Внебрачный правнук Сталина Игорь Давыдов (этот не в прадеда)
Ещё из мифологии сталинизма
Уроки Бизнеса от правнука Сталина
Игорь Давыдов: «Я вспоминаю, какими мы были наивными и глупыми, когда СССР рухнул» / Настоящая история «сибирской линии» Сталина
История с публичным признанием того, что у Иосифа Сталина действительно есть ещё один внук по так называемой «туруханской» линии, начинавшаяся весной этого года как настоящий детектив, получила новый виток развития, вполне достойный передачи «Жди меня». ©Ещё о семье и детях Сталина
Прадед и правнук
Наши читатели первыми имели возможность познакомиться с некогда секретными документами из Особой папки Политбюро ЦК КПСС, которые рассказывали о том, как ЦК КПСС И КГБ СССР искали сына Сталина, майора Александра Давыдова в послевоенные годы. (См. «Настоящая история внебрачного сына Сталина». «Совершенно секретно» № 2/379, февраль 2016 г.)
С Юрием Александровичем Давыдовым, простым инженером-строителем из Новокузнецка, тогда ещё только «предположительным» внуком Иосифа Виссарионовича Сталина, мы познакомились в конце марта в гримёрке ток-шоу «Прямой эфир» телеканала «Россия-1» менее чем за сутки до того, как я задал ему первый вопрос о новых ощущениях.
Сын будущего «вождя народов» Александр Давыдов появился на свет в селе Курейка в 1917 году, уже после того, как Иосиф Джугашвили, оставивший свою сожительницу беременной, покинул место своей последней ссылки. Александр Давыдов долгое время держал информацию о своём настоящем отце в тайне. Лишь после смерти Александра Яковлевича его сын Юрий Александрович попытался выяснить, на самом ли деле он внук Сталина. В марте нынешнего года, после того как нами были опубликованы подлинные архивные документы о сыне Сталина, его самый известный внук, театральный режиссёр Александр Бурдонский, дал согласие на генетическую экспертизу. И она доказала (совпадение по мужской линии 99,8%), что Александр Бурдонский и Юрий Давыдов являются братьями.
Именно тогда я познакомился с Юрием Давыдовым, живущим и работающим в далёком от Москвы Новокузнецке. А через несколько дней сотрудники редакции передали мне телефон Игоря Эдуардовича Давыдова, который очень просил меня позвонить. Но я решил подстраховаться и спросить у реального внука Сталина Юрия Давыдова, известен ли ему человек с такими данными. Он буквально закричал в трубку: «Да это же Игорь, сын моего покойного старшего брата Эдика! Мы с ним не виделись больше двадцати лет - потеряли связь во время распада СССР». Остальное было делом техники: родственники связались по телефону, потом встретились в Москве, а я получил возможность сделать самое первое интервью с московским правнуком Иосифа Сталина, который в свои 46 лет является довольно успешным бизнесменом, причём взгляды его на жизнь и политику весьма отличаются от тех, которые прививал нашей стране его прадед.
Семья Александра Давыдова, сына Сталина. Справа старший сын Эдуард и жена Евдокия. Слева невестка Людмила с матерью
Невестка Сталина Евдокия Давыдова. 1943
От этой новости мои друзья были в шоке
- Игорь, вы говорили, что вам рассказали о том, что есть такая семейная тайна, когда вам исполнилось 17 лет. Отец рассказал?
- Нет, мать. Отец не дожил до этого, к этому времени уже умер. С ним на эту тему у нас вообще не было никаких разговоров, никаких обсуждений. В семье как-то этот вопрос обходили. Матери, когда уже она меня родила, свёкор со свекровью под большим секретом рассказали, что у нас есть такой высокопоставленный родственник. Правда, не сказали сразу, что это Сталин. Просто сказали «там наверху в Кремле». И всё это шёпотом, в тайне от всех. Это же были семидесятые годы, к культу личности Сталина относились по-разному…
- Какое впечатление на вас оказал рассказ матери о том, кто ваш прадед?
- Честно говоря, никакого. В этом возрасте думаешь о других вещах. Никакой великой гордости я не испытал.
- А что вы к тому времени сами знали о Сталине?
- Наверное, то же самое, что и большинство советских людей. По учебникам, по фильмам… Общую версию, так сказать… С одной стороны, как я помню, громко говорить о Сталине не рекомендовалось, с другой, мне запомнилось, что на грузовых машинах его портрет часто устанавливали под лобовым стеклом… Это я очень хорошо почему-то запомнил.
- А позднее никогда специально не интересовались? Может быть, книжки какие-то читали? Была личность вам интересна?
- Специально нет. Но смотрел фильмы, телепередачи. Первой, которая меня особо заинтересовала, была передача «Человек и закон» с темой «Женщины Сталина». В ней я впервые упоминалось про деда, но как-то вскользь, в качестве версии, что мол была такая ветвь. Хотя фотографию деда Сашки (сын Сталина Александр Давыдов. - Ред.) на экране показывали.
- Но сейчас-то у нас всё неопровержимо доказано…
- В том-то и дело. Для нас, для семьи самое главное - то, что поставлена точка. Раньше всё было на уровне домыслов, загадок - может, было, а может, нет. И мы никому особенно об этом не распространялись. Как, не имея реальных доказательств, вдруг заявить, что имеешь отношение к Сталину? Мало ли таких Остапов Бендеров по стране ходит. Скажут, ещё один дурак нашёлся… Поэтому, чтобы не выглядеть таким, лучше было не упоминать об этом. А сейчас об этом можно прямо и честно сказать.
- Ваши друзья и коллеги как об этом узнали?
- Мне позвонили, говорят, что твой однофамилец, внук Сталина, в телепередаче выступает. Я ответил, что это не однофамилец, а мой дядя, брат отца.
- И как все к этому отнеслись?
- Сначала были в шоке, но в наших отношениях ничего не поменялось. На мне-то это никаким образом не отражается. Ну, правнук и правнук. Я к этому никаких усилий не приложил. Но вот распорядилась судьба так родиться…
Сына «вождя народов» могли расстрелять
- Расскажите, что вы знаете о своём дедушке Александре Давыдове, сыне Сталина. Когда вы с ним последний раз виделись?
- Мне, наверное, было лет 12-13, то есть дело происходило в начале восьмидесятых. Серьёзных разговоров с дедом мы, конечно, не вели. Поэтому в основном я всё узнал позже от матери… Дед Саша был человеком замкнутым и немногословным, как дядя Юрик. А про войну он вообще ни слова никому не рассказывал. Ни внукам, ни детям. Хотя был в действующей армии всю войну с самого начала. Не говорил, где воевал, на каком фронте…
- Насколько мне удалось проследить его военную биографию, он до зимы 1941 года участвовал в тяжёлых боях на западном направлении, а потом в обороне Москвы. Это было время, когда срок жизни младших офицеров, тем более политруков, был порядка нескольких дней. Так что ему в определённой мере повезло, что он остался жив тогда, в 1941 году. А потом его часть была переброшена на Дальний Восток, и он участвовал в войне против Японии, был заместителем командира батальона по политчасти. Там получил боевой орден Красной Звезды. А всего у него было около полутора десятка наград…
- Да, я знаю, что он был политработником. Кстати, наверное, единственный случай, о котором он говорил матери, касался обороны Москвы. Дед умер в 1987 году от рака лёгких, которые застудил поздней осенью 1941 года. Он рассказывал, что сидели они в окопах по пояс в ледяной воде. Был конец октября, и люди буквально ледяной коркой покрывались. А он как политрук бегал по окопам и будил всех солдат, чтобы они не засыпали, поскольку сон означал неминуемую смерть. Всё равно, большинство красноармейцев тогда погибли от холода, а он выжил, поскольку всё время был в движении. Но на всю жизнь получил хроническое заболевание лёгких. Его тогда могли и расстрелять за то, что жив остался. Кстати, мой отец, родившийся в 1941 году, был назван Эдуардом в честь лучшего друга деда Сашки, погибшего тогда, в самом начале войны.
Сын Сталина Александр Давыдов с правнуком вождя Игорем. Ташкент, 1974
Характер сталинских внуков
- Игорь, ваш отец, Эдуард Давыдов, был первым внуком Сталина по «туруханской» ветви…
- Да, он был первенцем, и родители его очень любили. Считали его чуть ли не гением: он и стихи рассказывал, и всё запоминал, и в школе хорошо учился… Они прощали ему практически всё, и рос он очень избалованным ребёнком. Наверное, даже эгоистом. Дядя Юрик (внук Сталина Юрий Давыдов. - Ред.) был всегда на втором плане, хотя по своим человеческим и душевным качествам он был гораздо лучше и выше отца.
Молодой Эдуард Давыдов был настоящим атлетом
- Может быть, это просто две стороны личности Сталина так проявились в его внуках?
- Вполне возможно. Они были полными антиподами. Мать вспоминала: со свекровью занимаются домашними делами, нужно в чём-то помочь, передвинуть что-то. Отец, Эдик, прибежит: «Сейчас я всё сделаю, минутку…» И только его и видели, мог до вечера не появиться. А дядя Юрик придёт, услышит, что нужно помочь, молча всё сделает, передвинет что-то. Без лишних слов.
Отца тем не менее просто боготворили: «Эдичка, Эдичка…» В общем, практически главная надежда родителей, «наше всё…» А на самом деле большинство положительных качеств было у младшего внука Юрия…
- Но некоторые черты «вождя народов» и в вашем отце просматриваются. Любовь к застольям, например…
- Да, погулять он любил. Попеть офицерские песни, на гитаре играть. Ему нужно было, чтобы застолье было широкое, и он - в центре внимания. Деньги отец хорошие получал, любил не только погулять, но и в карты поиграть. В общем, был человеком светским. А дядя Юрик - он человек домашний. Его никуда не вытянешь. Или на даче со стариками, или дома с детьми. У него поэтому и детей трое, и внуков четверо. Отец же как-то только на меня одного сподобился в молодости. Но как они с матерью разошлись, он так и не женился, и она тоже замуж не вышла…
- В 1955 году, когда ваш дед, сын Сталина, демобилизовался, семья переехала в город Сталинск, нынешний Новокузнецк. И после окончания школы ваш отец поступил учиться в металлургический институт. На чём он специализировался?
- По профессии он был инженером-металлургом. Непосредственно варил сталь. В детстве он мне все уши прожужжал: вот это - настоящая мужская профессия…
Внук Сталина Эдуард Давыдов с сыном Игорем
Наша семья партийной карьеры не сделала
- Как вы относитесь к коммунистическим идеям?
- Я думаю, что это была и есть утопия.
- Но позвольте, Игорь, ведь у нас есть КПРФ, Зюганов…
- Это ни о чём вообще! Я помню по своей молодости закат власти КПСС, комсомол. Помню все эти пустые и никчемные собрания, передававшиеся часами трансляции партийных съездов, которые никто не смотрел, рассказы о каких-то липовых достижениях и тем более перспективах. Топтались на одном месте. Правда, раньше мы были сильнее, чем сейчас. Но сейчас мы сильнее, чем пять лет назад… И союзников у нас практически не осталось, все решают свои проблемы. Раньше хоть страны-сателлиты были…
- Но их тоже кормить приходилось
- К сожалению, это так. Почему-то у нас всё было устроено очень неразумно. Возможно потому, что деньги были не свои, а государственные. Столько вкладывали в Африку, в Азию, и всё впустую. А потом долги прощали. А вваливали эти деньги лишь для того, чтобы какой-то местный царёк сказал, что его страна пойдёт по социалистическому пути. А наш народ вкалывал для того, чтобы ещё одна страна как бы выбрала путь социализма. Просто в никуда деньги уходили. Мы не умеем пользоваться плодами своих достижений.
- В чём была ошибка, на ваш взгляд?
- Американцы, в какой стране бы они ни закрепились, начинают из неё высасывать всё, что можно, чтобы восполнить свои затраты. Чтобы своим, а не чужим было хорошо. Мы же, получив влияние на какой-то территории, начинали в неё вкладывать. Дарить оружие, технику. А потом нам говорили: «Спасибо, ребята, хватит, теперь мы пойдём своим путём». Наши утёрлись: «Ну, непорядочные люди оказались. Давайте другим поможем…» Я лично такую политику не разделял и не разделяю. Чтобы тягаться с американцами, нужно действовать по их лекалам. А если пытаться показать, что мы вот такие добрые и хорошие, а американцы злые и вредные, то мы не выиграем. Это было изъяном в коммунистической идеологии. Мы всё время кому-то помогали, причём тогда, когда помощь была нужна нам самим. А вся так называемая общественная и комсомольская работа была направлена на достижение сомнительных, а чаще всего утопических целей.
- Ваш дядя, Юрий Александрович, кстати, так в комсомол и не вступил…
- Этого я не знал. Как же дедушка Саша допустил?
- Вот так, говорил с ним пару раз, но без какого-то результата. И в институт Юрий Александрович без ВЛКСМ поступил, и закончил, и работает до сих пор…
- Молодец какой! Человек принципов.
- А ваш отец был комсомольцем, членом КПСС?
- Нет, партийцем он точно не был, насчёт комсомола не знаю, может быть, и вступил когда-то, в армии, например. А от партийной жизни был далёк. Вот дед - это да, он был партийцем до мозга костей, до последнего верил в коммунистические идеи. Отец с Юриком - уже нет. А я и подавно. Я был единственным в классе некомсомольцем, вступил в 10-м классе, чтобы не портить общую картину.
- И как вы с такими взглядами в школе учились, в военном училище?
- Я всегда старался от этого отдалиться, как и отец. Считал всякие собрания глупостью и пустым занятием. Наверное, на нас идеологическое влияние прадеда закончилось. Другое поколение, другая жизнь…
Родители разошлись, но новых семей не создали…
- Ваши папа с мамой в студенческие годы отца поженились?
- Нет, уже после окончания института. Моя мать жила в Ташкенте. Семья туда приехала из Смоленска. Когда в 1941 году немцы подошли к городу, их эвакуировали в Ташкент. Там и жили. Мой дед по материнской линии родом из Смоленска, а бабушка - сибирячка из Барнаула. В Ташкенте, кстати, родилась моя мать. После школы уехала к бабушке в Барнаул и устроилась там работать на химкомбинат. А отец туда попал на практику после института. Она была лаборанткой, он ей приносил пробы какие-то. Так, собственно, и познакомились. В общем, очень быстро он её увёз в Новокузнецк знакомиться с родителями. Привёз, а там уже дед Сашка, баба Дуся, Юрик… И назначили свадьбу. Приехали её родители. Так они и поженились. А отца забрали в армию, служить после окончания военной кафедры офицером. Мать уже была беременна, осталась жить в Новокузнецке со свекром и свекровью, а отец на два года был отправлен служить в Бийск.
- Такое разделение семьи не всегда идёт на пользу…
- Мать, конечно, к нему приезжала туда, а там что? Офицерская общага, пьянки-гулянки, дым коромыслом. Как я понял, там уже у них и начались разлады. Она приезжает с ребёнком, а Эдика никто найти не может. Потом появляется в неизвестно каком состоянии…
- Так и развелись?
- Свёкор со свекровью уговаривали мать: «Только не разводись, квартиру вам оставим…» Но мать сказала: «Мой тут только сын, собрала меня и уехала в Ташкент…
Когда мать с отцом развелись, он через год приехал. Его тут же взяли на авиационный завод как квалифицированного специалиста, дали квартиру… Но продержался в семье он недолго. Опять с матерью рассорились, и он вернулся в Новокузнецк. Но всегда приезжал в отпуск, общался с нами… Работа - это было единственное, что у него осталось. Новую семью он не завёл, детей не нажил. Отец был профессионалом. Он очень любил свою работу и практически всю жизнь проработал на Кузнецком металлургическом комбинате. Работа тяжёлой была. Он и умер-то довольно молодым, в районе пятидесяти лет. За год до смерти получил тяжёлую травму - его ударило концом разорвавшегося троса. А потом прямо в автобусе по дороге на работу случился инсульт…
«Лихие девяностые» я познал сполна
- Игорь, как у вас складывалась жизнь в Ташкенте?
- Вы знаете, по сравнению с остальной страной, отлично. Я жил там с 1972 по 1988 год, до окончания школы. Должен был попасть в последний призыв в Афганистан. Чтобы не служить там, я быстренько собрал документы и поступил в Смоленское зенитно-ракетное училище, сейчас это академия. В Смоленске у нас жили родственники по линии матери. А потом умер отец, связи с Новокузнецком постепенно потерялись. Мы продали квартиру и переехали в Смоленск, потом из Смоленска в Москву.
- Чем запомнилась учёба в училище?
- Всё как обычно, разве что в 1991 году нас подняли по тревоге и собрались отправлять в Москву, но не на защиту Белого дома, а на «подавление бунта». Что-то у них там не заладилось, так и просидели в те августовские дни с автоматами и собранными вещмешками в Смоленске. Начальника училища потом сняли…
- А училище вы закончили?
- Нет, я перевёлся на заочное отделение Смоленского энергетического института. Тогда во время перестройки престиж военной службы настолько упал, что продолжать учёбу не было смысла. Сплошной разброд и шатание. Я после второго курса ушёл из училища, дослужил в армии до первого приказа, как положено бывшим курсантам. И занялся коммерцией. Тогда начались все эти оптовые базы, левая водка и всё прочее. Из Москвы таскали в Смоленск на рынки. В общем, в «диком капитализме» поучаствовал. Продолжалось это до 1994 года, наверное, так что «лихие девяностые» я познал сполна.
- Удачно бизнес шёл? Ведь тогда самые бандитские времена были…
- У меня всё складывалось относительно благополучно. Расширялась торговля, открыл несколько магазинов. И с бандитами приходилось разбираться, ведь коммерсанты были самой желанной целью для них. С другой стороны, все серьёзные состояния обычным людям можно было сделать лишь тогда, и стоило рисковать…
- Но и первоначальный капитал нужен был, правда?
- С этим история такая. У нас в Ташкенте была прекрасная двухкомнатная квартира с лоджиями, большая. Мы её тогда, когда все русские бежали из Узбекистана, продали за две тысячи долларов. Сразу после раздела СССР мать сказала: «Всё, едем в российское посольство, получаем гражданство Российской Федерации». Быстро получили гражданство, собрали вещи, а поскольку мама работала на авиационном заводе, откуда регулярно летали самолёты в Россию, удалось этот контейнер отправить в Смоленск. Мама тут же уехала туда к деду, а я остался в Ташкенте, чтобы завершить все дела с продажей квартиры. А потом и сам уехал в Смоленск.
- И как начинали бизнес?
- У меня приятели, тоже ушедшие из училища, уже начали заниматься торговлей. И я деньги от продажи квартиры, а это считалось тогда довольно большой суммой, вложил в этот опасный и рискованный бизнес. Все вспоминают то время как самое худшее, голодное и неопределённое, а для меня именно тогда началась обеспеченная жизнь. Просто я попал в эту струю, когда всё открывалось, первые магазины, первые ростки коммерческой деятельности. И никакого контроля, о кассовых аппаратах никакой речи вообще не было. Никаких налогов - торгуй не хочу! Хотя мне было уже понятно, что долго такая жизнь не продлится, поскольку тогда частная торговля временно замещала разрушенную государственную. И когда-то государство должно было взять всё это под контроль.
Главное вовремя остановиться
- Игорь, а как вы попали в Москву?
- Абсолютно случайно. У меня была крёстная в Ташкенте, по национальности армянка. Она ещё раньше нас уехала из Ташкента в Москву. Здесь устроилась работать к сестре. Та работала в советское время в типографии, а потом им с мужем, когда всё разваливалось, удалось эту типографию приватизировать. И они на основе этой типографии открыли предприятие по выпуску рекламной продукции, листовок, флаеров и прочего. Дела шли успешно, и со временем она нашла нас в Смоленске.
- Вы же говорили, что все связи были утеряны…
- Она знала только, что мы в Смоленске. Приехала в город, не зная адреса, лишь приблизительно представляя, где мы живём. Знала ещё, что у нас две собаки, колли. И ходила по дворам, спрашивала: «Ищу женщину, которая с двумя собаками гуляет». Нашла мать и увезла в Москву. Говорит: «Что ты тут сидишь в Смоленске, прозябаешь на свою нищенскую пенсию?» Маму тогда сократили с работы, и тётя Алла буквально увезла её в столицу: «Поедем, найдём тебе работу какую-нибудь, будешь хоть жить нормально».
- Вы вместе уехали?
- Нет, мама поехала одна, устроилась работать, а через год звонит мне: «Здесь есть такая же возможность заниматься торговлей, только масштабы побольше, да и доходы на порядок выше…»
Я недолго думая все магазины и предприятия в Смоленске продаю, здесь, в Москве, покупаю, и всё по новой закрутилось. Ещё «Черкизон» работал, другие оптовые рынки. Я занялся торговлей одежды, проще говоря шмотками. Открыл павильон в Бибиреве, в Южном Медведкове… И довольно успешно всё работало, примерно года до двухтысячного, когда это всё не стало загибаться. Именно тогда нужно было прочувствовать момент, когда торговлю следовало прекращать. Я прикинул, посчитал и понял, что продолжать торговать не имеет смысла. Здесь, как в казино, главное - не выиграть, а уметь вовремя остановиться.
- Почему торговля рушилась?
- В новых условиях работать приходилось практически только на аренду, в торговых центрах всякие бутики стоили немеряно. Чтобы отбить аренду одного, ещё три где-то должны были работать. В общем, продал всё, позакрывал и решил, используя накопленные средства, заняться биржевой торговлей, финансовыми бумагами.
- И как дело пошло?
- Входил я в это постепенно, ещё когда торговлей занимался. Сначала я попробовал в брокерской конторе работать. Тогда началась брокерская деятельность, открылись товарно-сырьевые биржи ММВБ и прочие, Стерлигов с «Алисой». Меня так это захватило, думаю, неужели до настоящего капитализма дожили? Вот тут я точно долларовым миллионером стану! Закончил брокерские курсы, работал на бирже. Тогда по телеграфу присылалась информация: «Продаётся вагон того-то, в Хабаровске стоит контейнер с красной ртутью». Такой был геморрой! Сейчас думаю: «Боже мой! Неужели я такой ерундой занимался?» А тогда все считали это серьёзным. Отправляли в командировки, едешь куда-нибудь, чтобы какие-то болванки или прокат привезти. Три вагона сопровождать. Сейчас я бы в жизни этим заниматься не стал… А тогда казалось: «Сейчас вот сделку совершу, и я миллиардер…»
Я вспоминаю, какими мы были наивными и глупыми, когда СССР рухнул. Совершенно неприспособленными к тому, что в мире всё в избытке. Что купить можно что угодно и в любом количестве, только деньги давай!
- Нам казалось, что мы переходим к капитализму, а переходили почти к феодализму. А сейчас как?
- Я вполне доволен. Сейчас на Форексе работаю, а до этого акциями торговал. В разных компаниях, пока свой путь нашёл, многое поменял, многому научился. Сейчас у меня с партнёрами своя компания по оказанию услуг в сфере вложения финансовых средств. Свой процент зарабатываем, как говорится, живём - не тужим.
Младший внук сталина Юрий Давыдов в гостях у «Совершенно секретно». Март 2016
Наше слабое место - это наша элита
- Игорь, а политикой вы интересуетесь, или только бизнесом?
- Интересуюсь очень. Вот сейчас я думаю, может быть, этот интерес и это чутьё у меня от предка? Смотрю все новости, читаю всё, что касается глобальной политики и наших внешнеполитических проблем. То, что внутри, проблемы с дорогами и грязными подъездами, мне изучать неинтересно, я и так всё это вижу и понимаю причины. Перефразируя слова классиков: «Одни воруют, у других разруха в головах».
- Вы считаете, что судьба нашей страны решается не внутри её, а снаружи?
- Думаю, что именно так. У нас нет того, что можно было бы назвать полной независимостью. Мы слышим, что вот мы единственная страна, которая не зависит ни в чём от Соединённых Штатов… Да как не зависим? Вся наша экономика, за небольшим исключением, завязана на США. Если дойдёт не до игры с санкциями, а до настоящего жёсткого противостояния, они могут просто нашу экономику выключить. И никакой войны не надо, ни бомб, ни снарядов.
Думаю, что поэтому наш президент и не лезет на рожон. Показал свою силу и держится в сторонке. Не выпячивает себя, не говорит: «Теперь мы главные!» Потому что знает, что у американцев есть «волшебная кнопка», к сожалению…
- А как же импортозамещение?
- Да какое импортозамещение? Все сидят и ждут лучших времён. Недавно видел сюжет по ТВ. На продовольственном рынке в провинции спрашивают торговца: «Когда появятся дешёвые ранние отечественные помидоры?» Он, не задумываясь, отвечает: «Когда с Турции санкции снимут!» Вот и всё. Для полноценного замещения нужны гигантские средства, ведь мы десятилетиями ориентировались на импорт. На то, чтобы в масштабах всей страны создать свою структуру для того, чтобы заменить зарубежную продукцию, должно уйти несколько десятилетий. А где ещё на всё это деньги взять?
- Где наше слабое место?
- Наше самое слабое место - это наша элита. Если в стране начнёт всё сыпаться, она тут же окажется на Западе и сдаст всё и всех с потрохами. Ну а народ, народ останется, ему уходить некуда. Ни вилл на Лазурном Берегу, ни офшорных счетов у него нет…
Сканы бумажного варианта статьи / Кликабельно
Алексей Богомолов
«Совершенно секретно», №7(384), 12 июля 2016
Уроки Бизнеса от правнука Сталина
Игорь Давыдов: «Я вспоминаю, какими мы были наивными и глупыми, когда СССР рухнул» / Настоящая история «сибирской линии» Сталина
История с публичным признанием того, что у Иосифа Сталина действительно есть ещё один внук по так называемой «туруханской» линии, начинавшаяся весной этого года как настоящий детектив, получила новый виток развития, вполне достойный передачи «Жди меня». ©Ещё о семье и детях Сталина
Прадед и правнук
Наши читатели первыми имели возможность познакомиться с некогда секретными документами из Особой папки Политбюро ЦК КПСС, которые рассказывали о том, как ЦК КПСС И КГБ СССР искали сына Сталина, майора Александра Давыдова в послевоенные годы. (См. «Настоящая история внебрачного сына Сталина». «Совершенно секретно» № 2/379, февраль 2016 г.)
С Юрием Александровичем Давыдовым, простым инженером-строителем из Новокузнецка, тогда ещё только «предположительным» внуком Иосифа Виссарионовича Сталина, мы познакомились в конце марта в гримёрке ток-шоу «Прямой эфир» телеканала «Россия-1» менее чем за сутки до того, как я задал ему первый вопрос о новых ощущениях.
Сын будущего «вождя народов» Александр Давыдов появился на свет в селе Курейка в 1917 году, уже после того, как Иосиф Джугашвили, оставивший свою сожительницу беременной, покинул место своей последней ссылки. Александр Давыдов долгое время держал информацию о своём настоящем отце в тайне. Лишь после смерти Александра Яковлевича его сын Юрий Александрович попытался выяснить, на самом ли деле он внук Сталина. В марте нынешнего года, после того как нами были опубликованы подлинные архивные документы о сыне Сталина, его самый известный внук, театральный режиссёр Александр Бурдонский, дал согласие на генетическую экспертизу. И она доказала (совпадение по мужской линии 99,8%), что Александр Бурдонский и Юрий Давыдов являются братьями.
Именно тогда я познакомился с Юрием Давыдовым, живущим и работающим в далёком от Москвы Новокузнецке. А через несколько дней сотрудники редакции передали мне телефон Игоря Эдуардовича Давыдова, который очень просил меня позвонить. Но я решил подстраховаться и спросить у реального внука Сталина Юрия Давыдова, известен ли ему человек с такими данными. Он буквально закричал в трубку: «Да это же Игорь, сын моего покойного старшего брата Эдика! Мы с ним не виделись больше двадцати лет - потеряли связь во время распада СССР». Остальное было делом техники: родственники связались по телефону, потом встретились в Москве, а я получил возможность сделать самое первое интервью с московским правнуком Иосифа Сталина, который в свои 46 лет является довольно успешным бизнесменом, причём взгляды его на жизнь и политику весьма отличаются от тех, которые прививал нашей стране его прадед.
Семья Александра Давыдова, сына Сталина. Справа старший сын Эдуард и жена Евдокия. Слева невестка Людмила с матерью
Невестка Сталина Евдокия Давыдова. 1943
От этой новости мои друзья были в шоке
- Игорь, вы говорили, что вам рассказали о том, что есть такая семейная тайна, когда вам исполнилось 17 лет. Отец рассказал?
- Нет, мать. Отец не дожил до этого, к этому времени уже умер. С ним на эту тему у нас вообще не было никаких разговоров, никаких обсуждений. В семье как-то этот вопрос обходили. Матери, когда уже она меня родила, свёкор со свекровью под большим секретом рассказали, что у нас есть такой высокопоставленный родственник. Правда, не сказали сразу, что это Сталин. Просто сказали «там наверху в Кремле». И всё это шёпотом, в тайне от всех. Это же были семидесятые годы, к культу личности Сталина относились по-разному…
- Какое впечатление на вас оказал рассказ матери о том, кто ваш прадед?
- Честно говоря, никакого. В этом возрасте думаешь о других вещах. Никакой великой гордости я не испытал.
- А что вы к тому времени сами знали о Сталине?
- Наверное, то же самое, что и большинство советских людей. По учебникам, по фильмам… Общую версию, так сказать… С одной стороны, как я помню, громко говорить о Сталине не рекомендовалось, с другой, мне запомнилось, что на грузовых машинах его портрет часто устанавливали под лобовым стеклом… Это я очень хорошо почему-то запомнил.
- А позднее никогда специально не интересовались? Может быть, книжки какие-то читали? Была личность вам интересна?
- Специально нет. Но смотрел фильмы, телепередачи. Первой, которая меня особо заинтересовала, была передача «Человек и закон» с темой «Женщины Сталина». В ней я впервые упоминалось про деда, но как-то вскользь, в качестве версии, что мол была такая ветвь. Хотя фотографию деда Сашки (сын Сталина Александр Давыдов. - Ред.) на экране показывали.
- Но сейчас-то у нас всё неопровержимо доказано…
- В том-то и дело. Для нас, для семьи самое главное - то, что поставлена точка. Раньше всё было на уровне домыслов, загадок - может, было, а может, нет. И мы никому особенно об этом не распространялись. Как, не имея реальных доказательств, вдруг заявить, что имеешь отношение к Сталину? Мало ли таких Остапов Бендеров по стране ходит. Скажут, ещё один дурак нашёлся… Поэтому, чтобы не выглядеть таким, лучше было не упоминать об этом. А сейчас об этом можно прямо и честно сказать.
- Ваши друзья и коллеги как об этом узнали?
- Мне позвонили, говорят, что твой однофамилец, внук Сталина, в телепередаче выступает. Я ответил, что это не однофамилец, а мой дядя, брат отца.
- И как все к этому отнеслись?
- Сначала были в шоке, но в наших отношениях ничего не поменялось. На мне-то это никаким образом не отражается. Ну, правнук и правнук. Я к этому никаких усилий не приложил. Но вот распорядилась судьба так родиться…
Сына «вождя народов» могли расстрелять
- Расскажите, что вы знаете о своём дедушке Александре Давыдове, сыне Сталина. Когда вы с ним последний раз виделись?
- Мне, наверное, было лет 12-13, то есть дело происходило в начале восьмидесятых. Серьёзных разговоров с дедом мы, конечно, не вели. Поэтому в основном я всё узнал позже от матери… Дед Саша был человеком замкнутым и немногословным, как дядя Юрик. А про войну он вообще ни слова никому не рассказывал. Ни внукам, ни детям. Хотя был в действующей армии всю войну с самого начала. Не говорил, где воевал, на каком фронте…
- Насколько мне удалось проследить его военную биографию, он до зимы 1941 года участвовал в тяжёлых боях на западном направлении, а потом в обороне Москвы. Это было время, когда срок жизни младших офицеров, тем более политруков, был порядка нескольких дней. Так что ему в определённой мере повезло, что он остался жив тогда, в 1941 году. А потом его часть была переброшена на Дальний Восток, и он участвовал в войне против Японии, был заместителем командира батальона по политчасти. Там получил боевой орден Красной Звезды. А всего у него было около полутора десятка наград…
- Да, я знаю, что он был политработником. Кстати, наверное, единственный случай, о котором он говорил матери, касался обороны Москвы. Дед умер в 1987 году от рака лёгких, которые застудил поздней осенью 1941 года. Он рассказывал, что сидели они в окопах по пояс в ледяной воде. Был конец октября, и люди буквально ледяной коркой покрывались. А он как политрук бегал по окопам и будил всех солдат, чтобы они не засыпали, поскольку сон означал неминуемую смерть. Всё равно, большинство красноармейцев тогда погибли от холода, а он выжил, поскольку всё время был в движении. Но на всю жизнь получил хроническое заболевание лёгких. Его тогда могли и расстрелять за то, что жив остался. Кстати, мой отец, родившийся в 1941 году, был назван Эдуардом в честь лучшего друга деда Сашки, погибшего тогда, в самом начале войны.
Сын Сталина Александр Давыдов с правнуком вождя Игорем. Ташкент, 1974
Характер сталинских внуков
- Игорь, ваш отец, Эдуард Давыдов, был первым внуком Сталина по «туруханской» ветви…
- Да, он был первенцем, и родители его очень любили. Считали его чуть ли не гением: он и стихи рассказывал, и всё запоминал, и в школе хорошо учился… Они прощали ему практически всё, и рос он очень избалованным ребёнком. Наверное, даже эгоистом. Дядя Юрик (внук Сталина Юрий Давыдов. - Ред.) был всегда на втором плане, хотя по своим человеческим и душевным качествам он был гораздо лучше и выше отца.
Молодой Эдуард Давыдов был настоящим атлетом
- Может быть, это просто две стороны личности Сталина так проявились в его внуках?
- Вполне возможно. Они были полными антиподами. Мать вспоминала: со свекровью занимаются домашними делами, нужно в чём-то помочь, передвинуть что-то. Отец, Эдик, прибежит: «Сейчас я всё сделаю, минутку…» И только его и видели, мог до вечера не появиться. А дядя Юрик придёт, услышит, что нужно помочь, молча всё сделает, передвинет что-то. Без лишних слов.
Отца тем не менее просто боготворили: «Эдичка, Эдичка…» В общем, практически главная надежда родителей, «наше всё…» А на самом деле большинство положительных качеств было у младшего внука Юрия…
- Но некоторые черты «вождя народов» и в вашем отце просматриваются. Любовь к застольям, например…
- Да, погулять он любил. Попеть офицерские песни, на гитаре играть. Ему нужно было, чтобы застолье было широкое, и он - в центре внимания. Деньги отец хорошие получал, любил не только погулять, но и в карты поиграть. В общем, был человеком светским. А дядя Юрик - он человек домашний. Его никуда не вытянешь. Или на даче со стариками, или дома с детьми. У него поэтому и детей трое, и внуков четверо. Отец же как-то только на меня одного сподобился в молодости. Но как они с матерью разошлись, он так и не женился, и она тоже замуж не вышла…
- В 1955 году, когда ваш дед, сын Сталина, демобилизовался, семья переехала в город Сталинск, нынешний Новокузнецк. И после окончания школы ваш отец поступил учиться в металлургический институт. На чём он специализировался?
- По профессии он был инженером-металлургом. Непосредственно варил сталь. В детстве он мне все уши прожужжал: вот это - настоящая мужская профессия…
Внук Сталина Эдуард Давыдов с сыном Игорем
Наша семья партийной карьеры не сделала
- Как вы относитесь к коммунистическим идеям?
- Я думаю, что это была и есть утопия.
- Но позвольте, Игорь, ведь у нас есть КПРФ, Зюганов…
- Это ни о чём вообще! Я помню по своей молодости закат власти КПСС, комсомол. Помню все эти пустые и никчемные собрания, передававшиеся часами трансляции партийных съездов, которые никто не смотрел, рассказы о каких-то липовых достижениях и тем более перспективах. Топтались на одном месте. Правда, раньше мы были сильнее, чем сейчас. Но сейчас мы сильнее, чем пять лет назад… И союзников у нас практически не осталось, все решают свои проблемы. Раньше хоть страны-сателлиты были…
- Но их тоже кормить приходилось
- К сожалению, это так. Почему-то у нас всё было устроено очень неразумно. Возможно потому, что деньги были не свои, а государственные. Столько вкладывали в Африку, в Азию, и всё впустую. А потом долги прощали. А вваливали эти деньги лишь для того, чтобы какой-то местный царёк сказал, что его страна пойдёт по социалистическому пути. А наш народ вкалывал для того, чтобы ещё одна страна как бы выбрала путь социализма. Просто в никуда деньги уходили. Мы не умеем пользоваться плодами своих достижений.
- В чём была ошибка, на ваш взгляд?
- Американцы, в какой стране бы они ни закрепились, начинают из неё высасывать всё, что можно, чтобы восполнить свои затраты. Чтобы своим, а не чужим было хорошо. Мы же, получив влияние на какой-то территории, начинали в неё вкладывать. Дарить оружие, технику. А потом нам говорили: «Спасибо, ребята, хватит, теперь мы пойдём своим путём». Наши утёрлись: «Ну, непорядочные люди оказались. Давайте другим поможем…» Я лично такую политику не разделял и не разделяю. Чтобы тягаться с американцами, нужно действовать по их лекалам. А если пытаться показать, что мы вот такие добрые и хорошие, а американцы злые и вредные, то мы не выиграем. Это было изъяном в коммунистической идеологии. Мы всё время кому-то помогали, причём тогда, когда помощь была нужна нам самим. А вся так называемая общественная и комсомольская работа была направлена на достижение сомнительных, а чаще всего утопических целей.
- Ваш дядя, Юрий Александрович, кстати, так в комсомол и не вступил…
- Этого я не знал. Как же дедушка Саша допустил?
- Вот так, говорил с ним пару раз, но без какого-то результата. И в институт Юрий Александрович без ВЛКСМ поступил, и закончил, и работает до сих пор…
- Молодец какой! Человек принципов.
- А ваш отец был комсомольцем, членом КПСС?
- Нет, партийцем он точно не был, насчёт комсомола не знаю, может быть, и вступил когда-то, в армии, например. А от партийной жизни был далёк. Вот дед - это да, он был партийцем до мозга костей, до последнего верил в коммунистические идеи. Отец с Юриком - уже нет. А я и подавно. Я был единственным в классе некомсомольцем, вступил в 10-м классе, чтобы не портить общую картину.
- И как вы с такими взглядами в школе учились, в военном училище?
- Я всегда старался от этого отдалиться, как и отец. Считал всякие собрания глупостью и пустым занятием. Наверное, на нас идеологическое влияние прадеда закончилось. Другое поколение, другая жизнь…
Родители разошлись, но новых семей не создали…
- Ваши папа с мамой в студенческие годы отца поженились?
- Нет, уже после окончания института. Моя мать жила в Ташкенте. Семья туда приехала из Смоленска. Когда в 1941 году немцы подошли к городу, их эвакуировали в Ташкент. Там и жили. Мой дед по материнской линии родом из Смоленска, а бабушка - сибирячка из Барнаула. В Ташкенте, кстати, родилась моя мать. После школы уехала к бабушке в Барнаул и устроилась там работать на химкомбинат. А отец туда попал на практику после института. Она была лаборанткой, он ей приносил пробы какие-то. Так, собственно, и познакомились. В общем, очень быстро он её увёз в Новокузнецк знакомиться с родителями. Привёз, а там уже дед Сашка, баба Дуся, Юрик… И назначили свадьбу. Приехали её родители. Так они и поженились. А отца забрали в армию, служить после окончания военной кафедры офицером. Мать уже была беременна, осталась жить в Новокузнецке со свекром и свекровью, а отец на два года был отправлен служить в Бийск.
- Такое разделение семьи не всегда идёт на пользу…
- Мать, конечно, к нему приезжала туда, а там что? Офицерская общага, пьянки-гулянки, дым коромыслом. Как я понял, там уже у них и начались разлады. Она приезжает с ребёнком, а Эдика никто найти не может. Потом появляется в неизвестно каком состоянии…
- Так и развелись?
- Свёкор со свекровью уговаривали мать: «Только не разводись, квартиру вам оставим…» Но мать сказала: «Мой тут только сын, собрала меня и уехала в Ташкент…
Когда мать с отцом развелись, он через год приехал. Его тут же взяли на авиационный завод как квалифицированного специалиста, дали квартиру… Но продержался в семье он недолго. Опять с матерью рассорились, и он вернулся в Новокузнецк. Но всегда приезжал в отпуск, общался с нами… Работа - это было единственное, что у него осталось. Новую семью он не завёл, детей не нажил. Отец был профессионалом. Он очень любил свою работу и практически всю жизнь проработал на Кузнецком металлургическом комбинате. Работа тяжёлой была. Он и умер-то довольно молодым, в районе пятидесяти лет. За год до смерти получил тяжёлую травму - его ударило концом разорвавшегося троса. А потом прямо в автобусе по дороге на работу случился инсульт…
«Лихие девяностые» я познал сполна
- Игорь, как у вас складывалась жизнь в Ташкенте?
- Вы знаете, по сравнению с остальной страной, отлично. Я жил там с 1972 по 1988 год, до окончания школы. Должен был попасть в последний призыв в Афганистан. Чтобы не служить там, я быстренько собрал документы и поступил в Смоленское зенитно-ракетное училище, сейчас это академия. В Смоленске у нас жили родственники по линии матери. А потом умер отец, связи с Новокузнецком постепенно потерялись. Мы продали квартиру и переехали в Смоленск, потом из Смоленска в Москву.
- Чем запомнилась учёба в училище?
- Всё как обычно, разве что в 1991 году нас подняли по тревоге и собрались отправлять в Москву, но не на защиту Белого дома, а на «подавление бунта». Что-то у них там не заладилось, так и просидели в те августовские дни с автоматами и собранными вещмешками в Смоленске. Начальника училища потом сняли…
- А училище вы закончили?
- Нет, я перевёлся на заочное отделение Смоленского энергетического института. Тогда во время перестройки престиж военной службы настолько упал, что продолжать учёбу не было смысла. Сплошной разброд и шатание. Я после второго курса ушёл из училища, дослужил в армии до первого приказа, как положено бывшим курсантам. И занялся коммерцией. Тогда начались все эти оптовые базы, левая водка и всё прочее. Из Москвы таскали в Смоленск на рынки. В общем, в «диком капитализме» поучаствовал. Продолжалось это до 1994 года, наверное, так что «лихие девяностые» я познал сполна.
- Удачно бизнес шёл? Ведь тогда самые бандитские времена были…
- У меня всё складывалось относительно благополучно. Расширялась торговля, открыл несколько магазинов. И с бандитами приходилось разбираться, ведь коммерсанты были самой желанной целью для них. С другой стороны, все серьёзные состояния обычным людям можно было сделать лишь тогда, и стоило рисковать…
- Но и первоначальный капитал нужен был, правда?
- С этим история такая. У нас в Ташкенте была прекрасная двухкомнатная квартира с лоджиями, большая. Мы её тогда, когда все русские бежали из Узбекистана, продали за две тысячи долларов. Сразу после раздела СССР мать сказала: «Всё, едем в российское посольство, получаем гражданство Российской Федерации». Быстро получили гражданство, собрали вещи, а поскольку мама работала на авиационном заводе, откуда регулярно летали самолёты в Россию, удалось этот контейнер отправить в Смоленск. Мама тут же уехала туда к деду, а я остался в Ташкенте, чтобы завершить все дела с продажей квартиры. А потом и сам уехал в Смоленск.
- И как начинали бизнес?
- У меня приятели, тоже ушедшие из училища, уже начали заниматься торговлей. И я деньги от продажи квартиры, а это считалось тогда довольно большой суммой, вложил в этот опасный и рискованный бизнес. Все вспоминают то время как самое худшее, голодное и неопределённое, а для меня именно тогда началась обеспеченная жизнь. Просто я попал в эту струю, когда всё открывалось, первые магазины, первые ростки коммерческой деятельности. И никакого контроля, о кассовых аппаратах никакой речи вообще не было. Никаких налогов - торгуй не хочу! Хотя мне было уже понятно, что долго такая жизнь не продлится, поскольку тогда частная торговля временно замещала разрушенную государственную. И когда-то государство должно было взять всё это под контроль.
Главное вовремя остановиться
- Игорь, а как вы попали в Москву?
- Абсолютно случайно. У меня была крёстная в Ташкенте, по национальности армянка. Она ещё раньше нас уехала из Ташкента в Москву. Здесь устроилась работать к сестре. Та работала в советское время в типографии, а потом им с мужем, когда всё разваливалось, удалось эту типографию приватизировать. И они на основе этой типографии открыли предприятие по выпуску рекламной продукции, листовок, флаеров и прочего. Дела шли успешно, и со временем она нашла нас в Смоленске.
- Вы же говорили, что все связи были утеряны…
- Она знала только, что мы в Смоленске. Приехала в город, не зная адреса, лишь приблизительно представляя, где мы живём. Знала ещё, что у нас две собаки, колли. И ходила по дворам, спрашивала: «Ищу женщину, которая с двумя собаками гуляет». Нашла мать и увезла в Москву. Говорит: «Что ты тут сидишь в Смоленске, прозябаешь на свою нищенскую пенсию?» Маму тогда сократили с работы, и тётя Алла буквально увезла её в столицу: «Поедем, найдём тебе работу какую-нибудь, будешь хоть жить нормально».
- Вы вместе уехали?
- Нет, мама поехала одна, устроилась работать, а через год звонит мне: «Здесь есть такая же возможность заниматься торговлей, только масштабы побольше, да и доходы на порядок выше…»
Я недолго думая все магазины и предприятия в Смоленске продаю, здесь, в Москве, покупаю, и всё по новой закрутилось. Ещё «Черкизон» работал, другие оптовые рынки. Я занялся торговлей одежды, проще говоря шмотками. Открыл павильон в Бибиреве, в Южном Медведкове… И довольно успешно всё работало, примерно года до двухтысячного, когда это всё не стало загибаться. Именно тогда нужно было прочувствовать момент, когда торговлю следовало прекращать. Я прикинул, посчитал и понял, что продолжать торговать не имеет смысла. Здесь, как в казино, главное - не выиграть, а уметь вовремя остановиться.
- Почему торговля рушилась?
- В новых условиях работать приходилось практически только на аренду, в торговых центрах всякие бутики стоили немеряно. Чтобы отбить аренду одного, ещё три где-то должны были работать. В общем, продал всё, позакрывал и решил, используя накопленные средства, заняться биржевой торговлей, финансовыми бумагами.
- И как дело пошло?
- Входил я в это постепенно, ещё когда торговлей занимался. Сначала я попробовал в брокерской конторе работать. Тогда началась брокерская деятельность, открылись товарно-сырьевые биржи ММВБ и прочие, Стерлигов с «Алисой». Меня так это захватило, думаю, неужели до настоящего капитализма дожили? Вот тут я точно долларовым миллионером стану! Закончил брокерские курсы, работал на бирже. Тогда по телеграфу присылалась информация: «Продаётся вагон того-то, в Хабаровске стоит контейнер с красной ртутью». Такой был геморрой! Сейчас думаю: «Боже мой! Неужели я такой ерундой занимался?» А тогда все считали это серьёзным. Отправляли в командировки, едешь куда-нибудь, чтобы какие-то болванки или прокат привезти. Три вагона сопровождать. Сейчас я бы в жизни этим заниматься не стал… А тогда казалось: «Сейчас вот сделку совершу, и я миллиардер…»
Я вспоминаю, какими мы были наивными и глупыми, когда СССР рухнул. Совершенно неприспособленными к тому, что в мире всё в избытке. Что купить можно что угодно и в любом количестве, только деньги давай!
- Нам казалось, что мы переходим к капитализму, а переходили почти к феодализму. А сейчас как?
- Я вполне доволен. Сейчас на Форексе работаю, а до этого акциями торговал. В разных компаниях, пока свой путь нашёл, многое поменял, многому научился. Сейчас у меня с партнёрами своя компания по оказанию услуг в сфере вложения финансовых средств. Свой процент зарабатываем, как говорится, живём - не тужим.
Младший внук сталина Юрий Давыдов в гостях у «Совершенно секретно». Март 2016
Наше слабое место - это наша элита
- Игорь, а политикой вы интересуетесь, или только бизнесом?
- Интересуюсь очень. Вот сейчас я думаю, может быть, этот интерес и это чутьё у меня от предка? Смотрю все новости, читаю всё, что касается глобальной политики и наших внешнеполитических проблем. То, что внутри, проблемы с дорогами и грязными подъездами, мне изучать неинтересно, я и так всё это вижу и понимаю причины. Перефразируя слова классиков: «Одни воруют, у других разруха в головах».
- Вы считаете, что судьба нашей страны решается не внутри её, а снаружи?
- Думаю, что именно так. У нас нет того, что можно было бы назвать полной независимостью. Мы слышим, что вот мы единственная страна, которая не зависит ни в чём от Соединённых Штатов… Да как не зависим? Вся наша экономика, за небольшим исключением, завязана на США. Если дойдёт не до игры с санкциями, а до настоящего жёсткого противостояния, они могут просто нашу экономику выключить. И никакой войны не надо, ни бомб, ни снарядов.
Думаю, что поэтому наш президент и не лезет на рожон. Показал свою силу и держится в сторонке. Не выпячивает себя, не говорит: «Теперь мы главные!» Потому что знает, что у американцев есть «волшебная кнопка», к сожалению…
- А как же импортозамещение?
- Да какое импортозамещение? Все сидят и ждут лучших времён. Недавно видел сюжет по ТВ. На продовольственном рынке в провинции спрашивают торговца: «Когда появятся дешёвые ранние отечественные помидоры?» Он, не задумываясь, отвечает: «Когда с Турции санкции снимут!» Вот и всё. Для полноценного замещения нужны гигантские средства, ведь мы десятилетиями ориентировались на импорт. На то, чтобы в масштабах всей страны создать свою структуру для того, чтобы заменить зарубежную продукцию, должно уйти несколько десятилетий. А где ещё на всё это деньги взять?
- Где наше слабое место?
- Наше самое слабое место - это наша элита. Если в стране начнёт всё сыпаться, она тут же окажется на Западе и сдаст всё и всех с потрохами. Ну а народ, народ останется, ему уходить некуда. Ни вилл на Лазурном Берегу, ни офшорных счетов у него нет…
Сканы бумажного варианта статьи / Кликабельно
Алексей Богомолов
«Совершенно секретно», №7(384), 12 июля 2016