Из эволюции норманизма на Руси и как это повлияло на Карамзина и нас / начало
Ещё из мифологии норманизма
Как востоковед Байер внедрял шведские инновации
Мифология норманизма / Статья 2012 года
В науке и в околонаучном сообществе распространено мнение о том, что немецкий востоковед Готлиб Зигфрид Байер после публикации статьи «О варягах» (De Varagis) сделался основоположником норманизма - течения в исторической науке, сторонники которого убеждены в скандинавском происхождении варягов (в которых любят видеть выходцев из Средней Швеции). ©По теме: Байер и рождение русского норманнизма | Как родился политический миф норманизма? | Чем опасен политический миф норманизма? | Из карамзинщины
Воздушный замок
Для них же летописный Рюрик оказывается безродным воякой - ни то наемником по договору, ни то завоевателем. Они же проповедуют идею о шведской этимологии имени Русь, из чего пытаются вытянуть всю историю русского народа. Причём как норманисты, так и их оппоненты единодушны в признании Байера «отцом-основателем» норманизма.
Однако современный историк Вячеслав Васильевич Фомин подметил, что первое заявление о «варягах из Швеции» вышло из-под борзого пера ловкого шведского дипломата Петра Петрея, которого Фомин совершенно справедливо назвал родоначальником норманнской теории. Идеи Петрея, открывшего новую главу в историческом фантазерстве шведских литераторов, ранее уже приписавших к истории Швеции и деяния готов, и деяния гипербореев, получили не менее резвое продолжение у целого ряда шведских писателей на протяжении всего XVII века. Об этом в свое время писал А.А. Куник, о том же напомнил и В.В. Фомин, приведя слова Куника о том, что «шведы постепенно открыли и определили все главные источники, служившие до XIX в. основою учения о норманском происхождении варягов-руси».
О шведских «открытиях» главных основ норманизма и пойдет речь в данной статье. Из трёх вышеназванных опор норманистской теории остановлю свое внимание на идее о шведской этимологии имени Русь.
В XVII веке шведские литераторы и историографы (Ю. Буре, Г. Штэрнъельм, Ю. Мессениус, О. Рудбек и др.) создали фантастическую «концепцию» о том, что имя легендарной Гипербореи из трудов античных авторов имело скандинавское происхождение. Следовательно, по их рассуждениям, и сама Гиперборея была создана трудами скандинавов, конкретно, - предками шведов. Эта фантазия, благодаря «Атлантиде» Рудбека, вплоть до второй половины XVIII в. занимала воображение многих известных западноевропейских мыслителей, чтобы затем с миром отойти в область исторических курьезов.
Однако сама традиция пристраивать к истории Швеции историческое достояние других народов закрепилась в шведской общественной мысли, тем более, что освоение «гипербореады» открывало безбрежный простор для любых фантазий на исторические темы. Постепенно в поле зрения шведских литераторов и историографов попала древнерусская история, в результате чего стала рождаться мысль о том, что имя русского государства - Руси - также происходит из Швеции. Логика этих рассуждений расцвела на почве, удобренной предшествующими историческими утопиями. Готицизм XVI-XVII вв. провозглашал Швецию прародиной готов, в качестве доказательств используя топонимику: юг Швеции носил имя Гёталанд. Утопия шведской «гипербореады» XVII в. объявила Швецию прародиной легендарных гипербореев, для обоснования чего также привлекалась «топонимическая» герменевтика. Например, Олаф Рудбек уверял, что в древности Швеция носила имя Heligs Öja или Helixoia/Heligsö, которое древние греки, по незнанию шведского языка, записали как Эликсия - Остров блаженных, и через греков это шведское наименование стало известно другим народам. /Rudbeck O. Atland eller Manheim. - Uppsala och Stockholm, 1937. Första delen. - S. 191, 228, 265, 293, 324/
Шведский историк Ю. Нордстрём так передавал эйфорическое чувство, вызванное в шведском обществе этим историозодчеством:
Ни один из народов Европы, помимо классических народов, не мог предъявить прошлое, полное столь дивных испытаний в мужестве, как мы - потомки готов… С такой историей мы чувствовали себя аристократией Европы, которой предопределено владычествовать над миром. / Nordström J. De yverbornas ö. Sextonhundratalsstudier. - Stockholm, 1934. - S. 95
Помимо традиции фантазировать на темы древнешведской истории, стремление провозгласить предков шведов основоположниками древнерусской истории было порождено и особенностями исторического периода, начальной отметкой которого был Столбовский мир (1617 год), а расцветом - Великая Северная война (1700-1721), в результате которой Россия вернула себе как отторгнутые Швецией по Столбовскому миру земли, так и выход к Балтийскому морю. Такой ход событий подстегивал шведскую историческую мысль продолжать поиск «побед» хотя бы в историческом прошлом.
Преамбулой к шведской «филологической герменевтике», поставившей целью доказать шведское происхождение имени Русь, можно, скорее всего, считать диссертацию Эрика Рунштеена «О происхождении свео-готских народов», защищённую в 1675 году в Лунде, в которой он, развивая фантазию о переселении свея-готского народа из Швеции в Скифию, стал доказывать, что этнонимы Восточной Европы - скандинавского происхождения. Будто бы аланы получили своё имя от провинции Олодингер (Ålåndingar et Olåndingar), а роксоланы - имя выходцев из Росландии (Roslandia) или Рослагена (Roslagia) /Мыльников А.С. Картина славянского мира: взгляд из Восточной Европы. Этногенетические легенды, догадки, протогипотезы XVI-начала XVIII века. - СПб., 1996. - С. 269/. Попытка Рунштеена соединить древний восточноевропейский народ роксоланов, связываемых античной и ренессансной традицией с предками русских, и название шведской области Рослагена, наверняка, была навеяна творчеством вдохновителя шведской гипербореады Ю. Буре.
В один из периодов своей деятельности Буре составлял словарь готских и старошведских терминов, используя принятую в его время традицию свободного «этимологизирования» по созвучию слов. Так он решил, что финское название шведов rodzelainen произошло от шведского названия прибрежной полосы в Упландии Рослаген (Roslagen), а топоним Рослаген возник как результат сложных трансформаций целого комплекса понятий, восходящих к шведскому глаголу ro - грести /Latvakangas A. Riksgrundarna. Varjagproblemet i Sverige från runinskrifter till enhetlig historisk tolkning. - Turku, 1995. - S. 147/. Авторитет Буре явно вдохновил некоторых историков Швеции, в том числе, Рунштеена использовать название Рослагена в рамках своих готицистских построений и начать примерять его на восточноевропейских ландшафтах.
Свой вклад в историю «господства» предков шведов в Восточной Европе внесли шведы, оказавшиеся в плену в России в связи с начавшейся Северной войной, такие, например, как Симон Паулинус или Линдхейм (после возведения его в дворянство), Х. Бреннер, Ф.Ю. Страленберг, П. Шёнстрем. Любопытно, что многие из шведов, попавших в русский плен или оказавшихся в России в силу других обстоятельств и не имевших возможности вернуться на родину, обнаружили на редкость пристальное внимание к древнерусской истории, стремление к приобретению древнерусских летописей и других исторических сочинений. Объяснение этому вряд ли стоит искать в том, что все они вдруг просто горячо заинтересовались древнерусской историей.
Здесь ещё раз уместно вспомнить, что шведское общество, начиная со времени правления короля Густава Вазы, воспитывалось на идее великого прошлого, благодаря чему, по приведенным словам Нордстрёма, шведы чувствовали себя «аристократией Европы, которой было предопределено владычествовать над миром». Творцы миражной истории Швеции Иоанн Магнус и Олаф Рудбек сделались непререкаемыми авторитетами для образованных шведов. Известный шведский историк и литературовед Хенрик Шюк отмечал, что рудбековская «Атлантида» в Швеции конца XVII-XVIII вв. воспринимались как святыня, сравнимая только с Аугсбургским Символом веры /Schück H. Den äldre Peringskiölds tid. // KGL.Vitterhets historie och Antikvitets akademien. Dess förhistoria och historia. I-VIII. Stockholm, 1932-1944. B. IV. - S. 138/.
___Рудбек на «вершине мира» под путеводным светом северных созвездий, в окружении античных богов и учёных (гравюра 1679 года)
Вера в то, что предки шведов в древности имели великую историю, полную «дивных испытаний», была так велика, что в 1688 году филолог Габриель Спарвенфельд получил задание от шведского правительства совершить поездку по Европе и постараться отыскать документы, которые подтверждали бы «Атлантиду» Рудбека. Все были уверены, что рассказы Рудбека покоятся на достоверном материале, который по разным обстоятельствам был вывезен из страны и рассеялся по разным старинным архивам и книгохранилищам. Несмотря на то, что Спарвенфельд путешествовал более пяти лет и посетил Испанию, Италию, Швейцарию, Северную Африку, он, естественно, ничего не нашёл.6
Однако мысль о том, что письменные источники, писанные рунами и подтверждавшие шведские древности, о которых повествовал Рудбек, когда-то существовали, но постепенно были утеряны или уничтожены, долго жили в шведском обществе.7 Поэтому ничего удивительного, что шведы, оказавшись в России, выказали горячий интерес к материалам по древнерусской истории: ведь и в труде Магнуса «История всех готских и шведских королей», и в «Атлантиде» Рудбека много места было уделено героическим деяниям предков шведов в Восточной Европе. А вдруг здесь удастся отыскать то, что не удалось Спарвенфельду в Западной Европе и Северной Африке - источники, в которых имелись бы доказательства верности сочинений Магнуса и Рудбека!
Особый оттенок приобрели историографические изыскания шведских писателей по древнерусской истории после поражения Швеции в Северной войне. Ущемленная национальная гордость возвращавшихся из плена шведских военных явно искала утешения в исторических экзерсисах. Это хорошо видно из текста, написанного «шведским офицером в Сибири» и опубликованного в книге Ф.-Х. Вебера «Преображенная Россия» - немецкого и английского дипломата, посланника Георга I Ганноверского ко двору Петра I. Книга была опубликована в 1721 году, как раз в год завершения Северной войны. Автор текста был уверен, что Швеция имела полное историческое право на те территории, которые отошли к шведской короне по Столбовскому миру, поскольку они уже в древности подчинялись шведским королям, которые собирали там дань. Автор этого сочинения провозглашал, что предки шведов - готы дошли до Азовского и Черного морей и подчинили себе русских. Позднее шведы потеряли эти отдаленные земли на юге из-за междинастийных распрей, но такие северные области, как Эстония, Ингерманландия и Карелия продолжали принадлежать шведскому королевству. Истинно же русская история, высказывал убеждение шведский офицер, началась с призванием братьев Ruric, Sinaus и Truvor, которые прибыли от шведских князей из «Holm Gorda Ryke». По убеждению данного автора, шведы имели больше прав на области при Азовском море, чем русские на Балтийское побережье - земли, которые в течение многих столетий находились в подчинении древних шведских королей и были завоеваны русскими только в исторически недавнее время.
В лоне подобных рефлексий шведских писателей и родилась идея о связи имени Русь с финским наименованием шведов «rotzalainen». Подобной мыслью мы обязаны Хенрику Бреннеру, шведскому востоковеду, выпускнику университета в Уппсале. В 1697 году он отправился в составе шведской торговой делегации через Россию в Персию. Путешествие прервалось с началом Северной войны, в силу чего Бреннер до 1722 г. находился в России. Он занялся изучением древнерусской истории, где основное внимание уделялось, естественно, этимологии (у меня нет сведений, знал ли Бреннер русский язык в достаточной степени, но для многих «этимологов» знание русского языка не обязательно).
Бреннер был рожден в Финляндии, знал финский язык, и это явно сказалось на его «этимологических» исследованиях по древнерусской истории. В 1723 году, сразу после возвращения в Швецию, он опубликовал труд по истории и филологии Армении, к которому приложил «этимологические» толкования о началах древнерусской истории. Так, он нашёл, например, что название Русь следует связывать с рекой Русой, а так как он верил в распространившуюся благодаря Рудбеку мысль о том, что предки финнов заселяли Восточную Европу вплоть до Дона задолго до других народов, а предки шведов их покорили и собирали с них дань, то и стал утверждать, что это название могло быть дано финнами. Соответственно, имя Русь произошло от названия финнами шведов - «rotzalainen» или «rossalainen», а последнее, в свою очередь, произошло от Рослагена. Мнение такого образованного человека как Бреннер было подхвачено его соотечественниками, а также вызвало интерес и в зарубежных ученых кругах.
Из шведов на рассуждения Бреннера о связи Руслагена и финским названием Швеции сразу же стал ссылаться Страленберг. Немецкий теолог и историк И.К. Шёттген использовал работу Бреннера в своей состоящей из пяти частей серии лекций «Originum Russicarum», опубликованной в 1729-1731 гг. в Дрездене. Современный финский историк Латвакангас отметил, что Шёттген был первым иностранным ученым, использовавшим работу Бреннера. Шёттген использовал достаточно хорошо известные в Германии материалы по древнерусской истории. Он сообщал в своих лекциях о том, что Рюрик происходил от северных русов-варягов из региона Балтийского моря. И далее, со ссылкой на Бреннера, он пояснял, что славяне в VII веке переселились на север и подчинили местных жителей - финнов. Поскольку согласно Бреннеру, финны называли шведов «Ruozi», то Шёттген пришел к выводу о том, Северорусское государство (Russorum septentrionalium imperium) имело отношение к шведам и занимало в то время более обширные территории к западу, что соотвествовало, по его мнению, и данным шведской письменной традиции (иначе говоря, Магнусу и Рудбеку).
Работу Шёттгена можно считать водоразделом между исходной немецкой традицией, знавшей о связи древнерусской истории с южнобалтийским побережьем, и той новой западноевропейской традицией, которая сложилась под влиянием «Атлантиды» Рудбека. Эта новая традиция с конца XVII - первой половины XVIII вв. обрела общеевропейскую популярность. Поскольку созданный шведскими и немецкими писателями образ великого прошлого готов, как завоевателей мира и героических предков всех германских народов, c XVII века стал привлекать всё большее внимание английских историков, а несколько позднее - и французских мыслителей. В Англии и Франции распространилось увлечение скандинавским литературным наследием, которое отождествлялось с готическим - «gothic», утверждались идеи родства всех германских народов.
Окончание
Как востоковед Байер внедрял шведские инновации
Мифология норманизма / Статья 2012 года
В науке и в околонаучном сообществе распространено мнение о том, что немецкий востоковед Готлиб Зигфрид Байер после публикации статьи «О варягах» (De Varagis) сделался основоположником норманизма - течения в исторической науке, сторонники которого убеждены в скандинавском происхождении варягов (в которых любят видеть выходцев из Средней Швеции). ©По теме: Байер и рождение русского норманнизма | Как родился политический миф норманизма? | Чем опасен политический миф норманизма? | Из карамзинщины
Воздушный замок
Для них же летописный Рюрик оказывается безродным воякой - ни то наемником по договору, ни то завоевателем. Они же проповедуют идею о шведской этимологии имени Русь, из чего пытаются вытянуть всю историю русского народа. Причём как норманисты, так и их оппоненты единодушны в признании Байера «отцом-основателем» норманизма.
Однако современный историк Вячеслав Васильевич Фомин подметил, что первое заявление о «варягах из Швеции» вышло из-под борзого пера ловкого шведского дипломата Петра Петрея, которого Фомин совершенно справедливо назвал родоначальником норманнской теории. Идеи Петрея, открывшего новую главу в историческом фантазерстве шведских литераторов, ранее уже приписавших к истории Швеции и деяния готов, и деяния гипербореев, получили не менее резвое продолжение у целого ряда шведских писателей на протяжении всего XVII века. Об этом в свое время писал А.А. Куник, о том же напомнил и В.В. Фомин, приведя слова Куника о том, что «шведы постепенно открыли и определили все главные источники, служившие до XIX в. основою учения о норманском происхождении варягов-руси».
О шведских «открытиях» главных основ норманизма и пойдет речь в данной статье. Из трёх вышеназванных опор норманистской теории остановлю свое внимание на идее о шведской этимологии имени Русь.
В XVII веке шведские литераторы и историографы (Ю. Буре, Г. Штэрнъельм, Ю. Мессениус, О. Рудбек и др.) создали фантастическую «концепцию» о том, что имя легендарной Гипербореи из трудов античных авторов имело скандинавское происхождение. Следовательно, по их рассуждениям, и сама Гиперборея была создана трудами скандинавов, конкретно, - предками шведов. Эта фантазия, благодаря «Атлантиде» Рудбека, вплоть до второй половины XVIII в. занимала воображение многих известных западноевропейских мыслителей, чтобы затем с миром отойти в область исторических курьезов.
Однако сама традиция пристраивать к истории Швеции историческое достояние других народов закрепилась в шведской общественной мысли, тем более, что освоение «гипербореады» открывало безбрежный простор для любых фантазий на исторические темы. Постепенно в поле зрения шведских литераторов и историографов попала древнерусская история, в результате чего стала рождаться мысль о том, что имя русского государства - Руси - также происходит из Швеции. Логика этих рассуждений расцвела на почве, удобренной предшествующими историческими утопиями. Готицизм XVI-XVII вв. провозглашал Швецию прародиной готов, в качестве доказательств используя топонимику: юг Швеции носил имя Гёталанд. Утопия шведской «гипербореады» XVII в. объявила Швецию прародиной легендарных гипербореев, для обоснования чего также привлекалась «топонимическая» герменевтика. Например, Олаф Рудбек уверял, что в древности Швеция носила имя Heligs Öja или Helixoia/Heligsö, которое древние греки, по незнанию шведского языка, записали как Эликсия - Остров блаженных, и через греков это шведское наименование стало известно другим народам. /Rudbeck O. Atland eller Manheim. - Uppsala och Stockholm, 1937. Första delen. - S. 191, 228, 265, 293, 324/
Шведский историк Ю. Нордстрём так передавал эйфорическое чувство, вызванное в шведском обществе этим историозодчеством:
Ни один из народов Европы, помимо классических народов, не мог предъявить прошлое, полное столь дивных испытаний в мужестве, как мы - потомки готов… С такой историей мы чувствовали себя аристократией Европы, которой предопределено владычествовать над миром. / Nordström J. De yverbornas ö. Sextonhundratalsstudier. - Stockholm, 1934. - S. 95
Помимо традиции фантазировать на темы древнешведской истории, стремление провозгласить предков шведов основоположниками древнерусской истории было порождено и особенностями исторического периода, начальной отметкой которого был Столбовский мир (1617 год), а расцветом - Великая Северная война (1700-1721), в результате которой Россия вернула себе как отторгнутые Швецией по Столбовскому миру земли, так и выход к Балтийскому морю. Такой ход событий подстегивал шведскую историческую мысль продолжать поиск «побед» хотя бы в историческом прошлом.
Преамбулой к шведской «филологической герменевтике», поставившей целью доказать шведское происхождение имени Русь, можно, скорее всего, считать диссертацию Эрика Рунштеена «О происхождении свео-готских народов», защищённую в 1675 году в Лунде, в которой он, развивая фантазию о переселении свея-готского народа из Швеции в Скифию, стал доказывать, что этнонимы Восточной Европы - скандинавского происхождения. Будто бы аланы получили своё имя от провинции Олодингер (Ålåndingar et Olåndingar), а роксоланы - имя выходцев из Росландии (Roslandia) или Рослагена (Roslagia) /Мыльников А.С. Картина славянского мира: взгляд из Восточной Европы. Этногенетические легенды, догадки, протогипотезы XVI-начала XVIII века. - СПб., 1996. - С. 269/. Попытка Рунштеена соединить древний восточноевропейский народ роксоланов, связываемых античной и ренессансной традицией с предками русских, и название шведской области Рослагена, наверняка, была навеяна творчеством вдохновителя шведской гипербореады Ю. Буре.
В один из периодов своей деятельности Буре составлял словарь готских и старошведских терминов, используя принятую в его время традицию свободного «этимологизирования» по созвучию слов. Так он решил, что финское название шведов rodzelainen произошло от шведского названия прибрежной полосы в Упландии Рослаген (Roslagen), а топоним Рослаген возник как результат сложных трансформаций целого комплекса понятий, восходящих к шведскому глаголу ro - грести /Latvakangas A. Riksgrundarna. Varjagproblemet i Sverige från runinskrifter till enhetlig historisk tolkning. - Turku, 1995. - S. 147/. Авторитет Буре явно вдохновил некоторых историков Швеции, в том числе, Рунштеена использовать название Рослагена в рамках своих готицистских построений и начать примерять его на восточноевропейских ландшафтах.
Свой вклад в историю «господства» предков шведов в Восточной Европе внесли шведы, оказавшиеся в плену в России в связи с начавшейся Северной войной, такие, например, как Симон Паулинус или Линдхейм (после возведения его в дворянство), Х. Бреннер, Ф.Ю. Страленберг, П. Шёнстрем. Любопытно, что многие из шведов, попавших в русский плен или оказавшихся в России в силу других обстоятельств и не имевших возможности вернуться на родину, обнаружили на редкость пристальное внимание к древнерусской истории, стремление к приобретению древнерусских летописей и других исторических сочинений. Объяснение этому вряд ли стоит искать в том, что все они вдруг просто горячо заинтересовались древнерусской историей.
Здесь ещё раз уместно вспомнить, что шведское общество, начиная со времени правления короля Густава Вазы, воспитывалось на идее великого прошлого, благодаря чему, по приведенным словам Нордстрёма, шведы чувствовали себя «аристократией Европы, которой было предопределено владычествовать над миром». Творцы миражной истории Швеции Иоанн Магнус и Олаф Рудбек сделались непререкаемыми авторитетами для образованных шведов. Известный шведский историк и литературовед Хенрик Шюк отмечал, что рудбековская «Атлантида» в Швеции конца XVII-XVIII вв. воспринимались как святыня, сравнимая только с Аугсбургским Символом веры /Schück H. Den äldre Peringskiölds tid. // KGL.Vitterhets historie och Antikvitets akademien. Dess förhistoria och historia. I-VIII. Stockholm, 1932-1944. B. IV. - S. 138/.
___Рудбек на «вершине мира» под путеводным светом северных созвездий, в окружении античных богов и учёных (гравюра 1679 года)
Вера в то, что предки шведов в древности имели великую историю, полную «дивных испытаний», была так велика, что в 1688 году филолог Габриель Спарвенфельд получил задание от шведского правительства совершить поездку по Европе и постараться отыскать документы, которые подтверждали бы «Атлантиду» Рудбека. Все были уверены, что рассказы Рудбека покоятся на достоверном материале, который по разным обстоятельствам был вывезен из страны и рассеялся по разным старинным архивам и книгохранилищам. Несмотря на то, что Спарвенфельд путешествовал более пяти лет и посетил Испанию, Италию, Швейцарию, Северную Африку, он, естественно, ничего не нашёл.6
Однако мысль о том, что письменные источники, писанные рунами и подтверждавшие шведские древности, о которых повествовал Рудбек, когда-то существовали, но постепенно были утеряны или уничтожены, долго жили в шведском обществе.7 Поэтому ничего удивительного, что шведы, оказавшись в России, выказали горячий интерес к материалам по древнерусской истории: ведь и в труде Магнуса «История всех готских и шведских королей», и в «Атлантиде» Рудбека много места было уделено героическим деяниям предков шведов в Восточной Европе. А вдруг здесь удастся отыскать то, что не удалось Спарвенфельду в Западной Европе и Северной Африке - источники, в которых имелись бы доказательства верности сочинений Магнуса и Рудбека!
Особый оттенок приобрели историографические изыскания шведских писателей по древнерусской истории после поражения Швеции в Северной войне. Ущемленная национальная гордость возвращавшихся из плена шведских военных явно искала утешения в исторических экзерсисах. Это хорошо видно из текста, написанного «шведским офицером в Сибири» и опубликованного в книге Ф.-Х. Вебера «Преображенная Россия» - немецкого и английского дипломата, посланника Георга I Ганноверского ко двору Петра I. Книга была опубликована в 1721 году, как раз в год завершения Северной войны. Автор текста был уверен, что Швеция имела полное историческое право на те территории, которые отошли к шведской короне по Столбовскому миру, поскольку они уже в древности подчинялись шведским королям, которые собирали там дань. Автор этого сочинения провозглашал, что предки шведов - готы дошли до Азовского и Черного морей и подчинили себе русских. Позднее шведы потеряли эти отдаленные земли на юге из-за междинастийных распрей, но такие северные области, как Эстония, Ингерманландия и Карелия продолжали принадлежать шведскому королевству. Истинно же русская история, высказывал убеждение шведский офицер, началась с призванием братьев Ruric, Sinaus и Truvor, которые прибыли от шведских князей из «Holm Gorda Ryke». По убеждению данного автора, шведы имели больше прав на области при Азовском море, чем русские на Балтийское побережье - земли, которые в течение многих столетий находились в подчинении древних шведских королей и были завоеваны русскими только в исторически недавнее время.
В лоне подобных рефлексий шведских писателей и родилась идея о связи имени Русь с финским наименованием шведов «rotzalainen». Подобной мыслью мы обязаны Хенрику Бреннеру, шведскому востоковеду, выпускнику университета в Уппсале. В 1697 году он отправился в составе шведской торговой делегации через Россию в Персию. Путешествие прервалось с началом Северной войны, в силу чего Бреннер до 1722 г. находился в России. Он занялся изучением древнерусской истории, где основное внимание уделялось, естественно, этимологии (у меня нет сведений, знал ли Бреннер русский язык в достаточной степени, но для многих «этимологов» знание русского языка не обязательно).
Бреннер был рожден в Финляндии, знал финский язык, и это явно сказалось на его «этимологических» исследованиях по древнерусской истории. В 1723 году, сразу после возвращения в Швецию, он опубликовал труд по истории и филологии Армении, к которому приложил «этимологические» толкования о началах древнерусской истории. Так, он нашёл, например, что название Русь следует связывать с рекой Русой, а так как он верил в распространившуюся благодаря Рудбеку мысль о том, что предки финнов заселяли Восточную Европу вплоть до Дона задолго до других народов, а предки шведов их покорили и собирали с них дань, то и стал утверждать, что это название могло быть дано финнами. Соответственно, имя Русь произошло от названия финнами шведов - «rotzalainen» или «rossalainen», а последнее, в свою очередь, произошло от Рослагена. Мнение такого образованного человека как Бреннер было подхвачено его соотечественниками, а также вызвало интерес и в зарубежных ученых кругах.
Из шведов на рассуждения Бреннера о связи Руслагена и финским названием Швеции сразу же стал ссылаться Страленберг. Немецкий теолог и историк И.К. Шёттген использовал работу Бреннера в своей состоящей из пяти частей серии лекций «Originum Russicarum», опубликованной в 1729-1731 гг. в Дрездене. Современный финский историк Латвакангас отметил, что Шёттген был первым иностранным ученым, использовавшим работу Бреннера. Шёттген использовал достаточно хорошо известные в Германии материалы по древнерусской истории. Он сообщал в своих лекциях о том, что Рюрик происходил от северных русов-варягов из региона Балтийского моря. И далее, со ссылкой на Бреннера, он пояснял, что славяне в VII веке переселились на север и подчинили местных жителей - финнов. Поскольку согласно Бреннеру, финны называли шведов «Ruozi», то Шёттген пришел к выводу о том, Северорусское государство (Russorum septentrionalium imperium) имело отношение к шведам и занимало в то время более обширные территории к западу, что соотвествовало, по его мнению, и данным шведской письменной традиции (иначе говоря, Магнусу и Рудбеку).
Работу Шёттгена можно считать водоразделом между исходной немецкой традицией, знавшей о связи древнерусской истории с южнобалтийским побережьем, и той новой западноевропейской традицией, которая сложилась под влиянием «Атлантиды» Рудбека. Эта новая традиция с конца XVII - первой половины XVIII вв. обрела общеевропейскую популярность. Поскольку созданный шведскими и немецкими писателями образ великого прошлого готов, как завоевателей мира и героических предков всех германских народов, c XVII века стал привлекать всё большее внимание английских историков, а несколько позднее - и французских мыслителей. В Англии и Франции распространилось увлечение скандинавским литературным наследием, которое отождествлялось с готическим - «gothic», утверждались идеи родства всех германских народов.
Окончание