Сказка
Сказка о чёрной розе для проекта "Сказка о чёрной розе" (Заповедник сказок №13). Подробности здесь http://rualev.livejournal.com/235586.html. Присоединяйтесь, пишите сказки... Счётчиков не предусмотрено, накручивать ничего нигде не надо. Если прочитаете и откоментите, буду рад.
Сказка, естественно, под катом
СКАЗКА О ЧЁРНОЙ РОЗЕ
Качнувшись на тоненькой ножке, роза опрокинулась бутончиком вниз и слегка тронула лепестком голову фарфорового зайца.
- Вставай, соня!
Сиреневый зал неторопливо просыпался. Вот уже много лет все ночи здесь походили одна на другую. Сейчас унылые дубовые стулья начнут забавно поскрипывать о том, кому из них достаются самые массивные гости, ковёр будет жаловаться на нерадивую прислугу, вечно забывающую его вычистить, а хрупкие зверушки над камином смешно забормочут по-немецки.
Здесь, в полуфуте от мраморной полочки, и жила Чёрная Роза, нарисованная на левом краешке старинного треугольного щита. Вообще, если бы кто-то сказал Розе, что она чёрная, бедняжка наверняка бы ужасно обиделась.
Много-много лет назад, когда этого дома со всеми его каминами и нелепыми толстыми дверьми ещё не было и в помине, Роза первый раз увидала своё отражение в серебряном зеркале. Крепкий словно вяз, бросавший неровную тень на приземистые повозки торговцев оружием, сэр Эгмонт стоял во дворе своего поместья.
- Господа, только посмотрите, - суетился вокруг пажей малорослый купчишка, - ваш хозяин - вылитый герцог! Кабы я не боялся прогневить Его Величество, я б сравнил владельца этого дома с королём! Он точно величавее того, кого вы рисуете на стенах ваших церквей и зовёте Савоафом…
Увернутся от тумака здоровенного конюха служитель Меркурия не успел, но поднявшись продолжил будто и не останавливался:
- Эй, несите зеркало! Пусть господин полюбуется на себя!
Рыцарь мельком глянул в блестящий квадрат. Не для красования при дворе покупал он доспехи. К королю всегда ездил в скромном облачении, как то и подобает верному вассалу. Вот и два месяца назад, сидя в просторной зале, сэр Эгмонт тихонько позёвывал, слушая непонятный спор монахов. Вдруг один из чернорясых, дотоле молчавший здоровяк, похожий на испанского быка вскочил и не стесняясь присутствием государя, заехал кулаком по столу.
- Вот что образумит манихеев!
Сэр Эгмонт не слишком разбирался в богословских спорах, но войну чуял за целое лье. Вернувшись домой, он сразу отправил слугу заказать новый доспех. Роза навсегда запомнила увиденное ею в зеркале. Щит с чёрным леопардом, тремя золотыми ключами и двумя алыми розами был великолепен!
В поход выступили ранним июньским утром. Щит болтался возле седла молодой пажеской лошадёнки и всем нарисованным на нём спервоначалу приходилось несладко. Приуныл даже гордый леопард. И всё равно было чем гордиться. Теперь их щит главный, а старый едет в обозе вместе с толстым поваром.
Вскоре за тонкими изгородями показались живые розы. Слава провансальских цветов гуляла по всему свету, но сестрицам со щита они показались слишком уж хрупкими: что хорошего в том, что каждый лёгкий ветерок колышет тебя будто перья на шлеме трусоватого рыцаря? Нет, такой Розе становиться совсем не хотелось.
В ночь перед битвой леопард напустил на себя ужасно грозный вид и молчал, чтобы никто из обитателей щита не подумал, что он боится. С леопардов совсем иной спрос, чем с цветов, тем более таких красивых.
Однако в бой сэр Эгмонт отправился со своим старым щитом. Новый остался в палатке рыцаря и только позвякивал ключами от нетерпения. Вскоре грохот битвы стал совершенно невыносим и леопард зарычал не боясь что кто-то его услышит. Не так часто нарисованным зверям удаётся взреветь в полный голос.
Сэр Эгмонт вернулся из боя невредимым, только старого щита больше никто не видел. Зато на новом вскоре появился четвёртый ключ. Леопард едва не расчихался, когда мастер, обновлявший щит задел кистью по его блестящему носу. Этот четвёртый ключ так навсегда и остался младшим. Даже когда прошло столько лет, сколько и сказать страшно, те, кто появились первыми тихо посмеивались над ним и вечно заставляли открывать по ночам дверцу буфета чтоб легче было разговаривать с весёлыми серебряными ложками. Иногда до прихода хозяев буфет не успевали закрыть, и тогда попадало горничной. А она вымещала злость на щите, грубо прохаживаясь шваброй по гладкой поверхности. Но всё это было гораздо позже.
Пока же время шло аккуратно и неторопливо. Оно вообще было тогда довольно неспешным. Это потом его испортили фотоаппараты. Щит со всеми своими жителями служил хозяину, защищая от стрел и тупых турнирных копий, мок под ноябрьскими дождями, забытый нерадивыми пажами, сиял под майским солнцем, умытый дождём… Обычно чистку щита доверяли слугам и то самым бестолковым, но вот однажды обихаживать его взялся сам хозяин. Роза удивилась тому, какими странными стали у него руки - быстрые, крепкие, но покрытые маленькими бурыми точками, вроде тех, что появляются на старых латах. А вообще, ничего странного подумала она. Просто, стало быть, люди тоже ржавеют.
Рано утром сэр Эгмонт вручил щит своему сыну. Роза часто видела этого толстенького мальчишку и никогда не могла подумать, что ему тоже придётся отправиться в поход. Она даже нажаловалась сестрице на сэра Эгмонта: разве можно посылать такого славного парнишку на войну? Впрочем, через пару дней, увидев противников, роза успокоилась. Толпа простолюдинов, тех самых, что всегда смиренно склонялись завидев сверкающий на солнце строй.
Ключам тоже было обидно - какая слава может быть от такой победы? Ну, разве что для первого раза сойдёт. Леопард молчал, он вообще последнее время был каким-то задумчивым. Из самой битвы роза запомнила только начало, когда молодой хозяин первым поскакал добывать себе славу. Дальше совершенно ничего не было видно, ещё бы, что можно увидеть лёжа ничком на серой глине?
Юного рыцаря вскоре выкупили из плена, но следующие шесть веков его шпоры провисели под самым куполом городского собора вместе с амуницией прочих участников похода. Потом в эти края пришла действительно большая война и многое из того, что было под сводами церкви затерялось. Впрочем, для шпор всё обошлось. Сейчас они прячутся в музее совсем неподалёку от места битвы. Своё происхождение от других обитателей (называемых здесь смешным словом «экспонаты»), они тщательно скрывают, но случайно услышав от гида, ведущего группу глазастых лицеистов слова «битва шпор», или увидев на календаре дату «11 июля» нервно вздрагивают и тихонько звенят…
Щиту повезло меньше. Его подобрал сельский угольщик и поначалу хотел приспособить ручки чтобы удобней было таскать торф. Потом эта затея по счастью забылась и всю зиму щит служил угольщиковым детям и их приятелям ледянкой.
К весне, когда снег стал совсем жёстким, роза поняла, что она исчезает. Её сестры совсем уже не было видно, а леопард покрылся длинными противными царапинами. К счастью для щита, угольщик разорился. В тот год вообще многие пошли по миру. Это ведь только кажется, что если победить рыцарей всё станет хорошо…
На торгах щит выкупил маленький худой человечек, совсем не похожий на сэра Эгмонта. Первым делом он отнёс добычу художнику. Как приятны были прикосновения беличьей кисти, обычно казавшиеся такими щекотными!
Второй цветок никто, конечно, не нарисовал, и роза осталась в одиночестве. Следующие века щит провёл над камином в небольшом зальчике, совсем не похожем на тот, что был у сэра Эгмонта. Леопард молчал, ключи всё чаще болтали между собой… А тут ещё пришёл какой-то человечек в смешной шляпе, немного похожей на шлем, и назвал розу «асимметричным декоративным элементом». После этого ключи вообще загордились, даже младший.
Иногда щит снимали, например, когда делали ремонт или прочищали камин. Впрочем, делали это так редко, что от постоянного дыма роза стала совсем-совсем чёрной. Никто из новых хозяев или их гостей не напоминал ей сэра Эгмонта и вообще получившийся мир был ужасно скучным. Роза общалась лишь с фарфоровыми статуэтками да изредка с рукояткой кривой сабли, висевшей на стене неподалёку. Вообще, как и все жители щитов, она должна была ненавидеть всё, что связано с мечами, саблями и прочими шпагами, но как-то вот не получалось…
Однажды холодным весенним вечером, в пору, когда топить камин уже неэкономно, а воздух ещё не прогрелся, роза увидела Того Кто Стал Её Мечтой. Он был прекрасен! Благородный алый и серебро не украшали его - как можно украсить само великолепие - а лишь подчёркивали неземную красоту. И как он пел! Ни трубадуры времён её молодости, ни оперные теноры, приглашаемые кем-то из череды хозяев, забывавших на время о своей скупости, не могли сравниться с Ним! За всё время, что Он провёл в каминном зале, роза так и не решилась заговорить - нет, не с Ним, об этом не могло быть и речи, она вообще молчала, боясь рассмешить Его своим голосом. А потом Он исчез. Роза знала, что это не навсегда, Он непременно вернётся, ибо совершенство не исчезает.
Понемногу роза пришла в себя. Стала вновь болтать со своими фарфоровыми друзьями с каминной полки и даже поддразнивать неразлучную четвёрку ключей, особенно младшего. Вот и сейчас заяц уже почти проснулся и, наверное, собирался рассказать свой дневной сон, как вдруг дверь в зал отворилась.
В мятой пижаме и сам какой-то нелепый, Ларри, приятель сына хозяев, стараясь не топать, прошмыгнул к камину. Аккуратно (он вообще был воспитанным мальчиком) подвинул самое разлапистое кресло и снял щит с гвоздя. Так же тихонько, почти останавливаясь возле дверей спален, прокрался в дальний коридор и включил свет.
Роза вновь увидела себя в зеркале. Пожалуй, щит сиял даже ярче, чем в первый раз. Но во-первых, Роза ужаснулась от того, какой чёрной она стала, во-вторых, в руках смешного очкарика щит и сам выглядел по-дурацки, а в-третьих, в конце коридора Роза увидела Его. Он стоял возле маленького столика, когда-то служившего для игры в карты, а теперь унесённого в дальний угол. Ничуть не состарившийся, просто приобретший благородные приметы времени, Он смотрел на Розу. Роза понимала, что и тогда, много лет назад, когда Он впервые появился в зале, она уже была чёрной и безобразной. И между ними так и не было сказано ни единого слова, но Он смотрел…
Поглядев на себя в зеркало, Ларри и сам всё понял. Вздохнул об ушедших временах рыцарей, вновь осторожненько пробрался в зал и водрузил щит на место. Потом отправился в свою комнату, долго ворочался, устраивая подушку поудобнее, но зато потом заснул необыкновенно крепким сном. Кажется, ему снился яблочный пирог.
А Роза загадала желание. Только очень-очень старые цветы умеют желать так, чтоб задуманное непременно исполнялось. Завтра утром она обязательно окажется рядом с Ним. Она будет замечательной парой - похожей, ровно настолько, чтоб не быть карикатурой. Если Он захочет, она даже научится петь. Или наоборот, будет всегда молчать - он ведь полюбил её молчаливую.
Желание сбылось. Исчезновения розы со щита не заметил никто. Вот если бы пропал леопард - совсем другое дело!
А в дальний коридор вообще редко кто заглядывал. Даже прислуга делала там уборку пару раз в год. Наверное, они удивятся, когда рядом со стареньким красным радиоприёмником увидят точно такой же, но чёрный. А может и нет. Кто теперь вспомнит, сколько их было…
Сказка, естественно, под катом
СКАЗКА О ЧЁРНОЙ РОЗЕ
Качнувшись на тоненькой ножке, роза опрокинулась бутончиком вниз и слегка тронула лепестком голову фарфорового зайца.
- Вставай, соня!
Сиреневый зал неторопливо просыпался. Вот уже много лет все ночи здесь походили одна на другую. Сейчас унылые дубовые стулья начнут забавно поскрипывать о том, кому из них достаются самые массивные гости, ковёр будет жаловаться на нерадивую прислугу, вечно забывающую его вычистить, а хрупкие зверушки над камином смешно забормочут по-немецки.
Здесь, в полуфуте от мраморной полочки, и жила Чёрная Роза, нарисованная на левом краешке старинного треугольного щита. Вообще, если бы кто-то сказал Розе, что она чёрная, бедняжка наверняка бы ужасно обиделась.
Много-много лет назад, когда этого дома со всеми его каминами и нелепыми толстыми дверьми ещё не было и в помине, Роза первый раз увидала своё отражение в серебряном зеркале. Крепкий словно вяз, бросавший неровную тень на приземистые повозки торговцев оружием, сэр Эгмонт стоял во дворе своего поместья.
- Господа, только посмотрите, - суетился вокруг пажей малорослый купчишка, - ваш хозяин - вылитый герцог! Кабы я не боялся прогневить Его Величество, я б сравнил владельца этого дома с королём! Он точно величавее того, кого вы рисуете на стенах ваших церквей и зовёте Савоафом…
Увернутся от тумака здоровенного конюха служитель Меркурия не успел, но поднявшись продолжил будто и не останавливался:
- Эй, несите зеркало! Пусть господин полюбуется на себя!
Рыцарь мельком глянул в блестящий квадрат. Не для красования при дворе покупал он доспехи. К королю всегда ездил в скромном облачении, как то и подобает верному вассалу. Вот и два месяца назад, сидя в просторной зале, сэр Эгмонт тихонько позёвывал, слушая непонятный спор монахов. Вдруг один из чернорясых, дотоле молчавший здоровяк, похожий на испанского быка вскочил и не стесняясь присутствием государя, заехал кулаком по столу.
- Вот что образумит манихеев!
Сэр Эгмонт не слишком разбирался в богословских спорах, но войну чуял за целое лье. Вернувшись домой, он сразу отправил слугу заказать новый доспех. Роза навсегда запомнила увиденное ею в зеркале. Щит с чёрным леопардом, тремя золотыми ключами и двумя алыми розами был великолепен!
В поход выступили ранним июньским утром. Щит болтался возле седла молодой пажеской лошадёнки и всем нарисованным на нём спервоначалу приходилось несладко. Приуныл даже гордый леопард. И всё равно было чем гордиться. Теперь их щит главный, а старый едет в обозе вместе с толстым поваром.
Вскоре за тонкими изгородями показались живые розы. Слава провансальских цветов гуляла по всему свету, но сестрицам со щита они показались слишком уж хрупкими: что хорошего в том, что каждый лёгкий ветерок колышет тебя будто перья на шлеме трусоватого рыцаря? Нет, такой Розе становиться совсем не хотелось.
В ночь перед битвой леопард напустил на себя ужасно грозный вид и молчал, чтобы никто из обитателей щита не подумал, что он боится. С леопардов совсем иной спрос, чем с цветов, тем более таких красивых.
Однако в бой сэр Эгмонт отправился со своим старым щитом. Новый остался в палатке рыцаря и только позвякивал ключами от нетерпения. Вскоре грохот битвы стал совершенно невыносим и леопард зарычал не боясь что кто-то его услышит. Не так часто нарисованным зверям удаётся взреветь в полный голос.
Сэр Эгмонт вернулся из боя невредимым, только старого щита больше никто не видел. Зато на новом вскоре появился четвёртый ключ. Леопард едва не расчихался, когда мастер, обновлявший щит задел кистью по его блестящему носу. Этот четвёртый ключ так навсегда и остался младшим. Даже когда прошло столько лет, сколько и сказать страшно, те, кто появились первыми тихо посмеивались над ним и вечно заставляли открывать по ночам дверцу буфета чтоб легче было разговаривать с весёлыми серебряными ложками. Иногда до прихода хозяев буфет не успевали закрыть, и тогда попадало горничной. А она вымещала злость на щите, грубо прохаживаясь шваброй по гладкой поверхности. Но всё это было гораздо позже.
Пока же время шло аккуратно и неторопливо. Оно вообще было тогда довольно неспешным. Это потом его испортили фотоаппараты. Щит со всеми своими жителями служил хозяину, защищая от стрел и тупых турнирных копий, мок под ноябрьскими дождями, забытый нерадивыми пажами, сиял под майским солнцем, умытый дождём… Обычно чистку щита доверяли слугам и то самым бестолковым, но вот однажды обихаживать его взялся сам хозяин. Роза удивилась тому, какими странными стали у него руки - быстрые, крепкие, но покрытые маленькими бурыми точками, вроде тех, что появляются на старых латах. А вообще, ничего странного подумала она. Просто, стало быть, люди тоже ржавеют.
Рано утром сэр Эгмонт вручил щит своему сыну. Роза часто видела этого толстенького мальчишку и никогда не могла подумать, что ему тоже придётся отправиться в поход. Она даже нажаловалась сестрице на сэра Эгмонта: разве можно посылать такого славного парнишку на войну? Впрочем, через пару дней, увидев противников, роза успокоилась. Толпа простолюдинов, тех самых, что всегда смиренно склонялись завидев сверкающий на солнце строй.
Ключам тоже было обидно - какая слава может быть от такой победы? Ну, разве что для первого раза сойдёт. Леопард молчал, он вообще последнее время был каким-то задумчивым. Из самой битвы роза запомнила только начало, когда молодой хозяин первым поскакал добывать себе славу. Дальше совершенно ничего не было видно, ещё бы, что можно увидеть лёжа ничком на серой глине?
Юного рыцаря вскоре выкупили из плена, но следующие шесть веков его шпоры провисели под самым куполом городского собора вместе с амуницией прочих участников похода. Потом в эти края пришла действительно большая война и многое из того, что было под сводами церкви затерялось. Впрочем, для шпор всё обошлось. Сейчас они прячутся в музее совсем неподалёку от места битвы. Своё происхождение от других обитателей (называемых здесь смешным словом «экспонаты»), они тщательно скрывают, но случайно услышав от гида, ведущего группу глазастых лицеистов слова «битва шпор», или увидев на календаре дату «11 июля» нервно вздрагивают и тихонько звенят…
Щиту повезло меньше. Его подобрал сельский угольщик и поначалу хотел приспособить ручки чтобы удобней было таскать торф. Потом эта затея по счастью забылась и всю зиму щит служил угольщиковым детям и их приятелям ледянкой.
К весне, когда снег стал совсем жёстким, роза поняла, что она исчезает. Её сестры совсем уже не было видно, а леопард покрылся длинными противными царапинами. К счастью для щита, угольщик разорился. В тот год вообще многие пошли по миру. Это ведь только кажется, что если победить рыцарей всё станет хорошо…
На торгах щит выкупил маленький худой человечек, совсем не похожий на сэра Эгмонта. Первым делом он отнёс добычу художнику. Как приятны были прикосновения беличьей кисти, обычно казавшиеся такими щекотными!
Второй цветок никто, конечно, не нарисовал, и роза осталась в одиночестве. Следующие века щит провёл над камином в небольшом зальчике, совсем не похожем на тот, что был у сэра Эгмонта. Леопард молчал, ключи всё чаще болтали между собой… А тут ещё пришёл какой-то человечек в смешной шляпе, немного похожей на шлем, и назвал розу «асимметричным декоративным элементом». После этого ключи вообще загордились, даже младший.
Иногда щит снимали, например, когда делали ремонт или прочищали камин. Впрочем, делали это так редко, что от постоянного дыма роза стала совсем-совсем чёрной. Никто из новых хозяев или их гостей не напоминал ей сэра Эгмонта и вообще получившийся мир был ужасно скучным. Роза общалась лишь с фарфоровыми статуэтками да изредка с рукояткой кривой сабли, висевшей на стене неподалёку. Вообще, как и все жители щитов, она должна была ненавидеть всё, что связано с мечами, саблями и прочими шпагами, но как-то вот не получалось…
Однажды холодным весенним вечером, в пору, когда топить камин уже неэкономно, а воздух ещё не прогрелся, роза увидела Того Кто Стал Её Мечтой. Он был прекрасен! Благородный алый и серебро не украшали его - как можно украсить само великолепие - а лишь подчёркивали неземную красоту. И как он пел! Ни трубадуры времён её молодости, ни оперные теноры, приглашаемые кем-то из череды хозяев, забывавших на время о своей скупости, не могли сравниться с Ним! За всё время, что Он провёл в каминном зале, роза так и не решилась заговорить - нет, не с Ним, об этом не могло быть и речи, она вообще молчала, боясь рассмешить Его своим голосом. А потом Он исчез. Роза знала, что это не навсегда, Он непременно вернётся, ибо совершенство не исчезает.
Понемногу роза пришла в себя. Стала вновь болтать со своими фарфоровыми друзьями с каминной полки и даже поддразнивать неразлучную четвёрку ключей, особенно младшего. Вот и сейчас заяц уже почти проснулся и, наверное, собирался рассказать свой дневной сон, как вдруг дверь в зал отворилась.
В мятой пижаме и сам какой-то нелепый, Ларри, приятель сына хозяев, стараясь не топать, прошмыгнул к камину. Аккуратно (он вообще был воспитанным мальчиком) подвинул самое разлапистое кресло и снял щит с гвоздя. Так же тихонько, почти останавливаясь возле дверей спален, прокрался в дальний коридор и включил свет.
Роза вновь увидела себя в зеркале. Пожалуй, щит сиял даже ярче, чем в первый раз. Но во-первых, Роза ужаснулась от того, какой чёрной она стала, во-вторых, в руках смешного очкарика щит и сам выглядел по-дурацки, а в-третьих, в конце коридора Роза увидела Его. Он стоял возле маленького столика, когда-то служившего для игры в карты, а теперь унесённого в дальний угол. Ничуть не состарившийся, просто приобретший благородные приметы времени, Он смотрел на Розу. Роза понимала, что и тогда, много лет назад, когда Он впервые появился в зале, она уже была чёрной и безобразной. И между ними так и не было сказано ни единого слова, но Он смотрел…
Поглядев на себя в зеркало, Ларри и сам всё понял. Вздохнул об ушедших временах рыцарей, вновь осторожненько пробрался в зал и водрузил щит на место. Потом отправился в свою комнату, долго ворочался, устраивая подушку поудобнее, но зато потом заснул необыкновенно крепким сном. Кажется, ему снился яблочный пирог.
А Роза загадала желание. Только очень-очень старые цветы умеют желать так, чтоб задуманное непременно исполнялось. Завтра утром она обязательно окажется рядом с Ним. Она будет замечательной парой - похожей, ровно настолько, чтоб не быть карикатурой. Если Он захочет, она даже научится петь. Или наоборот, будет всегда молчать - он ведь полюбил её молчаливую.
Желание сбылось. Исчезновения розы со щита не заметил никто. Вот если бы пропал леопард - совсем другое дело!
А в дальний коридор вообще редко кто заглядывал. Даже прислуга делала там уборку пару раз в год. Наверное, они удивятся, когда рядом со стареньким красным радиоприёмником увидят точно такой же, но чёрный. А может и нет. Кто теперь вспомнит, сколько их было…