"Хлебний мацун" и как началась Война
Моему отцу не повезло. Он родился 24 апреля и поэтому мы никогда не отмечали его день рождения.
Нет, я не из ура-патриотической семьи, а самая что ни есть обычная советская, что-то среднее между интеллигенцией и рабочим классом.
У нас дома в этот день не было никаких траурных речей, но мы все знали, что это за Дата. Для непосвященных, 24 апреля, это траур для всех армян, день памяти жертв геноцида в Османской Империи. Масштаб этой трагедии доказывает то, что в обычной советской семье не отмечали день рождения главы семьи, рожденный 24 апреля.
Ну, может, немного лукавлю, мы отмечали день рождения отца, скромно, в кругу семьи, и всего один раз в жизни, и этот день я запомнил навсегда…
На самом деле 24 апреля для нас, детворы, был как «праздник». Мы знали что это день трагедии, но в этот день весь город! весь город с утра шел с цветами к мемориалу Памяти жертв. Для нас для детей это было целое событие, ну как первомайский праздник, кто помнит как в союзе отмечали 1-ое мая, и простите за кощунственное сравнение.
Что мы еще знали о турках? Практически ничего. Хоть говорят сейчас, что во времена СССР в нашем городе их было много, но в нашем квартале проживала всего лишь одна семья. И в этой семье был мальчик моего возраста. И вот как-то мы пошли с ним поход в горы за «хлебни мацуном». Сначала расскажу, что такое горы, а потом про «хлебни мацун».
Для равнинных жителей горы это горы! А мы жили в этих горах. Индустриальный город, построенный прямо в скалах, с многоэтажными домами, большой в масштабах Армении, крохотный в масштабах союза. Допустим у нас в городе были высотные жилые дома, где подъезд, выход на улицу, и на первом этаже, и на третьем, и на десятом. Да да да, ничего не придумываю, выход на улицу на десятом этаже! Потому что дом был построен прямо на горе. Теперь представляйте, в каком фантастическом месте я родился?!
Но то, что я жил в горах, узнал только в Москве. Для москвичей жить в горах, это не укладывается в голове, это кишлак, аул, ослы и отары баранов на улицах. Но место ослов у нас на проспектах располагались светофоры, место баранов - лифты в домах. Почему акцентирую внимание на лифты? Для той эпохи лифт - это показатель современности города. Помню еще как уже в России гордился перед земляками из других регионов Армении, что в нашем городе есть лифты, нет ни одного частного дома, нет частного сектора. Хотя сейчас я уже против высотных домов и за маленькие уютные города.
Так вот, вернусь к азербайджанцу и к «хлебному мацуну». Опять для непосвященных, турками мы называли всех азербайджанцев. Для армян понятие турок и азербайджанец равнозначны, такова историческая память, и говорю это без ненависти и ксенофобии.
Еще в нашем городе, не в центре конечно, когда выходишь из подъезда дома (вода из под крана течет, второе место в мире), то везде натыкаешься на кусты ежевики, или мош на армянском языке. Ежевика росла везде, как сорняк. Ежевику жители города не покупали, стыдно было покупать, да и не продавали нигде ежевику, она росла бесплатно везде, колючие кусты сочной тёмной ежевики! И практически у всех мужчин города была привычка, или как говорят на современном языке - хобби, и независимо от брутальности, интеллигентности или социального класса - поход в дальние горы с бидонами и с ведрами за ежевикой! А жены потом варили из этой ежевики варенье. А дети зимой потом болели, и чай с вареньем из ежевики - самое лучшее лекарство от всех болезней моего детства.
Так что это были прекрасные походы-ритуалы!
Если в поход за ежевикой (были и другие походы за другими дарами природы, но о них расскажу в другой раз) собирались одни мужики, а компания собирались или по критериям сосед-мосед, друзья-коллеги или родственники, то жены в вещмешок в дорогу с едой клали бутылку местного самогона - тутовка. Никто не напивался, просто во время короткого обеда у прохладного чистого родника в горах люди немного позволяли себе расслабляться. Иногда в поход шли вместе всей семьей плюс еще какая-нибудь близкая семья, и для детей это был настоящий праздник! Шли за смородиной, за горными травами, много за чем шли, и шли не от бедности, не от того что это была экологически настроенная семья, а шли практически все - это была традиция!!! Прекрасная традиция, которая сближала людей и создавала гармонию в семьях. Ведь тогда не было еще фейсбуков и скайпов…
Кефира в советской Армении не было. Ну, в нашем провинциальном городе точно не было. А был мацун, молочный продукт, что-то среднее между сметаной и кефиром, и разливались они тогда в стеклянные бутылки с объемом 0,5л, и с крышкой из твердой фольги, как молоко в советской России, только горлышко шире, чем у лимонада того времени. Помните лимонад??? Что такое Кока кола перед тем лимонадом? Помните дворовый футбол с соседним домом на ящик лимонада? Бутылка такого лимонада в наших краях стоила 20 советских копеек. А пустая бутылка, которую принимали везде, 10 копеек. Выпьешь две бутылки, сдашь, и третья бесплатно. Вот это был маркетинг!)
И вот, мы дети брали эти бутылки, наливали туда предварительно сахарного песка на донышко, на два пальца, и шли за ежевикой. Бутылка наполнялось ежевикой, потом берется ветка любого дерева ближайшего, и изготавливается палка: диаметр не более пяти миллиметров, длина на десять сантиметров больше длинны бутылки, и предварительно ножиком нужно очистить палку до блеска.
Потом этой палкой ежевика в бутылке утрамбовывается до состояния каши.
И настает волшебный момент!
Суешь палку в бутылку, размешиваешь, вытаскиваешь, и облизываешь вкусный сладкий свежее утрамбованный фреш из ежевики ручного изготовления, испачкав при этом все руки и морду.
Вот так детишки до китайцев и японцев умели пользоваться восточными палочками для еды. Одна палка) Вкус этой ежевики не забуду никогда в жизни.
Устал писать, вернусь к маленькому азербайджанцу и к хлебному мацуну в следующий раз. А сейчас 24 апреля.
24 апреля 1992 года. Последний год моей жизни в Армении.
У нас за городом был участок. Загород для москвича и армянина, как говорят в Одессе, две большие разницы. Каширка, рязанка, новорижская, Щелковская, Профсоюзная, ярославка и т.д. - ох уж эти пробки. В Армении загород это или 30 минут пешком, или 15 минут на автомобиле.
Участок этот был для удовольствия, для семейных пикников, хотя не было тогда слово пикник в лексиконе советского человека. Несколько грядок помидоров и огурцов, и несколько деревьев, в тени которых можно было посидеть.
Только с возрастом начал осознавать то добро и счастье, которые подарили мне мои родители. Не мещанская, не буржуазная и не столичная семья. Но именно вот такими и другими инструментами, как совместный семейный обед, даже это громко будет сказана и пафосно, семейный обед, а просто обычный семейный субботний летний вечер, они привили мне любовь к жизни.
Так вот, 24 апреля, день трагедии для всех армян и день рождения моего отца. В полдень мы поехали на наш участок, папа, мама, сестра я и друг семьи и мамина старшая подруга в одном лице (упокой Господь её душу и пусть земля будет пухом, тёт Эль, я вас помню…)
Сидели, отдыхали, слегка перекусили, пили чай, наслаждались природой, обсуждали слухи, перемывали, перемывали в хорошем смысле, косточки всем соседям, обсуждали дефицит одежды и продуктов в городе, говорили о том, что где-то там далеко, в Нагорном Карабахе идет война.
Домой вернулись около шести вечера. Спокойный весенний теплый день, окончания дня. Природа еще спит, город в тишине и в спокойствии, а городские фонтаны, где летом визжат от радости дети, пока пустуют, хоть и медленно и уверенно там шумит беззвучно вода, с мыслями, что она еще две тысячи лет будут так литься...
Мы стоим с отцом на балконе у нас в квартире и взираем на прекрасный райский город расположившимся ниже от нашего дома. Нирвана…
Не могу тут не ставить эту песню в тему.
Отец мой строгих правил. Нет, он был хорошим отцом, но не показывал никогда эмоции. Эмоции он показывал по своему, и я понимал эти моменты. И это наше стояние на балконе был одним из таких моментов.
Вдруг погремел громкий взрыв.
Нет, словами невозможно передать то, что было тогда.
Вдруг вселенная взорвалась.
Мало кто из вас слышал звук такой силы, уверяю, поэтому вы меня не поймете, и дай Бог что бы не поняли никогда.
Мы как стояли, так и стояли, потому как все это было сюрреализмом.
Огромный злой враждебный и мягкий одновременно звук взрыва, который нарушил всю тишину момента, всё счастья мгновения.
Город окутал дым-туман.
Буквально через пару минут, пока мы стояли с отцом в недоумении и в непонимании, дым рассеялся.
И мы увидели на здании Универмага (в советском союзе в каждом в центре каждого города был огромный Универсальный магазин - символ величия и строя) огромную дыру.
Огромную дыру в стене.
Взрыв разрушил стену.
Началась война.
Обновление.
Текст написал два года назад.
И вот что тогда написал: «Моему отцу не повезло. Он родился 24 апреля».
Прошло два года. Мысли поменялись. Моему отцу повезло, что он родился именно 24 апреля.
Нет, я не из ура-патриотической семьи, а самая что ни есть обычная советская, что-то среднее между интеллигенцией и рабочим классом.
У нас дома в этот день не было никаких траурных речей, но мы все знали, что это за Дата. Для непосвященных, 24 апреля, это траур для всех армян, день памяти жертв геноцида в Османской Империи. Масштаб этой трагедии доказывает то, что в обычной советской семье не отмечали день рождения главы семьи, рожденный 24 апреля.
Ну, может, немного лукавлю, мы отмечали день рождения отца, скромно, в кругу семьи, и всего один раз в жизни, и этот день я запомнил навсегда…
На самом деле 24 апреля для нас, детворы, был как «праздник». Мы знали что это день трагедии, но в этот день весь город! весь город с утра шел с цветами к мемориалу Памяти жертв. Для нас для детей это было целое событие, ну как первомайский праздник, кто помнит как в союзе отмечали 1-ое мая, и простите за кощунственное сравнение.
Что мы еще знали о турках? Практически ничего. Хоть говорят сейчас, что во времена СССР в нашем городе их было много, но в нашем квартале проживала всего лишь одна семья. И в этой семье был мальчик моего возраста. И вот как-то мы пошли с ним поход в горы за «хлебни мацуном». Сначала расскажу, что такое горы, а потом про «хлебни мацун».
Для равнинных жителей горы это горы! А мы жили в этих горах. Индустриальный город, построенный прямо в скалах, с многоэтажными домами, большой в масштабах Армении, крохотный в масштабах союза. Допустим у нас в городе были высотные жилые дома, где подъезд, выход на улицу, и на первом этаже, и на третьем, и на десятом. Да да да, ничего не придумываю, выход на улицу на десятом этаже! Потому что дом был построен прямо на горе. Теперь представляйте, в каком фантастическом месте я родился?!
Но то, что я жил в горах, узнал только в Москве. Для москвичей жить в горах, это не укладывается в голове, это кишлак, аул, ослы и отары баранов на улицах. Но место ослов у нас на проспектах располагались светофоры, место баранов - лифты в домах. Почему акцентирую внимание на лифты? Для той эпохи лифт - это показатель современности города. Помню еще как уже в России гордился перед земляками из других регионов Армении, что в нашем городе есть лифты, нет ни одного частного дома, нет частного сектора. Хотя сейчас я уже против высотных домов и за маленькие уютные города.
Так вот, вернусь к азербайджанцу и к «хлебному мацуну». Опять для непосвященных, турками мы называли всех азербайджанцев. Для армян понятие турок и азербайджанец равнозначны, такова историческая память, и говорю это без ненависти и ксенофобии.
Еще в нашем городе, не в центре конечно, когда выходишь из подъезда дома (вода из под крана течет, второе место в мире), то везде натыкаешься на кусты ежевики, или мош на армянском языке. Ежевика росла везде, как сорняк. Ежевику жители города не покупали, стыдно было покупать, да и не продавали нигде ежевику, она росла бесплатно везде, колючие кусты сочной тёмной ежевики! И практически у всех мужчин города была привычка, или как говорят на современном языке - хобби, и независимо от брутальности, интеллигентности или социального класса - поход в дальние горы с бидонами и с ведрами за ежевикой! А жены потом варили из этой ежевики варенье. А дети зимой потом болели, и чай с вареньем из ежевики - самое лучшее лекарство от всех болезней моего детства.
Так что это были прекрасные походы-ритуалы!
Если в поход за ежевикой (были и другие походы за другими дарами природы, но о них расскажу в другой раз) собирались одни мужики, а компания собирались или по критериям сосед-мосед, друзья-коллеги или родственники, то жены в вещмешок в дорогу с едой клали бутылку местного самогона - тутовка. Никто не напивался, просто во время короткого обеда у прохладного чистого родника в горах люди немного позволяли себе расслабляться. Иногда в поход шли вместе всей семьей плюс еще какая-нибудь близкая семья, и для детей это был настоящий праздник! Шли за смородиной, за горными травами, много за чем шли, и шли не от бедности, не от того что это была экологически настроенная семья, а шли практически все - это была традиция!!! Прекрасная традиция, которая сближала людей и создавала гармонию в семьях. Ведь тогда не было еще фейсбуков и скайпов…
Кефира в советской Армении не было. Ну, в нашем провинциальном городе точно не было. А был мацун, молочный продукт, что-то среднее между сметаной и кефиром, и разливались они тогда в стеклянные бутылки с объемом 0,5л, и с крышкой из твердой фольги, как молоко в советской России, только горлышко шире, чем у лимонада того времени. Помните лимонад??? Что такое Кока кола перед тем лимонадом? Помните дворовый футбол с соседним домом на ящик лимонада? Бутылка такого лимонада в наших краях стоила 20 советских копеек. А пустая бутылка, которую принимали везде, 10 копеек. Выпьешь две бутылки, сдашь, и третья бесплатно. Вот это был маркетинг!)
И вот, мы дети брали эти бутылки, наливали туда предварительно сахарного песка на донышко, на два пальца, и шли за ежевикой. Бутылка наполнялось ежевикой, потом берется ветка любого дерева ближайшего, и изготавливается палка: диаметр не более пяти миллиметров, длина на десять сантиметров больше длинны бутылки, и предварительно ножиком нужно очистить палку до блеска.
Потом этой палкой ежевика в бутылке утрамбовывается до состояния каши.
И настает волшебный момент!
Суешь палку в бутылку, размешиваешь, вытаскиваешь, и облизываешь вкусный сладкий свежее утрамбованный фреш из ежевики ручного изготовления, испачкав при этом все руки и морду.
Вот так детишки до китайцев и японцев умели пользоваться восточными палочками для еды. Одна палка) Вкус этой ежевики не забуду никогда в жизни.
Устал писать, вернусь к маленькому азербайджанцу и к хлебному мацуну в следующий раз. А сейчас 24 апреля.
24 апреля 1992 года. Последний год моей жизни в Армении.
У нас за городом был участок. Загород для москвича и армянина, как говорят в Одессе, две большие разницы. Каширка, рязанка, новорижская, Щелковская, Профсоюзная, ярославка и т.д. - ох уж эти пробки. В Армении загород это или 30 минут пешком, или 15 минут на автомобиле.
Участок этот был для удовольствия, для семейных пикников, хотя не было тогда слово пикник в лексиконе советского человека. Несколько грядок помидоров и огурцов, и несколько деревьев, в тени которых можно было посидеть.
Только с возрастом начал осознавать то добро и счастье, которые подарили мне мои родители. Не мещанская, не буржуазная и не столичная семья. Но именно вот такими и другими инструментами, как совместный семейный обед, даже это громко будет сказана и пафосно, семейный обед, а просто обычный семейный субботний летний вечер, они привили мне любовь к жизни.
Так вот, 24 апреля, день трагедии для всех армян и день рождения моего отца. В полдень мы поехали на наш участок, папа, мама, сестра я и друг семьи и мамина старшая подруга в одном лице (упокой Господь её душу и пусть земля будет пухом, тёт Эль, я вас помню…)
Сидели, отдыхали, слегка перекусили, пили чай, наслаждались природой, обсуждали слухи, перемывали, перемывали в хорошем смысле, косточки всем соседям, обсуждали дефицит одежды и продуктов в городе, говорили о том, что где-то там далеко, в Нагорном Карабахе идет война.
Домой вернулись около шести вечера. Спокойный весенний теплый день, окончания дня. Природа еще спит, город в тишине и в спокойствии, а городские фонтаны, где летом визжат от радости дети, пока пустуют, хоть и медленно и уверенно там шумит беззвучно вода, с мыслями, что она еще две тысячи лет будут так литься...
Мы стоим с отцом на балконе у нас в квартире и взираем на прекрасный райский город расположившимся ниже от нашего дома. Нирвана…
Не могу тут не ставить эту песню в тему.
Click to viewОтец мой строгих правил. Нет, он был хорошим отцом, но не показывал никогда эмоции. Эмоции он показывал по своему, и я понимал эти моменты. И это наше стояние на балконе был одним из таких моментов.
Вдруг погремел громкий взрыв.
Нет, словами невозможно передать то, что было тогда.
Вдруг вселенная взорвалась.
Мало кто из вас слышал звук такой силы, уверяю, поэтому вы меня не поймете, и дай Бог что бы не поняли никогда.
Мы как стояли, так и стояли, потому как все это было сюрреализмом.
Огромный злой враждебный и мягкий одновременно звук взрыва, который нарушил всю тишину момента, всё счастья мгновения.
Город окутал дым-туман.
Буквально через пару минут, пока мы стояли с отцом в недоумении и в непонимании, дым рассеялся.
И мы увидели на здании Универмага (в советском союзе в каждом в центре каждого города был огромный Универсальный магазин - символ величия и строя) огромную дыру.
Огромную дыру в стене.
Взрыв разрушил стену.
Началась война.
Обновление.
Текст написал два года назад.
И вот что тогда написал: «Моему отцу не повезло. Он родился 24 апреля».
Прошло два года. Мысли поменялись. Моему отцу повезло, что он родился именно 24 апреля.