1941 год. Во время активной подготовки к наступлению на СССР немцы всячески скрывали свои истинные планы, выставляя напоказ якобы готовящуюся высадку на Британских о-вах. Одним из средств по запугиванию противника было размещение на побережье Франции нескольких аэродромов-муляжей, на которых размещалось значительное кол-во деревянных копий немецких истребителей. Работы по созданию этих самых муляжей были в самом разгаре, когда однажды среди бела дня в воздухе показался одинокий британский самолет и сбросил на "аэродром" одну-единственную бомбу.
Деревянную. После этого случая немцы прекратили все подобного рода работы...
После того, как англичане сбросили деревянную бомбу, немцы решили: разместим на этом ложном аэродроме настоящие самолеты, ведь англичане, зная, что этот аэродром ложный, будут принимать их за макеты. Через два дня после перебазирования немецких самолетов англичане снова разбомбили этот аэродром. Но уже настоящими бомбами. В конце бомбежки был сброшен вымпел со словами: "А вот это уже другое дело!"
(tengu_crow)
===
Весна 1707 года. Европа готовится к очередному раунду войны за испанское наследство. Прошлый год принёс Великому Альянсу великие удачи: победа при Рамильи, завоевание Бельгии. Но на шахматной доске новая фигура: Карл XII шведский. Он победил просвещённых саксонцев и диких московитов - на чью сторону ляжет его сорокатысячная армия изрядных боевых качеств? Альянс, Людовик или Карл останется при своих северо-восточных, отдельных от прочей Европы делах?
Победитель прошлого военного сезона 1706 года, Мальборо, садится в карету и едет в Альтранштадт, к Карлу. И тут происходит забавная сцена. (Далее - по книге Черчилля, "Жизнь Мальборо").
Мальборо проделал утомительный путь от Гановера и прибыл в Альтранштадт. Герцога встретил граф Пипер, в каком-то смысле премьер-министр при Карле. По причинам, которые лучше не растолковывать, граф заявил, что занят и продержал герцога в карете полтора часа в ожидании аудиенции. Наконец, швед утолил тщеславие и пригласил посланца королевы Анны ко встрече. Мальборо немедленно вышел из кареты, надел шляпу, прошёл мимо Пипера без каких-либо слов и приветствий и сошёл с дороги на траву, как если бы хотел пописать ("as if to make water"). После задержки, более продолжительной, нежели это обычно требуется, герцог вернулся к шведам и начал своё посольство с приличествующих церемоний и любезностей. Ошарашенный Пипер так и остался стоять посреди дороги.
(crusoe)
===
В 1584 г. русский гонец Р.Бэкман, наделенный посланническими полномочиями, прибыл в Лондон с посланием от Федора Иоанновича к Елизавете I, но аудиенции в Вестминстерском дворце не получил. Вместо этого королева побеседовала с ним во время прогулки в дворцовом саду. В Москве с негодованием восприняли известие о том, что представитель царя был "бесчестно" принят в "огороде". Королеве пришлось оправдываться тем, что ее сад ("огород") - "место честное, прохладное, блиско нашей палаты, а там никого много не пускают", и в этом саду "нет ни луку, ни чесноку".
(Л.Юзефович, "Путь посла")
(definite)
===
Ночью отдал партизанам шапку вместе с головой...
Начинается заваруха с австрийского наместника Германа Гесслера. Коий приказывает установить на центральной площади городка столб, прибить к нему свою шляпу, а проходящим мимо горожанам - отбивать ей поклоны.
Вильгельм Телль поклона не отбивает, за что и бывает арестован. Судим и приговорён. Мол, попадаешь в яблоко - свободен. Убиваешь сына - сам себе Иван Грозный.
18 ноября 1307 года Вильгельм Телль стреляет из арбалета в яблоко, установленное на голове его сына Вальтера. Яблоко - в куски, сын невредим, наместник обоих почти что уже отпускает, только напоследок интересуется: "Слышь, мужик, а для чего ты вторую стрелу взял?".
Ох, недаром в израильском жаргоне есть понятие "вопросов от китбека" - дурацких вопросов, которых и задавать не стоит. Определённо, вопрос Гесслера относится именно к этому жанру.
Потому как Вильгельм Телль откровенно брякает: "Для тебя. На случай, если бы в сына попал". И тут всё начинается по-новой - хоть образа святые выноси.
Наместник по непонятной причине усматривает в этих словах угрозу, недобрые намерения и вообще неуважение, а потому приказывает Телля связать, доставить на корабль и отправить в его, наместников, замок.
Неизвестно, какой темной и гнусной уголовщиной ознаменовался бы ещё тот вечер, но по дороге на Лозаннском озере случается шторм. Во время бури связанный Телль предвосхищает один из трюков Гудини и с корабля исчезает.
Дальше история развивается аккурат по сценарию фильма "Коммандо".
Освободившись, Вильгельм Телль никуда не удирает, а совсем даже наоборот начинает свою охоту.
Переплывает бушующее озеро, добирается до замка самоглавного злодея, куда его собственно и так везли, дожидается хозяина, после чего в лучших партизанских традициях угощает добрым швейцарским болтом - да промеж подфарников. С последующим растворением в ночи. В общем, "чуду-юду завалил и убёг".
В стране немедленно поднимается народное восстание против австрийцев, кончающееся их изганием и образованием Швейцарской конфедерации.
Такой вот вечер трудного дня.
А сам Телль живёт ещё очень долго. И погибает уже в 1354, глубоким стариком, пытаясь спасти тонущего ребёнка.
(Ирукан)
===
Известно, что великий флотоводец Нельсон в битве при Копенгагене 2 апреля 1801 года в ответ на сигнал к отступлению приставил трубу к отсутствующему глазу и сообщил, что никакого сигнала не видит.
Менее известно, что заслуженный полководец Веллингтон, общаясь с королём Вильгельмом IV зачастую - по собственным словам герцога - оборачивался к суверену глухим ухом. Король был глуп. Его даже прозвали "Billy the Silly" и Веллингтон не хотел слушать речи монарха, дабы не впасть в искушение и не ввязаться в пустой спор.
(Взято из книжки: Филипп Александр, Беатрис де Л'Онуа. "Королева Виктория").
(crusoe)
===
Дело Clydebank Engineering Co. против Don Jose Raimos Isquierdo y Castaneda (1905). С ответчика хотели взыскать убытки за задержку в поставке военных кораблей испанскому правительству. Возражения ответчика состояли в том, что военные корабли в отличие от торговых не приносят прибыли, которую уменьшает задержка поставки, а кроме того, если бы эти корабли были доставлены в срок, то их скорее всего потопили бы в сражении, где эскадра, к которой они были бы приписаны, потерпела сокрушительное поражение (Испано-американская война, сражение у мыса Кавите, 1 мая 1898 г.).
Судебная практика пришла к тому, что, prima facie, сам факт неполучения истцом исполнения, о котором он договаривался, означает ущерб для него, так что отмазка не прокатила, и ответчик ответил по всей строгости.
(Антуан)
===
Через 100 лет после Бекеша в Ржечи Посполитой с атеистами поступали уже сильно иначе.
Брест-литовский подсудок Казимир Лыщинский в 1688 был арестован по доносу своего знакомца Бжоски; тот был должен Лыщинскому и решил таким образом избавиться от долга. Бжоска обвинил его в атеизме и сочинении о 13 тетрадях текста со множеством безбожных тезисов, в том числе такого: «Бог не является творцом человека, а человек является творцом Бога, ибо творит себе Бога из ничего", а также содержавшего выражение "мы атеисты". Суд шел долго. Рукописи были немедленно обнаружены. Лыщинский просил защитника; король, курировавший суд, потребовал обвинителя спросить у Лыщинского, для чего ему нужен защитник, "ибо, если он хочет его иметь для защиты атеизма, то такого не найдет". Лыщинский попытался выскользнуть из западни следующей хитростью: он заявил, что его сочинение должно было называться «Диспут, в котором католик побеждает атеиста», но, мол, написал он только первую часть, содержащую аргументы атеиста (который и употреблял обращение: Nos athei - «мы атеисты»), поскольку некий теолог, которому он показал свою рукопись, не рекомендовал ему продолжать работу над ней. Обвинители на это сказали, что Лыщинский «выступает против существования Бога, его атрибутов, воплощения Спасителя, непорочности Богоматери, воскресения из мертвых и т. д. и т. п. И высказывал он это не в порядке обсуждения, а категорично, причем он представил не только чужие взгляды, но выражал и свое согласие с ними. Он писал все против Бога, и ничего - в его пользу. Правда, обвиняемый говорит, что в его сочинении не написано: «Я, Лыщинский, атеист”. Но, когда он говорит: «Мы атеисты», то тем самым он причисляет себя к ним, ибо тот, кто говорит в общем, тот ничего не исключает; а кроме того, в одном месте он пишет: «Так как я теперь доказываю, что Бога нет», что не может быть понято иначе, а лишь как его собственное суждение. Если бы он в начале или в конце добавил хотя бы одну какуюнибудь букву, на основании которой можно было бы судить, что он не одобряет приведенные богохульные аргументы. Но ничего иного нет на 265 густо написанных страницах его сочинения. А ведь времени у него было достаточно, поскольку прошло уже 15 (или 25?) лет с того времени, когда он начал писать это, достойное осуждения, сочинение. И в течение всего этого времени никогда не раскаялся в содеянном и лишь теперь, под влиянием привычки к сладкой жизни или под страхом сметри, на словах начинает верить в Бога...»
Судей это справедливо убедило. Процесс закончился смертным приговором (по закону - сожжение заживо на костре). Двое из епископов со стороны обвинения просили короля о смягчении казни. Сам Лыщинский также попросил короля, чтобы при исполнении смертного приговора были сокращены его муки мгновенным ударом меча (momentaneo ictu gladii). Король пошел ему навстречу; Лыщинский поблагодарил его и 30 марта 1689 был казнен. Казнь заключалась в том, что Лыщинский сжег своим сочинения, затем ему отрубили голову, тело вывезли и сожгли.
(Могултай)