(no subject)
Марта жадно пьет кефир в стиле "девять с половиной недель", так, что течет по лицу и животу, потом лезет на диван, где сидит Дуся. Дуся, бесстрастным голосом:
- Уйди от меня, страшное молочное чучело.
Моя готичная Дуся смотрит, как Ксанчик потрошит рыбу.
- Внутри у щуки так красиво... хотела бы я там оказаться.
***
Вообще, надо бы обстоятельнее про похороны аксолотля. У Ксанчика жил в аквариуме аксолотль Хулио (в честь Кортасара, понятно, хоть и был девочкой). Он преставился еще о прошлом годе, и до вчерашнего дня лежал в морозилке. Ксанчик хотела его похоронить с почестями, и непременно в воде. Два месяца мы строили планы, как оденемся, кого позовем, какую погребальную ладью склеим. Тео очень хотел напиться на поминках аксолотля, поэтому надо было подгадать, чтобы он тоже был в городе, и чтобы это был выходной день. Сначала нам мешала погода: по выходным шли дожди. Потом Тео уехал в командировку, и мы его ждали. Потом опять шли дожди. Потом нам было тупо лень, слишком уж мы размечтались об этих похоронах, и боялись, что на самом деле все получится совсем не так изысканно и торжественно. Мне стало казаться, что похороны аксолотля - это что-то из области забытых развлечений, туманная фата-моргана, нечто скользкое, запретное и усладительное. Вспоминались средневековые японские придворные, пускающие по ручью ореховые скорлупки с недописанными стихами, или ночные ловли светляков и цикад в плетеные клеточки. Потом нам было нельзя пить. Потом Тео снова уехал.
Так бы и длилось, если бы однажды родственница Ксанчика не позвала ее на пожарный пруд (а именно в нем мы хотели хоронить), чтобы выловить оттуда пропавшую черепаху. Ксанчик вернулась с победой, потрясая радужным сачком и благоухая коньяком. Окрыленная уловом, она тут же, пока не выветрилось, достала лист синего картона (Тео купил специально в магазине ритуальных принадлежностей для художников), клей, ножницы и пакет искуственных цветов, споротых со свадебного платья. Мы сели в нощи мастерить лодку для покойного. Не могу передать, как мне было странно этим заниматься на абсолютно трезвую голову. Когда лодка была готова, мы даже спустили ее на воду в ванне, чтобы проверить, будет ли она плыть ровно, как задумано. Ладья была дивно хороша. Она напоминала кусок кремового торта. Или потерянную туфлю исполинской Золушки.
Вчера мы весь день готовились, делали прически, подбирали наряды для себя и детей, послали Арканоида в магазин за напитками и достали два фотоаппарата. И если бы мы были настоящими артхаусными персонажами, мы нипочем не написали бы об этом в ЖЖ. Оставили бы это чудесное переживание только для себя. Но, во-первых, это возмутительная скупость, а во-вторых, Тео таки не попал на поминки, пусть хоть теперь полюбуется там в/на Украине.
Ксанчег в трауре:
Дуся с ладьёй:
Семья усопшего:
Покойный:
Я в съехавшем корсете:
Спуск на воду:
Смотреть у Ксанчика
- Уйди от меня, страшное молочное чучело.
Моя готичная Дуся смотрит, как Ксанчик потрошит рыбу.
- Внутри у щуки так красиво... хотела бы я там оказаться.
***
Вообще, надо бы обстоятельнее про похороны аксолотля. У Ксанчика жил в аквариуме аксолотль Хулио (в честь Кортасара, понятно, хоть и был девочкой). Он преставился еще о прошлом годе, и до вчерашнего дня лежал в морозилке. Ксанчик хотела его похоронить с почестями, и непременно в воде. Два месяца мы строили планы, как оденемся, кого позовем, какую погребальную ладью склеим. Тео очень хотел напиться на поминках аксолотля, поэтому надо было подгадать, чтобы он тоже был в городе, и чтобы это был выходной день. Сначала нам мешала погода: по выходным шли дожди. Потом Тео уехал в командировку, и мы его ждали. Потом опять шли дожди. Потом нам было тупо лень, слишком уж мы размечтались об этих похоронах, и боялись, что на самом деле все получится совсем не так изысканно и торжественно. Мне стало казаться, что похороны аксолотля - это что-то из области забытых развлечений, туманная фата-моргана, нечто скользкое, запретное и усладительное. Вспоминались средневековые японские придворные, пускающие по ручью ореховые скорлупки с недописанными стихами, или ночные ловли светляков и цикад в плетеные клеточки. Потом нам было нельзя пить. Потом Тео снова уехал.
Так бы и длилось, если бы однажды родственница Ксанчика не позвала ее на пожарный пруд (а именно в нем мы хотели хоронить), чтобы выловить оттуда пропавшую черепаху. Ксанчик вернулась с победой, потрясая радужным сачком и благоухая коньяком. Окрыленная уловом, она тут же, пока не выветрилось, достала лист синего картона (Тео купил специально в магазине ритуальных принадлежностей для художников), клей, ножницы и пакет искуственных цветов, споротых со свадебного платья. Мы сели в нощи мастерить лодку для покойного. Не могу передать, как мне было странно этим заниматься на абсолютно трезвую голову. Когда лодка была готова, мы даже спустили ее на воду в ванне, чтобы проверить, будет ли она плыть ровно, как задумано. Ладья была дивно хороша. Она напоминала кусок кремового торта. Или потерянную туфлю исполинской Золушки.
Вчера мы весь день готовились, делали прически, подбирали наряды для себя и детей, послали Арканоида в магазин за напитками и достали два фотоаппарата. И если бы мы были настоящими артхаусными персонажами, мы нипочем не написали бы об этом в ЖЖ. Оставили бы это чудесное переживание только для себя. Но, во-первых, это возмутительная скупость, а во-вторых, Тео таки не попал на поминки, пусть хоть теперь полюбуется там в/на Украине.
Ксанчег в трауре:
Дуся с ладьёй:
Семья усопшего:
Покойный:
Я в съехавшем корсете:
Спуск на воду:
Смотреть у Ксанчика