Пристав дореформенной полиции России
«Путилин уморительно рассказывал, как в старое время в квартале производился обыск вора, пойманного с поличным.
Являются понятые, потерпевший.
- Ах ты, негодяй! - грозно набрасывается на мошенника некий пристав N. - Воровать?! Я тебя в остроге сгною!.. В Сибирь законопачу! Каторжной работой замучу! Я тебе покажу!!! Эй, сторожа, - обыскать его.
Ловкие и привычные держиморды с опереточным рвением накидываются на преступника и начинают шарить в его карманах, но после тщательного обыска у заведомого вора не находится ничего. Сторожа успевают искусно перегрузить из его карманов в свои все, что могло бы послужить уликой.
Потерпевший удивленно пожимает плечами, вор же принимает победоносный вид.
Пристав выдерживает томительную паузу, уничтожающим взглядом смеривает с головы до ног потерпевшего и спрашивает его, отчеканивая каждое слово:
- Вы продолжаете поддерживать обвинение?
- Конечно… но странно… куда он успел спрятать… я видел собственными глазами…
- Гм… но мне еще страннее, как вы решаетесь обзывать поносным именем того, который перед правосудием оказывается невиновным?
- Но ведь я собственными…
- Ах, что вы меня уверяете! - нетерпеливо перебивает пристав оторопевшего заявителя. - Мало ли что может показаться! Вон мне тоже показалось, что ваше заявление правдоподобно… Я вам должен заметить раз навсегда, что в моем околотке воровства не существует… Однако я должен снять с вас показания и обнаружить на всякий случай вашу личность. Потрудитесь пройти ко мне в кабинет.
В кабинете разговор был другого рода.
- Ты оклеветал невинного человека, - мгновенно переменял тон пристав. - Он тебе этого не простит! Ты надругался над его честью и за это жестоко поплатишься…
- Но я могу принять присягу!
- Кто твоей присяге поверит? Она будет так же вероятна, как вероятен этот вор… Ты скандалист, ты бунтовщик - тебе место в Сибири! Ты бесчестишь непорочных и беспокоишь правительство.
- Правительство? Чем это?
- А что ж я, по-твоему, обыкновенный человек, что ли?
После сильнейшей нотации, когда потерпевшему становится ясным, что ему не миновать каторги, если только не большего, он начинает заискивающе поглядывать на пристава. Тот смягчается.
- Уж коли так… то, конечно… Бог с ним…
- Этого-с мало. Он так твоего облыжного заявления не оставит… Он тебя по судам затаскает…
- Что ж мне делать?
- Откупиться надо…
Начинается торговля. После многих скидок и «надбавок» приходят к соглашению.
- Деньги эти оставь у меня, я их ему передам и уговорю его не поднимать дела… Прощай! Да напредки, смотри, будь поосмотрительнее…
Потерпевший, кланяясь и рассыпаясь в благодарностях, удаляется. Сейчас же в кабинете появляется вор.
- Ах ты, мерзавец! - принимается кричать на него пристав, поспешно упрятывая в карман деньги. - Опять? Опять попался? На этой неделе уже в двенадцатый раз? Ну какой ты вор - дурак ты, не больше… Тебе, кажется, скоро придется бросить воровство и приняться за работу. Никогда, брат, из тебя путного вора не будет…
- Нечайно-с… А вы бы, ваше скородие, приказали сторожам хоть один кошелек отдать мне, а то без гроша остаюсь…
- Чего? Назад отдать? Ах ты, каналья! Да разве я виноват, что ты попадаешься?.. С какой же это стати я тебе вещественные доказательства буду возвращать?.. Ведь я за это перед законом могу ответить?.. Вон!
Пристав этот нажил большое состояние и был уволен «без прошения». Впоследствии он жаловался на несправедливость начальства и любил хвастнуть, что его обожал весь околоток за порядок следствия и за умелое умиротворение…»
Шевляков В. По рассказам бывшего начальника Санкт-Петербургской сыскной полиции И.Д.Путилина// Путилин И.Д. На страже Отечества. Уголовный розыск Российской империи. - М.: Эксмо, 2013. С.246-247.
Являются понятые, потерпевший.
- Ах ты, негодяй! - грозно набрасывается на мошенника некий пристав N. - Воровать?! Я тебя в остроге сгною!.. В Сибирь законопачу! Каторжной работой замучу! Я тебе покажу!!! Эй, сторожа, - обыскать его.
Ловкие и привычные держиморды с опереточным рвением накидываются на преступника и начинают шарить в его карманах, но после тщательного обыска у заведомого вора не находится ничего. Сторожа успевают искусно перегрузить из его карманов в свои все, что могло бы послужить уликой.
Потерпевший удивленно пожимает плечами, вор же принимает победоносный вид.
Пристав выдерживает томительную паузу, уничтожающим взглядом смеривает с головы до ног потерпевшего и спрашивает его, отчеканивая каждое слово:
- Вы продолжаете поддерживать обвинение?
- Конечно… но странно… куда он успел спрятать… я видел собственными глазами…
- Гм… но мне еще страннее, как вы решаетесь обзывать поносным именем того, который перед правосудием оказывается невиновным?
- Но ведь я собственными…
- Ах, что вы меня уверяете! - нетерпеливо перебивает пристав оторопевшего заявителя. - Мало ли что может показаться! Вон мне тоже показалось, что ваше заявление правдоподобно… Я вам должен заметить раз навсегда, что в моем околотке воровства не существует… Однако я должен снять с вас показания и обнаружить на всякий случай вашу личность. Потрудитесь пройти ко мне в кабинет.
В кабинете разговор был другого рода.
- Ты оклеветал невинного человека, - мгновенно переменял тон пристав. - Он тебе этого не простит! Ты надругался над его честью и за это жестоко поплатишься…
- Но я могу принять присягу!
- Кто твоей присяге поверит? Она будет так же вероятна, как вероятен этот вор… Ты скандалист, ты бунтовщик - тебе место в Сибири! Ты бесчестишь непорочных и беспокоишь правительство.
- Правительство? Чем это?
- А что ж я, по-твоему, обыкновенный человек, что ли?
После сильнейшей нотации, когда потерпевшему становится ясным, что ему не миновать каторги, если только не большего, он начинает заискивающе поглядывать на пристава. Тот смягчается.
- Уж коли так… то, конечно… Бог с ним…
- Этого-с мало. Он так твоего облыжного заявления не оставит… Он тебя по судам затаскает…
- Что ж мне делать?
- Откупиться надо…
Начинается торговля. После многих скидок и «надбавок» приходят к соглашению.
- Деньги эти оставь у меня, я их ему передам и уговорю его не поднимать дела… Прощай! Да напредки, смотри, будь поосмотрительнее…
Потерпевший, кланяясь и рассыпаясь в благодарностях, удаляется. Сейчас же в кабинете появляется вор.
- Ах ты, мерзавец! - принимается кричать на него пристав, поспешно упрятывая в карман деньги. - Опять? Опять попался? На этой неделе уже в двенадцатый раз? Ну какой ты вор - дурак ты, не больше… Тебе, кажется, скоро придется бросить воровство и приняться за работу. Никогда, брат, из тебя путного вора не будет…
- Нечайно-с… А вы бы, ваше скородие, приказали сторожам хоть один кошелек отдать мне, а то без гроша остаюсь…
- Чего? Назад отдать? Ах ты, каналья! Да разве я виноват, что ты попадаешься?.. С какой же это стати я тебе вещественные доказательства буду возвращать?.. Ведь я за это перед законом могу ответить?.. Вон!
Пристав этот нажил большое состояние и был уволен «без прошения». Впоследствии он жаловался на несправедливость начальства и любил хвастнуть, что его обожал весь околоток за порядок следствия и за умелое умиротворение…»
Шевляков В. По рассказам бывшего начальника Санкт-Петербургской сыскной полиции И.Д.Путилина// Путилин И.Д. На страже Отечества. Уголовный розыск Российской империи. - М.: Эксмо, 2013. С.246-247.