Антиголодомор по-кондрашински v.2.0
Возвращаемся снова к творчеству «ведущего специалиста России по голоду» Виктора Кондрашина, некоторые работы. Которого уже рассматривались ранее: раз, два . Сегодняшний же разбор полетов будет посвящен его новой статье [1].
Для начала автор указывает, что голод 1946-47 гг. принципиально отличается от «первого сталинского голода 1932-1933 гг.», указывая сразу же на две объективные причины для первого - засуху и последствия войны. И, далее в статье подробно пытается доказать эти два основных момента, попутно вводя дополнительные «особенности».
Вот с этим и разберемся.
Кондрашин сразу же берет быка за рога: «…важнейшая причина великих голодовок 1891-1892 и 1932-1933 гг. - индустриальная модернизация страны…» В отличие от 1946-47 года, когда «…не было необходимости любой ценой разрушать старое и создавать новое сельское хозяйство, подавлять сопротивление крестьянства…» и «не нужны были никакие потрясения».
Мысль крайне оригинальная по отношению к голоду 1891-92 гг. Откровенно говоря, первый раз встретилось в качестве причины этого голода индустриальная модернизация Российской империи. Но, может, мы что-то пропустили и это очередной новомодный тезис российской исторической науки. А известное «Недоедим, но вывезем» как раз и было вызвано тем, что царское правительство организовало экспорт, чтобы вложить деньги в создание новых заводов и фабрик. Всегда интересно узнавать что-то новое.
Но здесь примечательное другое. Почему-то историк Кондрашин напрочь «забывает» о том, что создание с нуля заводов, фабрик и прочих электростанций в связи с индустриализацией ничем не отличается от восстановления с нуля разрушенного в результате оккупации и войны. В этом плане 1932 и 1946 год отличаются только стартовыми условиями. Во втором случае в СССР уже была отлаженная колхозно-совхозная система за пределами оккупированной территории, а в первом - еще нет. И, кстати, разрушенное войной сельское хозяйство на оккупированных территориях восстанавливать тоже было нужно.
Интересно также, что своим пассажем Кондрашин неявно указывает, что в 1932-33 «любой ценой разрушать старое и создавать новое» необходимость все-таки была. Вот такие выверты подсознания.
Во-вторых, Кондрашиным указывается, что в 1946-47 гг., в отличие от 1932-33 гг. не было критической ситуации «…когда падение урожайности было обусловлено не погодными условиями (хотя и они оказали определенное влияние)…». Все те же «старые песни о новом» - виновата не погода, а коллективизация и хлебозаготовки, помноженные на крестьянское сопротивление со ссылкой на собственную монографию.
Вот с погодой и попробуем разобраться. Никто не спорит, что в 1946 году была жесточайшая засуха, затронувшая основные хлебопроизводящие районы СССР. Но почему именно засуха ставится во главу угла? Словно не существует прочих неблагоприятных погодных условий, точно так же сказывающихся на урожае. Сам же Кондрашин тут же указывает, что «…в Сибири, на Кубани, в Казахстане и Киргизии … наоборот шли проливные дожди…». Или априори полагается, что проливные дожди никак на урожайность не влияют? Видимо Кондрашин не в курсе, что весной-летом 1932 года Украину просто заливало. И это очень хорошо видно, если посмотреть данные метеостанции, например, Киева или Одессы , когда, в июне месяце выпала 300% норма осадков. И это одновременно по Киеву и Одессе (читатель может сам посмотреть карту Украины и определить масштабы). Или когда по целому району современной Кировоградской (бывшей Одесской) области - практически центр Украины - четко указывается, что причиной неурожая являются затяжные проливные дожди. Вот так и получается, что два подряд года с неблагоприятными погодными условиями (вспомним, что в 1931 году была засуха) объявляется как «оказали определенное влияние». Блестяще.
А как быть с самими доказательствами Кондрашина, что «было обусловлено не погодными условиями»? Что ж, откроем его монографию [2].
Доказательство первое: «Комиссия президиума ЦИК по изучению хода советского, экономического и культурного строительства на территории Северного Кавказа в отчетном докладе, написанном в январе 1933 г. … посчитала, что погодный фактор не заслуживал внимания с точки зрения его включения в итоговый отчет» (с. 98). Звучит внушительно, но профессионализм комиссии в агрометеорологии вызывает сомнения.
Приводится мнение «шотландско-канадского специалиста по пшенице» Эндрю Кэрнса, который, внимание, «…большую часть созревавших хлебов … увидел через окна поезда, в которые он непрерывно смотрел, пока имелась такая возможность…» и «…совершил автомобильные поездки из нескольких городов в деревни, расположенные неподалеку от образцовых колхозов, которые ему специально показывали…» (с. 99). О да, это прекрасная возможность объективно оценить состояние посевов.
Но и это еще не все. Далее Кондрашин пишет, что из приведенным Кэрнсом факторах «…ни один из них не имел отношения к погоде…» и тут же добавляет «… он указал на проходившие дожди (sic!) и не привел никаких сведений о природных катаклизмах типа засух, наводнений и т.д…» А вершиной феерии является фраза: «…Кэрнс отмечал, что, хотя зерновые хлеба вокруг Киева и Днепропетровска были довольно бедными (sic!), цвет пшеницы говорил о том, что она вовремя получила необходимое количество осадков…» Интересно, это дилетантизм с фиксацией на засуху или сознательная позиция?
Цитируем дальше: «…В 1932 г. на Северном Кавказе были отдельные районы, пострадавшие от одного или действовавших в комплексе нескольких природных бедствий: суровый ноябрьский мороз (Сальск, 1931), летняя засуха в нескольких районах Кубани, 10-20 дней непрерывного дождя в период уборки урожая (Морозовск, Вешенская, Сальск)…» (с. 100). Но это, конечно, «мелочи», которые не оказали влияние на снижение урожайности. Ведь нужно же выпятить «иные» факторы.
И дальше продолжается в стиле шарманки - засухи, засухи, засухи не было, не было, не было… Вплоть до шедевра: «…В 1932 г. ситуация уже складывалась по-другому. Гипотетически (sic!) урожайность яровой пшеницы должна была равняться средней за 100 лет в сельских районах современных Волгоградской и Ульяновской областей, незначительно снизиться в современных районах Сара товской (на 30 %) и Самарской (на 10 %) областей и более серьезно упасть в Оренбургской области (на 40 %)…» (с. 101-102) с таблицей, внимание гипотетических отклонений урожайности. Понимаете ли, уважаемые читатели, о чем речь? Поясним - влияние погодных условий (Кондрашин постоянно твердит о засухе) оценивается по гипотетической урожайности, рассчитанной по математической модели. Занавес. И вот такое пишется в монографии доктором исторических наук.
Дальше опять нужно цитировать: «…В ходе социологического обследования деревень Поволжья и Южного Урала старожилам был задан вопрос, касающийся влияния погодных условий на наступление голода. В составленной анкете он звучал следующим образом: «Достаточным ли был урожай зерновых, собранный крестьянами вашего села накануне голода, чтобы обеспечить их семьи хлебом до следующего урожая, или этот урожай полностью или частично погиб вследствие засухи?» Из 617 опрошенных человек уверенно ответить смогли 293 человека. Из них 206 ответили утвердительно и 87 - отрицательно…» (с. 103). И так, 30% респондентов, которые что-то смогли вспомнить, четко указали - был неурожай вследствие засухи. А вывод Кондрашина? Цитируем: «…преобладающее большинство свидетелей событий 1932-1933 гг. в Нижнее-Волжском и Средне-Волжском краях (70,2 %) не признали влияния погодных условий на наступление голода…». Социологические опросы стариков (интересно, а сколько лет им было в 1932 году?) - это, конечно, очень достоверные свидетельства. А форма подачи? Именно. Старый добрый анекдот советских времен: «Леонид Ильич пришел к финишу вторым, а Рональд Рейган - предпоследним». И очаровательная подмена, понятий, когда «засуха» преподносится как «влияние погодных условий» вообще.
Ну и мнение заместителя наркома земледелия А. М. Маркевича о видах на урожай в СССР по данным на 20 июня 1932 г. из шифротелеграммы Л. М. Кагановича И. В. Сталину от 4 июля 1932 г. как «среднее» (46 пудов с гектара против 41 пуда засушливого 1931 года). Очень существенная разница, безусловно.
Вот такие вот дела с погодными условиями и их влиянием на урожайность. И с российской исторической наукой.
Дальше в статье идут рассуждения о «принудительных хлебозаготовках». В очередной раз напомним, что принятые обязательства нужно выполнять. А долги по обязательствам взыскиваются одинаково сурово и бескомпромиссно, что властью советской, что антисоветской. Но рассуждения Кондрашина небезынтересны: «…административно-принудительный механизм хлебозаготовок 1946 г. осуществлялся в условиях вызванной хозяйственной разрухи. Именно последствия войны усилили репрессивную составляющую, поскольку у власти не было другого способа получить хлеб для его перераспределения среди и так уже жившего впроголодь населения страны…» и далее «… хлеб был нужен для того, чтобы снизить остроту голодного кризиса, который уже существовал в стране… Необходимо было любой ценой взять под контроль все его имеющиеся запасы…». И в противовес: «…Ничего подобного не было в начале 30-х гг…»
Т.е. Кондрашин априори полагает, что в начале 30-х годов было сплошное благолепие. И народ не жил впроголодь, и сельское хозяйство было на уровне мировых лидеров, и хлеб получать было не нужно, и была масса способов по коммерческим ценам закупать его на селе. Да и время было мирное, войны не было, а то, что по селам с обрезами по ночам ходили и амбары поджигали - это фантазии и фальсификации «кровавой гэбни». И только злобное сталинское правительство взяло - и разрушило этот рай на земле. Высокий научный уровень, да-с.
Отдельно Кондрашин указывает, что в 1946 году «…Для областей, охваченных засухой, планы хлебозаготовок уменьшались, для остальных … были увеличены…». Но при этом «забывает» указать, что неоднократно уменьшали планы хлебозаготовок и для территорий будущего голода в 1932 году. Объективно и непредвзято, безусловно.
Отдельно стоит обратить внимание на пассаж: «…бичом сибирских крестьян стала септическая ангина - заболевание, регистрируемое только во время катастрофического голода…» поскольку люди «…собирали лежавшие под снегом колоски … не знали, что в лежащем под снегом зерне прорастает особый вид ядовитых грибков, вызывающий эту страшную болезнь…». Здесь все прекрасно. Во-первых, полагаем, что небезызвестные Мухин, Миронин и иже с ними с удовольствием будут это цитировать в качестве подтверждения своих теорий о «море без голода». Конечно - сам Кондрашин указал, что причина была в «особом виде ядовитых грибков». Особенно будет доволен Сигизмунд Сигизмундович - его теория «умерли от грибков» нашла достойное научное подтверждение. Во-вторых, «септическая ангина» или алиментарно-токсическая алейкия является известной формой фузариоза (Fusarium sporotrichioides - тот самый «особый вид ядовитого грибка»), широко известного еще с 19 века как «пьяный хлеб», с которым российское крестьянство сталкивалось чуть чаще, чем регулярно. Наконец, В.Ф. Зима [3], на которого постоянно ссылается Кондрашин (но не в связи с «септической ангиной»), указывает, что по РСФСР этой самой «ангиной» «…В 1947 г. заболело 2857 человек, умерло 224…» . И это с учетом того, что заболеваемость и смертность в 1947 году выросла в 3-4 раза по сравнению с 1946 годом. Вот такой вот «бич сибирских крестьян».
Далее, Кондрашин пишет, что «…В 1946-1947 гг. голодало не только сельское, но и городское население…». И при этом «забывает», что в 1932-33 году было то же самое. Желающие могут сами убедиться, просмотрев документы, например, по Днепропетровской области [4], где приводятся данные о голодании и голодных смертях рабочих Днепропетровска и Кривого Рога.
А теперь перейдем к очень важному моменту. Кондрашин указывает, что в связи с выполнением плана хлебозаготовок из урожая 1944-45 годов колхозникам была разрешена свободная продажа хлеба на рынке. И привело это, совершенно верно, к хлебной спекуляции. Да в таких масштабах, что Постановлением Совмина СССР № 1703 от 31 июля 1946 года на крупных железнодорожных станциях Украины транспортной милицией были организованы оперативные заслоны.
Ничего не напоминает? Напомним. Совместным Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О плане хлебозаготовок из урожая 1932 года и развертываний колхозной торговли хлебом» от 6 мая 1932 года была… Правильно, разрешена свободная продажа хлеба на рынке. Что привело… Совершенно верно, к спекуляции, воровству и укрывательству хлеба. Очень интересная тенденция. Как только государство разрешает «свободный рынок» хлеба … «Мед - это странный предмет, если он есть - то его сразу нет» … Хлеб исчезает, а на следующий год начинается голод. «Тенденция, однако», на которую ни Кондрашин, ни прочие историки не обращают внимания.
Дальше идет нечто запредельное. Знаете, почему Западная Украина оказалась в лучшем положении? «В-третьих»? Это нужно цитировать: «…активные антисоветские действия ОУН-УПА, затруднявших проведение государственных заготовок продовольствия в полном объеме. В этом смысле ситуация была схожей с ситуацией Гражданской войны в России и Украине, когда крестьянские повстанческие отряды (Н.И. Махно на юге Украины и А.С. Антонова в Тамбовской губернии) срывали продовольственную разверстку Советской власти и таким образом сохраняли в деревне определенные запасы продовольствия…».
Сразу даже и слова не подберешь, как это комментировать. В голове не укладывается. Напрашивается только аналогия применения гильотины как средства против зубной боли. А тот факт, что «крестьянские повстанческие отряды» выгребали продовольствие как бы ни активнее, чем советские продотряды, «забывается». И что, например, по сравнению со станичными ОУН-УПА советские продкомиссары периода «военного коммунизма» нервно курят в сторонке - это «не учитывается». А уж организация массового террора местного населения - это «мелкие неудобства» на фоне «сохранения определенных запасов продовольствия». Право слово - это же благородные робингуды, а не какой-то там злобный ноттингемский шериф с красной звездой. Ага, бригада РОНА Каминского как фактор благополучия населения Локотского района.
Помимо этого, Кондрашин выделяет «новые элементы в политике центра» по отношению к населению голодающих регионов в 1946-47 гг. Что же это за «новшества»?
Во-первых «…организация медицинской помощи…чего не было в 1932-1933 гг…». Видимо, Кондрашин, как бы это помягче сказать, не в курсе, что точно такая же медицинская помощь была как раз в 1932-33 году. Для этого достаточно почитать документы, например, по Днепропетровской области: раз , два - рекомендуем обратить внимание на действия начальника Днепропетровского Облздрава Шрайбера, как он помощь медицинскую «не оказывал».
Во-вторых, привлечение средств зарубежных организаций. Вот тут чуть ли не единственный случай, когда возразить нечего.
В-третьих, экспорт зерновых. Нет, это нужно цитировать: «…В отличие от начала 1930-х гг. экспорт зерна из житниц Украины и России в Европу в 1946 - 1947 гг. преследовал не исключительно коммерческую цели (обеспечение нужд индустриализации), а политическую - сохранение утверждавшихся в Восточной Европе просоветских режимов. В сложившейся международной ситуации СССР не мог бросить на произвол судьбы голодавшее население Восточной Европы … Иначе там просто воцарился бы голодный мор и хаос. Следует напомнить, что у СССР в этом регионе были весьма важные интересы…». И, далее: «…В данном контексте следует рассматривать и отказ сталинского руководства израсходовать накопленный государственный резерв зерна … на нужды голодающего населения. В нестабильной международной ситуации и потенциальной опасности войны с бывшими союзниками это резерв был необходим. И отказаться от него не смогло ни одно здравомыслящее правительство…»
Вот тут слова просто закончились. Такая кристальная, можно сказать, дистиллированная позиция двойных стандартов даже в рекомендации «снять крестик» не нуждается.
Полагаем, что выводы читатели сделают сами.
Источники:
1. Виктор Кондрашин. Голод 1946-1947 гг. в России и Украине: общее и особенное // Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований. - 2012. - №1. - С. 130-137.
2. Кондрашин В.В. Голод 1932-1933 годов: трагедия российской деревни / В. В. Кондрашин. М.: РОССПЭН, 2008. - 519 с.
3. Зима В.Ф. Голод и медицина в СССР // Україна ХХ ст.: культура, ідеологія, політика. - Вип. 13. - К.: Інститут історії України НАН України, 2008 - С. 146.
4. Національна книга пам’яті жертв Голодомору 1932-1933 років в Україні. Дніпропетровська область. Дніпропетровськ: АРТ-ПРЕС, 2008. - 1248 с.