностью 80 см, согласно правилам безопасности. Во время пребывания в Москве с годовым отчетом я обратился к руководству Главредмета с предложением добычу руды не включать в план валовой продукции рудоуправлению. С этим предложением согласились, и добыча руды из плана валовой продукции была исключена. В валовую продукцию стали включать только конечную продукцию после обогащения руды на обогатительной фабрике.
Имели место случаи и недостойного поведения отдельных руководителей, в том числе и директора предприятия. Директор рудоуправления Николай Федорович Мозжерин был намного старше меня, окончил Промышленную академию, член Коммунистической партии с 1917 года, участвовал в партизанском движении, и, несмотря на такие биографические данные, допускал в своем поведении недостойные вольности. В горном деле не разбирался, технологию обогащения руды не знал и не имел желания вникать в основные виды производства. Занимался только хозяйственными делами, автомобильным и конным транспортом и продовольственным снабжением вместе со своим заместителем по рабочему снабжению.
Свой рабочий день обычно я начинал рано утром с посещения производственных цехов. Во время такого посещения утром в начале рабочей смены дизельной электростанции я увидел отсутствие нагрузки, которую показывают электрические приборы, установленные на щите управления. На мой вопрос, почему электростанция работает без нагрузки, дежурный механик ответил, что не работает обогатительная фабрика. Когда я пришел на фабрику, то от начальника утренней смены узнал, что до меня на фабрике был директор, который объявил, что месячный план по производству вольфрамовых концентратов выполнен досрочно и теперь до конца месяца фабрика не должна работать, и дал указание ее остановить.
Я разъяснил коллективу рабочей смены, что директор поступил неправильно. Перевыполнение плана не дает никому права останавливать фабрику, тем более что это вызовет и остановку работы рудника, так как добытая руда не потребуется. Фабрика должна работать независимо от перевыполнения плана. Рабочие и инженерно-технические работники фабрики за каждый процент перевыполнения плана получают дополнительно прогрессивную оплату в размере три процента к окладу. При остановке работы коллектив фабрики много теряет заработной платы. Указание директора мною было отменено.
Накануне выходного дня я дал задание бригаде работающих на лесораме изготовить пиломатериал из круглого леса для выполнения ремонтных работ в подземных горных выработках. И когда в выходной день утром пришел проверить, как выполняется это задание, бригада лесопильщиков не работала. Бригадир объяснил, что приходил директор и запретил работать в выходной день. Это приводило к срыву ремонтных работ на шахте. Указание директора мною было отменено, и ремонтные работы были своевременно обеспечены пиломатериалами.
В один из первомайских праздников на площади собрались трудящиеся предприятия, чтобы отметить праздник. На открытой трибуне стоял секретарь партийного комитета и ждал появления директора. Я вместе со своим трехлетним сыном стоял близко от трибуны. Не дождавшись директора, секретарь спустился с трибуны, подошел ко мне и попросил выступить на митинге вместо директора. Его просьбу мне пришлось выполнить. Хотя мое выступление было экспромтом, без предварительной подготовки, но я имел десятилетний опыт пропагандистской работы и с этой задачей справился, выступив с 15-минутной речью. Как выяснилось, директор, не дождавшись начала митинга, отметил этот праздник за завтраком вместе со своим приятелем.
Хорошие отношения у меня сложились с областным прокурором Лебедевым. Был случай, когда Лебедев, приехав на предприятие, пришел ко мне в кабинет и стал интересоваться состоянием техники безопасности и состоянием охраны склада взрывчатых материалов. Во время нашей беседы произошел сильный взрыв, от которого даже зазвенели оконные стекла. Он сразу обратился ко мне с серьезной претензией, что это взорвался склад взрывчатых материалов из-за плохого хранения. Проеали на склад. Внутри склада все ящики со взрывчатыми материалами лежали на полках не поврежденными. Все обошлось благополучно. Утром из передачи по радио я узнал, что взрыв произошел в результате падения метеорита в одном из районов Казахстана и что к месту падения метеорита выехала специальная комиссия Академии Наук СССР.
Был случай, когда в морозное зимнее время начальник отдела капитального строительства Некраха обратился ко мне с предложением и просьбой дать ему разрешение на строительство котельной и двухэтажной средней школы с кладкой каменных стен на цементном растворе под заморозку. Я не дал ему такого разрешения, объяснив, что весной, в теплую погоду стены оттаят и развалятся. После меня он пошел к директору и получил его разрешение. Котельная была зимой построена под заморозку и введена в действие, а весной стены оттаяли и здание котельной обрушилось до основания. Действующие паровые котлы оказались без здания под открытым небом. Строить двухэтажную школу под заморозку Некраха не рискнул.
Материал об аварии на котельной поступил в прокуратуру. Приехал районный прокурор и зашел ко мне. Меня он предупредил, что о моем возражении против строительства котельной под заморозку ему известно и чтобы я в этот вопрос не вмешивался. Во время следствия ко мне не обращались. В защиту Некрахи активно выступал директор. Решением суда Некраху присудили к денежному штрафу с вычетом из заработной платы.
В 1939 году на предприятии проходил выездной суд. Председателем выездного суда был мой однофамилец Савельев. Обвиняемыми были бывший директор рудоуправления «Убаредмет» Фомин, заместитель директора по капитальному строительству и главный энергетик. Их обвиняли во вредительстве. Следствие продолжалось более двух лет. Все это время они содержались под стражей. Председатель выездного суда назначил экспертную комиссию, а меня ее Председателем. Экспертная комиссия подробно ознакомилась с обвинениями, предъявленными подсудимым. Проверка соответствия этих обвинений фактическим данным установила, что предъявленные обвинения ничем не подтверждаются. В результате проверки лишь в одном деревянном здании были обнаружены начавшие гнить части сруба.
Заключение экспертной комиссии было оформлено соответствующим актом, подписанным членами комиссии и ее председателем. С заключением экспертной комиссии выездной суд согласился и принял решение, согласно которому обвиняемый главный энергетик был полностью оправдан и освобожден из-под стражи, а директору Фомину и его заместителю по капитальному строительству присудили срок заключения в тюрьме, который они уже отбыли. Главный энергетик после освобождения из-под стражи зашел ко мне, поблагодарил за помощь, попрощался и уехал домой к родным.
В том же 1939 году на предприятии в течение двух недель были арестованы пять человек: Главный механик рудоуправления, механик дизельной электростанции, начальник горного участка рудника и два слесаря горного цеха. Когда я обратился к уполномоченному, который был прикреплен к предприятию и постоянно на нем находился, с вопросом, почему арестовываете работников предприятия и не сообщаете об этом директору и мне, он ответил, что они знают об этом лучше нас, к нам у них претензий нет и оснований для нашего беспокойства тоже нет. После этого разговора у меня сложилось мнение, что эти аресты были связаны с имевшими место случаями, когда:
1) на дизельной электростанции ночью возник пожар в результате загоревшихся масляных тряпок, оказавшихся под крышей здания, который быстро потушили сами рабочие, работавшие в этой ночной смене; 2) на горном участке тоже ночью сгорело здание компрессорной; 3) арестованные слесари смонтировали трубопровод для подачи сжатого воздуха от компрессорной станции до подземных очистных блоков и горнопроходческих забоев, но воздух по трубам не пошел, а когда воздухопровод разобрали, то обнаружили в нем трубу, забитую тряпками.
Должен отметить, что в тот период со стороны районных партийных и советских органов внимания предприятию не уделялось. В то время Первый секретарь РККП(б) Казахстана Шепилов был освобожден от занимаемой должности за сокрытие своего социального происхождения. В период предвыборной компании по выбору депутатов в Верховный Совет СССР была выдвинута кандидатура Первого Секретаря ЦК КП(б) Казахстана Мирзояна Левона Исаевича, а когда в день голосования избиратели пришли на избирательный участок, то вместо Мирзояна пришлось голосовать за Скворцова, так как Мирзояна освободили от должности Первого Секретаря и вместо него на этот пост избрали Скворцова.
В 1939 году я подал заявление в Первичную партийную организацию с просьбой принять меня кандидатом в члены партии. На общем партийном собрании я был единогласно принят кандидатом в члены партии. Но на бюро райкома это решение первичной парторганизации, по неизвестной мне причине не было утверждено. В 1939 году во время очередного отпуска я был в своей деревне и получил официальную справку, что я сын крестьянина-середняка, что отец умер в 1926 году, а мать в 1931 году была принята равноправным членом колхоза имени «9 января» № 2. Эту справку я переправил в Предгорненский РК КП(б) Казахстана, но никакой реакции на это не последовало.
Получив на руки приказ о своем новом назначении и доверенность начальника «Главредмета», я вернулся на рудник «Убаредмет» с тем, чтобы сдать служебные дела и забрать свою семью для переезда на новое предприятие. В этот период времени в Москве 15-20 февраля 1941 года проходила 18-я Всесоюзная партийная конференция. Ко мне обратился начальник отдела технического контроля рудоуправления Морозов и доложил, что директор рудоуправления Н.Ф. Мозжерин отрапортовал в Москву и на имя первого секретаря Восточно-Казахстанского обкома партии Н.Э. Рванцева о том, что коллектив трудящихся предприятия «Убаредмет» выполнил свои социалистические обязательства в честь открытия 18-й Всесоюзной партийной конференции и 15 февраля 1941 года за полтора месяца выполнила план первого квартала по выпуску готовой продукции. На самом деле это было обманом или очковтирательством. Директором было дано указание подмешать к кондиционному вольфрамовому концентрату, изготовленному за истекшие полтора месяца первого квартала 1941 года, ранее изготовленные некондиционные вольфрамовые промпродукты, хранившиеся на складе, из расчета, чтобы общее количество концентрата, с учетом добавленных промпродуктов, равнялось квартальному плану. В результате такого подмешивания промпродуктов все кондиционные вольфрамовые концентраты, изготовленные за полтора месяца первого квартала, стали некондиционными и не подлежали включению в выполнение плана по выпуску готовой продукции.
Чтобы не быть участником очковтирательства, я порекомендовал начальнику ОТК Морозову доложить об этом в «Главредмет», что он и сделал. Получив докладную записку Морозова, «Главредмет» направил на предприятие «Убаредмет» группу контролеров. В результате проверки на месте факты очковтирательства подтвердились. Директор рудоуправления «Убаредмет» Н.Ф. Мозжерин был освобожден от работы директора. Вместо него в порядке перевода с другого предприятия был назначен директором рудоуправления «Убаредмет» Михаил Иванович Алексеев, а вместо меня по моей рекомендации был назначен главным инженером - заместителем директора Павел Михайлович Хлебников, работавший начальником горного цеха рудоуправления «Убаредмет», мой бывший однокурсник, с которым вместе в одной группе полтора года учились на вечернем отделении Московской Горной Академии и четыре года на горном факультете Московского Института Цветных Металлов и Золота, а также вместе проходили первую и третью учебно-производственные практики на Риддерском свинцово-цинковом комбинате и Зангезурском медном руднике.
После сдачи служебных дел, во исполнение приказа директора рудоуправления «Убаредмет» № 13 от 24 февраля 1941 года и утверждения акта, представленного назначенной этим приказом комиссией 27 февраля 1941 года, я вместе с семьей, в составе жены, сына в возрасте 3 лет и 7-месячной грудной дочерью, в зимнее снежное время, на санях в конной упряжке, уехал с рудника «Убаредмет» на железнодорожную станцию «Шемонаиха», а затем поездом в Москву.
Учитывая, что предприятие строилось в условиях вечной мерзлоты, утвержденным рабочим проектом предусматривалось проведение водопроводов и параллельно рядом с ними паропроводов, во избежание промерзания водопроводных труб. Трубопроводы предусматривалось проводить в траншеях, с утеплением древесными опилками, в деревянных коробках, засыпанных сверху землей. Для этого на всех насосных станциях предусматривалось строительство котельных. Но, когда я стал интересоваться условиями вечной мерзлоты, то в одной из книг прочитал, что при вечной мерзлоте земля имеет минусовую температуру до глубины 3,2 метра, а глубже этого температура остается постоянной на уровне около 0 градусов С. Я решил, отступить от проекта и проложить водопроводы и паропроводы на глубине от поверхности земли 3,25 метра. И это решение оказалось единственно правильным. Все водопроводные трубы были уложены под землей на глубине 3,25 метра, без утепления опилками и без деревянных коробов для опилок. Водопроводные трубы, уложенные на указанной глубине и без подогрева, никогда не промерзали. Смонтированные паровые котлы и параллельно проведенные паропроводы для обогрева водопроводов, как это было выполнено по утвержденному проекту, не понадобились. Их пришлось впоследствии демонтировать.
В начале войны на предприятии, и особенно на руднике, сложилось тяжелое положение с рабочей силой. Все квалифицированные, наиболее грамотные молодые рабочие ведущих горных профессий призывного возраста были мобилизованы в армию. Для их замены срочно были организованы курсы профессионально-технического обучения для подготовки рабочих ведущих профессий рудника за счет привлечения молодежи допризывного возраста. Для обеспечения подземных горных работ рабочей силой были привлечены заключенные лагеря. Учитывая высокий уровень заработной платы на «Давендастрое», приехали работать молодые рабочие из других близлежащих районов, которые по разным причинам не призывались в армию.
Высокий уровень зарплаты определялся установленными коэффициентами за отдаленность, высотность и надбавками к заработной плате за непрерывный производственный трудовой стаж работы на одном предприятии. В связи с такой системой оплаты труда текучести кадров на предприятии не было.
В целом коллектив предприятия работал успешно. Производственные планы, как правило, регулярно выполнялись и перевыполнялись. Эти успехи отмечались и вышестоящими органами.
Но в апреле 1942 года, несмотря на успешную работу коллектива и досрочный ввод в действие предприятия, совершенно неожиданно для всех был арестован и отправлен в лагерь заключенных для отбытия наказания директор рудоуправления Айджан Мухамеджанович Бутин. Поздно вечером к нему пришел уполномоченный НКВД и предложил А.М. Бутину срочно выехать вместе с ним в Могочу для ознакомления с совершенно секретным документом, подписанным Л.П. Берия. Но вместо этого А.М. Бутину предъявили ордер на арест согласно приговору, вынесенному «тройкой», поступившему из Алма-Аты, столицы Казахской ССР. После ареста А.М. Бутина на предприятии остались его жена Дина Мухамеджановна Бутина и два маленьких сына Марат и Исатай. Дина Мухамеджановна имела высшее образование и специальность инженера-обогатителя. После ареста мужа она осталась на предприятии и работала на обогатительной фабрике по своей специальности инженера-обогатителя. В 1954 году, после 12 лет отбывания в исправительно-трудовых лагерях, А.М. Бутин был полностью реабилитирован, восстановлен членом партии с момента вступления в нее. После возвращения из ссылки по моей рекомендации он был назначен главным инженером - заместителем директора Дастакертского медно-молибденового комбината в Армянской ССР.
На предприятие Н.А. Виноградов приехал один, без семьи. Вскоре к нему приехала неофициальная жена Муза Ниорадзе. Она была назначена заместителем Главного бухгалтера рудоуправления. В этой должности она стала заниматься вымогательством и требовать выполнения ее шкурных интересов, пользуясь служебным положением своего неофициального мужа, директора предприятия. Эти корыстные стремления Музы Ниорадзе со стороны ряда работников, и прежде всего с моей стороны, резко пресекались. Ее приезд к Н.А. Виноградову и недостойное поведение дискредитировали самого директора Н.А. Виноградова в морально-бытовом отношении. Кроме того, Н.А. Виноградовым было принято предложение руководителей отдела капитального строительства рудоуправления Голубева и Юрчика о строительстве специального одноквартирного дома-коттеджа для директора. Этот хорошо архитектурно оформленный небольшой особняк с небольшим земельным учаском и красивой оградой вокруг него был вскоре построен и введен в действие.
Учитывая, что это было сделано в военное время, многие считали строительство такого особняка недопустимым излишеством. В вышестоящие организации стали поступать жалобы. В результате, он проработал короткий срок - около года, а приказом Народного Комиссариата Цветной Металлургии СССР № 341/к от 19 мая 1943 года тов. Виноградов Н.А. был освобожден от работы Директора строительства «Давендастрой» как не справившийся с работой. Вместо него этим же приказом исполняющим обязанности директора строительства назначили меня. Уже находясь в Москве, Муза Ниорадзе стала писать некоторым сотрудникам рудоуправления клеветнические на меня письма. Об этом я сообщил начальнику «Главредмета», и клеветнические письма прекратились.
В середине 1943 года к нам на предприятие приехал заместитель Народного Комиссара Цветной Металлургии СССР Василий Аркадьевич Флоров. Вместе с ним приехал академик Сергей Сергеевич Смирнов. Я их подробно ознакомил с предприятием и состоянием его строительства. Вместе со мной они осмотрели подземные горные работы. Я им ответил на все вопросы, которые касаются характеристики месторождения по геологии, петрографии, минералогии, элементам залегания рудных тел и другие. Знакомясь с состоянием строительства, В.А. Флоров специально поинтересовался нашумевшим домом, построенным для директора рудоуправления. Внутрь дома он не заходил, осмотрел только снаружи. Дом и усадьба при доме ему понравились. Он похвалил автора проекта дома Юрчика, которой работал заместителем начальника ОКСа. При этом сказал, что надо всегда хорошо строить - как в мирное, так и в военное время, и что военное время не дает право плохо строить. Поэтому те, кто поднял шум вокруг хорошо построенного для директора дома, не правы. После этого замечания В.А. Флорова шум в отношении дома директора прекратился.
Вскоре по предложению Читинского Обкома ВКП(б) Народный Комиссариат Цветной Металлургии СССР назначил нового директора Шахтаминского молибденового рудоуправления - Дмитрия Федоровича Лепешкина. Он был практик, специального образования не имел. Но человек был порядочный, трезвый, много внимания уделял работе. У нас с ним сложились хорошие, деловые производственные отношения. В решении всех производственных вопросов мы всегда находили взаимопонимание. Работать вместе с ним мне было легко. С его стороны я всегда имел поддержку. Предприятие нам досталось в крайне запущенном состоянии. За три с половиной года с марта 1941 по август 1944 года не было построено и введено в действие ни одного производственного объекта. А то, что было построено, пришлось заново перестраивать из-за крайне низкого качества выполненных работ. По строительству жилья и коммунальных объектов тоже было сделано крайне мало и тоже имело низкое качество.
Для сравнения могу отметить, что Давендинское молибденовое предприятие было введено в действие в течение одного года, хотя и с недоделками в связи с началом Отечественной войны. В том числе были введены в действие подземный рудник, обогатительная фабрика, электростанция, компрессорная, механический цех, объекты водоснабжения и теплоснабжения. И все объекты строились качественно.
На вольфрамовом предприятии «Убаредмет», куда я приехал работать после окончания института в 1937 году, в мирное время директора и его заместителя по капитальному строительству судили за вредительство, хотя там все производственные и непроизводственные объекты были построены хорошего качества. А на «Шахтамастрое» был допущен полный развал строительства в военное время, и никто за это не был привлечен к ответственности, за исключением заслуженного снятия с работы директора и главного инженера.
несмотря на положительные перемены в работе предприятия, по неизвестной для меня причине, директор рудоуправления Дмитрий Федорович Лепешкин от занимаемой должности был освобожден. У меня сложилось мнение, что причиной освобождения было отсутствие у него высшего образования, хотя он был опытный практик, и то, что он являлся кандидатурой, предложенной Читинским Обкомом ВКП(б), а не «Главвольфрама» Наркомцветмета.
Вместо Д.Ф. Лепешкина директором Шахтаминского молибденового рудоуправления «Шахтамастрой» был назначен Леонид Семенович Шевцов. Он приехал на предприятие один, без семьи, хотя у него была жена. Ходили слухи, что она была с ним в ссоре и связи не поддерживала. Л.С. Шевцов, в отличие от других умных директоров, был непоследовательным, в производственных вопросах разбирался слабо, в коллективе был необщительным, дома жил в одиночестве, часто болел, среди руководителей цехов предприятия авторитетом не пользовался. У меня с ним контакта в работе не было. Видя его неправильное, мешающее нормальной работе поведение, я в июне 1945 года направил Народному Комиссару Цветной Металлургии СССР П.Ф. Ломако и одновременно начальнику «Главвольфрама» А.С. Микуленко телеграмму следующего содержания:
«Дальнейшая работа совместно Шевцовым невозможна тчк Практика разгона зпт преследования руководящих кадров ценных предприятию за малейшее проявление критики неправильных действий Шевцова продолжается зпт несмотря указания Главка тчк Этой причине увольняются ценные предприятию работники тчк Начальники ряда цехов систематически меняются тчк Подготовка зпт подбор руководящих кадров цехов зпт отделов зпт стремление сплотить их единый коллектив Шевцовым игнорируется тчк Мое стремление воздействовать Шевцова только обостряет взаимоотношения тчк Впервые вынужден работать с таким директором тчк Прошу освободить меня от занимаемой должности зпт перевести другое предприятие».
В ответ на мою телеграмму начальник «Главвольфрама» А.С. Микуленко поручил своему заместителю по капитальному строительству Н.К. Егорову ознакомиться с моей телеграммой, принять меры по урегулированию вопроса, результаты телеграфно сообщить. Привожу текст телеграфного ответа Н.К. Егорова на поручение А.С. Микуленко: «Вопросы поднятые Савельевым разрешены тчк Договорились с Шевцовым и Савельевым о совместной дружной работе тчк Подробности расскажу по возвращению».
Но и после этого Н.С. Шевцов каким был, таким и остался. Есть пословица, что «горбатого могила исправит». Так произошло и с Шевцовым. В период моего отсутствия на предприятии, когда я находился в специальной служебной командировке в Северной Корее, Шевцов на машине посетил войсковую часть, располагавшуюся недалеко от границы с Манчжурией. С собой привез спиртные напитки и продукты для угощения офицеров. Во время застольной встречи они организовали картежную игру, в результате которой Шевцов выиграл грузовую автомашину «Студебекер» и на этой машине вернулся к себе на предприятие. Вскоре после этого на предприятие приехал военный прокурор, допросил Шевцова и привлек его к судебной ответственности. Н.С. Шевцов заболел. Принимаемые врачом меры по его лечению стал игнорировать, и в результате скончался.
До 1946 года очистная выемка руды осуществлялась согласно проекту с применением потолкоуступной системы разработки месторождения и распорным креплением очистного пространства. В 1946-1947 годах я начал по своей инициативе впервые применять новую, мною изобретенную систему, которая получила название «способ разработки рудных участков в зоне вечной мерзлоты системой магазинирования руды». Эффективная годовая экономия от внедрения этого способа составила за 1948 году 484175 рублей в старых деньгах. Согласно свидетельству № 83299, выданному мне и моему соавтору Дмитрию Абрамовичу Косых, Государственным Комитетом Совета Министров СССР по внедрению передовой техники в народное хозяйство, с приоритетом от 15 апреля 1948 года, Шахтаминским молибденовым рудоуправлением по указанию Главвольфрама Министерства Цветной Металлургии СССР от 29 сентября 1949 года № ГО-5/6, мне и Д.А. Косых была выдана денежная премия из расчета вышеуказанной годовой экономии за 1948 год каждому из нас по 7584 рубля. Кроме этого по конкурсу на предложение лучших методов и способов ведения горных работ мне была выдана поощрительная премия в размере 3000 рублей согласно приказу Министерства Цветной Металлургии СССР № 228 от 5 июня 1948 года.
За период работы главным инженером Шахтаминского молибденового рудоуправления с 1948 по 1951 год за перевыполнение плана производства мне было выплачено 27 производственных премий на общую сумму 48700 рублей и поощрительных премий на общую сумму 31079 рублей в старых деньгах.
Приказом Министра Металлургической Промышленности И.Ф. Тевосяна № 55/ат от 18 декабря 1948 года мне было присвоено персональное звание - Горный директор 2-го ранга и выдано удостоверение № 312 от 18 декабря 1948 года. За доблестный и самоотверженный труд в период Великой Отечественной войны в 1946 году был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов». За высокие производственные показатели и самоотверженную трудовую деятельность награжден медалями «За трудовое отличие» и «За трудовую доблесть».
Наряду с положительными результатами производственной деятельности на Шахтаминском молибденовом предприятии имели место и отдельные существенные недостатки. Считаю целесообразным остановиться на двух отрицательных случаях. Первый из них был допущен производителем работ при строительстве центральной компрессорной. Он обратился ко мне с просьбой разрешить ему строить брызгальный бассейн из бетона для компрессорной в зимнее время под заморозку. Я объяснил ему, что этого делать нельзя, и в качестве примера рассказал о строительстве по этому методу котельной на руднике «Убаредмет», которая после оттаивания в теплое весеннее время развалилась до основания. Он на своем предложении после моего объяснения не стал настаивать и ушел от меня, ничего не ответив. На следующий день утром я пошел специально проверить состояние строительства этого брызгального бассейна и к своему большому удивлению увидел, что брызгальный бассейн уже построен под заморозку и что прораб пришел ко мне за разрешением после того, как его уже построили, после свершившегося факта. Весной, в теплое время, после оттаивания брызгальный бассейн стал разрушаться, на его дне и в стенах образовались большие трещины, через которые вода из бассейна вытекала. Это вызвало необходимость внутри бассейна построить новые бетонное дно и новые железобетонные тонкие стены с повышенным содержанием цемента в растворе бетона. Прораб, считая себя скомпрометированным, ушел с предприятия по собственному желанию.
Второй характерный случай был связан с приездом на предприятие Главного геолога «Главвольфрама» Игоря Семеновича Степанова. Он приехал к концу отчетного года. Ознакомившись с состоянием горных работ, он вместе с директором Е.И. Горевановым, тоже ранее работавшим главным геологом на других предприятиях, предложили мне остановить горно-капитальные и горно-подготовительные работы и за счет этого увеличить добычу руды из очистных блоков. Я категорически возразил против этого хищнического способа разработки месторождения. Объяснил им, что предприятие план по добыче руды и выпуску молибденовых концентратов перевыполняет. Запасы вскрытой и подготовленной к очистной выемке руды находятся в норме и если выполнить их предложение, то мы резко повысим добычу руды и содержание в ней молибдена на период одного-двух месяцев, а затем нечего будет добывать - вскрытых и подготовленных запасов не будет. Они оба настояли на своем, при этом И.С. Степанов добавил, что этим мы поможем «Главвольфраму» выполнить годовой план. Я вынужден был подчиниться указанию, и в течение месяца Шахтаминским рудоуправлением был выполнен производственный план по выпуску молибденовых концентратов на 200%.
Когда я приехал в Москву с годовым отчетом о работе рудоуправления, руководители «Главвольфрама» и горные специалисты спросили у меня, как можно было в течение одного месяца выполнить два месячных плана. Я им объяснил, как это было на самом деле, и добавил, что это была заслуга Главного геолога «Главвольфрама» И.С. Степанова. Они мне ответили, что в этом нарушении нормальной работы предприятия, с учетом его перспективы на будущее, не было никакой необходимости. «Главвольфрам» и без этой помощи успешно выполнил годовой план. По возвращении из Москвы мне понадобилось вновь перестраивать работу рудника на ускоренное выполнение горно-капитальных и горно-подготовительных работ, чтобы подготовить нормальные запасы для очистной добычи руды с учетом применения системы разработки месторождения с магазинированием руды.
Живя и работая на протяжении почти 15 лет на строящихся горнорудных предприятиях «Убаредмет», «Давендастрой» и «Шахтама-строй», я убедился в большом значении для нормальной жизни и успешной производственной работы социально-бытовых и культурных условий жизни трудового коллектива предприятия. В течение непродолжительного времени после окончания строительства и ввода в эксплуатацию больницы, школы, клуба или дворца культуры начинает заметно повышаться уровень сознательности, трудовой активности, производственной организованности коллектива предприятия. Люди начинают больше общаться между собой и относиться друг к другу с еще большим уважением. Хорошо организованная работа в клубе или дворце культуры позволяет жителям поселка регулярно смотреть кинокартины, посещать концерты приезжающих артистов, организовывать кружки художественной самодеятельности.
Большое значение имеют жилищные и бытовые условия для нормальной семейной жизни работающих на предприятии сотрудников. За 15 лет работы и жизни на трех горнорудных предприятиях, в отдаленных и лесных таежных районах страны, в моей семейной жизни произошли большие положительные изменения. В июле 1937 года я приехал на «Убаредмет» один, без семьи. Вначале меня поселили в деревянном бараке, в небольшой комнате вместе с таким же молодым специалистом инженером-маркшейдером, приехавшим из Ленинграда. В бараке было много тараканов, которые днем прятались под потолком за печью, а ночью выползали и шуршали своими крыльями, заползали под одеяла и мешали спать. Мой сосед ставил ножки кровати в консервные банки с водой, чтобы тараканы не могли по ним с пола заползать на кровать. Это мероприятие оказалось эффективным, но тараканы стали заползать на потолок и с потолка падали на кровать. В этот летний период года в домах и на улицах поселка появилось много блох, которые сильно беспокоили всех жителей. В следующем году блохи исчезли и больше не появлялись.
Источник http://www.proza.ru/avtor/rogilevas&book=7#7