Голодомор Крыма 1921-23 гг.
Как и Голодомор 30-х годов, т.н. "Голод в Поволжье" начала 20-х, был следствием человеконенавистнической политики советского руководства. Так, если за период 1918-1919 годы организованные большевиками продовольственные отряды изъяли у крестьян 107,9 млн. пудов продовольствия, то в 1920-1921 годы цифра отобранных у сельских тружеников «излишков» составила - 367 млн. пудов. Все эти мероприятия власти привели в конечном итоге к тому, что крестьяне стали выращивать ровно столько, сколько им было нужно самим, чтобы не умереть голоду.
Так что когда в 1921 году после суровой зимы грянула засуха, достать продовольствие жителям бедствующих областей оказалось попросту негде. В результате голодом оказались охвачены 35 губерний с населением 90 млн. человек.
Прежде всего, гуманитарная катастрофа обрушилась на районы Поволжья, а затем распространилась на всю Левобережную Украину и Крым.
В период с 1920 по 1922 годы по территории полуострова прокатился ряд климатических катаклизмов, в числе которых были страшная засуха 1921 года, последовавшее за ней нашествие саранчи и затяжные проливные дожди…
Картина Н.С. Самокиша "Голод в Крыму"
В ПРЕДДВЕРИИ КАТАСТРОФЫ
Первые годы после окончательного установления советской власти в Крыму одни из наиболее страшных для полуострова. С приходом большевиков начался красный террор, жертвами которого стали не только военнослужащие Русской армии генерала Петра Врангеля, но и гражданское население. Точная цифра расстрелянных, пожалуй, никогда не будет известна. Бесспорно, одно - счёт шёл на многие тысячи. Волна насилия спала только весной 1921 г. Но следом за тем на крымскую землю обрушилось новое ужасное бедствие.
Сегодня известно, какими методами сторонники “диктатуры пролетариата” утверждали свою власть на территории края. Национализировались промышленные предприятия, банки, жилые дома. Проводились конфискации, организовывались кампании по “изъятию излишков у буржуазии”, под видом которых шёл неприкрытый грабёж.
“Отбирают последнее достояние, - сообщал 12 марта 1921 г. в письме, адресованном советскому наркому просвещения Анатолию Луначарскому живший в то время в Алуште писатель Иван Шмелёв. - Требуют одеяло, утварь, припасы. Я отдаю последнее, у меня ничего своего, всё от добрых людей - и то берут. Я болен, я не могу работать. Я имел только 1/4 фунта хлеба на себя и жену. Если бы не малый запас муки, я умер бы с голоду. Я не знаю, что будет дальше. Последнюю рубаху я выменяю на кусок хлеба. Но скоро у меня отнимут и последнее. У меня остаётся только крик в груди, слёзы немые и горькое сознание неправды“. (Иван Шмелёв посвятил крымского голодомору повесть "Солнце мёртвых").
Был установлен запрет свободной торговли. Вводилась продразвёрстка. Отменённая решением Х съезда РКП (б) в марте 1921 г., она продолжалась в Крыму до июня. Причём, изъятие хлеба у крестьян проводилось в фантастических цифрах. Постановлением Крымревкома были утверждены следующие объёмы продразвёрстки на 1921 г.: 2 млн. пудов продовольственного хлеба, 2,4 млн. пудов кормовых культур, 80 тыс. голов крупного и мелкого скота, 400 тыс. пудов фуража. Весной 1921 г. в качестве “излишков” изымали даже посевной фонд. Определённое представление о том, какие масштабы приобрели реквизиции одних лишь продуктов питания, позволяют составить следующие данные. Проанализировав продовольственное положение края, работавшая на полуострове летом 1921 г. полномочная комиссия ВЦИК и СНК РСФСР установила, что только армейскими подразделениями и Военпродснабом Украины с полуострова был вывезен весь хлеб, съедены и вывезены все запасы консервов, повидла, жиров. Выяснилось также, что некоторые армейские учреждения и органы власти “пользовались снабжением одновременно из трёх источников”.
Путь за пределы Крыма блокировали заградительные отряды, и люди не могли свободно выехать в соседние губернии. Хотя 31 мая 1921 г. местные власти распорядились снять все заставы и запретили кому бы то ни было “под страхом строгой ответственности” задерживать и изымать сельскохозяйственные продукты “как у крестьян, так и у потребителей, приобрётших их для личного потребления” - по меньшей мере, в первые месяцы данное указание во многом оставалось декларативным.
Не привела к нормализации обстановки, которая сложилась в крымской деревне, и замена продразвёрстки продналогом.
В результате нехватки посевного материала и засухи, хлеба на полуострове в 1921 г. было собрано в 17 раз меньше в сравнении с 1916 г. - 1400 тыс. пудов
Создавшееся тяжёлое положение усугублялось и природными факторами. В период с 1920 по 1922 г. на полуостров обрушился ряд климатических катаклизмов: засуха лета 1921 г., погубившая “почти весь хлеб, засеянный с такими нечеловеческими мучениями”; последовавшее за ней нашествие саранчи, и затяжные проливные дожди. В результате нехватки посевного материала и засухи, хлеба на полуострове в 1921 г. было собрано в 17 раз меньше в сравнении с 1916 г. - 1400 тыс. пудов.
Как следствие, уже весной 1921 г. в Крыму ощущался острый дефицит продовольствия. “Продовольственное положение, - сообщал в своём докладе “О положении в Крыму” побывавший на полуострове в начале 1921 г. представитель Народного комиссариата по делам национальностей Мирсаид Султан-Галиев, - ухудшается изо дня в день. Весь Южный район (потребляющий), населённый преимущественно татарским населением, в настоящее время буквально голодает. Хлеб дают лишь советским служащим, а остальное население как в городах, так и в деревнях абсолютно ничего не получает. В татарских деревнях наблюдаются уже случаи голодной смерти. Особенно усиливается детская смертность. На областной конференции женщин Востока делегатки-татарки указывали, что татарские дети “мрут как мухи“.
Летом 1921 г. положение становилось все более угрожающим. Нехватку продуктов питания испытывали уже и крымские города.
Осенью 1921 г. гуманитарная катастрофа стала свершившимся фактом.
НАЧАЛО ТРАГЕДИИ
Несмотря на тяжёлую ситуацию, длительное время власти не уделяли ей достаточного внимания. Ещё в декабре 1920 г. Крым получил наряды на отправку хлеба, причём, не только в центральные районы страны, но и в Одессу, Геническ и Скадовск. К середине января 1921 г. большая часть хлеба по этим нарядам была уже вывезена. Продовольствие с территории полуострова вывозили и в следующие месяцы - в рамках кампании помощи голодающим Поволжья.
Изъятие “излишков” у населения летом и осенью 1921 г. в отдельных случаях проводилось без учёта его насущных потребностей и в нарушение установленных норм. Примечательный документ выявлен нами в Государственном казённом учреждении архиве г. Севастополя (ГКУ АГС). 1 августа 1921 г. на заседании пленума Крымревкома обсуждался вопрос о продовольственном положении. Признав, что в связи с отсутствием транспорта, а также в результате “недопустимых распоряжений” председателей уездных ревкомов и исполкомов, “произведён значительный перерасход продовольствия”, “изъятие сверх нормы хлеба”, - участники пленума постановили довести до сведения нижестоящих органов власти, что “в будущем подобные действия будут сурово караться” (ГКУ АГС, Ф.р-79, Оп.1, д.2. - л.8).
Тем не менее, продовольственное положение в Крыму продолжало стремительно ухудшаться. Суточные сводки милиции, отчёты начальников отделений угрозыска, отмечали небывалый рост уголовной преступности. Заметно выросло число краж, грабежей и убийств. Как сообщалось в одной из сводок происшествий по Севастополю и его окрестностям, 23 августа 1921 г. в Крым-балке вблизи посёлка Инкерман гр. Травников на почве голода убил двух своих сыновей (5 и 9 лет), затем покончил с собой (ГКУ АГС Ф.р-79, Оп.1, д.53 - л.36).
СТАТИСТИКА СМЕРТИ
В период с января по апрель 1922 г. расширяется география бедствия. Растёт число умерших от голода. В январе умерло 8 тыс. человек, в феврале голодало 302 тыс., умерло - 14 413, в марте - 379 тыс., умерло - 19 902. В течение всей весны 1922 г. количество голодающих неуклонно продолжало расти. Так, если в апреле 1922 г. их численность составляла от 347 (174 тыс. взрослых и 173 тыс. детей ) до 377 тыс. человек, то в мае в Крыму голодало уже более 400 тыс. человек (т.е. 60% населения Крыма), из них 75 тыс. умерли голодной смертью.
Ужас происходящего в те страшные месяцы передают архивные документы - материалы суточных сводок ЧК, отчёты комиссии помощи голодающим (Помгола).
“Во всех округах крестьяне голодают по-прежнему, - отмечалось в сводке КрымЧК от 3 февраля 1922 г. - <…> население режет последний скот для того, чтобы не умереть с голода. Режет коров, овец и лошадей. Едят лошадей, павших от бескормицы и болезней. На почве голода участились случаи смерти…<…> Во всех деревнях от голода же - масса больных, опухших и взрослых, и детей. Помощь голодающим почти не оказывается”.
“Положение во всех округах осталось прежнее. В Ялте опять на улицах города появилось много нищих, нищие пользуются оказываемой им помощью, но не удовлетворяются ею, тотчас же по выходу из столовой компомгола они вновь начинают свои тянущие за душу выкрикивания и мольбы. Их крики нервируют толпу и возбуждают её против Сов. Власти. <…> По-прежнему тяжёлое положение в Евпатории. Здесь вновь зарегистрировано 17 случаев голодной смерти. В Бахчисарайском районе население собирает отброски кожи, разворачивает их и ест. Борьба с голодом ведётся крайне слабо” (из сводки за 4 февраля).
Опираясь на явно заниженные данные крымских властей, центр долгое время отказывался признавать полуостров голодающим районом. Обращения крымчан в столичные инстанции оставались безрезультатными: их страстные мольбы и крики о помощи тонули в бюрократической волоките.
4 января 1922 года Севастопольский, Ялтинский и Джанкойский округа официально были признаны неурожайными. И лишь 16 февраля, когда от голода уже умирали многие тысячи, заседание президиума ВЦИК признал всю территорию Крымской ССР районом, охваченным голодом.
Пик голодных смертей среди крымчан пришелся на март 1922 года, когда основная масса голодающих была предоставлена сама себе. В этот период обычными явлениями стали людоедство и бандитизм.
Так, в Бахчисарае милицией была арестована семья цыган, зарезавшая четырех детей и из их мяса сварившая суп. В Карасубазаре мать зарезала своего 6-летнего ребенка, сварила его и начала есть вместе с 12-летней дочкой. Женщина была арестована и на допросе в милиции лишилась рассудка. По отправлению ее в больницу она скончалась.
Детское засоленное мясо находили всюду. В том же Карасубазаре милиция обнаружила склад, на котором было найдено 17 засоленных трупов, преимущественно детей.
Вот что вспоминал о том времени видный советский ученый-биохимик В.Л.Кретович:
«…Это были годы страшного голода в Крыму - даже были случаи людоедства. Я помню, что в местной газете было сообщение о том, что в Симферополе был установлен факт торговли пирожками из человеческого мяса. Я своими глазами видел как женщина ела сырое мясо дельфина. Люди умирали от голода прямо на улицах. Когда я шёл утром в школу, то встречал телегу, в которой везли трупы людей, умерших от голода прямо на улице. Их везли на братское кладбище…»
18 февраля 1922 года уполномоченный КрымЦКПомгола в Москве К.Е. Сорин писал: «Фунт хлеба в Алупке стоит до 160 000 руб. Все ужасы Поволжья имеются налицо в Крыму: целиком съеден весь скот и лошади, сельское население покидает свои жилища и наводняет города, процент смертности прогрессивно растет. По шоссейным дорогам Севастополь - Симферополь - Евпатория, в городах, на улицах и близ вокзалов, валяются трупы… и брошенные матерями дети».
Больницы полуострова были переполнены голодающими, которые умирали от истощения…
В течение 1921−1922 годов в одном только Феодосийском уезде по официальной статистике голодало 49 000 человек. В мае 1922 года Ю. Гавен сообщал, что в Крыму голодало 400 000 человек, а от голода умерло 75 тысяч.
К лету 1923 г. количество жителей полуострова, погибших голодной смертью превысило 100 тыс. человек, что составляло примерно 15% населения Крыма на 1921 год.
Ужас происходящего в те страшные месяцы передают архивные документы - материалы суточных сводок ЧК, отчёты комиссии помощи голодающим (Помгола).
“Во всех округах крестьяне голодают по-прежнему, - отмечалось в сводке КрымЧК от 3 февраля 1922 г. - <…> население режет последний скот для того, чтобы не умереть с голода. Режет коров, овец и лошадей. Едят лошадей, павших от бескормицы и болезней. На почве голода участились случаи смерти…<…> Во всех деревнях от голода же - масса больных, опухших и взрослых, и детей. Помощь голодающим почти не оказывается”.
“Положение во всех округах осталось прежнее. В Ялте опять на улицах города появилось много нищих, нищие пользуются оказываемой им помощью, но не удовлетворяются ею, тотчас же по выходу из столовой компомгола они вновь начинают свои тянущие за душу выкрикивания и мольбы. Их крики нервируют толпу и возбуждают её против Сов. Власти. <…> По-прежнему тяжёлое положение в Евпатории. Здесь вновь зарегистрировано 17 случаев голодной смерти. В Бахчисарайском районе население собирает отброски кожи, разворачивает их и ест. Борьба с голодом ведётся крайне слабо” (из сводки за 4 февраля).
Документы, подобные тем, что приведены выше, весьма многочисленны. В Государственном архиве Республики Крым (ГАРК) их сотни. Некоторые из них (в том числе и те, которые были процитированы) выявил и опубликовал известный крымский историк В.Зарубин, много лет посвятивший изучению указанной темы. Материалы, изученными нами в процессе работы в архиве г. Севастополя, позволяют дополнить картину трагедии множеством новых штрихов. Сохранились отчёты комиссии помощи голодающим по Севастопольскому округу за апрель 1922 г. Факты, приводимые в них, свидетельствуют не только о разгуле эпидемий и массовой смертности, но и о халатном и преступном отношении персонала больниц, пунктов питания и других учреждений Помгола к выполнению своих обязанностей. Читаем в докладе по Дуванкойскому району:
“В санитарном отношении положение района отчаянное: полное отсутствие ухода за больными: лежащих в больнице буквально заедают паразиты. В некоторых деревнях развивается эпидемия тифа. Отчётности на местах не ведётся никакой. Комитеты взаимопомощи переизбираются так часто, что ни один из членов комитета не считает себя ответственным за деятельность комитета. Замечается совершенное отсутствие системы в распределении пайков <…>”. (ГКУ АГС, Ф.р-420, Оп.1, д.3 - л.21). В отчёте Севастопольской окружной комиссии помощи голодающим указывалось на “почти повсеместное полное неумение ведения работы по отчётности”, антисанитарию и недостаток медицинской помощи. Кроме того, были выявлены многочисленные случаи хищений продовольствия ответственными работниками.
В то время, когда большинство населения голодало, или жило впроголодь, “ответственные работники”, хотя и испытывали отчасти определённые трудности в снабжении продовольствием, в сравнении с остальными находились в привилегированном положении, получая особые продовольственные пайки.
Вот только одна ведомость на получение продуктов питания служащими судебных органов Севастополя в апреле 1922 г. На 40 человек было выдано: 27 пудов 30 фунтов муки, 6 пудов 19 фунтов мяса и рыбы, 8 ¼ фунтов кофе. Из всех полученных продуктов в адрес Помгола было передано 1 пуд 5 фунтов муки. Таким образом, на одного работника выдали: по 10 кг 600 г муки, по 2 кг мяса и рыбы, по 80 г кофе. Спецпайки получали и работники милиции. Хотя, справедливости ради, отметим, что положение рядовых советских работников было немногим лучше, чем простых граждан. Так, в одном из своих рапортов в сентябре 1921 г. начальника Севастопольского угрозыска сообщал, что “сотрудники ведут полуголодное существование, так как главным продуктом питания является получаемый хлеб, столовая же, разрешённая Исполкомом, до сего времени не открыта, за неотпуском продуктов” (ГКУ АГС, Ф.р-79, Оп.1, д.35-л.38). Подобное положение сохранялось и в дальнейшем.
Летом 1922 г. общее число голодающих в Крыму снизилось, однако с осени того же года вновь начало неуклонно расти. В ноябре 1922 г. голодало 90 тыс. человек, в декабре - до 150 тысяч, 40% взрослого населения. В последующие месяцы положение в Крыму оставалось столь же тяжелым. Так, в марте 1923 г. в Евпаторийском округе голодало 35% населения. Громадные размеры голод также принял в Керченском округе: в одном только Ленинском районе, насчитывающем 13 тыс. жителей, голодало 10 тыс. человек.
Оказание помощи голодающим стало для властей удобным предлогом для наступления на Русскую Православную Церковь. 4 марта 1922 г. II сессия КрымЦИК постановила: немедленно изъять все ценности из монастырей и церквей. 30 марта 1922 г. вышло распоряжение, предписывающее всем православным храмам в течение 36 часов с момента получения циркуляра опечатать все ценности, сдать их в Наркомфин и сообщить об исполнении в 6-часовой срок.
ПОМОЩЬ ГОЛОДАЮЩИМ
Нельзя сказать, что власти совсем ничего уж не предпринимали для борьбы с этим бедствием.
Так, 1 декабря 1921 г. была создана Центральная республиканская комиссия помощи голодающим (Крымпомгол). Комиссия ввела ряд налогов, осуществляла сбор добровольных пожертвований, организовывала пункты питания.
К началу 1922 г. Крымпомголом для голодавших было закуплено 30 тысяч пудов хлеба внутри страны и 60 тысяч пудов за ее пределами, 20 тысяч пудов зернофуража.
В мае 1922 г. на содержании Крымпомгола находились 200 тыс. голодавших. За весь 1922 год Комиссией было выдано 1 481 127 пайков (из них - 107 228 детских, 408 859 - взрослых).
Помощь голодавшим оказывали и заграничные организации, прежде всего, Американская администрация помощи (АРА). АРА открыла 700 столовых по всему Крыму. Как дар народа США голодающему населению было пожертвовано 1 млн. 200 тысяч пудов продуктов. По состоянию на 1 сентября 1922 года АРА кормила 117 276 тысяч взрослых, 42 293 ребенка, 3100 больных.
Помимо АРА, помощь голодающим также оказывали Международный комитет рабочей помощи голодающим в Советской России при Коминтерне (Межрабпомгол), международное общество «Верельф», еврейский «Джойнт», миссии Фритьофа Нансена, Папы Римского, американские квакеры, немецкие меннониты, зарубежные татарские, мусульманские благотворительные общества.
Вместе с тем, реальные результаты деятельность всех перечисленных выше организаций стала приносить лишь с апреля 1922 года, когда голодной смертью уже умерли многие тысячи жителей Крыма.
ИТОГИ
Искусственно созданный голод 1921−1922 годов имел для Крыма поистине катастрофические последствия. В результате этого страшного бедствия население полуострова уменьшилось с 719531 до 569580 человек.
Свыше 50 тыс. человек в 1923 г. покинули Крым, перебравшись в более благоприятные районы. Голод нанёс сильнейший удар по крымскотатарскому населению, потерявшему 25% всей своей численности.
В запустении оказались многие населённые пункты. В Карасубазаре население сократилось на 48%, в Старом Крыму - на 40,8%, Феодосии - на 35,7%, в Судакском районе - на 36%, многие деревни горного Крыма вымерли полностью.
Бедствие нанесло колоссальный урон экономике полуострова, в особенности - сельскому хозяйству, состояние которого и без того было чрезвычайно плачевным. Количество садов и виноградников сократилось к 1923 г. с 17,4 до 15,9 тыс. га, поголовье скота уменьшилось более чем вдвое: с 317,7 до 145,6 тыс. голов. Посевные площади, в 1922 г. составлявшие 625,3 - в 1923 г. насчитывали лишь 224,4 тыс. га.
В июне 1923 г. на иждивении государства оставалось более 150 тыс. детей и до 12 тыс. взрослых. Количество сирот и беспризорных составило 25 тыс., инвалидов и нуждающихся - 17 тыс., безработных - до 15 тыс.
Полностью преодолеть последствия голода удалось лишь к середине 1920-х гг.
По материалам:
https://rusk.ru/st.php?idar=112296
http://zerkalokryma.ru/people/blogs/golod_v_sovetskom_krymu/
Так что когда в 1921 году после суровой зимы грянула засуха, достать продовольствие жителям бедствующих областей оказалось попросту негде. В результате голодом оказались охвачены 35 губерний с населением 90 млн. человек.
Прежде всего, гуманитарная катастрофа обрушилась на районы Поволжья, а затем распространилась на всю Левобережную Украину и Крым.
В период с 1920 по 1922 годы по территории полуострова прокатился ряд климатических катаклизмов, в числе которых были страшная засуха 1921 года, последовавшее за ней нашествие саранчи и затяжные проливные дожди…
Картина Н.С. Самокиша "Голод в Крыму"
В ПРЕДДВЕРИИ КАТАСТРОФЫ
Первые годы после окончательного установления советской власти в Крыму одни из наиболее страшных для полуострова. С приходом большевиков начался красный террор, жертвами которого стали не только военнослужащие Русской армии генерала Петра Врангеля, но и гражданское население. Точная цифра расстрелянных, пожалуй, никогда не будет известна. Бесспорно, одно - счёт шёл на многие тысячи. Волна насилия спала только весной 1921 г. Но следом за тем на крымскую землю обрушилось новое ужасное бедствие.
Сегодня известно, какими методами сторонники “диктатуры пролетариата” утверждали свою власть на территории края. Национализировались промышленные предприятия, банки, жилые дома. Проводились конфискации, организовывались кампании по “изъятию излишков у буржуазии”, под видом которых шёл неприкрытый грабёж.
“Отбирают последнее достояние, - сообщал 12 марта 1921 г. в письме, адресованном советскому наркому просвещения Анатолию Луначарскому живший в то время в Алуште писатель Иван Шмелёв. - Требуют одеяло, утварь, припасы. Я отдаю последнее, у меня ничего своего, всё от добрых людей - и то берут. Я болен, я не могу работать. Я имел только 1/4 фунта хлеба на себя и жену. Если бы не малый запас муки, я умер бы с голоду. Я не знаю, что будет дальше. Последнюю рубаху я выменяю на кусок хлеба. Но скоро у меня отнимут и последнее. У меня остаётся только крик в груди, слёзы немые и горькое сознание неправды“. (Иван Шмелёв посвятил крымского голодомору повесть "Солнце мёртвых").
Был установлен запрет свободной торговли. Вводилась продразвёрстка. Отменённая решением Х съезда РКП (б) в марте 1921 г., она продолжалась в Крыму до июня. Причём, изъятие хлеба у крестьян проводилось в фантастических цифрах. Постановлением Крымревкома были утверждены следующие объёмы продразвёрстки на 1921 г.: 2 млн. пудов продовольственного хлеба, 2,4 млн. пудов кормовых культур, 80 тыс. голов крупного и мелкого скота, 400 тыс. пудов фуража. Весной 1921 г. в качестве “излишков” изымали даже посевной фонд. Определённое представление о том, какие масштабы приобрели реквизиции одних лишь продуктов питания, позволяют составить следующие данные. Проанализировав продовольственное положение края, работавшая на полуострове летом 1921 г. полномочная комиссия ВЦИК и СНК РСФСР установила, что только армейскими подразделениями и Военпродснабом Украины с полуострова был вывезен весь хлеб, съедены и вывезены все запасы консервов, повидла, жиров. Выяснилось также, что некоторые армейские учреждения и органы власти “пользовались снабжением одновременно из трёх источников”.
Путь за пределы Крыма блокировали заградительные отряды, и люди не могли свободно выехать в соседние губернии. Хотя 31 мая 1921 г. местные власти распорядились снять все заставы и запретили кому бы то ни было “под страхом строгой ответственности” задерживать и изымать сельскохозяйственные продукты “как у крестьян, так и у потребителей, приобрётших их для личного потребления” - по меньшей мере, в первые месяцы данное указание во многом оставалось декларативным.
Не привела к нормализации обстановки, которая сложилась в крымской деревне, и замена продразвёрстки продналогом.
В результате нехватки посевного материала и засухи, хлеба на полуострове в 1921 г. было собрано в 17 раз меньше в сравнении с 1916 г. - 1400 тыс. пудов
Создавшееся тяжёлое положение усугублялось и природными факторами. В период с 1920 по 1922 г. на полуостров обрушился ряд климатических катаклизмов: засуха лета 1921 г., погубившая “почти весь хлеб, засеянный с такими нечеловеческими мучениями”; последовавшее за ней нашествие саранчи, и затяжные проливные дожди. В результате нехватки посевного материала и засухи, хлеба на полуострове в 1921 г. было собрано в 17 раз меньше в сравнении с 1916 г. - 1400 тыс. пудов.
Как следствие, уже весной 1921 г. в Крыму ощущался острый дефицит продовольствия. “Продовольственное положение, - сообщал в своём докладе “О положении в Крыму” побывавший на полуострове в начале 1921 г. представитель Народного комиссариата по делам национальностей Мирсаид Султан-Галиев, - ухудшается изо дня в день. Весь Южный район (потребляющий), населённый преимущественно татарским населением, в настоящее время буквально голодает. Хлеб дают лишь советским служащим, а остальное население как в городах, так и в деревнях абсолютно ничего не получает. В татарских деревнях наблюдаются уже случаи голодной смерти. Особенно усиливается детская смертность. На областной конференции женщин Востока делегатки-татарки указывали, что татарские дети “мрут как мухи“.
Летом 1921 г. положение становилось все более угрожающим. Нехватку продуктов питания испытывали уже и крымские города.
Осенью 1921 г. гуманитарная катастрофа стала свершившимся фактом.
НАЧАЛО ТРАГЕДИИ
Несмотря на тяжёлую ситуацию, длительное время власти не уделяли ей достаточного внимания. Ещё в декабре 1920 г. Крым получил наряды на отправку хлеба, причём, не только в центральные районы страны, но и в Одессу, Геническ и Скадовск. К середине января 1921 г. большая часть хлеба по этим нарядам была уже вывезена. Продовольствие с территории полуострова вывозили и в следующие месяцы - в рамках кампании помощи голодающим Поволжья.
Изъятие “излишков” у населения летом и осенью 1921 г. в отдельных случаях проводилось без учёта его насущных потребностей и в нарушение установленных норм. Примечательный документ выявлен нами в Государственном казённом учреждении архиве г. Севастополя (ГКУ АГС). 1 августа 1921 г. на заседании пленума Крымревкома обсуждался вопрос о продовольственном положении. Признав, что в связи с отсутствием транспорта, а также в результате “недопустимых распоряжений” председателей уездных ревкомов и исполкомов, “произведён значительный перерасход продовольствия”, “изъятие сверх нормы хлеба”, - участники пленума постановили довести до сведения нижестоящих органов власти, что “в будущем подобные действия будут сурово караться” (ГКУ АГС, Ф.р-79, Оп.1, д.2. - л.8).
Тем не менее, продовольственное положение в Крыму продолжало стремительно ухудшаться. Суточные сводки милиции, отчёты начальников отделений угрозыска, отмечали небывалый рост уголовной преступности. Заметно выросло число краж, грабежей и убийств. Как сообщалось в одной из сводок происшествий по Севастополю и его окрестностям, 23 августа 1921 г. в Крым-балке вблизи посёлка Инкерман гр. Травников на почве голода убил двух своих сыновей (5 и 9 лет), затем покончил с собой (ГКУ АГС Ф.р-79, Оп.1, д.53 - л.36).
СТАТИСТИКА СМЕРТИ
В период с января по апрель 1922 г. расширяется география бедствия. Растёт число умерших от голода. В январе умерло 8 тыс. человек, в феврале голодало 302 тыс., умерло - 14 413, в марте - 379 тыс., умерло - 19 902. В течение всей весны 1922 г. количество голодающих неуклонно продолжало расти. Так, если в апреле 1922 г. их численность составляла от 347 (174 тыс. взрослых и 173 тыс. детей ) до 377 тыс. человек, то в мае в Крыму голодало уже более 400 тыс. человек (т.е. 60% населения Крыма), из них 75 тыс. умерли голодной смертью.
Ужас происходящего в те страшные месяцы передают архивные документы - материалы суточных сводок ЧК, отчёты комиссии помощи голодающим (Помгола).
“Во всех округах крестьяне голодают по-прежнему, - отмечалось в сводке КрымЧК от 3 февраля 1922 г. - <…> население режет последний скот для того, чтобы не умереть с голода. Режет коров, овец и лошадей. Едят лошадей, павших от бескормицы и болезней. На почве голода участились случаи смерти…<…> Во всех деревнях от голода же - масса больных, опухших и взрослых, и детей. Помощь голодающим почти не оказывается”.
“Положение во всех округах осталось прежнее. В Ялте опять на улицах города появилось много нищих, нищие пользуются оказываемой им помощью, но не удовлетворяются ею, тотчас же по выходу из столовой компомгола они вновь начинают свои тянущие за душу выкрикивания и мольбы. Их крики нервируют толпу и возбуждают её против Сов. Власти. <…> По-прежнему тяжёлое положение в Евпатории. Здесь вновь зарегистрировано 17 случаев голодной смерти. В Бахчисарайском районе население собирает отброски кожи, разворачивает их и ест. Борьба с голодом ведётся крайне слабо” (из сводки за 4 февраля).
Опираясь на явно заниженные данные крымских властей, центр долгое время отказывался признавать полуостров голодающим районом. Обращения крымчан в столичные инстанции оставались безрезультатными: их страстные мольбы и крики о помощи тонули в бюрократической волоките.
4 января 1922 года Севастопольский, Ялтинский и Джанкойский округа официально были признаны неурожайными. И лишь 16 февраля, когда от голода уже умирали многие тысячи, заседание президиума ВЦИК признал всю территорию Крымской ССР районом, охваченным голодом.
Пик голодных смертей среди крымчан пришелся на март 1922 года, когда основная масса голодающих была предоставлена сама себе. В этот период обычными явлениями стали людоедство и бандитизм.
Так, в Бахчисарае милицией была арестована семья цыган, зарезавшая четырех детей и из их мяса сварившая суп. В Карасубазаре мать зарезала своего 6-летнего ребенка, сварила его и начала есть вместе с 12-летней дочкой. Женщина была арестована и на допросе в милиции лишилась рассудка. По отправлению ее в больницу она скончалась.
Детское засоленное мясо находили всюду. В том же Карасубазаре милиция обнаружила склад, на котором было найдено 17 засоленных трупов, преимущественно детей.
Вот что вспоминал о том времени видный советский ученый-биохимик В.Л.Кретович:
«…Это были годы страшного голода в Крыму - даже были случаи людоедства. Я помню, что в местной газете было сообщение о том, что в Симферополе был установлен факт торговли пирожками из человеческого мяса. Я своими глазами видел как женщина ела сырое мясо дельфина. Люди умирали от голода прямо на улицах. Когда я шёл утром в школу, то встречал телегу, в которой везли трупы людей, умерших от голода прямо на улице. Их везли на братское кладбище…»
18 февраля 1922 года уполномоченный КрымЦКПомгола в Москве К.Е. Сорин писал: «Фунт хлеба в Алупке стоит до 160 000 руб. Все ужасы Поволжья имеются налицо в Крыму: целиком съеден весь скот и лошади, сельское население покидает свои жилища и наводняет города, процент смертности прогрессивно растет. По шоссейным дорогам Севастополь - Симферополь - Евпатория, в городах, на улицах и близ вокзалов, валяются трупы… и брошенные матерями дети».
Больницы полуострова были переполнены голодающими, которые умирали от истощения…
В течение 1921−1922 годов в одном только Феодосийском уезде по официальной статистике голодало 49 000 человек. В мае 1922 года Ю. Гавен сообщал, что в Крыму голодало 400 000 человек, а от голода умерло 75 тысяч.
К лету 1923 г. количество жителей полуострова, погибших голодной смертью превысило 100 тыс. человек, что составляло примерно 15% населения Крыма на 1921 год.
Ужас происходящего в те страшные месяцы передают архивные документы - материалы суточных сводок ЧК, отчёты комиссии помощи голодающим (Помгола).
“Во всех округах крестьяне голодают по-прежнему, - отмечалось в сводке КрымЧК от 3 февраля 1922 г. - <…> население режет последний скот для того, чтобы не умереть с голода. Режет коров, овец и лошадей. Едят лошадей, павших от бескормицы и болезней. На почве голода участились случаи смерти…<…> Во всех деревнях от голода же - масса больных, опухших и взрослых, и детей. Помощь голодающим почти не оказывается”.
“Положение во всех округах осталось прежнее. В Ялте опять на улицах города появилось много нищих, нищие пользуются оказываемой им помощью, но не удовлетворяются ею, тотчас же по выходу из столовой компомгола они вновь начинают свои тянущие за душу выкрикивания и мольбы. Их крики нервируют толпу и возбуждают её против Сов. Власти. <…> По-прежнему тяжёлое положение в Евпатории. Здесь вновь зарегистрировано 17 случаев голодной смерти. В Бахчисарайском районе население собирает отброски кожи, разворачивает их и ест. Борьба с голодом ведётся крайне слабо” (из сводки за 4 февраля).
Документы, подобные тем, что приведены выше, весьма многочисленны. В Государственном архиве Республики Крым (ГАРК) их сотни. Некоторые из них (в том числе и те, которые были процитированы) выявил и опубликовал известный крымский историк В.Зарубин, много лет посвятивший изучению указанной темы. Материалы, изученными нами в процессе работы в архиве г. Севастополя, позволяют дополнить картину трагедии множеством новых штрихов. Сохранились отчёты комиссии помощи голодающим по Севастопольскому округу за апрель 1922 г. Факты, приводимые в них, свидетельствуют не только о разгуле эпидемий и массовой смертности, но и о халатном и преступном отношении персонала больниц, пунктов питания и других учреждений Помгола к выполнению своих обязанностей. Читаем в докладе по Дуванкойскому району:
“В санитарном отношении положение района отчаянное: полное отсутствие ухода за больными: лежащих в больнице буквально заедают паразиты. В некоторых деревнях развивается эпидемия тифа. Отчётности на местах не ведётся никакой. Комитеты взаимопомощи переизбираются так часто, что ни один из членов комитета не считает себя ответственным за деятельность комитета. Замечается совершенное отсутствие системы в распределении пайков <…>”. (ГКУ АГС, Ф.р-420, Оп.1, д.3 - л.21). В отчёте Севастопольской окружной комиссии помощи голодающим указывалось на “почти повсеместное полное неумение ведения работы по отчётности”, антисанитарию и недостаток медицинской помощи. Кроме того, были выявлены многочисленные случаи хищений продовольствия ответственными работниками.
В то время, когда большинство населения голодало, или жило впроголодь, “ответственные работники”, хотя и испытывали отчасти определённые трудности в снабжении продовольствием, в сравнении с остальными находились в привилегированном положении, получая особые продовольственные пайки.
Вот только одна ведомость на получение продуктов питания служащими судебных органов Севастополя в апреле 1922 г. На 40 человек было выдано: 27 пудов 30 фунтов муки, 6 пудов 19 фунтов мяса и рыбы, 8 ¼ фунтов кофе. Из всех полученных продуктов в адрес Помгола было передано 1 пуд 5 фунтов муки. Таким образом, на одного работника выдали: по 10 кг 600 г муки, по 2 кг мяса и рыбы, по 80 г кофе. Спецпайки получали и работники милиции. Хотя, справедливости ради, отметим, что положение рядовых советских работников было немногим лучше, чем простых граждан. Так, в одном из своих рапортов в сентябре 1921 г. начальника Севастопольского угрозыска сообщал, что “сотрудники ведут полуголодное существование, так как главным продуктом питания является получаемый хлеб, столовая же, разрешённая Исполкомом, до сего времени не открыта, за неотпуском продуктов” (ГКУ АГС, Ф.р-79, Оп.1, д.35-л.38). Подобное положение сохранялось и в дальнейшем.
Летом 1922 г. общее число голодающих в Крыму снизилось, однако с осени того же года вновь начало неуклонно расти. В ноябре 1922 г. голодало 90 тыс. человек, в декабре - до 150 тысяч, 40% взрослого населения. В последующие месяцы положение в Крыму оставалось столь же тяжелым. Так, в марте 1923 г. в Евпаторийском округе голодало 35% населения. Громадные размеры голод также принял в Керченском округе: в одном только Ленинском районе, насчитывающем 13 тыс. жителей, голодало 10 тыс. человек.
Оказание помощи голодающим стало для властей удобным предлогом для наступления на Русскую Православную Церковь. 4 марта 1922 г. II сессия КрымЦИК постановила: немедленно изъять все ценности из монастырей и церквей. 30 марта 1922 г. вышло распоряжение, предписывающее всем православным храмам в течение 36 часов с момента получения циркуляра опечатать все ценности, сдать их в Наркомфин и сообщить об исполнении в 6-часовой срок.
ПОМОЩЬ ГОЛОДАЮЩИМ
Нельзя сказать, что власти совсем ничего уж не предпринимали для борьбы с этим бедствием.
Так, 1 декабря 1921 г. была создана Центральная республиканская комиссия помощи голодающим (Крымпомгол). Комиссия ввела ряд налогов, осуществляла сбор добровольных пожертвований, организовывала пункты питания.
К началу 1922 г. Крымпомголом для голодавших было закуплено 30 тысяч пудов хлеба внутри страны и 60 тысяч пудов за ее пределами, 20 тысяч пудов зернофуража.
В мае 1922 г. на содержании Крымпомгола находились 200 тыс. голодавших. За весь 1922 год Комиссией было выдано 1 481 127 пайков (из них - 107 228 детских, 408 859 - взрослых).
Помощь голодавшим оказывали и заграничные организации, прежде всего, Американская администрация помощи (АРА). АРА открыла 700 столовых по всему Крыму. Как дар народа США голодающему населению было пожертвовано 1 млн. 200 тысяч пудов продуктов. По состоянию на 1 сентября 1922 года АРА кормила 117 276 тысяч взрослых, 42 293 ребенка, 3100 больных.
Помимо АРА, помощь голодающим также оказывали Международный комитет рабочей помощи голодающим в Советской России при Коминтерне (Межрабпомгол), международное общество «Верельф», еврейский «Джойнт», миссии Фритьофа Нансена, Папы Римского, американские квакеры, немецкие меннониты, зарубежные татарские, мусульманские благотворительные общества.
Вместе с тем, реальные результаты деятельность всех перечисленных выше организаций стала приносить лишь с апреля 1922 года, когда голодной смертью уже умерли многие тысячи жителей Крыма.
ИТОГИ
Искусственно созданный голод 1921−1922 годов имел для Крыма поистине катастрофические последствия. В результате этого страшного бедствия население полуострова уменьшилось с 719531 до 569580 человек.
Свыше 50 тыс. человек в 1923 г. покинули Крым, перебравшись в более благоприятные районы. Голод нанёс сильнейший удар по крымскотатарскому населению, потерявшему 25% всей своей численности.
В запустении оказались многие населённые пункты. В Карасубазаре население сократилось на 48%, в Старом Крыму - на 40,8%, Феодосии - на 35,7%, в Судакском районе - на 36%, многие деревни горного Крыма вымерли полностью.
Бедствие нанесло колоссальный урон экономике полуострова, в особенности - сельскому хозяйству, состояние которого и без того было чрезвычайно плачевным. Количество садов и виноградников сократилось к 1923 г. с 17,4 до 15,9 тыс. га, поголовье скота уменьшилось более чем вдвое: с 317,7 до 145,6 тыс. голов. Посевные площади, в 1922 г. составлявшие 625,3 - в 1923 г. насчитывали лишь 224,4 тыс. га.
В июне 1923 г. на иждивении государства оставалось более 150 тыс. детей и до 12 тыс. взрослых. Количество сирот и беспризорных составило 25 тыс., инвалидов и нуждающихся - 17 тыс., безработных - до 15 тыс.
Полностью преодолеть последствия голода удалось лишь к середине 1920-х гг.
По материалам:
https://rusk.ru/st.php?idar=112296
http://zerkalokryma.ru/people/blogs/golod_v_sovetskom_krymu/