Тридцать тиранов.
В 5-й главе «Государя» Никколо Макиавелли описывает три варианта того, как держава-захватчик может лучше всего поступить с теми, кого она победила в войне. Первый - уничтожить их; второй - править напрямую; третий - учредить «там такое правление немногих, которое могло бы поддерживать дружеские отношения с вами».
В качестве примера последнего Макиавелли приводит дружественное правительство, созданное Спартой в Афинах после победы над ними в 27-летней войне в 404 г. до н.э.. Для высшей касты афинской элиты, уже презиравшей демократию, поражение города в Пелопоннесской войне стало подтверждением того, что система Спарты предпочтительнее. Это была энергичная военная аристократия, правившая классом постоянных слуг, илотов, которых периодически убивали, чтобы заставить их принимать свой статус недочеловеков. Афинская демократия, напротив, давала слишком много власти людям низкого происхождения. Проспартовская олигархия использовала победу своих покровителей, чтобы отменить права граждан и свести счеты со своими внутренними соперниками, изгнав и казнив их, а также конфисковав их богатства.
Афинское правительство, не соблюдающее законы Афин и пренебрегающее их традициями, было известно как Тридцать тиранов, и понимание его роли и функций помогает объяснить, что происходит в Америке сегодня.
Для моей последней колонки я поговорил с Томасом Фридманом из New York Times о статье, которую он написал более десяти лет назад, в первый год президентства Барака Обамы. В его важной работе задокументирован точный момент, когда американская элита решила, что демократия ей не подходит. Обвиняя Республиканскую партию в том, что она не дает им грубо игнорировать мнение американского общества, элита перешла к демократам в надежде укрепить отношения, которые сделали ее богатой.
Консультант по глобальной торговле говорил Фридману: «Необходимость конкурировать в глобализированном мире заставила меритократию, менеджеров многонациональных корпораций, финансистов с Восточного побережья и технологических предпринимателей пересмотреть то, что может предложить Республиканская партия. В принципе, они покинули партию, оставив после себя не прагматичную коалицию, а группу идеологических скептиков».
За более чем 10 лет, прошедшие с момента публикации колонки Фридмана, разочаровавшаяся элита, о которой говорил обозреватель Times, сделала американских рабочих еще беднее, одновременно обогащаясь сама. Девизом ее жизни стал "глобализм", то есть свобода строить коммерческие отношения и социальные предприятия без привязки к благополучию того общества, в котором они зарабатывают и воспитывают детей.
Основой глобализма стало вступление Китая во Всемирную торговую организацию в 2001-м году. В течение десятилетий американские политики и корпоративный класс говорили, что они рассматривают Китай как соперника, но элита, которую описал Фридман, считает просвещенную китайскую автократию своим другом и даже моделью - это неудивительно, учитывая, что Коммунистическая партия Китая стала для нее источником власти, богатства и престижа. Почему они торговали с авторитарным режимом и отправили миллионы американских рабочих мест в промышленности в Китай, тем самым обеднив работающих американцев? Потому что это сделало их богатыми. Они успокоили свою совесть, сказав себе, что у них нет другого выбора, кроме как иметь дело с Китаем: он большой, продуктивный и эффективный, и его подъем неизбежен. Кроме того, пострадавшие в результате сделки американские рабочие заслуживали наказания - кто будет защищать класс реакционных и расистских идеологических скептиков, стоящих на пути прогресса?
Возвращение этих рабочих мест в Америку, наряду с прекращением иностранных войн и нелегальной иммиграции, было ключевым политическим обещанием Дональда Трампа и источником его неожиданной победы в 2016-м году. Трамп вряд ли был первым, кто доказывал, что корпоративный и политический истеблишмент продал простых американцев в торговых отношениях с Китаем. Бывший конгрессмен-демократ и кандидат в президенты 1988-го года Ричард Гепхардт был ведущим голосом в важной, но, в конце концов, не очень влиятельной группе избранных должностных лиц и политических экспертов Демократической партии, которые предупреждали, что торговля с государством, в котором используется рабский труд, будет стоить американцам рабочих мест и плоха для американского достоинства. Единственными людьми, которые серьезно отнеслись к Трампу, были более 60 миллионов американских избирателей, которые поверили ему, когда он сказал, что будет бороться с элитами, чтобы вернуть эти рабочие места.
То, что он называл «болотом», поначалу выглядело просто случайным набором отраслей, институтов и личностей, которые, казалось, не имели ничего общего, за исключением того, что они подвергались резкой критике со стороны новоизбранного президента. Но непрекращающиеся атаки Трампа на эту элиту дали ей коллективное самосознание, а также мощный повод для солидарности. Вместе они увидели, что представляют связанные интересы государственного и частного секторов, разделяют не только одни и те же предрассудки и ненависть, культурные вкусы и потребительские привычки, но и один и тот же главный интерес - отношения США и Китая. Так родился Китайский класс.
Связи, которые когда-то казались незначительными или несуществующими, теперь стали ясными в свете нападок Трампа и ответных нападок ненавидящей его элиты.
Десять лет назад никто бы не поместил суперзвезду НБА Леброна Джеймса и генерального директора Apple Тима Кука в один семейный альбом, но сейчас они связаны своим фантастическим богатством благодаря дешевому китайскому производству (кроссовки Nike, iPhone и т. д.) и растущему китайскому потребительскому рынку. Контракт НБА на 1.5 миллиарда долларов с поставщиком цифровых услуг Tencent сделал китайскую фирму крупнейшим партнером лиги за пределами Америки. В знак благодарности эти двусторонние послы делятся мудростью Коммунистической партии Китая со своими невежественными соотечественниками. После того, как один из руководителей НБА написал пост в Твиттере в защиту гонконгских диссидентов, борец за социальную справедливость Король Леброн посоветовал американцам следить за своим языком. «Несмотря на то, что да, у нас есть свобода слова», сказал Джеймс, «она может принести много негативного».
Из-за давления Трампа на тех американцев, которые извлекли огромную выгоду из американо-китайских отношений, эти странные соратники приобрели то, что марксисты называют классовым сознанием, и объединились, чтобы дать отпор, еще больше укрепив свои отношения со своими китайскими покровителями. Теперь, объединившись, эти разрозненные американские институты потеряли всякое чувство осмотрительности или стыда по поводу обналичивания чеков Коммунистической партии Китая, какие бы страдания КПК ни причиняла узникам своих рабских трудовых лагерей, и какую бы угрозу национальной безопасности ни представляли шпионские службы Китая и Народно-освободительная армия. Аналитические центры и исследовательские институты, такие как Атлантический совет, Центр американского прогресса, Институт Востока-Запада, Центр Картера, Фонд Карнеги за международный мир, объелись китайскими деньгами. Всемирно известный Брукингский институт без колебаний опубликовал проплаченный китайской телекоммуникационной компанией Huawei отчет, в котором хвалит ее технологии.
Миллиарды, переданные Китай крупным американским исследовательским университетам, например, 58 миллионов долларов Стэнфорду, встревожили правоохранительные органы США, которые предупреждают о попытках китайской разведки украсть результаты секретных исследований. Но университеты и их именитые преподаватели фактически занимались продажей этих исследований, большая часть которых оплачивалась непосредственно правительством США - вот почему Гарвард и Йель, среди других крупных университетов, похоже, систематически занижали большие суммы, которые им дарил Китай.
На самом деле, многие сделки с КПК в академических кругах не были особо хитрыми. В июне 2020-го года профессору Гарварда, получившему исследовательский грант в размере 15 миллионов долларов из денег налогоплательщиков, было предъявлено обвинение в том, что он лгал о своей работе с ежемесячной оплатой в размере 50 тыс. долларов на учреждение КПК с целью «набирать и развивать научные таланты высокого уровня в интересах развития науки, экономического процветания и национальной безопасности Китая».
Но если Дональд Трамп и видел в отделении Соединенных Штатов от Китая способ избавиться от олигархии, которая его ненавидела и отправляла рабочие места американцев за границу, он не смог реализовать свое видение. После правильного определения источников коррупции в нашей элите, причин обнищания среднего класса и внешних и внутренних угроз нашему миру, он не смог укомплектовать кадры и подготовиться к победе в войне, для участия в которой он попросил американцев его выбрать.
И поскольку Китай действительно является источником силы Китайского класса, новый коронавирус, пришедший из Уханя, стал основой для его [класса] смертельного удара. Таким образом, американцы стали жертвами антидемократической элиты, которая использовала коронавирус для их деморализации; разоряла малый бизнес; оставила их уязвимыми для бунтовщиков, которые могут воровать, жечь и убивать; не пускала детей в школы и близких попрощаться с умирающими; оскверняла американскую историю, культуру и общество; порочила страну как систематически расистскую, чтобы дать обоснование того, почему обычные американцы на самом деле заслужили ад, который доверенные лица элиты из частного и государственного секторов уже приготовили для них.
В течение почти года американские чиновники целенаправленно опустошали нашу экономику и общество с единственной целью присвоить себе больше власти, в то время как экономика Китая выигрывала за счет Америки. Блокировки в Китае не имели ничего общего с нашими при такой разнице в результатах. Блокировки - это не меры общественного здравоохранения по снижению распространения вируса. Они являются политическими инструментами, поэтому официальные лица Демократической партии, которые подвергали своих избирателей многократным длительным изоляциям, такие как губернатор Нью-Йорка Эндрю Куомо и мэр Чикаго Лори Лайтфут, теперь публично сигнализируют о том, что им надо разрешить немедленно открыться, поскольку Трамп благополучно ушел.
То, что официальные представители Демократической партии намеренно уничтожали жизни и положили конец тысячам из них, отправив больных заражать пожилых людей в дома престарелых, не имеет значения для американской версии Тридцати тиранов. Задача заключалась в том, чтобы увеличить количество жертв коронавируса с целью победить Трампа, и им это удалось. Как и в случае с антидемократической фракцией Афин, самые лучшие и умные люди Америки давно заблуждаются. Во главе Тридцати тиранов стоял Критий, поэт и драматург, один из лучших учеников Сократа. Возможно, он помог спасти Сократа от гнева режима, и все же философ, похоже, сожалел о том, что его метод, ставить под сомнение все, привел к тотальному пренебрежению Крития к традициям. Оказавшись у власти, Критий обратил свой нигилизм на Афины и разрушил город.
Токсичные связи между американской элитой и Китаем начались почти 50 лет назад, когда Генри Киссинджер увидел, что установление отношений между двумя тогдашними врагами обнажит растущий разрыв между Китаем и более опасным Советским Союзом. В основе разногласий между двумя коммунистическими гигантами лежало неприятие Сталина советским руководством, которое китайцы рассматривали как начало конца советской коммунистической системы - и поэтому они не совершили этой ошибки.
Между тем, геополитический маневр Киссинджера стал краеугольным камнем его исторического наследия. Это также сделало его богатым человеком, торгующим доступом к китайским чиновникам. В свою очередь, Киссинджер открыл путь для других бывших высокопоставленных политиков участвовать в их собственных операциях по увеличению влияния за рубежом, как, например, для Уильяма Коэна, министра обороны в администрации Билла Клинтона, который очень помог Китаю в том, чтобы он получил постоянный статус наибольшего благоприятствования в торговле в 2000-м году и стал ключевым членом Всемирной торговой организации. Cohen Group имеет два из четырех зарубежных офисов в Китае, и в ней работает ряд бывших высокопоставленных чиновников, в том числе бывший министр обороны Трампа Джеймс Мэттис, который недавно не смог раскрыть информацию о своей работе в Cohen Group, когда подверг критике подход администрации Трампа к Китаю «с нами или против нас» в редакционной статье. «Экономическое процветание союзников и партнеров США зависит от прочных торговых и инвестиционных отношений с Пекином», писал Мэттис, которому Китай буквально платил за то, чтобы он занял именно такую позицию.
Однако вряд ли Киссинджер видел Китай как дойную корову для бывших американских чиновников, когда он и президент Ричард М. Никсон в 1972-м году отправились в китайскую столицу, которую тогда называли на Западе "Peking". «Китайцы чувствовали, что Мао должен умереть, прежде чем они смогут открыться», говорит бывший чиновник администрации Трампа. «Мао был еще жив, когда там были Никсон и Киссинджер, поэтому маловероятно, что они могли представить себе те реформы, которые начались в 1979-м году под руководством Дэн Сяопина. Но даже в 80-е годы Китай не мог конкурировать с США. Лишь в 90-е, когда ежегодно шли дебаты о предоставлении Китаю статуса наиболее благоприятствуемой нации в торговле, Китай стал торговым конкурентом» - и прибыльным партнером.
Главным глашатаем нового мирового порядка после "холодной войны" был Фрэнсис Фукуяма, который в своей книге 1992-го года «Конец истории» утверждал, что с падением Берлинской стены западная либеральная демократия стала окончательной формой правления. Ошибка Фукуямы была не в его оценках силы политических форм; скорее, это была глубина его философской модели. Он считал, что с окончанием почти полувекового противостояния сверхдержав историческая диалектика противопоставления конфликтующих политических моделей друг другу нашла решение. Фактически, диалектика сделала еще один поворот.
Сразу после победы над коммунизмом в Советском Союзе Америка вдохнула новую жизнь в выжившую коммунистическую партию. И вместо того, чтобы западные демократические принципы трансформировали КПК, американский истеблишмент проникся вкусом к восточной техно-автократии. Технологии стали якорем американо-китайских отношений, а финансирование от КПК стимулировало создание стартапов в Кремниевой долине, во многом благодаря усилиям Дайаны Файнштейн, второго по значимости после Киссинджера официального лица, продвигавшего отношениями между США и КПК в следующие 20 лет.
В 1978-м году, будучи новоизбранным мэром Сан-Франциско, Файнштейн подружилась с Цзян Цзэминем, впоследствии мэром Шанхая и, в конечном итоге, президентом Китая. Поскольку она была мэром технологического центра Америки, ее связи с Китаем помогли растущему сектору привлекать китайские инвестиции и сделали штат третьей по величине экономикой мира. Ее союз с Цзяном также помог сделать ее мужа-инвестора Ричарда Блюма богатым человеком. В качестве сенатора она настаивала на предоставлении постоянного торгового статуса для Китая, оправдывая нарушения прав человека в Китае, в то время как ее друг Цзян консолидировал свою власть и стал генеральным секретарем Коммунистической партии, послав танки на площадь Тяньаньмэнь. Файнштейн защищала его. «В Китае не было местной полиции», сказал Файнштейн, повторив слова Цзяна. «Отсюда и танки», успокаивающе объяснила сенатор от Калифорнии. «Но это в прошлом. Человек учится на ошибках прошлого. Вы не повторяете их. Я думаю, Китай извлек уроки».
Однако прошлое должно было бы поведать аудитории Файнштейн в Вашингтоне совсем другую историю. Соединенные Штаты не торговали с Москвой, не позволяли русским делать крупные пожертвования на избирательные кампании или вступать в деловые партнерские отношения с супругами политиков. Американское руководство времен "холодной войны" понимало, что такая практика открыла бы двери для Москвы и позволила бы ей напрямую влиять на американскую политику и общество опасными способами. Производство наших товаров на их заводах или разрешение им покупать наши и отправлять их за границу сделало бы наши технологии и интеллектуальную собственность уязвимыми.
Но дело было не только в угрозе национальной безопасности, а также в том, чтобы не открывать Америку воздействию системы, противоречащей американским ценностям. На протяжении всего периода Америка противопоставляла себя всему, что мы думали о Советах. Рональда Рейгана сочли грубияном за то, что он назвал Советский Союз «империей зла», но торговая и внешняя политика с конца Второй мировой войны до 1990-го года показывали, что это была общая позиция - американское руководство времен "холодной войны" не хотело, чтобы страна была связана с однопартийным авторитарным государством.
Промышленник Арманд Хаммер стал знаменит как американец, который делает бизнес с Москвой. Его точка зрения была полезной не из-за его уникального видения советского общества, политики и деловой культуры, которым он часто делился с американскими СМИ, а потому, что было понятно: он излагает взгляды, которые Политбюро хотело распространить среди американской аудитории. Сегодня в Америке тысячи армандов хаммеров, и все действуют ради собственных богатства, престижа и власти.
Все началось с решения Билла Клинтона в 1994-м году отделить права человека от торгового статуса. Он пришел в Белый дом, обещая сосредоточиться на правах человека, в отличие от администрации Джорджа Буша-старшего, но после двух лет пребывания в должности внезапно изменил свое мнение. «Нам нужно поместить наши отношения в более широкие и продуктивные рамки», заявил Клинтон. Американские правозащитные группы и профсоюзы были потрясены. Решение Клинтона стало четким сигналом, как сказал тогдашний президент AFL-CIO Лейн Киркланд: «что бы Америка ни говорила о демократии и правах человека, в конечном итоге наибольшее значение имеют прибыли, а не люди». Некоторые демократы, такие как тогдашний лидер большинства в сенате Джордж Митчелл, были против, в то время как республиканцы, такие как Джон Маккейн, поддержали шаг Клинтона. Глава Национального экономического совета Клинтона Роберт Э. Рубин предсказал, что Китай «станет еще более крупным и важным торговым партнером».
Спустя более чем два десятилетия количество американских отраслей и компаний, лоббировавших против мер администрации Трампа, пытавшейся отделить китайские технологии от их американских аналогов, является ошеломляющим показателем того, насколько сильно интегрированы две конкурирующие системы, которые утверждают, что отстаивают противоположные наборы ценностей и практики. Такие компании, как Ford , FedEx и Honeywell, а также Qualcomm и другие производители полупроводников, которые боролись за продолжение продажи чипов Huawei, существуют одной ногой в Америке, а другая твердо стоит на территории главного геополитического соперника Америки. Чтобы защитить обе половины своего бизнеса, они замыливают проблему, называя Китай конкурентом, чтобы скрыть свою роль в усилении опасного соперника.
Почти каждая крупная американская отрасль имеет интересы в Китае. От Уолл-стрита (Citigroup, Goldman Sachs и Morgan Stanley) до гостиничного бизнеса. Сотрудник отеля Marriott был уволен, когда китайские чиновники возмутились тем, что он лайкнул твит о Тибете. Все научились играть по правилам КПК.
«Это настолько распространено, что лучше спросить, кто не связан с Китаем», говорит бывший официальный представитель администрации Трампа генерал в отставке Роберт Сполдинг.
Неудивительно, что некогда республиканская Торговая палата США была в авангарде оппозиции политике Трампа в отношении Китая - не только против предложенных тарифов, но и против его призыва к американским компаниям начать перемещение важнейших цепочек поставок в другие места, даже после пандемии. Национальная ассоциация оборонной промышленности недавно пожаловалась на закон, запрещающий оборонным подрядчикам использовать определенные китайские технологии. «Практически все подрядчики, работающие с федеральным правительством», сказал представитель этой торговой группы, «должны будут остановиться».
Окончание - здесь