История одной фотографии (часть первая)
Художник - это тот, кто наделён особым зрением и видит не так, как другие люди. Ему, что называется, дано свыше. Дано разглядеть неразглядываемое, увидеть всем другим видимое под необычным углом, почувствовать и изобразить цвет или тепло. Он - иной из лукьяненковской саги.
Он видит так, например, как парящий над маревом летней степи, орёл, наблюдая за землёй, различает на ней серую полевую мышь с высоты своего полёта.
Орёл внимательно рассматривает потенциальную добычу, прикидывая, отчего же эта мышь, такая старая и наглая, не прячется днём в норе, а прихрамывая на одну ногу, переваливаясь по старушечьи, переползает куда-то от одного куста к другому, по заросшей негустой травой, степной поляне, ничего не боясь.
Видимо, за какие-то мои орлиные грехи, мышь нынче мне попалась на завтрак глупая, хромая и невкусная, думает орёл, что же, будем довольствоваться малым.
Зато, у неё очень оригинальный хвостик и машет она им совсем, как семиклассница на советской первомайской демонстрации - весело и в такт перебежкам от куста к кусту - выводит он резюме и складывает крылья.
Рассуждает художник тоже - не так, как мы, простые и очень даже, смертные, а по своему, по художницки, медленно, со вкусом и красотой..
Что у него в голове и перед глазами - нам понять не дано, мы не поцелованы Богом и никогда не разберёмся в смеси красок его палитры, с которой он пишет свои сюжеты. Зато, мы можем любоваться его творениями - шедеврами и не очень, но, всё равно - красивыми и завораживающими!
Есть у меня один знакомый художник. Назовём его, ну, допустим, Александр. Ты не против, Саня? Он не против.
Художником Саня родился давно, в те годы, когда художника мог обидеть любой. Не только словом, но и выстрелом, а то и длинной очередью. Тогда с художниками был напряг, а с теми, кто их обижает - наоборот, всё было хорошо и в достаточном количестве.
Был от роду Александр добрым и мирным человеком, радовался жизни, строил планы на будущее, любил мир и людей, хотел дарить им свет, цвет и своё творчество. Но, вышло всё, как обычно, как всегда в нашей стране, по черномырдински - вкривь и вкось.
Настали-таки, в стране чёрно-белые времена, как сейчас помню.
Пришлось Александру оставить мольберт, краски, кисти до лучших времён и в полном соответствии с призывом капитана Титаренко из классического фильма про молодых лётчиков, при отсутствии арфы, взять в руки бубен.
Надо вам сказать, друзья мои, что бубен на тот момент был очень важным и нужным инструментом внутренней политики государства в решении непростых межнациональных и разных других вопросов. Достаточно, много людей держало в руках бубны. Кто - как, кто умело, кто - просто, потому, что ничего другого в руках держать не хотел, а кто - взял в руки бубен из чувства мести окружающему миру.
Многие из вас помнят те времена и согласятся со мной, что лучше было бы иметь в те времена надёжную и простую вещицу в виде семьшестьдесятдвамиллиметрового бубна, чем миллионорублёвую арфу - большую, красивую, но, совершенно, никчёмную.
Многие, так же, помнят, что желающих взять в руки государственный бубен, было мало, так же мало, как и истинных художников, ибо, занятие это было рискованное и малооплачиваемое. Кроме того, художники вышли из тренда моды и были презираемы и нелюбимы окружающей действительностью.
Александр не унывал. Он в совершенстве овладел своим рабочим инструментом, что неоднократно и недвухкратно пришлось демонстрировать ему на просторах нашей бывшей необъятной страны. Его бубен звучал негромко, но очень уверенно и никогда не выбивался из общего такта оркестра. От работы с бубном грубели руки и черствела душа, но, глаза художника всегда оставались открытыми широко и видели далеко.
Он научился использовать различную оптику для более лучшего рассмотрения деталей пейзажа. Сочетания красок он использовал в повседневной работе - чисто, практически, а своё художественное зрение - по прямому назначению.
Прошло некоторое время и Александр стал Мастером (боевой квалификации) художественных танцев с бубном. Его признали там и сям, как состоявшегося и доверили учить уже своих подмастерьев.
Бубны к тому времени состарились, кожа на них потёрлась и высохла, звуки, извлекаемые бубнами, уже не могли гармонировать с оркестром и современных танцев под этот инструмент было не станцевать. А новых бубнов взять было негде, ибо, Старшие Начальники оркестра всегда были против такой музыки, считали её примитивной и устаревшей.
Тогда Александр решил обратиться к Главному Художнику нашей страны с просьбой-рекомендацией - обратить внимание на простых художников, которые вынуждены в своём ремесле пользоваться старыми и незвонкими бубнами в повседневной работе.
Дело это было опасное и неблагодарное и совсем не казалось успешным.
Те, кто неХудожники, а особенно - их Главные Начальники, они никогда не любят Художников за их свободный и независимый нрав, а так же - за высокий профессионализм, которым сами не обладают. Обращение это могло навсегда перечеркнуть творчество Александра, но, воспитан он был так, что боролся он за Дело Его Жизни, которое имело приоритет над личными интересами, а значит - компромиссов здесь быть не могло.
И настал момент истины.
Александр встал в полный рост. Один. Из окопа. Не оглядываясь и не приседая. Не ища глазами укрытие на случай обстрела.
Он смотрел вперёд и видел там то, что недоступно нам, смертным и простым. Он видел мишень номер четыре с кругами на тысячу метров силу, мощь и красоту решений Главного Художника, его стратегические замыслы и их, дьявольской красоты, будущую реализацию.
Вобщем, они нашли и поняли друг друга, как и должно было быть при общении двух Художников с больших букв. Саня и Главный Художник нашей страны.
В очередной раз, собравшись потанцевать в узком кругу, я с удивлением, благоговением и надеждой узнал, что танцы теперь будут в приоритете, что большие и главные Начальники не будут ругать и гнобить Саню-художника, а будут всячески ему помогать и относиться к нему с нужным вниманием.
Бубны постепенно, заменились на новые, музыка зазвучала с удвоенной энергией, жизнь пошла своим чередом.
А фотографии? А, да, совсем забыл.
Что вы видите здесь? Правильно, винтовку. Так же, как и я, как тысячи тысяч обычных людей.
А вот как видит ту же винтовку Художник.
Или - вот так вот, например.
Или вот так вот, например.
Ну, а , истинный шедевр произведения Сани-Художника вы увидите во второй части моего повествования.
Ниже - ряд фотографий Художника из цикла "Жизнь и смерть". Почему так? Потому что сделаны они в таком месте, жизнесмертельном.
Деревья.
Магический треугольник.
Синий цветок.
Желтый цветок.
Овальное дерево.
И такой цветок.
И этакий.
И ромашка.
И - неромашка.
И в темноте цветок.
И вовсе - ночью.
И вот так вот.
И вот этак.
И ягодка.
И тараканчик.
И все-все-все.....
Он видит так, например, как парящий над маревом летней степи, орёл, наблюдая за землёй, различает на ней серую полевую мышь с высоты своего полёта.
Орёл внимательно рассматривает потенциальную добычу, прикидывая, отчего же эта мышь, такая старая и наглая, не прячется днём в норе, а прихрамывая на одну ногу, переваливаясь по старушечьи, переползает куда-то от одного куста к другому, по заросшей негустой травой, степной поляне, ничего не боясь.
Видимо, за какие-то мои орлиные грехи, мышь нынче мне попалась на завтрак глупая, хромая и невкусная, думает орёл, что же, будем довольствоваться малым.
Зато, у неё очень оригинальный хвостик и машет она им совсем, как семиклассница на советской первомайской демонстрации - весело и в такт перебежкам от куста к кусту - выводит он резюме и складывает крылья.
Рассуждает художник тоже - не так, как мы, простые и очень даже, смертные, а по своему, по художницки, медленно, со вкусом и красотой..
Что у него в голове и перед глазами - нам понять не дано, мы не поцелованы Богом и никогда не разберёмся в смеси красок его палитры, с которой он пишет свои сюжеты. Зато, мы можем любоваться его творениями - шедеврами и не очень, но, всё равно - красивыми и завораживающими!
Есть у меня один знакомый художник. Назовём его, ну, допустим, Александр. Ты не против, Саня? Он не против.
Художником Саня родился давно, в те годы, когда художника мог обидеть любой. Не только словом, но и выстрелом, а то и длинной очередью. Тогда с художниками был напряг, а с теми, кто их обижает - наоборот, всё было хорошо и в достаточном количестве.
Был от роду Александр добрым и мирным человеком, радовался жизни, строил планы на будущее, любил мир и людей, хотел дарить им свет, цвет и своё творчество. Но, вышло всё, как обычно, как всегда в нашей стране, по черномырдински - вкривь и вкось.
Настали-таки, в стране чёрно-белые времена, как сейчас помню.
Пришлось Александру оставить мольберт, краски, кисти до лучших времён и в полном соответствии с призывом капитана Титаренко из классического фильма про молодых лётчиков, при отсутствии арфы, взять в руки бубен.
Надо вам сказать, друзья мои, что бубен на тот момент был очень важным и нужным инструментом внутренней политики государства в решении непростых межнациональных и разных других вопросов. Достаточно, много людей держало в руках бубны. Кто - как, кто умело, кто - просто, потому, что ничего другого в руках держать не хотел, а кто - взял в руки бубен из чувства мести окружающему миру.
Многие из вас помнят те времена и согласятся со мной, что лучше было бы иметь в те времена надёжную и простую вещицу в виде семьшестьдесятдвамиллиметрового бубна, чем миллионорублёвую арфу - большую, красивую, но, совершенно, никчёмную.
Многие, так же, помнят, что желающих взять в руки государственный бубен, было мало, так же мало, как и истинных художников, ибо, занятие это было рискованное и малооплачиваемое. Кроме того, художники вышли из тренда моды и были презираемы и нелюбимы окружающей действительностью.
Александр не унывал. Он в совершенстве овладел своим рабочим инструментом, что неоднократно и недвухкратно пришлось демонстрировать ему на просторах нашей бывшей необъятной страны. Его бубен звучал негромко, но очень уверенно и никогда не выбивался из общего такта оркестра. От работы с бубном грубели руки и черствела душа, но, глаза художника всегда оставались открытыми широко и видели далеко.
Он научился использовать различную оптику для более лучшего рассмотрения деталей пейзажа. Сочетания красок он использовал в повседневной работе - чисто, практически, а своё художественное зрение - по прямому назначению.
Прошло некоторое время и Александр стал Мастером (боевой квалификации) художественных танцев с бубном. Его признали там и сям, как состоявшегося и доверили учить уже своих подмастерьев.
Бубны к тому времени состарились, кожа на них потёрлась и высохла, звуки, извлекаемые бубнами, уже не могли гармонировать с оркестром и современных танцев под этот инструмент было не станцевать. А новых бубнов взять было негде, ибо, Старшие Начальники оркестра всегда были против такой музыки, считали её примитивной и устаревшей.
Тогда Александр решил обратиться к Главному Художнику нашей страны с просьбой-рекомендацией - обратить внимание на простых художников, которые вынуждены в своём ремесле пользоваться старыми и незвонкими бубнами в повседневной работе.
Дело это было опасное и неблагодарное и совсем не казалось успешным.
Те, кто неХудожники, а особенно - их Главные Начальники, они никогда не любят Художников за их свободный и независимый нрав, а так же - за высокий профессионализм, которым сами не обладают. Обращение это могло навсегда перечеркнуть творчество Александра, но, воспитан он был так, что боролся он за Дело Его Жизни, которое имело приоритет над личными интересами, а значит - компромиссов здесь быть не могло.
И настал момент истины.
Александр встал в полный рост. Один. Из окопа. Не оглядываясь и не приседая. Не ища глазами укрытие на случай обстрела.
Он смотрел вперёд и видел там то, что недоступно нам, смертным и простым. Он видел мишень номер четыре с кругами на тысячу метров силу, мощь и красоту решений Главного Художника, его стратегические замыслы и их, дьявольской красоты, будущую реализацию.
Вобщем, они нашли и поняли друг друга, как и должно было быть при общении двух Художников с больших букв. Саня и Главный Художник нашей страны.
В очередной раз, собравшись потанцевать в узком кругу, я с удивлением, благоговением и надеждой узнал, что танцы теперь будут в приоритете, что большие и главные Начальники не будут ругать и гнобить Саню-художника, а будут всячески ему помогать и относиться к нему с нужным вниманием.
Бубны постепенно, заменились на новые, музыка зазвучала с удвоенной энергией, жизнь пошла своим чередом.
А фотографии? А, да, совсем забыл.
Что вы видите здесь? Правильно, винтовку. Так же, как и я, как тысячи тысяч обычных людей.
А вот как видит ту же винтовку Художник.
Или - вот так вот, например.
Или вот так вот, например.
Ну, а , истинный шедевр произведения Сани-Художника вы увидите во второй части моего повествования.
Ниже - ряд фотографий Художника из цикла "Жизнь и смерть". Почему так? Потому что сделаны они в таком месте, жизнесмертельном.
Деревья.
Магический треугольник.
Синий цветок.
Желтый цветок.
Овальное дерево.
И такой цветок.
И этакий.
И ромашка.
И - неромашка.
И в темноте цветок.
И вовсе - ночью.
И вот так вот.
И вот этак.
И ягодка.
И тараканчик.
И все-все-все.....